Олег Геннадьевич Фомин
Мудрец
– Что случилось, о великий муд…
Одергивает себя, боится напугать. Крылья сыплют искры сплошным водопадом, бриллиантовый перезвон.
Мудрец потирает челюсти.
– Давно не говорил, губы срослись, разлеплять больно.
Кивает на чахлые коврики у костра.
– Садитесь. Зелье бодрящее доварю и выслушаю.
Мудрец скрипуче подымается.
Дорога к полке и назад как эпический поход армии через горы во вражьи земли и возвращение в родные края, с кровавыми потерями и трофеями. Каждый шаг кряхтит, охает, Буз и Витера наблюдают с сочувствием.
В руке мешочек, на ладонь высыпаются зернышки, мудрец долго взвешивает их в кулаке, сгорбившись, слушает, будто внутри карлик что-то шепчет, пальцы то отсыпают, то добавляют щепоть, мудрец опять плавно трясет, прислушивается…
– О великий муд…
– Тшш! – перебил мудрец. – Эх, ну вот, опять сбился…
– …что ты делаешь?
– Взвешиваю зерна для зелья. Надо быть точным, иначе выйдет варево бесполезное или отрава смертельная!
– Не пробовал считать? – вмешался Буз.
– Надо много, – назидательно изрекает мудрец, – все не счесть!
– А считать умеешь до скольки?
Мудрец подносит к морде кисть, разглядывает вдумчиво…
– До трех.
Поднимает вторую.
– Нет, до шести!
Мудрец спрашивает ревниво, но с интересом:
– А что, умеете до семи?
Буз и Витера переглядываются.
Следующий час огр чертит на песке цифры, учит считать до десяти – три пальца трижды плюс голова. Пол завален камушками и ракушками, их складывают и вычитают… Мудрец чешет в затылке, брови хмуро сгущаются, косится снисходительно, иногда зло, но стоит вникнуть в «дважды два – четыре», и глаза как огромные жемчужины, шея вытягивается, будто под ногами не кучка хлама, а жареный скат в соку из морской капусты.
