Олег Евгеньевич Абрам
Больше, чем книга
Мальчик долго сидел в ступоре, его тело трясло, а перед глазами прокручивалось то, что он только что увидел. Его состояние можно было назвать шоком. Скорее всего это он и был. На ватных ногах он по дальнему пути еле дошел до дома и никому ничего не сказав, сразу лег в кровать, но уснуть не мог. Картина увиденая им, раз за разом прокручивалась в голове. Эта жестокость, эта кровь, мольбы жертвы и бездушная улыбка, сопровождаемая истерическим смехом, которая наиболее ярко отразилась в памяти мальчика, не давали ему покоя.
Поэтому Гоша сел ха свой рабочий стол. Включил лампу, достал из ящика новую черную тетрадь и взяв свою любимую ручку приступил к работе. Ему ещё никогда не было так легко описывать произошедшее. Строки летели сами по себе, одна за одной. Он писал практически не останавливаясь, ручка постоянно двигалась по тетради оставляя на её страницах то безумие, которое довелось увидеть мальчику, во всех красках и эмоциях пережитых им."
Георгий улыбнулся и открыл глаза. Его взгляд сразу направился в соседнюю комнату. Сверкнула молния и осветила стол, на котором лежала черная старая тетрадь, с потертыми углами, в некоторых местах подклеенная скотчем. В груди Георгия, что-то кольнуло и ему вдруг стало необычайно жарко. Содержимое этой тетради было ужасно, но в то же время прекрасно. Оно вызывало у Георгия двойственые чувства. Гордость и стыд. Этим она пугала его, но в тоже время манила. Частенько он хотел её просто сжечь или выкинуть, но в итоге, только заботливо подклеивал её выцвевшие от времени листы.
Долгое время он не подходил к ней. Может год, или даже больше, и вот она его снова завлекает. Пусть она и скрылась в темноте, но сверкнет молния и она снова окажется там, на столе, в ожидании Георгия.
У писателя невольно задрожали руки и он резко поднявшись вышел из кухни и зайдя в свою комнату сел за стол. Тетрадь, или даже рукописная книга, "Больше, чем книга", лежала перед ним. Он не сразу позволил себе дотронуться до неё, он будто ждал позволения. Да, она была его творением, но как будто принадлежала кому-то, или чему-то другому.
Включив лампу, свет которой то усиливался, то слабел, из-за плохой погоды, Георгий приоткрыл тетрадь. На первой странице был изображен черный силуэт человека с ножом в руке на фоне клетчатой страницы. Он был заштрихован черной ручкой, но круглые пустые глаза и широкая безумная улыбка остались незакрашенными. Он был изображен нелепо, без четких контуров и умелых художественных приемов. Причем он больше походил на чудовище из страшилок, чем на человека, из-за корявой рисовки.
Увидев свой старый рисунок, нарисованный им много лет назад, Георгий улыбнулся, но сразу же вздрогнул. Этот рисунок, а точнее то, что было на нем изображено, всё ещё пугало Георгия, даже спустя столько лет, но в тоже время не переставало вдохновлять.
Он перевернул страницу. Там, корявым почерком были те записи, которые Георгий сделал ещё будучи ребенком, после того ужасного события, в тот самый день. Это была его первая работа, написанная с большой увлеченностью, четкое, качественное и интересное описание, при прочтении которого, Георгий получал наслаждение. Он постоянно пытался оградить себя от этой ужасной тетради, которая побуждала в нем жудкие чувства и желания. Но иногда, в такие моменты как этот, он открывал её. Читал. Иногда в тетради появлялись новые записи, но это всегда было последствием какого-то жуткого события.
Георгий просмотрел свои записи, сделанные в девятилетнем возрасте. Но после них, на страницах заляпанных какими-то пятнами, было что-то ещё, написанное уже более-менее ровным почерком. Можно даже сказать красивым, наработанным годами почерком, но трясущейся рукой. Откинувшись на спинку кресла он закрыл глаза и тяжело выдохнув снова погрузился в свои воспоминания.
