Олег Евгеньевич Абрам
Больше, чем книга
Писатель снова замер и репортер увидел в его лице эмоцию страха. Георгий снова кое-что вспомнил. Детство, темноту, кровь.
– Георгий Викторович! – позвал репортер писателя, который уже почти пол минуты смотрел в одну точку испуганным взглядом. Георгий вздрогнул.
– А? Что? – оглядевшись он пришел в себя. – Извините, задумался.
– Так вы ответите на мой вопрос? – недовольно спросил репортер
– Как нибудь в другой раз. Уже поздно, мне пора. ДОсвидания, всем спасибо.
Придя домой, Георгий по обыкновению повесил пальто в шкаф, стоящий при входе. Снял обувь, оставив её небрежно валяющейся на коврике с надписью: "Добро пожаловать". Прошел в кухню, налил свой любимый крепкий кофе, включил радио, что бы оно играло на фоне и погрузился в свои мысли.
На улице гремел гром и сверкала молния, иногда освящая темную кухню, в которой сидел Георгий. Он полностью погрузился в воспоминания. Этот репортер в очках, напомнил ему про тот переломный момент в его творчестве и даже жизни, который Георгий не любил вспоминать. Ведь тогда он был ещё совсем ребенком. С детьми не должно такое случаться. Георгий закрыл глаза и вот ему будто снова 9 лет, ночь, дворы и он возвращается домой.
"Откуда он шел из памяти уже стерлось, но остальное он помнил в точных деталях. Слева детская площадка, на которой уже давно сломанные качели. Справа пятиэтажка, в которой свет горел только в нескольких окнахю Пробежала хромая собака и начала гавкать, чем очень испугала маленького Гошу и заставила его ускорить шаг. Через некоторое время, мальчик обернулся и облегченно выдохнул, она его уже не преследовала. Осталось немного и он будет дома. Всего лишь пройти один переулок и его квартира будет перед глазами. Но подойдя к переулку, Гоша остановился."
По телу Георгия пробежали мурашки. Они всегда появляются на этом моменте. Ударил гром.
"Из переулка были слышны грубые мужские голоса, и они насторожили мальчика. Он встал за стену и посмотрел, что же там. Видно было плохо, свет, как назло, почему-то не горел, а глаза Гоши ещё не привыкли к темноте. Можно было различить только два силуэта взрослых мужчин. Они говорили громко и грубо. Нет. Они кричали друг на друга. Голос одного из них был хриплым и из-за чего очень мерзким. Он пугал Гошу."
Георгий стиснул зубы и поморщился, вспомнив этот голос, который он к сожалению не мог забыть. Сверкнула молния.
"Гоша собирался уже уйти и пойти другой дорогой, но вдруг раздался звук удара и любопытство не позволило мальчику пропустить это. "Дурацкое любопытство." Один из мужчин, тот, что с хриплым голосом, ударил второго по лицу, отчего тот упал на колени. Глаза Гоши уже привыкли к темноте и он увидел, как тот отхаркивает кровь. Но первый не унимался. Сразу же последовал удар ногой в уже разбитое лицо, отчего тот упал на землю и начал выть от боли. Хриплый мужчина смеясь смотрел на это, и казалось, будто он получает наслаждение.
"Невиданная жестокость"
Затем он достал нож. И медленно провел им по лицу второго. Бедолага взмолился о пощаде, но этот псих продолжал с жуткой улыбкой водить то по горлу, то по рту, острым ножом, который оставлял за собой кровавые линии. Вдруг, хриплый мужчина резко дернул рукой, и вот он уже держал ухо второго. Тот рыдал и корчился от боли, но с лица психа улыбка не спала, а даже наоборот, стала ещё шире и безумнее."
Георгий прикусил губу. Дождь за окном усилился.
"Маньяк зверски издевался над своей жертвой, но маленький Гоша не убегал. Он продолжал смотреть с диким нездоровым интересом. Чем же все это закончится. Спустя несколько минут у бедолаги уже был вырезан один глаз, который маньяк перебирал в своей ладони. Были отрезанны три пальца, а так же было множество порезов по всему телу. Жертва уже явно желала смерти, лишь бы прекратить эти мучения, но маньяк не унимался и достав зажигалку стал подпаливать места, где раньше были пальцы и ухо. Жертва была вся в своей же крови, но уже не кричала. Тогда человек, чья ужасная улыбка сияла в темноте, облегченно выдохнул и ушел в противоположную сторону от Гоши.
