bannerbannerbanner
Российский конституционализм

Олег Емельянович Кутафин
Российский конституционализм

Полная версия

2) наличие нормативно-правового фундамента, что проявляется прежде всего в создании и принятии официальной конституции, закрепляющей набор конституционно-правовых институтов. Последние в совокупности создают демократический конституционализм, когда в них отражаются демократические общество и государство; свобода личности, демократические права и свободы граждан; инструменты власти, сочетающие прямое народовластие и органы, формируемые демократическим путем, испытывающие на себе влияние народа, имеющие необходимые полномочия и средства воздействия друг на друга; избирательная система, основанная на всеобщности, свободе и состязательности выборов; политический плюрализм и многопартийность;

3) наличие определенного фактического политического режима, адекватного конституции. Налицо может быть реакционная конституция и соответствующий ей политический режим. Ни о каком конституционализме в данном случае говорить нельзя. Надо предполагать демократическую конституцию и вытекающий из нее политический режим. Не может быть конституционализма, когда конституция звучит демократически, а режим ей не соответствует (как это было, например, при принятии Конституции СССР 1936 г.). Таким образом, частью конституционализма является соответствие конституции фактическим общественным отношениям;

4) система защиты конституционного строя и конституции. Конституционализм требует верховенства конституции. Нельзя подменять ее положения законом, указом президента, актом правительства. В федеративном государстве не может быть сведения на нет конструкции всего государства конституцией, уставом субъекта. Верховенство связано не только с субординацией актов, но также и с обеспечением авторитета конституции, в том числе в общественном сознании[54].

В другой работе, соглашаясь с И. М. Степановым, который обозначил конституционализм как систему представлений об общедемократических, общецивилизационных политико-правовых ценностях государственно-организованного общества, С. А. Авакьян подчеркивает, что указанные ценности следует трактовать как набор нужных, желательных в любой стране, однако нельзя их рассматривать как некую аксиоматическую заданность и соизмерять с нею то, что имеет место в конкретном государстве, поскольку в этом случае анализ реальности, в том числе и достижений соответствующего общества, невольно подменяется формальными критериями: есть все из набора – значит, государство может похваляться наличием конституционализма, чего-то недостает – значит, до «подлинного» конституционализма путь еще не пройден[55].

В. С. Нерсесянц считал, что дальнейшее развитие начал гражданского общества и правового государства в России прямо зависит от прочности конституционализма. Он рассматривал конституционализм как идеологию уважения, соблюдения и защиты конституции, как общегосударственную, надпартийную идеологию любого правового государства.

Он подчеркивал, что утверждение конституционализма как общегосударственной, надпартийной идеологии и интегративной общенациональной идеи особенно актуально в современной России, в условиях отсутствия общезначимых ценностных и мировоззренческих ориентиров, острой борьбы между различными узкопартийными идеологиями[56].

«Разумеется, – писал В. С. Нерсесянц, – конституционализм как общегосударственная, надпартийная идеология (государственно-правовое сознание, позиция и ориентир) не противоречит положению Конституции Российской Федерации (ч. 2 ст. 13) о том, что «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной». Совершенно очевидно, что этот запрет относится ко всем партийным идеологиям, но никак не к конституционализму – уже в силу общегосударственной природы и общеобязательного характера самой Конституции. Государство в целом, все государственные органы и должностные лица, все сторонники Конституции и конституционно-правового строя должны всемерно содействовать возвышению роли Конституции и повышению уважения к ней, реальному утверждению ее статуса как Основного закона страны, последовательной реализации ее норм, принципов и ценностей»[57].

В. С. Нерсесянц полагал, что этой идеологией конституционализма должна быть пронизана прежде всего вся деятельность уже сформированных и еще формирующихся институтов российской правовой государственности. Он считал, что для реального утверждения конституционализма необходимо сформировать надлежащую нормативно-правовую базу и механизмы защиты конституционного строя от всех правонарушений, публично-правовой ответственности всех должностных лиц всех ветвей и уровней власти за неуважение к Конституции, нарушение конституционных норм, процедур и порядков[58].

Конституционализм, приближенный к мировым стандартам, стал одной из национальных идей, с помощью которой Россия старается совершить прорыв в развитии государственности, считает И. А. Конюхова.

В современный период известными на международном уровне экспертами-политологами в качестве основных критериев утверждения конституционализма в конкретном государстве на первое место ставятся следующие условия: обеспечение прав и свобод человека и гражданина; независимое правосудие и ответственная перед народом и законом государственная власть. Лишь в качестве второго эшелона условий конституционализма называются свободные выборы, система сдержек и противовесов законодательной и исполнительной властей, свобода выражения своего мнения в средствах массовой информации и политический плюрализм[59].

По мнению Л. В. Сониной, конституционализм – это политико-правовой режим, заключающийся в конструировании индустриального (постиндустриального) общества и установлении в нем начал конституционности (гармонии, справедливости) с целью обеспечения его равновесного существования и развития путем воплощения в праве, правосознании, общественно-государственном устройстве идей (ценностей) приоритета конституционного законодательства, обеспечения человеческого достоинства, прав и свобод человека и гражданина, демократии и децентрализации, сильной государственной власти, свободы экономической деятельности, иных идей (ценностей), а также путем выделения в обществе социальных групп, способных отстаивать названные идеи (ценности).

Она полагает, что конституционализм – средство солидаризации всего комплекса введенных в обществе политико-правовых режимов. Конституционализм способен напрямую, без дополнения его отраслевыми правовыми регуляторами, определить ход общественных процессов. В то же время конституционализм сам является режимом, требующим определенного содержания от всех средств социальной регуляции.

Как политико-правовой режим, он конституирует государство, политическую систему, общество в целом, обеспечивая текущее общественное взаимодействие. Еще одним проявлением конституционализма, указывает Л. В. Сонина, наряду с конституированием общества является конституционность или внесение в общество начал гармонии и справедливости. Конституирование и конституционность, дополняя друг друга, обеспечивают общественный прогресс[60].

 

«Основное предназначение конституционализма, – пишет JI. В. Сонина, – заключается во внесении в общество начал гармонии и справедливости. К идеям конституционализма, обеспечивающим внесение в общество этих начал, можно отнести идеи прав и свобод человека, демократии, сильной государственной власти, федерализма, преемственности, верховенства права (приоритет конституционного законодательства над иными источниками права и государственным усмотрением, усмотрением иных – помимо государства – субъектов), гражданского мира и согласия»[61].

Л. В. Сонина считает, что идеи конституционализма – явление общекультурное; они связаны с нравственными, религиозными, философскими и другими видами идей, стереотипом поведения и их общими предшественниками – социальными чувствами.

Идеи конституционализма способны выполнять роль фундамента конституционной модели общества и государства, если они прошли этап легитимации, укоренились в более глубинных по сравнению с общественной (правовой) идеологией слоях общественного сознания и психики. Под легитимацией конституционных идей понимается не их публично-властное санкционирование, а принятие тех или иных идей индивидуальным и массовым сознанием и превращение их в действенный стимул (мотив) индивидуального и группового поведения[62].

Рассматривая конституционализм как социальное явление, JI. В. Сонина отмечает, что в науке конституционного права под конституционализмом понимаются верховенство и определяющая роль конституции в правовой системе, прямое действие конституции в конституционной регламентации государственного строя и политического режима, конституционное признание прав и свобод личности, правовой характер взаимоотношений гражданина и государства. Конституционализм находится в одном ряду с такими явлениями, как конституционное законодательство и конституционное право. Конституционализм, будучи режимной моделью общественной жизни, содержится в массиве конституционно-правовых норм, однако, поскольку он направлен на организацию жизнедеятельности общества, первостепенное значение в его установлении приобретают конституционно-процессуальные нормы. Таким образом, замечает она, конституционное законодательство и конституционное право – формы выражения конституционализма первого и второго порядков.

Л. В. Сонина подчеркивает, что полем приложения конституционализма являются не отдельные сферы или стороны общественной жизни, а общество в целом в совокупности всех его проявлений. «То есть конституционализм, – пишет она, – метарежим, требующий определенного содержания от всех средств социальной регуляции, предполагающий свою детерминацию во всех иных политико-правовых режимах, но в то же время способный определять ход общественных процессов напрямую, без дополнения его отраслевыми правовыми регуляторами. Конституционализм – средство непротиворечивой соорганизации всего комплекса введенных в обществе политико-правовых режимов. Иными словами, конституционализм – способ упорядочения общества и власти, обеспечения их единства и непрерывности». Данная цель и проявление конституционализма определяются автором термином «конституирование». Конституирование – одно из слагаемых конституционализма. Другим слагаемым конституционализма Л. В. Сонина считает конституционность, под обеспечением которой понимается создание политико-правовых условий для внесения в общество начал гармонии и справедливости, раскрепощения индивидов, укрепления их статуса, эффективного согласования различных групп общественных интересов, установления баланса между государством и гражданским обществом в целях социального развития (прогресса).

Конституирование, конституционность, будучи слагаемыми конституционализма, обеспечиваются различными средствами правового регулирования. На первом месте здесь, по мнению Л. В. Сониной, конституционно-правовое обобщение (принципы, цели, дефиниции, декларации, гарантии) и конституционные идеи и ценности.

К идеям конституционализма, обеспечивающим конституирование и конституционность, Л. В. Сонина относит идеи прав и свобод человека, демократии, сильной, но ограниченной государственной власти, децентрализации в формах федерализма и местного самоуправления, преемственности, верховенства права, гражданского мира и согласия, гласности, разделения властей, открытости общества и гражданина, правового государства и гражданского общества, приоритета конституционного законодательства по отношению к иным источникам права и государственному усмотрению, обеспечения человеческого достоинства, свободы экономической деятельности.

Все эти идеи в том или ином виде закреплены в российском законодательстве, однако для их внедрения в общественное сознание, необратимого укоренения в нем необходима деятельность так называемых опорных групп – объединений как формального, так и неформального характера, чья деятельность, осознанно или неосознанно, направлена на пропаганду, развитие, творческое осмысление идей конституционализма.

Л. В. Сонина отмечает, что конституционализм как метарежим имеет не только сложное содержание, но и несколько форм проявления, которые в зависимости от исследовательской задачи можно обособить друг от друга, а можно и представить в обобщенном виде. Она рассматривает конституционализм в нескольких аспектах: как, во-первых, правовую модель, заложенную в конституционном праве; во-вторых, определенный срез правосознания (правовой идеологии и правовой психологии); в-третьих, правореализационную (в том числе правоприменительную) деятельность, направленную на осуществление правовой модели конституционализма; в-четвертых, реальное состояние общества и государства, сложившееся под воздействием правовой формы конституционализма в процессе соответствующей правореализационной деятельности. Кроме того, конституционализм рассматривается в исторической динамике: отслеживается процесс его становления и развития на отдельных этапах существования российского государства.

Рассматривая идеологическое, психологическое, поведенческое основания конституционализма, Л. В. Сонина полагает, что проблема укоренения конституционализма в обществе выступает прежде всего как проблема прочного включения конституционных идеологем в общественное сознание, общественную психологию, иерархию общественных ценностей.

Идеи конституционализма способны служить фундаментом конституционной модели общества и государства, если они прошли этап массовизации, сами укоренились в более глубоких по сравнению с общественной (правовой) идеологией слоях общественного сознания[63].

По мнению Н. А. Бобровой, конституционализм может рассматриваться как:

1) конституционная идеология (система идей и концепций);

2) процесс (политический процесс вокруг конституционных вопросов, за или против принятия той или иной конституции, а также политико-юридический процесс по принятию и применению конституции);

3) цель (установление определенного конституционного строя как определенного механизма власти);

4) политико-юридическая реальность (существование конкретного конституционного строя, само наличие конституции, реальность или фиктивность ее социального действия);

5) юридический результат (реализация конституционных норм, принципов и институтов конституции);

6) средство (разрешения политических кризисов, подавления внеконституционных форм оппозиции, установления форм диалога между народом и властью);

7) тип нормативной основы правовой системы страны (выход конституционного регулирования за рамки текста основного закона и возможность постановки проблемы об уровнях конституции);

8) тип конституционных основ в системе отношений «общество – государство – личность» (ограничение государственной власти по либеральному типу в виде ответственности государства и личности перед обществом);

9) тип взаимодействия в системе «конституционность – демократия – народовластие»;

10) тип конституционного строя (либеральный – формально-юридическое осуществление государственной власти от имени народа, социальной разновидностью которого является государственный патернализм – осуществление государственной власти в интересах народа, государственнический – осуществление власти государства от имени народа, зачастую по типу «замещения» социума – общества и народа)[64].

Российский конституционализм, по ее мнению, есть взаимозависимое сочетание (система) конституционной идеологии, конституционной теории, конституционного законодательства и конституционной практики, подразделяемой на практику политического конституционного процесса и практику действия, реализации, гарантирования и охраны конституционных норм, принципов и институтов[65].

Ю. В. Пуздрач считает, что конституционализм – это такая система правления, при которой власть государственных органов ограничена, зависима и подконтрольна источнику этой власти – народу. Конституционализм он также понимает как практику общественного и государственного развития и высшую реальность конкретного общества и государства[66].

К. В. Арановский рассматривает конституционализм как своего рода традицию, «оснащенную не только непосредственно видимой частью – нормативными текстами, набором политико-правовых учреждений, институтов публичной власти, но и системой мировоззренческих представлений, верований, образов, поведенческих навыков и автоматизмов». При таком понимании конституционализма «образование конституционного режима является не только и не столько официальным актом провозглашения основного закона, конституционного по содержанию, но и привитием, формированием образа жизни, жизненной философии со всеми ее ценностями, привилегиями, достоинствами и изъянами»[67].

Анализируя российскую правовую среду, автор приходит к выводу, что она «насыщена собственными особенностями, которые в совокупности представляют сложные, очень неоднородные качества». Поэтому «утверждать об их соответствии конституционной традиции было бы неосторожным»[68].

 

Надо сказать, что приведенные здесь, а также многие другие высказывания, посвященные понятию конституционализма, создают иногда впечатление, что это понятие, выражаясь словами А. Шайо, «словно широкое покрывало, может охватывать многое»[69].

«С конституционализмом, – пишет А. Шайо, – у нас примерно такие же отношения, как у св. Августина с Богом: «Не могу дать Ему определение, но знаю, что такое безбожие». Мы не можем дать точного определения конституционному порядку, но улавливаем нарушение конституции, и не только улавливаем, но можем и доказать это»[70].

И это верно, если с конституционализмом связывать все, что делается или не делается в обществе и государстве, все, что так или иначе связано с конституцией или правами человека и т. д.

Может быть, и такое представление о конституционализме имеет право на существование. Однако думается, что конституционализм нечто гораздо более конкретное, более определенное.

Представляется, что понятие «конституционализм» можно рассматривать, с одной стороны, как теоретическую доктрину, связанную с представлением о справедливом, демократическом государстве, соответствующем природе человека, а с другой стороны, как государственный строй, созданный в соответствии с этой доктриной.

Формирование конституционализма как теоретической доктрины и основанного на ней идейно-политического движения исторически связано с переходом от феодализма к капитализму, с борьбой буржуазии за политическую власть и новый политико-правовой порядок, с возникновением и развитием начал буржуазной государственности.

Теоретическое обоснование раннебуржуазного конституционализма было вызвано необходимостью борьбы против королевского деспотизма, за утверждение конституционной монархии или демократической республики. Поэтому поначалу «буржуазно-демократические революции проходили как бы стадию «антиабсолютистского конституционализма», предполагающего такое политическое устройство, при котором власть монарха ограничивается и сдерживается рядом «уравновешивающих», «контролирующих» и «процедурно упорядочивающих» учреждений, подкрепленных авторитетом и силой закона»[71].

Вся последующая история конституционализма – это в первую очередь история становления и развития представительного правления, сменившего деспотизм абсолютной монархии. Представительное начало в формировании высших органов власти, признание права граждан на юридическое равенство и защиту собственности со временем становится высшей потребностью политического образа жизни, именуемого конституционализмом.

Следует подчеркнуть, что конституционализм, в каком бы смысле о нем ни говорилось, никогда не существовал в виде одной, а тем более единственной модели. Он всегда носил конкретно-национальный и конкретно-исторический характер. Никогда не было конституционализма вообще, а всегда был конституционализм английский, американский, французский, германский и т. п., причем каждый из них всегда связывался с определенной эпохой своего существования.

Например, И. А. Кравец, характеризуя современный российский конституционализм, считает, что основными его чертами как правовой категории являются следующие:

для него характерно значительно более позднее правовое формирование по сравнению с другими европейскими государствами;

он отличается переходным характером современного состояния, в связи с чем многие принципы конституционализма, получив конституционное-правовое оформление, пока не обеспечены широкой общественной поддержкой и в процессе реализации часто теряют качество нормативности;

ему присуще целеполагание в значительно большей степени, чем демократическим государствам со стабильной конституционной системой, поэтому российский конституционализм – это телеологический (целевой) конституционализм с внутренними запасами пока не реализованных возможностей;

интеграция России в европейское и международное сообщество заставляет видоизменять многие традиционные правовые институты и интерпретировать отечественные конституционно-правовые нормы и принципы, а также соответствующие нормы и принципы международного и европейского права[72].

И. А. Кравец считает, что современный российский конституционализм ориентирован в своем развитии на три ключевых компонента программы – на основы: а) демократического конституционализма; б) неолиберального конституционализма; в) социального конституционализма[73].

Однако все это не означает, что у всех этих «конституционализмов» нет ничего общего, позволяющего сформулировать какое-то общее понятие конституционализма.

Прав А. Шайо, который полагает, что «конституционализм не определяется путем исчерпывающего перечисления свойств»[74]. Просто это сделать невозможно. Однако выделить то главное, что характеризовало бы конституционализм, не только возможно, но и необходимо, и прежде всего с практической точки зрения.

Во все времена и во всех странах, избравших конституционализм в качестве доктрины государственного строительства, государственный строй должен был отвечать большинству следующих требований:

а) обеспечение основных прав человека, и прежде всего права частной собственности;

б) верховенство законов;

в) формальное равенство всех перед законом;

г) разделение государственных властей;

д) осуществление законодательной власти органом народного представительства, избранным широким кругом лиц с исключением каких бы то ни было сословных принципов;

е) ответственность исполнительной власти перед высшим законодательным органом;

ж) определение государственных доходов и расходов законодательным органом народного представительства.

Все эти требования имели неодинаковое значение и соотношение в различных странах. Их соотношение изменялось даже в одной стране в различные периоды ее истории. Однако сущность их всегда была в основном одна: на основании большинства указанных признаков всегда можно было решить вопрос о соответствии государственного строя данной страны общим требованиям конституционализма.

Одними из существенных признаков конституционализма являются сам факт наличия конституции (писаной или неписаной) и ее активного влияния на политическую жизнь страны, верховенство и определяющая роль конституции как основного закона в системе действующего законодательства, опосредованность политических отношений конституционно-правовыми нормами, конституционная регламентация государственного строя и политического режима, конституционное признание прав и свобод личности, правового характера взаимоотношений гражданина и государства.

Конечно, наличие в государстве конституции, даже соответствующей по своему содержанию требованиям конституционализма, совсем не означает, что такое государство является воплощением идей конституционализма. Дело в том, что конституционализм, подобно самой конституции, может быть как реальным, так и фиктивным, т. е. мнимым. Фиктивен конституционализм, когда конституция, построенная на его идеях, и действительность расходятся. Не фиктивен конституционализм, когда они сходятся.

В отечественной правовой литературе постановка вопроса о понятии российского конституционализма обычно связывается с его происхождением. В современной юридической литературе существуют три точки зрения на характер происхождения идей, принципов и институтов российского конституционализма. Одна из них исходит из того, что российская идея конституционализма не была заимствована у Запада. Она имеет свои традиции и уходит корнями в глубь веков[75]. Вторая точка зрения предполагает, что для большинства государств, в том числе и для России, конституционализм может иметь только заимствованное происхождение. Теория полной рецепции конституционализма исходит из того, что вызревший в недрах западной цивилизации политико-правовой феномен переносится в неадекватную социальную среду, не имеющую необходимых внутренних природных условий развития[76].

В литературе высказано правильное, на наш взгляд, мнение о том, что обе эти теории страдают недостатками, которые могут быть преодолены только через интеграцию позитивных сторон каждой из них, отражающих реальные процессы формирования и развития конституционных учреждений в России. «По-видимому, только интеграционная, или синтетическая, теория происхождения российского конституционализма может объективно объяснить общее и особенное в конституционном развитии России. Такая теория основывается на предположении, что конституционализм все же имеет набор универсальных принципов, характерных для конституционных и демократических государств, различающихся по этническим и социально-экономическим характеристикам, но в то же время подобные принципы могут иметь национальные особенности реализации в конкретных государствах и существовать наряду с уникальными (специфическими и неповторимыми) конституционными учреждениями»[77].

Вместе с тем не могут не настораживать разговоры «о мировых стандартах конституционализма, которые нашли прямое или опосредованное закрепление в современной системе международного права, особенно через международные стандарты в области прав и свобод человека, а также международные требования, предъявляемые к организации демократического порядка осуществления государственной власти и проведению в жизнь принципа господства права»[78].

Думается, что не может быть никаких международных требований, предъявляемых к организации демократического порядка осуществления государственной власти. Такие требования противоречили бы не только идее суверенного государства, но и самой идее конституционализма, основанной на идее народного суверенитета.

54См.: Авакьян С. А. Конституционализм. Конституционное право Энциклопедический словарь. М., 2000. С. 304–305; Он же. Конституция России: природа, эволюция, современность. 2-е изд. М., 2000. С. 228–232.
55См.: Авакьян С. А. Конституция России: природа, эволюция, современность. С. 229.
56См.: Нерсесянц В. С. Конституционализм как общегосударственная идеология // Конституционно-правовая реформа в Российской Федерации. Сб. ст. / Отв. ред. Ю. С. Пивоваров. М., 2000. С. 6–8.
57Там же. С. 8.
58Там же.
59См.: Конюхова И. А. Проблемы становления конституционализма в современной России // Конституционно-правовая реформа в Российской Федерации. Сб. ст. / Отв. ред. Ю. С. Пивоваров. М., 2000. С. 11, 17.
60См.: Сонина Л. В. Конституционализм в Российской Федерации как политико-правовой режим: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2001. С. 7.
61Там же. С. 7–8.
62Там же. С. 8.
63См.: Сонина Л. В. Указ. соч. С. 11–17; Кокотов А. Н., Сонина Л. В. Конституционализм как политико-правовой режим // Российский юридический журнал. 2001. № 1. С. 131.
64См.: Боброва Н. А. Конституционный строй и конституционализм в России. М., 2003. С. 24–25.
65Там же. С. 24.
66См.: Пуздрач Ю. В. История российского конституционализма IX–XX веков. СПб., 2004. С. 7.
67Арановский К. В. Конституция как государственно-правовая традиция и условия ее изучения в российской правовой среде // Правоведение. 2002. № 1. С. 41.
68Там же. С. 50.
69Шайо Л. Самоограничение власти. Краткий курс конституционализма. М., 1999. С. 8.
70Там же. С. 24.
71История буржуазного конституционализма XVII–XVIII вв. С. 5.
72См.: Кравец И. А. Российский конституционализм. С. 69–70.
73Там же. С. 75–76.
74Шайо А. Самоограничение власти. С. 20.
75См.: Пархоменко А. Г. Идеи российского конституционализма и их реализация в отечественном конституционном (государственном) праве. С. 4.
76См.: Пастухов В. Б. Россия на конституционном перекрестке Конституция как фактор социальных изменений. Сб. докл. М., 1999 С. 7–9.
77Кравец И. А. Российский конституционализм. С. 50.
78Там же. С. 51–52.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37 
Рейтинг@Mail.ru