Олег Дивов
Техподдержка
– Ну извините. Буду теперь как гоголевский сумасшедший: молчание, молчание, молчание…
Негр Вася, «наш человек в Южной Африке», ездил на огромном белом внедорожнике и носил белый костюм. Тонкие аристократические черты лица, подчеркнуто книжная русская речь – поддатый и болтливый Вася явно хотел сейчас выглядеть несерьезно, этаким рубахой-парнем, но не тут-то было. Он выглядел чертовски серьезным человеком, который валяет дурака. Когда Тёмкин обзывал его «вашим сиятельством», Вася принимал это как должное.
Образины с автоматами, приспособленные теперь к груше, служили охранниками в Васиной свите. А с дерева нынче утром сорвался здоровенный плод и оставил вмятину на машине консула. Вася, когда отсмеялся, заявил: это вопиющий непорядок, и я, как представитель страны пребывания, обязан его устранить. Вдруг в следующий раз вам по голове попадет. Тёмкин отмахнулся, но Вася настаивал: мои дармоеды и так круглые сутки груши околачивают, пусть теперь займутся этим буквально. Мне не надо, чтобы они добились какого-то внятного результата, а надо, чтобы затрахались. Возможно, несколько груш упадет – ну и слава богу, целее будете.
Ты же мне гостей озадачишь до икоты, сказал Тёмкин.
Если гости из «Рособоронтеха» испугаются моих тонтон-макутов, значит, этот рособоронтех сломался, несите следующий, парировал Вася.
Тёмкин хмыкнул – и разрешил.
Только чур, сказал, не околачивать. Груша казенная, за нее валютой плачено, она по описи проходит. Как лицо материально ответственное – не позволю бить прикладами собственность Министерства иностранных дел Российской Федерации. Пускай трясут дерево. Затрахаются точно, я гарантирую это.
Вы за кого меня принимаете, босс, возмутился Вася. Чтобы я позволил стучать автоматом по государственному дереву Российской Федерации?!.. Да ни в жизнь. У меня-то приклады не казенные. Я за эти пушки знаете сколько отвалил?!.. Эй, кафры! Где вы там. Всем трясти грушу полчаса.
Тут как раз гости нарисовались, свеженькие после душа.
Васиных охранников они уже мельком видели на аэродроме, но там эти экзоты скромно прятались в джипе сопровождения. Наверное, чтобы не возбуждать на подвиги солдат, коих набежало к самолету видимо-невидимо, и у каждого палец на спуске. А тут, на дворе консульства, ребята явили себя в полный рост.
Охранники носили темные очки, сланцы и длинные черные плащи. И умопомрачительные семейные трусы в дикую розочку. Татуировки не в счет.
Ну просто образцовые маньяки-каннибалы.
Пилот Олег Ломакин объездил по работе полмира, всякое повидал – и даже глазом не моргнул. Зато у Лехи Филимонова (двадцать пять лет, образование высшее, русский, холост, первая самостоятельная командировка) челюсть отвисла, хоть руками подбирай.
Тёмкин объяснил вполголоса: сланцы – потому что жарко, трусы – потому что с территории консульства без трусов выгонят, а очки и плащи – Негр Вася придумал. Так страшнее.
Леха понимающе хихикнул: ну да, те еще пугала огородные… Осушил стакан, снова покосился на «тонтон-макутов» – и тут его, как говорится, «торкнуло». Он вдруг понял: вот она, африканская экзотика в химически чистом виде. Опасаешься гиен и крокодилов? Ты вон кого бойся. Эти два здоровенных клоуна всех тут убьют и не почешутся.
Они и правда были страшные. И с каждой новой порцией джин-тоника казались всё страшней.
Еще час назад, за обедом, Леха чувствовал себя распрекрасно и не боялся ничего на свете, а тут на тебе. Вроде хорошо сидим, но на душе скребут кошки. В таком состоянии, между опьянением и окосением, некоторые становятся агрессивны, другие сентиментальны, третьи брюзжат… а беднягу Филимонова, измученного борьбой с идиотизмом почти до нервного истощения, повело на панику. Как человек, пьющий редко и помалу, он не был к этому готов и просто не понимал, что с ним творится. Другой на его месте жахнул бы залпом сто граммов чистого – и либо в пляс, либо под стол, – но Леха так не умел.
А поводов бояться у него хватало.
Леха устал. Нервы расшатались еще дома, пока он готовился к нежеланной командировке в самую нелепую страну Африки. И теперь его пугало изделие, сляпанное в качестве прототипа двадцать лет назад; пугала сама идея спихнуть это хреново чудо техники по дешевке неграм; вдобавок, как руководитель группы и ответственный за исход миссии, он ждал подлянки от эксперта Филимонова, которому была внове роль «продающего». Отдельно Леху пугала дальнейшая судьба эксперта Филимонова, буде тот не справится. На то, что судьба перестанет улыбаться раз и навсегда, ему начальник отдела намекнул вполне прозрачно…
Леха заглянул в стакан.
Выпивка еще не пугала, и на том спасибо.
– Вон там, через дорогу наискосок, американское консульство, – сказал Тёмкин. – Мы обычно, когда вечером сидим у бассейна и пьем джин, разворачиваем колонки в ту сторону и врубаем гимн Советского Союза. А потом «Не валяй дурака, Америка». Чисто по-соседски, чтобы им не скучно было.
Они сидели у бассейна и пили джин. Играла тихая музыка. Леха оглянулся на колонки, прикинул мощность аудиосистемы и подумал, что американцы точно не скучают тут.
– Одно слово – дипломаты, – сказал Вася. – Мастера тонких намеков, виртуозы недомолвок, жрецы божка Исподтишка. А могли бы и кирпичом в окно!..
– Кирпич был на прошлой неделе. Так и не узнали, кто?..
– Уж точно не наши дипломаты. То есть я бы на их месте обязательно попробовал, но будем справедливы, все-таки далековато. От Министерства иностранных дел до американского консульства метров триста по прямой. Думаю, они бы даже с крыши не добросили, кишка у них тонка.
Тёмкин покачал головой и не стал комментировать это заявление. Посмотрел, у всех ли налито, заметил, как Леха глядит на аппаратуру, и усмехнулся.
– Извините, друзья мои, сегодня шуметь не станем. Все знают, что мы принимаем гостей из Москвы, и приехал огромный ящик, который под усиленной охраной увезли на полигон… У наших соседей выдался на редкость хлопотный день – уже сообщили в свои разведцентры, сидят, как на иголках, ждут указаний. Не будем усугублять.
– Интересно, они сумели заснять выгрузку? – задумался вслух Ломакин.
– Только не выгрузку. На аэродроме контрразведка лютует. Но транспортировку – обязательно. А что?..
– Нет-нет, – сказал Ломакин. – Пускай снимают. Нам не жалко.
Вася то ли фыркнул, то ли хрюкнул. Он при выгрузке присутствовал. Увидав ящик с изделием и заметив надпись на его борту, Вася сначала широко открыл рот, потом долго и с чувством ржал, потом слегка поаплодировал. А когда принимавший изделие майор спросил, что тут смешного, – ответил: это чисто русский юмор, надо понимать их культуру, я-то понимаю, но вам даже не попытаюсь объяснить.
– Я чего-то не знаю? – Тёмкин покосился на Васю. – Мне готовиться к проблемам?
Специально для консула, на случай, если Москва спросит, как долетела наша коробочка, – не одним же американским шпионам мы прислали хлопот полон рот, свои тоже обязаны суетиться, а в идеале затрахаться, – Вася дважды сфотографировал груз, но оба раза с торца, чтобы надпись не попала в кадр.
– Ерунда. За сценой бьют в набат по случаю пожара, начавшегося уже давно.
Тёмкин негромко зарычал, выражая неудовольствие: просил же обойтись без цитат. Прозвучало внушительно. Голос у него был под стать внешности, глубокий и мощный. И оделся консул на вечерние посиделки у бассейна как старый солдат, которому всё осточертело еще в прошлом тысячелетии: камуфляжные штаны и футболка цвета хаки со значком Скаутов Селуса. Чем знамениты скауты и кто есть Селус, Леха понятия не имел, но ему Ломакин шепнул – гляди-ка! – с такой уважительной интонацией, что стало ясно: люди знали свое дело. А Тёмкин знал этих людей.
– Виноват, босс. Никаких проблем, босс, честное пионерское! – быстро сказал Вася. – Кстати, отчего бы и правда не устроить концерт в честь московских гостей? Что подумают о вас соседи – да чем хуже, тем лучше! Имеем право веселиться, сегодня День народного единства. То-то я прямо с утра хочу праздника. И такое единение с народом чувствую – аж кушать не могу.
– Кажется, ваше сиятельство, ты уже накушался, – сказал Тёмкин. – А я прямо с утра был вынужден надеть мундир и провести торжественное собрание!
– Ну да, вы устали! Так давайте теперь отдохнем! По-нашему, по-московски! У меня ностальгия. Я закрываю глаза – и вижу родную общагу РУДН на улице Миклухо-Маклая… Я чувствую запах…
У Васи хищно зашевелились ноздри.
– Запах пропитой молодости? Теплая водка и недожаренные шашлыки? – спросил Тёмкин участливо.
Вася сел прямее и изобразил лицом обиду.
– Меня волнует, оскорбляет грубость, – сообщил он в пространство. – Я страдаю, когда вижу, что человек недостаточно тонок, недостаточно мягок, любезен.
Консул тяжело вздохнул и немедленно выпил.
Леха инстинктивно отодвинулся подальше от странного африканца.
Невозмутимый Ломакин приподнял бровь и поглядел на Васю с глубоким неподдельным интересом.
– Извините, – буркнул Вася, глядя в стакан. – Это личное. Не обращайте внимания. Просто вдруг ужасно захотелось в Москву, в Москву, в Москву!.. И душа просит концерта по заявкам трудящихся, а ей не дают.
– Я, допустим, тоже хочу концерт, – сказал Тёмкин. – Но это неразумно. Нас неправильно поймут. Если мы сейчас начнем, как обычно, валять дурака, американцы подумают: ага, русские нарочно делают вид, будто нажрались по случаю праздника и ничего особенного у них не происходит. Это маскировка! И немедленно доложат, что мы замышляем нечто грандиозное. Вон какой груз привезли… Я даже представить боюсь, что за глупость они могут выдумать. Здесь все страшно подозрительные. И очень нервные. Вероятно, от безделья.
– Едят, пьют, спят и, чтобы не отупеть от скуки, разнообразят жизнь свою гадкой сплетней, водкой, картами, сутяжничеством! – продекламировал Вася.
– Про гадкую сплетню – это ты прямо в десятку. Они же, дармоеды, обязаны изображать работу, чтобы хоть как-то оправдать бюджет. А поводов нет. Пробавляются сплетнями. В основном про вашего покорного слугу и его подрывную деятельность… И тут вы ящик приперли титанических размеров. Знаете, как его уже обозвали? Черный Ящик!
– Это я придумал! – гордо сообщил Вася.
– Что? – спросил Тёмкин устало.
– Ну… Неважно. Кстати, соседи ваши такие нервные отнюдь не только от безделья. Отнюдь! – повторил Вася, смакуя русское слово. – Вы просто не знаете… – и вместо продолжения засосал в один присест весь свой джин-тоник.
– Терпеть не могу эту твою манеру делать паузу на самом интересном месте. – Консул подмигнул гостям и тоже употребил. Тоже до дна.
Леха ограничился символическим глотком. Он в жизни не выпил столько джина, сколько за последний день. Местная специфика: здесь не пьянствуют, а регулярно принимают дозу «для профилактики» и «ради дезинфекции». А московским гостям, перелетевшим из зимы в лето, полагалось немедленно тяпнуть «в целях адаптации». Едва они с пилотом успели разгрузиться, в них бесцеремонно затолкали по сто граммов чистого. Потом были завтрак, ланч, обед…
А завтра показ, между прочим. Смотреть изделие приедет на полигон сам Директор Бука. «Директор» – это то ли должность, то ли звание; Бука – фамилия. Зовут его вообще Владимир Илич, имя такое африканское. Владимир Илич Бука, my ass. Последний социалист Африки, борец за права трудового народа и тому подобное. Попивая чай в московском офисе, ты можешь думать о Директоре как о забавном черном царьке с эндемичными закидонами. Но сейчас ты на его земле, и он тут натурально царь. А под настроение еще и бог. И это мелочи по сравнению с тем, что Бука – главнокомандующий «силами самообороны» и настоящий полковник. Он разбирается в боевых машинах и уж точно лучше тебя понимает, насколько они пригодны для здешнего театра военных действий. Директор Бука хочет видеть, как работает БШМ. И ты обязан сделать так, чтобы он остался доволен неказистым прототипом.
Допустим, пилоту концерна «Рособоронтех» Олегу Ломакину литр джин-тоника что слону дробина, у него рука не дрогнет. А если и дрогнет, это всё равно; Олежка подключается к машине через нейрошунт и водит ее усилием мысли. А вот кабинетному работнику Филимонову стоит поберечься. Ему завтра – продавать. То есть четко говорить по-английски, уверенно расхаживая вокруг машины. И на броню залезть придется. Хорош он будет, если сверзится оттуда, с шестиметровой высоты…
Тем временем Вася, отдышавшись, заел джин бутербродиком с черной икрой и сказал:
– Вы просто не знаете. У нашего мудрого Директора Буки, да пошлют ему духи долгую счастливую жизнь на благо народа, есть секретная программа по возбуждению дипломатического корпуса.
– Как-как? – озадаченно переспросил Тёмкин.
– По возбуждению. Чтобы шевелились, понимаете? Чтобы им жизнь медом не казалась. Вас эта программа не касается, и вы тут, извините за прямоту, в тепличных условиях, а коллеги ваши – страдают. Видите ли, Директор Бука убежден, что капиталистические дипломаты – шпионы. А поскольку шпионить у нас в общем и целом незачем, так они еще и лоботрясы. Бездельников Директор любит не больше, чем шпионов. Ну и не дает им расслабиться. Подбрасывает загадки.
– Подбрасывает… – Консул на миг задумался. – Вроде кобры французам через забор?
– Какие пустяки, какие глупые мелочи иногда приобретают в жизни значение, вдруг ни с того ни с сего.
– Действительно, какие пустяки, ты совершенно прав, не крокодил же!
– Хорошего крокодила просто так за здорово живешь через забор не кинешь, пупок развяжется, а плохого – неинтересно. Крокодил должен быть убедительный… – Вася удрученно вздохнул. И зачем-то оглянулся на своих «тонтон-макутов». Те старательно делали вид, что трясут грушу. – Между прочим, я вам не говорил, а вы не слышали, но во вторник планируется засорение канализации в дипломатическом квартале, готовьтесь. На той неделе люди доброй воли выражали свое отношение к империализму, швыряя в него кирпичи. На этой, в честь Дня народного единства, мы всех озадачили громадным ящиком из России. А на следующей – shit happens!.. Нет, вы правда сами не догадались, почему Директор просил доставить груз непременно в ящике?
