Олег Цендровский
Действие вместо реакции
Шум и сигнал
Долгое нахождение в толпе крайне утомляет. Людская масса обволакивает вас, затем сжимает, затем снова отпускает, затем снова сжимает. Все вокруг пихается, гудит, кричит и сотрясается в непрерывном броуновском движении.
Особенно тяжело приходится, если вы потерялись и вам срочно требуется найти в этом столпотворении вполне определенного человека. Вы принимаетесь продираться через густую человеческую среду и отчаянно пробуете выхватить в ней знакомое лицо и услышать знакомый голос.
Со всех сторон на мозг обрушивается мельтешение телесных ощущений, звуков, запахов, форм и красок – все что угодно, только не то, что вы ищете. Вы видите лицо, но не то; вы слышите окрик, но не тот; вас трогают за плечо, но это лишь очередная случайность. Ум получает море информации, но не той. В кибернетике такая информация называется шум.
На входе в нашу нервную систему шум представляет собой информацию, обладающую крайне низкой полезностью или же вредящую нашим интересам. С одной стороны, это может объясняться тем, что она просто не была вами должным образом понята и не была дешифрована. К примеру, вы увидели того самого человека и до ваших ушей долетел его радостный окрик, но вы не распознали его и прошли мимо. Для вас это был всего лишь шум.
С другой стороны, шумом может быть и информация, которая в целом кажется вам весьма полезной, но только не в данных обстоятельствах жизни.
Допустим, вы являетесь увлеченным шахматистом и еще недавно горели желанием узнать, как прошел вчерашний шахматный турнир. Сейчас, впрочем, это сошло с повестки дня. Вам звонит товарищ и хочет рассказать все в мельчайших подробностях, но вы вежливо обрываете его и спешите откланяться. «Не сейчас», – говорите вы. Пока что эти любопытные сведения есть лишь шум, отвлекающий вас от поисков.
Шум стягивает на себя энергию, необходимую для чего-то другого, или же толкает на ошибочные решения. За счет этого он и причиняет вред. Понятие шума неизбежно предполагает собственную противоположность – сигнал. Сигналом в кибернетике называют полезную информацию в тех же самых смыслах, в каковых шум является малополезной или вредной. Это то, что помогает нам реализовывать свои потребности и интересы, выполнять поставленные задачи.
Различие между шумом и сигналом является расплывчатым и подвижным, то есть относительным. Если вы оказались в толпе, чтобы наблюдать за ее кипучей жизнью, тогда все вокруг является для вас сигналом. Если же вы ищете там определенного человека, все это становится шумом.
Пластичность многих фундаментальных понятий, однако, никоим образом не есть их изъян. Они всего лишь отражают динамическую сущность жизни. Реальность подвижна и относительна, потому понятия, отражающие ее ключевые свойства, должны обладать схожей природой. Шум и сигнал есть строгие научные термины, но они не являются четко определимыми раз и навсегда, потому что мир не может быть загнан в тесную и жесткую понятийную клетку.
Фундаментальной задачей кибернетики и всякой живой или неживой кибернетической системы является отделение шума от сигнала и преобразование шума в сигнал. Наш ум, потерявшийся в толпе, как и датчик GPS в мобильном телефоне, должны обладать способностью понимать, что говорит им мир, и отсеивать важное от неважного.
Происхождение шума и сигнала
После долгих поисков, которые уже начали казаться тщетными, мы обнаруживаем в людской толчее потерянного товарища. В порыве восторга мы подаем ему знаки руками, подпрыгиваем и оживленно машем. Увы, он стоит слишком далеко и не может нас увидеть.
Мы принимаемся кричать, но голос выходит тихим и хриплым; он тонет в общей многоголосице. Все оказывается без толку. Мы производим информацию, предпринимаем действия, но они не приносят желаемого результата. А значит, мы производим шум – низкоэффективные или даже вредоносные изменения во внешней или внутренней действительности, уменьшающие степень ее упорядоченности[20].
Различие между шумом и сигналом, следовательно, присутствует и на выходе из кибернетической системы. Наш ум периодически порождает полезные, бесполезные и разрушительные информационные импульсы, а они материализуются в соответствующие поступки.
Важно понимать, однако, что различие между шумом и сигналом не абсолютно, а относительно. Оно определяется потребностями и ценностями живого существа или функциональными задачами устройства. Если мы наделяем информацию тем или иным смыслом и находим ей полезное применение, тогда она является сигналом. Такая информация увеличивает степень упорядоченности наших представлений и поступков.
Если же мы не видим в ней смысла и не находим ей применения, то для нас это просто шум. Он не увеличивает меры гармонии в уме и в поведении, а подчас даже вносит разлад в его работу. Шум и сигнал возникают внутри нашего ума уже после попадания туда информации в зависимости от того, как он ей распорядится. До попадания в наш мозг сама информация, строго говоря, не является ни тем, ни другим.
Следовательно, будет ли полученная информация шумом или сигналом, по большей части зависит от нас самих. Так, если нам объяснили нечто важное, но мы этого не услышали или беспечно отмахнулись, для нас это было всего лишь шумом. Но оно могло бы быть сигналом, чем-то крайне ценным и важным, если бы ум лучше справлялся со своими обязанностями по дешифровке языка реальности.
Лучше всего это можно понять на еще одном примере.
Блуждая в своих затянувшихся поисках по взбудораженной толпе, мы услышали очередной залп человеческих воплей. С физической точки зрения, это была просто совокупность звуковых волн, стремительная череда крошечных сжатий и расширений воздушной среды. Когда эти колебания воздуха добежали до нервных клеток во внутреннем ухе, те преобразовали информацию в электрохимические импульсы. Она была расшифрована как звук определенной громкости и длины волны.
Затем за дело принялись центры потребностей и эмоций. Они наклеили на них ярлычок «опасно» и «неприятно». Только тогда наш мозг и затопило волной шума. Мы испытали раздражение, мы испугались и отвлеклись, наша походка стала неуверенной – и мы запнулись. На входе мозг получил мизерную информационную каплю. Как только она попала в уши, мозг раздул ее до огромной шумовой волны, захлестнувшей обширные части нервной системы от слуховых центров до эмоциональных и поведенческих.
Словом, информация приумножилась и стала чем-то отвлекающим. Она стала шумом лишь внутри ума, на выходе из обработавших информацию нервных клеток. Нервная система могла бы и не позволять капле стать волной, а лишь принять к сведению череду криков и тут же переключиться. Тогда это был бы сигнал.
Мы бы отдали себе ясный отчет в происходящем и немного иначе проложили курс по бурному морю людскому, но мы бы не отвлеклись и не почувствовали бы раздражения. Эта информация была бы сигналом, если бы мы использовали ее для формирования нашего представления о среде. Но она в добавление к этому породила множество бесполезных нервных импульсов, которые и образовали шум.
Таким образом, основной массив информации, циркулирующей в нашем мозге, порождается им самим. Извне в нас просачиваются лишь крупицы. Придя в соприкосновение с нервной системой, эти крохи запускают миллионы цепных реакций и пропускаются через сложные этапы обработки.
Так, фотоны света падают на сетчатку нашего глаза и рождают в ее светочувствительных клетках электрический импульс. Он приводит к высвобождению в нервных клетках химических веществ – нейромедиаторов. Они как ключ в замок входят в рецепторы следующих нейронов, и это запускает в них такой же каскад реакций, а затем снова, и снова, и снова. Из капли выросла целая волна.
Из этого имеется важный практический вывод и для инженера, и для биолога, и для любого человека вообще. Пропорция между шумом и сигналом зависит не от милости окружающего мира, а от самой кибернетической системы. Она определяется тем, насколько хорошо устроен наш ум или та или иная создаваемая нами машина.
Если ум пребывает в равновесии, нахождение в толпе не лишает его спокойствия, не вызывает возмущения, не сбивает с курса. Толпа несет с собой лишь сигналы о том, что происходит вокруг. Ее звуки рисуют для нас карту местности и не отвлекают от поисков, а помогают в них.
Сходным образом и хорошо сконструированная зенитная установка воспринимает помехи на радарах именно как сигнал о наличии помех, а не знак, что пора открывать огонь. Помехи на радаре становятся сигналом, а не шумом, если они не мешают эффективной работе, а вместо того помогают лучше разобраться с состоянием окружающей среды.
Следовательно, у нас всегда имеется возможность преобразовать хаос в порядок, а шум в сигнал. Для этого требуется изменить не мир, а сами свойства кибернетической системы, которая с ним взаимодействует.
Как и почему «шумит» мозг
С точки зрения науки, весь мир является переплетением энергетических и информационных потоков. Каждая частичка мира внемлет голосам окружающей среды, а затем в силу своих особенностей реагирует на то, что она услышала.
От атома, камня и микрочипа до нервной клетки и человека все взаимодействует с реальностью вокруг и непрерывно получает извне информацию и энергию. В ответ на это они сами производят информацию и энергию в виде разнообразных реакций на получаемые стимулы.
В отличие от явлений неживой природы, живое существо весьма очевидным для наблюдателя образом цепляется за существование и стремится продолжить и развить себя вовне. А это значит, что производимые им реакции бывают либо полезными, либо бесполезными, либо вредными. Они могут либо этому поспособствовать, либо помешать. В терминах кибернетики, они будут либо сигналом, либо шумом.
Когда наш мозг «шумит», он совершает множество вычислительных ошибок. Тогда мы действуем себе во вред, потому что идем наперекор сущности жизни, ориентированной на бесконечное творческое расширение и познание. Мы хотим того, что опасно, и отторгаем то, что полезно. Мы выбираем неверные цели и неверные средства для их достижения. Мы допускаем просчеты в собственном анализе прошлого, настоящего и будущего, а наши прогнозы и ставки не оправдываются. Все это есть контрпродуктивная деятельность ума, издаваемое им пустое дребезжание.
Но почему же все-таки мозг «шумит»? Причина лежит на самой поверхности и состоит в том, что как ни была могущественна серо-розовая нервная ткань, она безмерно меньше окружающего ее мира.
Ни одна кибернетическая система не может познать мир без ошибок, потому что любая попытка отразить многомерную реальность на двумерной плоскости чревата неточностями и искажениями. Как и попытка уместить целую книгу на листе бумаги. Мы, разумеется, можем передать основное содержание и тезисы автора, но при внимательном рассмотрении окажется, что здесь много недомолвок и натяжек.
Более того, мир не просто велик и многомерен, он пребывает в движении. Он течет и меняется, и темпы перемен превосходят скорость усвоения нами информации. Таким образом, между нервной системой и миром всегда имеется несоответствие, которое неизбежно приводит к ошибкам.
Чем выше зазор между познавательными задачами и познавательными возможностями, тем больше становится таких ошибок. Особенно это заметно в случае устаревшей и шаблонной лимбической системы. Она производит огромное количество импульсов влечения и отторжения, а затем толкает нас на траекторию, где их образовалось больше.
Это можно сравнить с выбором политического курса путем всеобщего голосования граждан, когда все собираются на главной площади и изъявляют народную волю громким криком. За какое решение громче прокричит толпа, такое и принимается. Подобный институт прямой демократии существовал во многих древних сообществах, но уже тогда было понятно, сколь много у него изъянов.
Во-первых, те, кто громче кричат, не обязательно наиболее многочисленны. Возможно, они просто самые крикливые. Во-вторых, даже если их и больше всего, это вовсе не значит, что они правы. Наконец, голосование можно было бы провести как-то потише, без всеобщего отупляющего ора, который мешает думать и взвинчивает и без того невротизированный общественный организм.
Лимбическая система работает крайне схожим образом. Все потребности громко кричат, нас наполняют эмоции и желания, оглушающие собственным криком разум, а затем самому наглому крикуну присуждается победа. Тогда мы приходим в движение, и тут же без всякого перерыва начинается новый раунд голосования.
Разумеется, при таком грубом подходе к выбору курса действий мозг допускает много ошибок. Ошибка же по своей сути является конфликтом. Это информационное несоответствие, которое порождает все новые и новые расхождения между желаемым и действительным. Познавательные просчеты мешают удовлетворению потребностей, мешают нашему выживанию и творческому расширению. Для поясной же коры всякое несовпадение желаемого и действительного есть знак тревоги. Услышав его, она запускает центры отрицательных эмоций.
Таким образом, складывается трагикомическая ситуация. Лимбическая система в силу примитивности своего устройства часто делает просчеты. По заложенному в ней алгоритму каждое обнаружение, что она в очередной раз села в лужу, запускает сигнал тревоги. Рождается новый залп из импульсов влечения и отторжения, новая порция стресса и страдания, которые сами по себе почти целиком состоят из бесполезных или разрушительных актов ума. Образуется замкнутый круг, в котором ошибки влекут за собой еще больше ошибок.
В бытовом разрезе это зачастую выглядит так: мы обнаруживаем в своей жизни проблему и тотчас же начинаем тревожиться, жаждать ее решения и отторгать в своем воображении возможные негативные сценарии. Нас снедает ощущение нехватки, мы можем прийти в ярость, ударить кулаком по столу, начать проклинать свое детство или положение звезд на небе. На это уходит такой объем нервных сил и времени, которого было бы достаточно, чтобы решить десяток подобных проблем.
Безумная пляска из «хочу» и «не хочу» расшатывает стабильность нервной системы и снижает способность к конструктивному действию. Под их влиянием мы периодически совершаем нечто, что лишь еще больше усугубляет положение дел. Сев в лужу, мы вдобавок ко всему принимаемся рыть из нее могилу и добровольно туда укладываемся.
Чтобы выйти из порочного круга, наш мозг в некотором смысле должен решать те же задачи, что и зенитная установка, которую разрабатывал Норберт Винер. Он должен правильно наводиться на цель и знать, когда нужно стрелять, а когда выжидать. Ложные срабатывания нейронов, все ошибки нашего ума, есть выстрелы мимо. Они расходуют снаряды, порождают напрасные возмущения в среде и оставляют мусор и разрушения как внутри нас, так и в окружающем мире.
Эти размышления вырисовывают для нас центральную задачу кибернетики, которая также есть центральная задача всякого живого организма и создаваемых нами устройств, как и центральная задача духовной практики. Она состоит в том, чтобы научиться управлять информацией и производить меньше шума и больше сигнала, меньше пагубных актов и больше полезных.
Наше развитие, следовательно, всегда представляет собой движение ко все большей внутренней чистоте и гармонии. Это не пустая моральная риторика, а вполне техническое определение сути происходящего в терминах кибернетики. Чистота, к которой мы стремимся, есть чистота сигнала от шума. Гармония же есть позитивное информационное взаимодействие, конструктивная согласованность различных частей системы ума. Это само условие возможности чистоты и эффективности.
Гармония представляет собой вскрытие самой сущности последних и потому есть высшая ценность в творческом движении человека. И это поистине прекрасно, что эволюция, оставившая нам в наследство шумную лимбическую систему, создала в человеческом мозге и специализированный инструмент для ее гармонизации – наш разум.
Тихий голос разума
В диалоге «Федр» Платон изображает человеческую душу в виде колесницы, которая движется по Небесному миру. Ее маршрут не случаен и имеет вполне определенную точку назначения. Колесница души направляется к вершине огромной горы, царящей над мировым ландшафтом. Туда и только туда всех нас влечет сила естественного притяжения, ведь мы интуитивно сознаем: лишь с высочайшей точки нам откроется панорамный взгляд на реальность.
Это даст нам возможность свести свое грубое и фрагментарное понимание в единое и гармоничное целое в акте всеобъемлющего познания. Оттуда мы наконец-то увидим, где именно мы находимся и кто мы есть.
Согласно Платону, конечной целью всякой деятельности является познание и только с помощью него может быть достигнуто полное раскрытие человеком собственной природы. Он называет этот познавательный процесс постижением мира чистых идей, эйдосов.
Стремление к познанию является глубинной сущностью человека, основным и фундаментальным мотивом личности, но из этого вовсе не следует, что путь на вершину дается нам легко и гладко. Чаще всего человеку даже невдомек, что вершина существует и что он направляется именно туда. Он смотрит лишь перед собой и вниз, в дорожную пыль и грязь под колесами. Бывает и так, что контуры горы погружены в облака и туманы, а потому совершенно не ясно, как туда пробиться.
Довершает картину то, что сама колесница души несовершенна. В движение ее приводят два неразумных зверя, два коня, и под ними Платон понимает все наши потребности, желания, чувства и эмоции. Это то, что на более строгом научном языке мы здесь именуем лимбической системой.
Один из коней – черен как ночь. Он символизирует низменные страсти, невежественные, агрессивные, алчные и исполненные страха инстинкты человека.
Другой же конь – бел как заполярный снег и представляет собой средоточие благородных чувств, таких как любовь, совестливость, усердие, дисциплинированность, воля к справедливости, познанию и созиданию.
Ходом колесницы по Небесному миру управляет возница – наш разум. Вернее было бы сказать, изо всех сил пытается управлять, и Платон прекрасно сознает этот горестный факт. Дело в том, что возница разума пребывает в весьма щекотливом положении. Сам он практически лишен тягловой силы и способен продолжать путь, лишь если научится брать под контроль своих лихих скакунов, а это бывает не проще, чем взнуздать бурю.
Черный конь норовист и сумеречен. Он то и дело пытается сбить колесницу с маршрута, кусает удила, встает на дыбы, может броситься в сторону или сигануть с обрыва. Белый конь, с другой стороны, покладист и помогает разуму следовать к его великой цели. По мысли Платона, успехи индивида в деле познания и творческого восхождения к вершине зависят от того, какой из коней возьмет верх, а следовательно, от мастерства возницы.
Созданная Платоном аллегория красива и остроумна. Колесница души не случайно стала классическим образом, крепко засевшим в памяти последующих тысячелетий. Тем не менее эта история не лишена как изъянов, свойственных любым уподоблениям, так и более серьезных недостатков.
Прежде всего, коней в человеческой психике очень много. Выражаясь библейским языком, имя им легион, причем каждый тянет в своем собственном направлении. Что куда важнее, белый конь в платоновой упряжи вовсе не так хорош и радужен, как его живописует философ. Нельзя утверждать, что он сознательно помогает вознице следовать правильным путем. Все-таки это зверь, пусть даже более спокойный и смирный, нежели его вороной товарищ. Он не имеет и не может иметь ни малейшего понятия о том, где этот путь находится.
Будучи животным, белый конь невежествен. Даже если мы допустим, что им движут самые благородные намерения, его действия неминуемо приводят к дорогостоящим просчетам, если они лишены панорамного и внимательного руководства разума.
Как гласит старая поговорка, путь в ад вымощен благими намерениями. Эти меткие слова заслуженно совершают постоянное кругообращение в нашей культуре вот уже второе столетие. И правда, человеческая история пестрит примерами разрушений и пепелищ, сотворенных по воле белого коня. Кровопролитнейшие из трагедий случаются именно тогда, когда глупцы, фанатично исполненные «благих устремлений», пытаются пинками затолкать человечество в очередное светлое будущее.
Об этом прекрасно написал Альбер Камю в романе «Чума»:
«Зло, существующее в мире, почти всегда есть результат невежества, и любая добрая воля может причинить столько же ущерба, что и злая, если только эта добрая воля недостаточно просвещена».
Мы не можем поделить коней души человеческой на белых и черных. Их расцветка смешанная, богатая градиентами, а опасны они все, пускай и не в равной мере. Слепая сила всегда опасна и вредна вне всякой зависимости от меры собственного благородства.
Рассмотренный нами ранее лимбический способ управления поведением заимствует главный механизм эволюции, с помощью которого она выбирает курс дальнейшего движения. Эволюция предлагает посмотреть, кто победит и выживет. Победивший и будет считаться правым, так что, следуя лимбическим алгоритмам, наша колесница начнет выполнять его волю.
Но тогда сколько пустых сил души будет уходить впустую на яростную борьбу! И как часто колесница будет переворачиваться, сколь много разрушений она учинит, ведь победа бывает так случайна и произвольна, так несправедлива и хрупка.
Голод может оказаться сильнее внимательности и осторожности, но приведет к гибели. Лень может возобладать над познанием и творческим началом, но сделает нас глубоко несчастными и бесполезными. Одержавший верх в общей свалке за счет своей грубой силы есть плохой руководитель, и для человеческого мозга это столь же верно, как и для общественной жизни. Неужели не существует более совершенных способов выявить достойного?
