Олег Белоус
Золотой мальчик, или Сказ о благородном муже, ставшем правителем
Где-то на далекой планете.
Гуан-фу выбросил вперед длинную рапиру, целясь в вооруженную руку ублюдка, но тот уже разрывал дистанцию и острие не догнало его.
Боги Бездны! Не достал!
Шаг вперед, еще шаг.
Наконечники рапир плясали в воздухе, хриплое дыхание аккомпанировало звону и скрежету металла об металл.
Острия рапир то сверкали у масок, прикрывавших лица, то чуть не касалось груди.
На трибунах кричали зрители, поддерживали. Кого? Его или ублюдка? На миг он ощутил себя на арене древнего цирка, где дрались гладиаторы и тут же отбросил неуместные мысли. Ублюдок оказался неожиданно силен, пожалуй, даже сильнее его. Себя глупо обманывать, но признать поражение? Это недостойно Семьи, в которую он имел честь входить.
Атака ублюдка была стремительной и жесткой; уверенный в своем искусстве, он решил разделаться с противником единственным, решительным ударом.
Рапира ублюдка с тихим шелестом скользнула вдоль клинка и устремилась в живот. Гуан-фу крутанул корпусом, и в ту же секунду сталь ужалила бедро.
Запоздалая атак на выходе из выпада ни к чему не привела. Хорошо двигается, ублюдок, легко и плавно.
Гуан-фу гневно рыкнул и отскочил, почти не почувствовав боли, а только влажную струйку, что стекала в сапог.
Ублюдок ухмыльнулся – острие рапиры было окровавлено.
Между тонкими, черными губами показался алый язык, облизал.
– Сиятельный все еще желает играть в мужские игры? – произнес, красуясь перед публикой – полдела сделано.
– Больше чем раньше, ублюдок, – тихо, чтобы не услышала публика, вымолвил Гуан-фу, всматриваясь в темные безжалостные глаза. Не так все быстро! Несколько раз перенес центр тяжести на раненую ногу – вполне работоспособна. Не знаю, возможно, это и ненормально, но его просто распирало от жажды действия. И ни капельки страха, только адреналин долбит по нервам. Порежу на куски!!!
Ублюдок, сбив клинок в сторону, стрелой сорвался в атаку.
Гуан-фу едва успел резко развернуть корпус и переносить защиту на внутренний верхний сектор.
Острие царапнуло панцирь, прикрывавший грудь, слева.
Эфес рапиры Гуан-фу в ответ жестко ткнул ублюдка в левое плечо, отчего он проскочил мимо.
Укол в левую лопатку.
Бинго! И рев сирены, прекращающий схватку.
– Хея! – азартно завопила толпа, собственный крик все больше заводил ее. При всей своей внешней сдержанности в проявлении эмоций, тиадары обожали зрелища, связанные риском.
И яростно клокочущее в венах море гормонов.
Он был почти счастлив и жалел только о том, что поединок идет не по-настоящему, не в серьез. Туловище и голову закрывали прочная кираса и шлем, точный и сильный удар по ним приводил к победе, не защищенными были только руки и ноги, так что ни один поединок не обходился без кровавых царапин. А вот если бы почувствовать, как сталь пронзает плоть, по примеру доблестных предков вонзить клыки в горло еще живого побежденного, почувствовать, как по капле вытекает жизнь из тела врага и ощутить соленый вкус его крови! Он был бы счастлив!
Гуан-фу сбросил маску, вбил клинок в ножны и поспешно, слегка прихрамывая – чертов ублюдок все же зацепил, направился за кулисы. Он знал, что сейчас начнет колотить от моря гормонов, выплеснутого в единый миг в кровь. Не стоит, чтобы ублюдки на трибунах видели трясущиеся руки.
На то, что он не стал отвечать на зрительские аплодисменты, никто не обратил внимание – привыкли. Как никак уже год как выступает на арене. К тому же «Золотой клинок» мог позволить себе и не такое, но публика его все равно бы простила.
Гуан-фу, со слегка влажной после душа шерстью, вышел из подъезда на улицу к машине. Она была его новой и очень дорогой игрушкой, второй страстью после кровавых поединков. Даже если бы автомобиль отлили из чистого золота, он, наверное, обошелся Семье дешевле. Гуан-фу вырос в убеждении, что все лучшее должно принадлежать ему потому, что он лучший, самый достойный на том простом основании, что не только принадлежит к древнему, избранному народу Гиюн-кхо а еще его урожденный князь.
Смеркалось, по-зимнему рано, хотя солнце еще высоко и жара волнами поднималась с каменной мостовой. Белая горячая пыль. Несколько тиадаров, скрестив руки, привалились к стене здания напротив и смотрели на Гуан-фу. Но даже не пытались приблизится. Знали, он такого не любит и, попытка чревата знакомством с дубиной телохранителя. Водитель, он же охранник, небрежно опирался спиной о крыло мощного гоночного электромобиля. Увидев, что хозяин выходит, обежал машину и предупредительно открыл дверь.
В молодом тиадаре, в великолепном костюме (белом с золотой вышивкой), какой подобало носить члену одной из богатейших и влиятельных семей планеты, узнать бойца, на потеху публике рискующего жизнью, было почти невозможно, если бы не легкая хромота. Семья Гуан-фу была одной из самых могущественных и богатых из разбросанного по всей планете диаспоры народа Гиюн-кхо, и по праву! Она выводила свою родословию напрямую от древних князей – владык Гиюн-кхо и за столетия после изгнания только преумножила богатства и влияние. Сильна она была налаженными связями с стражами справедливости, надзирающими над исполнением законов, среди командиров которой было множество выходцев из Гиюн-кхо, традиционно поддерживающих связь с бывшей княжеской Семьей. Заинтересованные лица знали, хочешь решить вопрос с правоохранителями, если он не слишком смердит – за дела, связанные с государственными преступлениями (покушениями на канцлера или министров или бача-бача – «играми» с щенками), старый князь Гиюн-кхо никогда не брался, то иди к нему и вопрос решится к твоему удовлетворению! Естественно за некоторую сумму или ответные услуги. А еще Семья владела фармакологическим комбинатом, снабжавшим лекарствами половину планеты.
