Олег Александрович Сабанов
Серебряное кольцо
Помогая новому библиотекарю расставлять книги по полкам в строгой зависимости от их тематики, года написания, издателя и автора, юноша мысленно пребывал наедине с Агатой и представлял, как в солнечных лучах поблескивает волшебный металл на его мизинце. Несмотря на то, что по прибытии в замок бастард почувствовал легкую слабость и дискомфорт, работа по воссозданию библиотеки спорилась. Облаченный в расшитый золотом индийский халат граф, вечерами навещал ее огромный зал и вполне довольный увиденным, удалялся на балкон дымить своей старинной трубкой. К десятому дню нужда библиотекаря в молодом помощнике отпала, и Вилберн, на удивление отца, сразу же попросил у него разрешение отправиться в свое прибежище на холме.
Несмотря на неважное самочувствие, прискакавший домой бастард, успел смыть с себя дорожную грязь и ранним вечером того же дня был под черными ветвями разбитого дуба. Солнце быстро клонилось к горизонту, длинные тени окружающих поляну деревьев падали на пожухлую траву, холодный разреженный воздух щекотал ноздри, с заводи противно тянуло разросшимися за лето водорослями. Из-за разыгравшегося в сгустившихся сумерках приступа куриной слепоты у Вилберна пошла кругом голова. Он аккуратно прислонился спиной к стволу дуба и закрыл глаза, а когда через несколько минут поднял веки, увидел прямо перед собой долгожданный силуэт Агаты в черном платье и такого же цвета чепце.
– Слава Создателю! Признаться, я уже не надеялся тебя сегодня увидеть, – выдохнул бастард и потер ладонями глаза. – По кому траур носишь?
– По сестре, – глухо ответила девушка.
– Что случилось с Селеной? – воскликнул юноша, еще не понимая до конца смысл услышанного.
– Смерть забрала у нее близнеца, – почти шепотом промолвил траурный образ.
Подавшись к девушке, Вилберн хотел дотронуться до ее бледной щеки, но она резко отпрянула назад всем телом. Именно эта спонтанная реакция на проявление нежности с его стороны окончательно прояснила бастарду весь ужас ситуации.
– Извини, если обидел, – собравшись с духом сказал юноша. – Будь добра, объясни толком, в чем дело?
Девушке в черном явно было тяжело начать свой рассказ, она долго подбирала первые слова, но постепенно в сбивчивых выражениях все же донесла до Вилберна страшную суть. Первым делом она сухо представилась, хотя бастард и так понял, что перед ним стоит Селена, лишь только девушка открыла рот. Однако он боялся себе в этом признаться и до последнего отказывался ей верить, надеясь на чудо. Как выяснилось, ее сестра Агата скончалась от сердечного приступа вернувшись с прогулки вечером того же предпоследнего дня сентября, утром которого Вилберн ускакал в графский замок. Несколько минут онемевший юноша стоял как каменное изваяние, вглядываясь в бледный лик близнеца Агаты.
– Ее убило кольцо, – спокойно добавила она, прерывая затянувшееся молчание. – Точнее злоупотребление той силой, которую оно источает. Сестра никогда не могла держать язык за зубами, поэтому наверняка рассказала тебе о проклятии нашего рода и подарившей волшебное кольцо бабушке. Она ведь мне не раз признавалась, что поделится тайной с тем, кого полюбит.
– Да, мне известно все, – подтвердил ее догадку бастард чужим голосом.
– Все, да не все! – неожиданно дерзко рявкнула Селена. – Я своими ушами слышала, как бабуля Дженис наказала Агате делить силу кольца со мной поровну и предостерегала ее от чрезмерного увлечения его обоюдоострым действием. Однако после смерти бабули сестра, пользуясь моей врожденной застенчивостью и нерешительностью, стала по своему усмотрению распоряжаться кольцом, разрешая носить его мне пару часов в день, чтобы я совсем не обессилела. Сама же понемногу впадала в зависимость от волшебного воздействия бабушкиного подарка, все реже снимала кольцо с руки, а когда встретила тебя даже спать с ним стала. Вот сердечко и не выдержало.
– Ужас какой! – промолвил Вилберн, обхватив голову руками.
– Она сама виновата… А настоящий ужас в том, что сестру похоронили с этим кольцом. Я пыталась его потихоньку снять в суматохе злополучного вечера ее смерти, но была замечена за этим занятием тетушкой Камиллой, которая потом строго проследила, чтобы Агата легла в могилу со своими украшениями. Тетю я не виню, ведь она ничего не знала о силе кольца, а меня вообще всегда считала полоумной, – заключила Селена и нервно хмыкнула.
– И как же тебе теперь быть? – спросил бастард, переваривая услышанное.
– Хороший вопрос. Только правильнее спросить, как «нам» теперь быть? – поправила его девушка. – Как-то раз Агата, вернувшись с одного из ваших свиданий в эйфории, проболталась мне, как каждый вечер делится со своим возлюбленным силой кольца. Я хоть и плохо себя чувствовала, набросилась на нее с обвинениями и проклятиями, зная, к чему это приведет…
– И к чему же? – насторожился Вилберн, почуяв неладное.
– Дело в том, что всякий, в полной мере вкусивший его силу, всю оставшуюся жизнь будет в ней нуждаться. Проще говоря – станет рабом кольца. Это предупреждение бабушки Дженис сестра пропустила мимо ушей, ведь речь тогда шла о нашем с ней выживании. Когда же я с упреком напомнила Агате слова умирающей бабушки, то в ответ получила гневную отповедь, суть которой сводилась к тому, что ты Небесами поклялся любить ее вечно и никогда не бросать, а потому и силу кольца, которой по выражению сестры «с лихвой хватит всем», мы будем делить на троих. Она, похоже, и вправду потеряла из-за тебя голову – как же, настоящий потомок графа Реджинальда, пусть даже незаконнорожденный! Вот и натворила дел в безумной страсти – окольцевала молодого господина из дома на холме!
Вспомнив данные в пылких объятиях взаимные обещания, бастард внутренне сжался и долго пребывал в молчании.
– Зачем ты пришла? – наконец спросил он, желая поскорее закончить неприятную беседу.
– Нам придется потревожить Агату, чтобы получить кольцо. Ей оно больше ни к чему, а мне необходимо, словно воздух. Как, впрочем, и тебе, скоро ты это поймешь. Сторожа на деревенском кладбище нет, само оно надежно скрыто деревьями, ну а лопаты и толстые свечи в охотничьем доме графа наверняка найдутся, – спокойно произнесла Селена, будто ее предложение было вполне заурядным. – Одна я никак не справлюсь, но зато помогу, чем смогу. Труднее всего будет потом, когда придется каким-то образом делить силу кольца…
– Ты хоть слышишь себя! – прервал ее юноша своим нервным криком. – Гробокопателя из меня хочешь сделать! Теперь понимаю, почему тетка держит тебя за полоумную!
Он демонстративно сплюнул себе под ноги накопившуюся во рту горькую слюну и, преодолевая непонятную слабость во всем теле и жуткое головокружение, зашагал прочь от убитого молнией дуба по направлению к своему дому.
– Поверь, Вилберн, я желаю тебе только добра и когда ты созреешь, дам еще один шанс, если буду жива к тому времени, – бросила в спину уходящему бастарду Селена. – А пока советую запастись лауданумом у аптекаря соседнего городка.
В последующие несколько недель юноша совсем расклеился. Его бросало то в жар, то в холод, пропал аппетит, внезапные приступы слабости, сопровождающиеся учащенным сердцебиением, проливной потливостью и головокружением сделались регулярными. В конце концов он совсем перестал выходить из своего возвышающегося над деревней убежища, боясь упасть в обморок на глазах местных жителей. Но более всего остального его мучили кошмары в те редкие ночные часы, когда измотанный организм проваливался в тяжелый сон. Все сновидения так или иначе были связаны с усопшей Агатой. В одном из них она звала его к себе жестом руки, причем он понимал, что девушка мертва и приближаться к ней не стоит, но блеск серебра на ее безымянном пальце магнитом тянул его в объятия покойницы. В другом бастард самозабвенно целовал Агату, пока случайно не обнаруживал, что они с Селеной намертво сросшиеся спинами сиамские близнецы. В третьем Агата судорожно и безуспешно пыталась снять со своей вздувшейся руки застрявшее на ней кольцо, чтобы отдать задыхающейся Селене, и в итоге вырывала его вместе с безымянным пальцем.
