Олег Александрович Сабанов
Исповедь обвиняемого
Вышедший в море корабль Максимиана Лапласа напоролся на риф, вследствие чего команду судна охватила паника, переросшая в кровавую схватку за место в спасательных шлюпках. Пытавшийся образумить матросов капитан, изведал на себе их пудовые кулаки и под дикое улюлюканье казавшихся преданными людей был выброшен за борт на корм акулам.
После очередной вылазки Тита Хаггарда усадьбу знатного вельможи охватил пожар, в котором погибли реставрирующие ее каменщики и плотники, сам же деспотичный хозяин остался цел и невредим. Благородный разбойник потерял покой и сон, долго боролся с разъедавшим душу чувством вины, но в итоге принял решение удавиться на возвышающемся возле лесной просеки старом дубе.
Аптекаря Гелиоса Пуассона арестовали по навету могущественного фармацевтического конкурента и обвинили в шарлатанстве, причинившем непоправимый ущерб здоровью его клиентам. Старый же скиталец Асконий Пирс проклял себя за то, что дожил до глубокой старости, так как не мог смириться с прогрессирующим слабоумием своего любимого внука.
После массовой расправы, я прибрался в комнате, проветрил ее, вымыл бокалы, выбросил пустую бутылку в мусоропровод и вскоре встречал пришедшую с работы маму. Однако вопреки усилиям вернуться в обычную размеренную колею на душе с каждым часом делалось все гаже, а наступившей ночью, на которую я возлагал спасительные надежды, меня и вовсе одолела подстегнувшая бессонницу мигрень.
Следующим днем мне ничего другого не оставалось, как пропустить занятия в институте. Я бревном лежал на диване, ощущая болезненную слабость во всем теле, лишь изредка предпринимая вылазки из своей комнаты в туалет. Ближе к обеду меня вырвала из тяжелой, вязкой полудремы монотонная мелодия дверного замка. Оказавшись в прихожей, я, против обыкновения, не стал смотреть в глазок, а сразу громко поинтересовался, кому и зачем понадобилось так долго и упорно названивать. В ответ взволнованный мужской голос назвал себя сантехником и убедительно попросил разрешить ему срочно осмотреть трубы в туалете и ванной, так как соседей снизу буквально заливает, и вскоре вода затопит уже этаж под ними. Немного поколебавшись, я все же открыл дверь, как тут же ворвавшиеся сотрудники полиции вдавили мое лицо в стену, заломили за спину руки и защелкнули наручники на запястьях. Ну а что происходило дальше, вам известно не хуже меня.
Выкрашенные на две трети высоты зеленой масляной краской стены следственного кабинета сизо блестели в электрическом свете. Сидящий напротив Максима за бурым деревянным столом адвокат по назначению Борис Григорьевич устало потер переносицу указательным пальцем и размял затекшую шею вращательными движениями.
– Что ж, после вашего рассказа, Максим Сергеевич, я окончательно убедился в правильности выбранной линии защиты, – произнес он, косясь на тикающие у зарешеченного окна часы. – Только доказав вашу невменяемость, мы сможем избежать уголовного наказания по выдвинутым обвинениям в предумышленном убийстве Александра Витальевича Гавриленко и изнасиловании Оксаны Евгеньевны Белых. Мне уже удалось добиться постановления о проведении комплексной психолого-психиатрической экспертизы, которая вас ожидает на следующей неделе.
– Только Оксанку я не насиловал. Все было по обоюдному согласию, – потухшим голосом пробурчал заметно сникший после слов адвоката Максим.
– По материалам дела, гражданка Белых, вернувшись домой, объяснила не находящим себе места родителям в присутствии сожителя, что вы обманом заманили ее к себе в квартиру, чем-то опоили и, воспользовавшись беспомощностью, принудили к интимной близости, – равнодушно изрек Борис Григорьевич. – Она же рассказала вызванным сотрудникам полиции подробности убийства гражданина Гавриленко, которые узнала из ваших слов.
Никаких вопросов или просьб к пришедшему адвокату у Максима больше не было. Он прекрасно понимал, что реально помочь в сложившейся отчаянной ситуации ему может только сила большого нового мира, о котором он будет заботиться, словно родной отец. Благо бумага и ручка у него в камере имелись, а других инструментов для создания полной борьбы, тайн и страстей вселенной в помощь его богатому воображению и не требовалось.
