Оксана Петровна Асеева
Моя скандинавская ходьба
И арабика, и робуста
Я решила развивать аристократические привычки. Пора. Такой несущественный пункт, как построение генеалогического древа, я пропустила, а сразу приступила непосредственно к делу.
Поскольку из познаний о людях белой кости у меня в памяти лишь картина «Завтрак аристократа» из какого-то школьного учебника, то ли истории, то ли литературы, сама собой появилась мысль, что начинать надо с еды. А то изволю откушать суп, когда другим его еще не подали. Или, того хуже, начну открывать какую – нибудь ракушку не тем ножом или вилкой. Тут меня сразу и вычислят – не аристократка.
Немного о себе. Мне пятьдесят пять лет, и я недавно уволилась со службы по собственному желанию. Домохозяйка.
Когда мне, как и другим таким же счастливчикам, продлили молодость, я возрадовалась. Не правда ли, странная реакция на потерю денег?
Я распланировала по-новому свою жизнь, и в моих мечтах все получилось замечательно: сын окончит магистратуру, устрою его в жизни, подкоплю деньжат, выйду на пенсию в пятьдесят девять лет и заживу!
Первым мои планы отказался выполнять мозг.
«Не-а, – сказал лениво он. – С шестнадцати лет я все должен и обязан. Надоело, не буду».
Затем к мозгу присоединился остальной организм – он молча стал рассыпаться.
Вначале реакцию собственной персоны я расценила как забастовку. Читала какие-то книги, слушала каких-то спикеров, но ничего не помогало, пока наконец-то не поняла. В своем возрасте я просто не могу одновременно и работать, и быть мамой, женой, дочерью и невесткой. И из этой ситуации был только один, на мой взгляд, выход. Уволиться.
После я решила, чем буду заниматься: литературной деятельностью. Первое свое произведение написала очень быстро, за месяц, отправила его по адресу. И как настоящий начинающий писатель принялась ждать высокого гонорара. Может быть, даже премии.
Я задумалась: принимать мне ее или отказаться? Мои соотечественники, бывало, и принимали, и отказывались от этой премии.
«Скорее всего, откажусь», – решаю я. Интересно, как необходимо быть одетой для вручения премии: фрак или маленькое черное платье? А для отказа от премии? Размышляя на эти насущные темы, я иду развивать в себе аристократические привычки: пить кофе и есть чизкейк.
Я живу в небольшом провинциальном городе. Кофейня в нем одна, в центре. А пекарен? Насчитала пять. Булочных, по которым они развозят свою выпечку, много больше, конечно.
В первой пекарне я покупаю хлеб, тот, который «белый», кирпичиком, и песочные корзиночки с творогом и ягодами. Во второй мне нравятся пирожки с фруктами.
В третьей беру настоящий ржаной хлеб. Хлеб правильный, чуть сладковатый, в нем достаточно солода. Здесь же мне нравятся торты, они продаются отдельными кусочками. И еще в третьей пекарне есть витрина с сырами, их изготавливают рядом, в цеху. У сыров есть имена и фамилии.
В четвертой, беру самсу, она из слоеного теста. В пятой готовят вкуснейший меренговый рулет, с взбитыми, сливками, бананом и голубикой.
Сегодня иду в третью пекарню, чтобы купить ржаной хлеб и что-нибудь на десерт. Но в этой пекарне нет зала, где можно было бы спокойно посидеть. И я придумываю взять кусок торта в пекарне, а съесть его в кофейне, которая находится в десяти минутах ходьбы.
Мой путь к кофейне проходит в рассуждениях. Раньше я пила здесь кофе, и он мне нравился. Но с некоторых пор и вкус, и аромат его стали какими-то безжизненными, и, естественно, кофе перестал мне нравиться.
Я почитала информацию и решила, что, скорее всего, тот, который мне нравился, был сорта арабика, а тот, который нет, – сорта робуста. И оказалась неправа. На качества кофе влияют условия жизни кофейного дерева, а не его сорт.
Где тот индийский кофе из моего советского детства, который был вкусным всегда? Мама приносила жестяную банку откуда-то из недр квартиры, выдавала на завтрак по ложечке растворимого кофе, а затем убирала его обратно в тайник. Тайники постоянно менялись.
