Оксана Петровна Асеева
Час стендапа. Сборник рассказов
Сын вполне справился с учебой в пятом классе, после чего последовали три месяца каникул, полных безделья. 1 сентября было отделено от меня одними сутками и выпадало в этом году на субботу. Это был такой спокойный ленивый день, пятница. Потом, собственно, сам День Знаний, затем бонусом к каникулам – воскресенье.
Я не собиралась идти на первый звонок в школу к сыну. Уже не первый, а шестой, и чего я там не видела? Но, тем не менее, как-то напомнить сыну о том, что учебный год начинается, все-же стояло.
Уходя утром на работу, я разбудила сына, оставила ему деньги, сказав противным голосом:
– Ты хоть канцелярию себе купи, которой у тебя нет! Завтра в школу, а ты даже не думаешь ни о чем!
Выслушав возмущенный ответ от сладко досыпавшего летние каникулы сына, я посчитала свою миссию родителя исполненной и ушла на работу, довольная сама собой и своими воспитательными методами.
Вечером, проводя последнюю инвентаризацию перед школой: костюм, белая рубашка, обувь, стрижка, портфель, я услышала от сына, сидевшего у компьютера:
– Мам, портфель завтра не нужен будет, мы не учимся, День знаний же, да и суббота.
– Хорошо живешь! – с сарказмом сказала я, ища, к чему бы еще придраться.
Так, букет учителю – приготовлен, стоит в прохладе.
– А канцелярия? – злорадно спросила я, надеясь, что вот теперь-то я отведу душу нотациями.
– А вон она, мам, на тумбочке, в пакете, я все купил, что мне нужно, там и сдача, – ответил мне сын, не отрываясь от экрана монитора.
На тумбочке лежал худенький пакетик-майка, из которого торчала длинная металлическая линейка, кроме нее в пакетике находились одна ручка, один карандаш, чек и сдача – почти все те деньги, что я выделила сыну утром.
Сын продолжал спокойно играть в компьютерную игру, ни на секунду от нее не отрываясь.
Я взяла в руки линейку и в недоумении на нее уставилась. «Почему металлическая? Неудобно же, по бумаге скользить будет! И длинная какая! Она хоть в рюкзак поместится?» – подумала я и примерила линейку к рюкзаку. Наискось линейка помещалась, молния с трудом, но застегивалась, указывая бугорком, где находится в данный момент угол линейки.
«Почему металлическая? В школе сказали?» – не отпускал меня вопрос, и я решила задать его сыну.
– А мам, помнишь, ты ту мою деревянную сломала, я вместо нее купил эту! – Сын продолжал увлеченно играть.
Я вспомнила, засмеялась и тут же осеклась.
Это произошло в прошлом учебном году, осенью, кажется. Придя с работы и переделав все ежевечерние дела – ужин, посуда, наконец добралась до дневника сына. Что-то мне в нем не понравилось: то ли он был недостаточно заполнен, то ли наоборот, в нем присутствовала какая-то избыточная запись учителя. Судя по тому, что я сейчас уже не помню самой сути конфликта, это была мелочь мелкая, пустяк. Тем не менее я к этому пустяку придралась, и стала кричать что-то типа «До каких пор! и т.д. В такт своему крику я стучала небольшой деревянной линейкой по раскрытому дневнику сына. Неожиданно линейка сломалась пополам, я схватила эти две половинки, открыла входную дверь, и выбросила обломки в темноту ночи. Закрыв дверь, я села у стола, на котором лежал злополучный дневник, подперев рукой голову, изображая таким образом крайнюю степень своего отчаяния. Будто-бы от этого что-то могло измениться в лучшую сторону.
