Оксана Останина
Ловушка для мусора
Санек
Кузнецов вышел из кабинета и наткнулся на Иванова.
– Крышка и тебе, и мне, – вздыхал наставник, собираясь на прием к Матросову.
– Крышка, – согласился Кузнецов.
Хотелось спросить у наставника достаточно ли просмотра мультфильма для оценки, но он не стал. Название вылетело из головы, и только ловушка для мусора стояла перед глазами. Кузнецов видел, как растёт графеновое крыло, прикрывая собой словно ангел, испуганно пищащие спутники.
«Герои не носят плащи. Они отращивают крылья», – подумал Кузнецов и одухотворённый идеей не заметил, как дошёл до проходной, спустился в метро и очнулся в вагоне поезда.
«Санек не поверит», – думал он, глядя мимо разомлевших в прохладе пассажиров. Чем дальше он удалялся от «Заслона», тем менее реальным казался разговор с Матросовым. Кузнецов достал телефон, набрал в браузере «космический мусор» и нашёл график, картинку с траекториями и информацию о скорости обломков. Ничего секретного. Вся информация в свободном доступе. Вот тебе и про лазеры, сбивающие обломки с орбиты и про солнечный парус, спускающий обломки до атмосферы и ещё много различных методов более полных, чем злосчастный рисунок на выдранном листе. Единственное отличие – это сбор обломков в контейнер. Интерес и паника Матросова не соответствовала уровню информации. Эти мысли не оставляли его и на улице по дороге к общаге.
«Шутки у них специфические, – пришёл к выводу Кузнецов, поднимаясь по лестнице. – Прикалываются над новенькими».
Егоров, студент-дипломник сухо поздоровался и уставился на Кузнецова, словно тот неожиданно ввалился в чужую комнату.
– Как практика?
– Скукота: бумажки, цифры и корпуса, корпуса, корпуса. В обед заблудился, на склад забрёл, поспал немного.
– И всё? – недоверчиво посмотрел на него Егоров.
– Всё, – пожал плечами Кузнецов и, достав с холодильника утренний бутерброд, зажевал его с остывшим чаем.
– Я тоже в «Заслоне» проходил. С третьего курса приписан к гальваническому цеху. Технологом зовут.
– Пойдёшь? – решил поддержать разговор Кузнецов.
Они не дружили. Жили вместе, скидывались на продукты, по очереди готовили и убирались, но душевной близости за два прошедших года так и не нашли. Другое дело Санек, живущий, напротив. Если бы родители рассказали Кузнецову легенду о потерянном близнеце, то им бы точно был он. Они мечтали избавиться от надутых старшекурсников и жить в одной комнате, но те не сдавались и словно сговорившись отвечали: «Не нравиться – снимай квартиру».
– Пойду, – уверенно ответил Егоров. – Это же опыт.
Кузнецов понимающе кивнул и пошёл к Саньку, но у того сосед тоже был дома.
– На крышу? – шёпотом спросил Кузнецов.
– Жди.
Кузнецов поднялся по чердачной лестнице и нырнул в небольшой люк. Город кипел, как огромный муравейник. Потоки людей собирались рекой и тут же растекались по лавочкам с козырьками и кафешкам с зонтиками. Ветер, несущий прохладу, был спасением от вечернего зноя.
– Рассказывай, – залез на крышу Санек. – Как там?
– Скукота, – потянулся Кузнецов и понял, что стал похож на своего соседа. Саньку ещё год до практики – юнец.
– Я думал мы друзья, – вздохнул Санек. – Прибежал загадочный, а теперь в молчанку играешь.
– Разговор у меня был с главным. Бумагу о неразглашении подписал. Говорит, мультфильм посмотри – пятёрка за практику.
– Да ну?! Везуха и пруха. Счастливчик. С кем тебе так повезло?
– С Матросовым, – важно ответил Кузнецов.
– Кто он?
Кузнецов задумался и понял, что не знает ничего кроме фамилии. И с чего он взял, что Матросов начальник. Не рассказывать же Саньку, как его тащил охранник, не солидно.
– Начальник.
Санек понимающе кивнул и спросил про мультфильм.
– Давай посмотрим. Может и мне подфартит. Спросит меня через год Матросов: «Смотрел?». Я ему: «Смотрел».
Кузнецов рассказал всё, что помнил, и они быстро нашли мультфильм. Смотрели на взрывы ядерной бомбы, тени, теряющих кожу солдат и молча плакали, утирая тайком солёные слёзы.
Алекс
– Его взяли, подписал. Матросов. Принял, – говорил по телефону Жаринов Александр, превратившись из милого второкурсника в сурового агента.
– Соседи ваши скоро разъедутся. Сойдись с объектом ближе. Узнай как можно больше. Денег не жалей. Лимит не ограничен.
– Будет сделано, – отменил звонок Жаринов и поплёлся в общагу.
Разговаривать с главным можно было только на пустыре – разведка никогда не спит. Жаринов строго следовал правилам. Возможно его скоро повысят и тогда можно будет сменить общагу на дорогие апартаменты. Кузнецов – это шанс прыгнуть выше, стать влиятельнее.
Жаринов не любил свою Родину, корил себя за оплошность и вынужденное возвращение в «немытую» Россию. Только отец радовался стечению обстоятельств и слёзно просил забрать его из капиталистической Америки в душевный Питер.
Жаринов не понимал отца. Отчётливо помнил радость от эмиграции, когда восьмилетнего ребенка привезли в незнакомую страну. Отец, живший целью переезда, так и не нашел своё место. Он, будучи на Родине директором магазина, не был готов завоёвывать чужие сердца начиная с самых низов. Мать – учительница английского (отец знал кого брать в жены) преступила через себя и пошла в горничные, довольно быстро дойдя до небольшого менеджера. Она же организовала воскресную школу, для тех, кто отказывался принять действительность – здесь ты никто.
Санек превратился в Алекса и быстро понял, что дорога в колледж лежит через спорт. Он не ошибся. Алекс грезил себя юристом, пока на одной из студенческих вечеринок их не накрыли копы.
– Мефедрон? – непонимающе смотрел он на неизвестно откуда взявшийся пакетик. – Я спортсмен.
– Мефедрон, – пристально смотрел на него мужчина в строгом костюме. – Глупо перечеркнуть свою жизнь вот так, – изобразил он сочувственную гримасу, забыв про холодный взгляд. – Я могу помочь. Ты же русский?
– Американец, – твёрдо ответил Алекс. – Возьмите кровь. Я чистый.
– Распространитель значит, – постучал мужчина пальцами по столу. – Ты знаешь сколько за это дают? Я мог бы помочь. Докажи Америке свою полезность. Сделаешь, и про наркотик никто не узнает. Окей?
– Окей, – не раздумывая согласился Алекс и только потом осознал, что произошло.
Его завербовали, подкинув наркоту. Принудили работать на разведку, предложили вернуться на Родину: «Поживёшь несколько лет, соберёшь данные и вернёшься. Бонд. Джеймс Бонд».
Мать была против. Она не понимала внезапной любви и страстного желания вернуться. Винила во всём отца. Заглядывала Алексу в глаза, искала подходы и, наконец, сдалась. Она подняла на уши тётушек, подготовив к приезду сына съёмное жильё.
«Кампус, – заявил куратор, – Надо быть ближе к врагу». Алексу помогли поступить в политех.
– Это не моё, – твердил он куратору.
– Не переживай, – усмехался тот. – Всё куплено. Будь рядом, заведи знакомства и наслаждайся жизнью. Твоя цель – «Заслон». Приникнешь туда студентом или найдёшь достойный объект, любителя поболтать на запрещённые темы.
Наслаждаться не получалось. Денег в обрез и работа на образ, но Алексу-Саньку повезло. Кузнецов казался куратору перспективным объектом и нюх последнего не подвёл. Два года оперативной работы стали приносить свои плоды. Алекс-Санёк записывал за Кузнецовым идеи, не понимая их практической важности и фотографировал схематические рисунки. Кузнецов фонтанировал рационализаторскими предложениями, замечая суть вещей, а Алекс-Санёк считал дни до возвращения в Америку, пока не забрезжил свет в конце беспросветных студенческих будней. «План изменился. Приведёшь его на квартиру», – дал последние указания куратор.
