Оксана Ларина
Ловушка для Микимауса
Улегшись на кровать, за неимением выбора стала рассматриваться трещинки на стене.
Время тянулось бесконечно долго. Хотелось то устроить истерику и любой ценой прорываться от сюда, то просто зареветь. Озноб усиливался, обещая перерасти в панику. Надо было как-то взять себя в руки.
Сделав глубокий вдох, медленно выдохнула, потом снова и снова, отсчитывая количество.
На пятисотом, наконец перестала сбиваться и почувствовала, что вроде отпустило.
И тут затрясло вновь, так как дверь кто-то открыл. В этот раз изображать спящую просто не было сил.
Я резко села, поджав ноги к себе. К счастью, зашла женщина поставила на стол около кровати металлическую миску с кашей и такую же кружку с коричневой жидкостью и молча ушла.
Я взяла тарелку, к сожалению, она оказалась слишком легкой, чтобы стать предметом самообороны.
Каша была безвкусной, но сейчас я вряд ли способна была распробовать хоть что-то. В кружку мне налили обычный черный чай.
Больше в этот день ко мне никто не заходил. Еще через некоторое время с улицы донесся звук похожий на сирену.
Я вновь вышла на балкон.
По улицам в разных местах города люди бегом бежали в разных направлениях, явно стараясь как можно быстрее оказаться в помещении.
Сначала я испугалась решив, что здесь война и сирена означает начало бомбежки или обстрелов. Но, было тихо. Только машины, похожие на наши ВАЗики с вооруженными людьми медленно двигались по улицам. Машин было так много и ехали они так не спешно, что видимо горожане все же воевали с кем-то и сирена означала комендантский час.
Мне стало совсем грустно. Выбраться отсюда становилось все более затруднительно. И куда меня занесло? Где сейчас война? Из новостей, слышала про Сирию, Украину. Но я не могла попасть так быстро ни в одну из этих стран. С кем они воюют? Что вокруг этого города? Если там война, то шансов у меня нет совсем.
Господи, как же я умудрилась так вляпаться?
Все эти не веселые мысли взрывали мой мозг всю ночь. Я то спала, то впадала в забытье, то меня вновь начинало нещадно трясти. Не знаю, что это была за страна и что за город, но ночи здесь были очень холодные.
Под утро не выдержав, закатала вокруг себя матрас, заткнув щели одеялом и улеглась прямо на сетку кровати. Только так смогла ненадолго уснуть
Проснулась от звука открывающейся двери.
Вошла та же женщина, что и вчера. Вновь поставила посуду на стол. Я попробовала мягко взять ее за руку, заглянула в глаза.
– Помоги мне, – тихо попросила. Конечно, она не знала моего языка, но она видела, как меня связанную тащили сюда. Они все видели и сомневаюсь, что ей придет в голову, что с утра я решила попросить шоколадное обертывание.
Она быстро выдернула руку и опустив глаза вышла, закрыв дверь на ключ.
Интересно ей реально плевать на то, что со мною тут будут делать или они настолько запуганы? Но, лично для меня ситуацию это не меняло.
В тарелках опять была таже каша и тот же чай. Хоть бы крупу поменяли, что ли.
С трудом запихнув в себя несколько ложек, я разозлилась и заставила себя съесть все до конца. Еще слишком рано принимать решение, что я сдалась, значит надо не позволить себе ослабнуть.
Что бы только не лежать бесконечно на кровати, прошлась по комнате, вышла на балкон.
На улицах вновь были люди. Они занимались своими делами. Похоже работали какие-то магазинчики. Город, конечно, был очень потрепанным. Везде насколько я могла рассмотреть старые четырех-пятиэтажки. Никаких ставших привычными за последние несколько лет торговых центров или хоть детских площадок, хотя мамы с детьми гуляют. Вдалеке справа есть парк, но такой запущенный, будто его поджигали несколько раз.
Неудивительно, что в таком хмуром городе, такие люди. Взяли б хоть краски цветной и хоть как-то облагородили. Выть от таких картинок хочется.
Опять включилась сирена. Первым желанием было зайти в дом, но я удержала себя на месте, решив посмотреть, если их будут обстреливать, то от куда полетят самолеты.
Не знаю как, но я планировала отсюда выбраться и уходить явно надо в противоположную сторону от той куда отправляют убивать.
Люди опять побежали в здания, причем было видно, что заходят в первые попавшиеся, стараясь не остаться на улице. Какой-то мужчина нес пакет, наверное, с продуктами, зацепился им за что-то не видное для меня от сюда. Пакет порвался, и он наклонился, пытаясь собрать продукты себе на руки. Людей вокруг уже не было. К нему медленно подъехал ВАЗик с военными. Я в ожидании, пока сейчас этому незадачливому покупателю помогут, подумала, может они захотят помочь и мне.
Один из военных спрыгнул на землю, мужчина начал что-то быстро говорить ему и тот выстрелил. Через секунду на земле лежало уже тело с нереально быстро растекающейся лужей крови под ним.
Даже мне было хорошо видно ее. Военный расшвырял ботинками еду на земле, залез обратно в машину, и они так же медленно поехали дальше.
Тут звуки выстрелов раздались совсем рядом.
Автомобиль двигался вдоль домов, и солдаты в прицел просматривали балконы и окна.
Я как во сне, чуть ли не силой, заставила себя вернуться в комнату. Все это было настолько безумно страшно, что невозможно было поверить в реальность происходящего.
Это не бомбежки боялись люди забегая в дома. Их просто как собак расстреливали. Всех, кто не успел спрятаться.
Я села на кровать и зажмурилась, прислушавшись к своим ощущениям. То ли мой организм устал боятся, то ли по какой-то еще причине, но почему-то ужас не отпускающий меня все это время куда-то ушел. Сейчас вроде бы самое время впасть в панику, но внутри ее не было. Только холод и злость на всех этих ублюдков и тех, кто так безжалостно расстреливает беззащитных людей и тех, кто меня сюда притащил.
Я снова легла на кровать и начала ждать. Не могу сказать, что у меня появился хоть какой-то план, я просто решила хорошенько попортить кровь этим упырям, даже если они потом заставят меня умирать очень долго
Время текло долго как кисель, в комнате не было даже часов, чтобы понимать прошло лишь пять минут или часа три-четыре.
Иногда на меня накатывали такие волны злости, что хотелось крушить все вокруг, тогда я начинала глубоко дышать, стараясь посчитать как можно дольше во время задержки дыхания.
Наконец дверь снова открылась, зашла та же женщина и жестами показала мне, чтобы встала.
Мы вышли из комнаты. В коридоре бегали дети. У меня возникла мысль взять одного из них в заложники и заставить дать мне выйти. Но, я отмела ее. Сразу же после этого тут на уши встанут все и долго мне побегать по улице не дадут.
Женщина привела меня в ванную комнату. Она мало отличалась от своих собратьев в большинстве квартир в нашей стране. Газовая колонка и небольшое корыто со сливом для купания.
В ванной уже была вода. Надеюсь, у них нет привычки купаться всем вместе в одной лоханке и все это индивидуально для меня, а не после омовения там десятка волосатых тел?
Опустившись в воду, я закрыла глаза от удовольствия. Как оказывается мало надо человеку. Вот все вроде вокруг меня плохо и то, что купаться повели тоже не сулит ничего хорошего, а я счастлива и об остальном думать даже не хочется.
Моя проводница намылила мне волосы и сунула в руки кусок хозяйственного мыла. Я испытала гордость за свою страну. Даже здесь родное мыло. Видимо это лучшее, что они нашли в нашей стране девушки и Хозяйственное. После того, как с мылом мы стали, практически родственными душами. Меня наконец домыли и дав большую тряпку повели обратно.
В комнате одежды не было. Я обыскала все. Что бы не скучать обыскала все еще раз.
Сегодня видимо меня бросать тут одну одинешеньку не собирались, так как довольно скоро дверь вновь открылась и вошел мой уже можно сказать, учитывая, как медленно здесь для меня тянулось время, старый знакомый.
Зубы у него оставались все такими же плохими, и улыбка обаятельности так и не приобрела. Так что лыбился он напрасно.
Наверное, по законам местного жанра предполагалось, что я начну просить не трогать меня, пытаться забиться в дальний угол сопротивляясь до последнего, но сильно не хотелось доставлять ему такое удовольствие.
Что бы не перетянуть с моментом, когда исправить что-либо будет сложно я встала ему на встречу и улыбнулась.
Как я и рассчитывала совсем не этого он от меня ожидал и от растерянности остановился. В нем явно чувствовалась уверенность, что никуда я от него не денусь. Дверь закрыта, за ней его сородичи. Четвертый этаж. На мне только эта тряпка. Признаться у меня уверенности, что он не прав не было. Но сидеть здесь бесконечно в ожидании, пока кому-то придет в голову прийти поиздеваться надо мною, после чего оставив меня здесь как куклу в шкафу, это точно не мой вариант, хотя возможно вскоре мне такая жизнь будет казаться пределом мечтаний.
Тем временем, пока это чмо растерялось я взяла табуретку и медленно, что бы он не решил меня остановить, продолжая улыбаться, поставила ее на середину комнаты, ближе к балкону. И пригласила его присесть на нее.
Дядька явно не въезжал зачем, но сел.
Я встала перед ним спиной и начала медленно танцевать. Конечно, надо было порепетировать, так как тело не хотело слушаться совсем, будто деревянное. Я посоветовала себе двигаться резвее, а то моему единственному зрителю все это наскучит и тогда мне вряд ли кому-то придет в голову позавидовать.
Я заставила себя развернуться к нему лицом. Он сидел расслабленно и самодовольно улыбался. Нужно было заставить его поверить в мою безобидность. Я наклонилась к нему заглянув в глаза и слегка касаясь его лица руками и не забывая усердно вилять бедрами плавно зашла за его спину, вновь наклонившись, ласково заглянув ему в глаза. Прикасаясь к нему все увереннее, приобняла его за голову, дабы у руки был размах, крепко схватила за уши, чтобы не соскользнуть и резко скручивающим движением свернула ему голову.
Было не понятно достигла ли я эффекта, поскольку хоть какого-то опыта в этих делах у меня, так получилось, что не было. Но я стояла слишком близко и неудобно, чтобы что-то сделать и сильно толкнув его хотела прыгнуть сверху и попробовать закончить его черную миссию на этой земле, пока он не начал мне объяснять, как я была не права, но увидела какие не подвижные у него глаза и почуяла, что в дальнейших стараниях нет необходимости. То ли дядька оказался слишком щуплым, то ли я с перепугу справилась, но со мною осталось теперь только его тело.
Прислушавшись к шуму за дверью, услышала только бешенный стук своего сердца. Но, сейчас было точно не до него.
То, что он такой худой было основательным плюсом еще и потому, что в тряпке по городу будет явно не удобно гулять. Надо было привести себя хоть в какой-то сносный вид.
Быстро стянув с него брюки и рубашку и затянув ремень потуже, хотела затащить его на кровать, чтобы если в комнату зайдут не сразу поняли, что произошло.
Но, на вид такой щуплый дядька оказался нереально тяжелым, протянув его всего сантиметров на десять, бросила это занятие пошла на балкон.
Сейчас меня радовала малолюдность нашего района. Шагнула за балкон и вцепившись в перила нащупала нижний выступ.
Потом повиснув на руках и по возможности раскачавшись, спустила ноги и на последнем толчке постаралась влететь на балкон третьего этажа, разжала руки.
К счастью, приземлилась именно на балкон, а не промахнулась. При этом умудрилась удариться всеми частями тела сразу и наделав столько шума, что поначалу сжалась уверенная, в скором прибытии сюда законных владельцев квартиры. Но вроде было тихо.
Я встала. Комната за окном была пуста. Как будет на втором и на первом этаже, к сожалению, возможности у меня проверить не было.
Но уверенности, что они все дружно захотят пойти посидеть в других частях помещения, увы тоже не было совсем. Меня снова затрясло. Вид с третьего этажа почему-то совсем не выглядел более безопасным, чем с четвертого.
Хозяйка этой квартиры видимо предпочитает сушить белье на улице и к балкону с внешней стороны были прибиты металлические углы с натянутой проволкой между ними.
Проволка, конечно, меня не выдержит, а углы можно и попробовать.
Снова вытянувшись вдоль балкона, я старалась встать с краю, дабы минимально привлекать внимание, хотя бы тех, кто может быть в комнате второго этажа, аккуратно перехватилась вначале одной рукой, а потом второй за металл. Углы накренились и не много отошли от креплений. Я могла только молится. Не знаю, как люди умудряются дожить до седин атеистами, я периодически оказываюсь в ситуациях, когда остается только молиться и больше помощи ждать не от кого
Мои ноги нащупали твердую поверхность.
В этот раз я не рискнула кубарем влетать в гости, перехватившись руками за каменный выступ между балконами. Не знаю изначального предназначения этого выступа, но для меня он был весьма кстати.
Почувствовав себя героем и суперменом одновременно, осторожно заглянула в окно второго этажа и ура! Там было темно и, вроде никого!
Теперь главное, что бы слишком рано не зашли туда откуда я смылась изначально и не увидел никто с улицы.
Со второго этажа на первый я повисла уже именно в таком настроении и услышала сирену.
Ну конечно комендантский час! Сообразив, что мое висящее между балконами тело, с перебором удачная мишень, даже для подслеповатых и отслуживших свой век стрелков, то ли со страху, то ли оборзев чуть притянув ноги, дабы смягчить удар, я разжала руки.
Глава 3
Сколько же всяких камушков и колючих веток валяется у них на земле! А людей, швыряющих из окон, бычки от сигарет я бы вообще приговаривала к расстрелу!
Ну, почему никто из них не подумал, что кто-то может у них тут катиться по земле и вся эта гадость у него будет во рту и в волосах?
Отплевываясь, я заползла за кусты, растущие у балкона первого этажа и очень вовремя, так как явно приближалась машина.
Я замерла, попытавшись слиться с местностью.
Машина подъезжала все ближе и хорошо были слышны голоса, что говорят было не понятно. Поэтому заметили они меня или нет можно было только догадываться, хотя ничего не мешало им сделать это минуты через две или пять, да и вообще в любое время, так как не понятно было куда и как мне теперь направляться.
С одной стороны, надо бы отлежаться до отмены комендантского часа, но соседи с четвертого вполне могли уже обнаружить и мое отсутствие, и плачевное состояние своего сотоварища. Он, конечно, сам в этом глубоко виноват, но вряд ли мне это зачтется, если что.
Решив не выпендриваться и искренне надеясь, что случайные свидетели примут меня за собаку, прямо на четвереньках достигла соседней дырки под балконом. Спасительных кустов там не было, поэтому пришлось двигаться дальше.
Сейчас комендантский час мне даже нравился. На улице никого и на балконах тоже, главное не привлекать к себе излишнего внимания и не нарваться на военных.
Двигаться решила в сторону центра города, так как если здесь и ходил общественный транспорт, то только там, а мне надо было придумать еще какое-то средство передвижения, кроме своих двоих, вернее в данный момент четверых.
Кстати, эти четверо уже болели. Мало того, что привычки передвигаться таким образом у меня не было, так еще и тонкая ткань штанов, никак не защищала мои несчастные коленки. Туфли я взять забыла, и вспомнила об этом только сейчас.
Осмотрев первые этажи вокруг в надежде, что кто-нибудь поставил свою обувь проветриться в зоне доступа для меня, ничего радующего глаз не увидела.
Тем временем дома окончились. Справа был пустырь. Слева в сторону, как я понимала центра автомобильная дорога и даже подобие остановки.
Сейчас все пустовало, но заходить или даже заползать на нее было слишком страшно. За дорогой снова были дома, но успею ли я в них спрятаться?
Из окон я видела эту дорогу, значит и меня на ней увидят, особенно сейчас, когда вокруг ни души. Можно, конечно, пересечь ее левее и из тех окон меня не увидят, только там пустырь и снова дома и хоть кто-то в них меня точно рассмотрит и совсем не ясно как поступит.
Я подползла к подвальному окну. Решетки не было только стекло. Камней достаточно крупных, дабы его разбить тоже не наблюдалось. Колошматить его той мелочью, что вокруг набросана, я буду слишком долго и слишком громко.
Осмотрев себя и решив, что на данном этапе жизни, ноги являются более ценным имуществом, стянув с себя рубашку и максимально обмотав ею руку ударила по стеклу, даже не порезавшись. Только для моих габаритов этой дырки явно было недостаточно. Пришлось разбивать ее дальше. Конечно, я старалась действовать тихо, но стекло лопаться бесшумно, почему-то не хотело.
Наконец дыра приобрела размеры, которые позволяли надеется, что смогу влезть, туда не разодрав себе все на свете. Не дожидаясь, пока вновь услышу шум мотора ногами вперед вскользнула в темный подвал.
Так же как в нашей стране народ там хранил всякую рухлядь, которую не поднялась рука выкинуть. Когда глаза попривыкли к темноте, нашла коробку подходящих размеров и вытянула ее на улицу, чтобы перекрыть дырку в окне.
К сожалению, оценить, насколько удачно она встала у меня не получилось, так как изнутри это было не понятно, а с наружи раздался сигнал похожий на затяжной громкий писк, оповещающий об окончании комендантского часа. Вступать же в контакт с аборигенами мне сейчас хотелось меньше всего.
Порывшись в остальных коробках и не найдя ничего интересного, я раздвинула весь этот хлам и улеглась на пол в ожидании ночи. Мне казалось, что в темноте я буду привлекать меньше внимания.
В итоге ночью я так и не вышла. Снаружи постоянно были шаги и разговоры. Я понимала, что меня уже ищут и мысли, что сделают если найдут и, если сюда случайно кто-то зайдет по своим делам, приводили к такой панике, что казалось трясет не только тело, но и весь дом. Иногда было ощущение, что больше я не могу, больше не выдержу. Только выбора у меня опять не было. Вернее, некоторый был, можно было выйти из своего укрытия и вот тогда действительно будет то, что я не выдержу, а не бабская истерика, которая была у меня сейчас.
В подвале я прожила несколько дней. Мой желудок наконец впервые захотел есть, наверное, поняв, что умирать в ближайшее время я все-таки не собираюсь.
Дождавшись ночью, когда мимо проедет машина, наконец решилась выйти из укрытия. Вокруг был все тот же мир. Не стала в этот раз приземлятся на четыре конечности, шла на ногах.
Валяясь в истерике в подвале мое тело, видимо не очень реагировало на что бы то ни было, но сейчас мне было очень холодно. Я пыталась максимально обхватить себя руками и согреться, но не особо это помогало. Меня трясло теперь уже от холода.
Перейдя эту злополучную дорогу, старалась двигаться вдоль домов, прислушиваясь к звукам, чтобы заранее спрятаться от военных. Другие люди по ночам здесь не гуляли, ну кроме меня, конечно. Я пыталась хотя бы приблизительно представить, как буду выбираться из этого ненормального города, но никаких идей по этому поводу в моей пустой голове не было.
Темнота постепенно отступала, начинался рассвет. Я не была уверенна, что не сбилась с пути, впрочем, не была уверенна, что мне вообще стоит показываться в городе. Других идей тоже не было. В любом случае надо было уже искать себе укрытие, скоро из городских динамиков понесётся писк и на улицы начнут выходить люди.
Дома вокруг были настолько в печальном состоянии, что я решила попробовать попасть в какой-нибудь подвал классическим способом, не портя общедомовое имущество, а через дверь.
В первом же подъезде, дверь в него закрывалась просто на душку. Снять ее не представляло труда даже мне. Найдя дальнюю комнату и освободив для себя самый темный угол, я снова улеглась на пол.
Сил смотреть что вокруг меня не было. Ледяной ветер пронизывал меня всю дорогу и с одной стороны хорошо, когда так холодно на процесс паники времени не остается, а с другой мне теперь никак не удавалось согреться, тело начинало трястись все сильнее.
Часа через два я точно поняла, что заболела окончательно. Во рту пересохло. Каждая моя клеточка пылала огнем. Единственное, что меня спасало и давало передышку это сон, в который я время от времени проваливалась. Тело болело так, будто меня избили, я чувствовала эту боль, даже во сне.
Очень хотелось пить, только где взять воду просто не представляла. Какое-то время спустя я начала злится на свой организм, что держит меня еле живую не справляется с тем, как мне плохо и не сдается совсем. Хотя все эти дни я лежала не двигаясь, но дико устала.
Мне хотелось прекратить эти мучения любым способом. Однажды даже пыталась выйти из своего убежища на улицу, только не хватило сил, даже просто подняться на ноги. Тогда я начала звать не знаю кого, хоть кого-нибудь, лишь бы не продолжать здесь валятся, как гниющий кусок мяса. Все свои силы я собрала, чтобы позвать людей, но даже мне было понятно, что не кричу, а хриплю и то тихо.
Измучившись, наконец уснула. А открыв глаза почувствовала, что меня отпустило. Мое тело вновь выиграло в этой борьбе за выживание. Да у меня была еще сильная слабость, но я уже точно знала, что выживу. Не известно, что ждало меня потом, а сейчас точно выживу.
В подвал не просачивался свет и нельзя было понять день или ночь, поэтому, когда, мои ноги начали меня уже уверенно держать, я постаралась насколько это было возможно привести себя в порядок.
С одеждой, которая сначала промокла под дождем, потом долго терлась о пол в грязном подвале, да еще и насквозь пропиталась моим потом, конечно, ничего уже не сделаешь. Из волос постаралась вытряхнуть мусор и заплести косу. Лицо и тело оставалось только протереть так как ничего похожего на душ или кран с водой не было.
На улице был день и довольно хмуро, но глаза, привыкшие к кромешной темноте долго, не могли привыкнуть и слезились.
Я шла сквозь дворы по прямой, стараясь не смотреть на людей и на то какое впечатление произвожу. Очень хотелось есть.
В нашем городе, как и в нашей стране множество магазинчиков, где в открытом доступе лежат печенья и конфеты. Их легко при наличии на то желания можно попробовать. Что-то подобное я надеялась найти и здесь. За домами был небольшой сквер, а в нем то-ли речушка, то-ли ручеек, превратившийся в болото. Что бы дотянуться до более-менее чистой воды пришлось бы увязнуть для начала в грязной жиже. Пришлось пройти мимо.
За следующими домами открывалась площадь. Я узнала это место, именно здесь военные расстреляли того дядьку с продуктами. Народу было не в пример больше, чем в том районе, где меня держали. Люди прогуливались, кто с колясками, кто на велике. Но, все равно чувствовалось напряжение никто весело не болтал и не смеялся. Все будто постоянно о чем-то думали. Одеты по-разному, но у большинства женщин голова покрыта черным платком.
Магазинов почти не было, а те, что нашла демонстрировали в основном пустые прилавки и сердитых продавцов, на меня они сразу смотрели с подозрением, так что стащить что-то из еды или попросить попробовать было невозможно.
Зайдя в очередную лавку, выяснила, что это книжный. Книг там тоже было не много, еще какие-то газеты и журналы.
Среди газет возможно была та, где требовались на работу люди. Но взяв одну в руки, поняла, что не понимаю не слова. пришлось выметаться оттуда.
Раздалась очередная сирена комендантского часа.
Хозяин книжного лихо закрыл перед нами дверь, пришлось вместе с бегущей толпой искать себе укрытие. Люди заходили в какие-то двери и те тут же закрывались, нужно было срочно искать что-то еще.
Наконец я зашла в здание со стеклянными большими дверьми. Вспомнив как стреляли по балконам решила пройти по глубже в помещение. Сколько времени будет длится запрет на появление на улице я не знала, так как часы в последний раз видела, можно сказать в другой жизни, еще до похищения.
Вдруг мне показалось, что слышу родной русский мат. После всех этих событий сознанию своему я не очень доверяла. Этажом выше кто-то возмущенно заговорил на не знакомом языке, а кто-то второй ему ответил, на что первый снова заматерился и точно на русском!
Возможно, конечно, это были все познания человека в великом и могучем, но надо было проверить. Сообщать ему о том, что со мною произошло, не стоило, только не факт, что у меня будет возможность у кого-то еще здесь что-то выяснить.
Я поднялась на второй этаж. Двое смуглых ребят делали там ремонт.
– Здравствуйте, – конечно видок у меня был тот еще и я постаралась смягчить его улыбкой
– Привет, – ответил явно обладатель первого голоса, а второй просто с удивлением рассматривал меня.
Я возликовала, похоже он знает язык, но ему надо было что-то говорить, а у меня самой за последние дни в этом было мало практики.
– Я ищу какую-нибудь работу. Не знаете, не нужны хозяевам уборщицы или еще кто-то?
Ребята переглянулись. Первый быстро перевел второму, и они о чем-то поговорили.
– У них здесь офис еще не скоро будет. Мы только начали, – пожал плечами первый
– Но ты попробуй в клуб к ним зайти. Там в обще девушек, что бы танцевали берут, но спроси, может уборщицей возьмут. Только вечером приходи. Они по ночам работают. Там старый хозяин и по-русски говорит.
– А сам клуб где?
– Да из дверей выйдешь в доме напротив подъезд проходной. Там во дворе подвал и вывеска
Горячо поблагодарив ребят, я убралась вниз и села у стены в ожидании окончания комендантского часа.
Хозяин говорит по-русски, это конечно хорошо. Спасибо Советскому Союзу, что так много людей знает мой родной язык, только от меня несло, как от протухшей селедки. Никакого рыночка или фонтанчика я со своего балкона не видела. Только бесконечные дома.
На ум пришел ручей, что в парке неподалеку. Воды там почти нет, но хоть что-то.
Раздался писк и на улицу стали возвращаться люди. Я тоже вышла и двинулась в сторону парка, в надежде увидеть любой водный источник по пути.
Отвлекал меня от этой увлекательной прогулки только голод. Он уже был не внутри меня. Уже я была как один пульсирующий комок хотящий есть.
У удачи, похоже нашлись дела по интереснее, так как до ручья я дошла, так и не найдя ему альтернативы. Испытывая стойкое нежелание к нему даже приближаться, села на берегу. Интересно какая у него глубина, он мог оказаться как мне по колено, так и щелью метра два глубиной. Плавать в этом мусоросборнике, мягко говоря, не хотелось.
Оттягивать этот восхитительный момент дальше смысла не было, здесь в любой момент могли появиться люди и не обратить на меня внимание при таком моем занятие будет сложно.
Не рискнув раздеваться в общественном парке неизвестной мне явно мусульманской страны, аккуратно стала спускаться в воду. Ноги скользили по илистому дну и пару раз я уже смирилась с тем, что плюхнусь на пятую точку, но в последний момент умудрялась устоять. Дойдя до более-менее чистого участка, постаралась отогнать от себя желтую комкастую жижу, что покрыла ручей и присела, чтобы намочить волосы и хоть как-то пообтирать их руками, потом просунув руки прямо под рубашку ладонями потерла тело. Увидев, что к краю парка кто-то подходит, быстро выбралась на берег и там уселась.
Люди прошли довольно далеко от меня и сильно не напрягли.
Я осмотрела себя. Штаны были безнадежно испорчены. Стянув их здесь же, я вытащила ремень и завязала его поверх рубашки на подобии пояса. Волосы оставила как есть, дабы побыстрее высохли.
Надо возвращаться в город, на случай если опять будет сирена в парке прятаться было не где. Подумав, что лучше найти нужный клуб посветлу, чем блуждать, здесь не зная ни языка, ни названия ночью, отправилась на поиски здания, где пряталась крайний раз.
На удивление несмотря, а мой географический кретинизм, нашла его довольно быстро. Напротив, было несколько домов. Выбрав ближайший, вошла в подъезд, который более всего подходил к определению "напротив". Он действительно оказался проходным, а в остальном был братом близнецом остальных подъездов, что я уже имела удовольствие посетить в этом городе.
Вторая дверь выходила в довольно широкий двор с небольшим магазином внутри.
Клуб я заметила почти сразу. Незамысловатая вывеска с нарисованной девушкой на шесте не очень вписывалась в картину, но у каждого свои вкусы. На подвале металлическая дверь и амбарный замок.
Заняться было не чем и решив, что меня уже тошнит от подвалов, выбрала себе один из подъездов напротив, устроившись там на тех этаже, как обычно на полу.
Наверное, человек привыкает ко всему. В своей прошлой жизни, я не могла уснуть без большой подушки, а еще лучше, чтобы на большой подушке была еще маленькая, которую я смогу вертеть во сне. Здесь подушка у меня была только в той комнате. Большой она точно не была, а напоминала скорее блинчик. Ну а место, то вообще вызывало ужас. Я даже не заметила, как уснула.
Открыла глаза в полной темноте и сразу выглянула в окно. Дверь в подвал была открыта, а рядом зажегся фонарь освещая вывеску.
Встряхнув волосы и поправив рубашку, я вышла на улицу и пройдя через двор начала спускаться по узкой лестнице клуба.
Вокруг на стенах расклеены бумажные плакаты красивых девушек, не сильно обремененных одеждой.
Открыв еще одну металлическую дверь, попала внутрь небольшой прокуренной комнаты. Справа бар и пара посетителей на высоких стульях, а за ними большой негр в диджейских наушниках что-то говорил в микрофон.
Слева вход в зал, из которого играла громкая музыка и явно охранник, невысокий, коренастый в костюме. Кстати, охранника могли бы взять и по больше.
Раньше в подобных местах мне бывать не приходилось, мировой кинематограф давал мне уверенность, что в заведениях такого формата охрана должна быть минимум метра два ростом и так же в плечах.
Кстати, негр диджей подходил для этого куда больше, хотя у него видимо было свое мнение на этот счет.
Напротив входной двери стеклянный столик с гибридом кресла и дивана. С него поднялась девушка в коротком платьице и подошла ко мне.
Так как их языка я не знала, пришлось на русском объяснять цель моего визита и для пущей убедительности показать руками, как я планирую у них убирать.
Девушка оглядела меня с ног до головы, а мне оставалось надеется, что мое плавание в местной помойке было не зря и меня не выкинет от сюда через минуту этот самый коренастый охранник.
На мою радость, она кивнула, показав идти за ней.
Мы прошли, мимо диджея внутрь помещения.
За диджейским пультом был небольшой коридорчик и еще одна комната.
В отличии от гостевой части, где все было задрапировано красными коврами, здесь оставили голые каменные стены, зато установили стиральную машинку и шкаф. Вдоль стен, заклеенных зеркалами нечто вроде длинного подоконника со всевозможными сумками и платьями, валяющимися прямо поверх их.
Эта комната соединялась с еще одной такой же, только по меньше и без шкафа и стиральной машинки узким проходом. В конце следующего такого коридорчика справа открытая дверь в крохотный чуланчик, где умудрились разместить стол и сейф и прямо деревянная в дверь, куда и постучала девушка. Я так поняла это была администратор.