Оксана Ильина
Прощение для мажора
Глава 7
Холодный осенний ветер хлестал меня по лицу. Шагала, преодолевая этот не унимающийся шквал. Я пробыла на могиле мужа допоздна и не заметила, что уже смеркается.
В какие-то моменты казалось, будто у меня не осталось больше слез, лишь постоянная острая боль внутри. Однако стоило посмотреть на фотографию Игната, которую не так давно установили на крест, как меня вывернуло наизнанку… С изображения он смотрел на меня, а я захлебывалась от рыданий, не в силах смириться с тем, что его больше нет…
Остановилась на мосту и посмотрела на реку под ним, темная вода отражала несколько появившихся на небе звезд. Когда-то отсюда я любовалась осенней природой, любовалась деревьями, переливающимися на солнце желто-красными отливами. Обожала слушать, как листва в парке шуршит под ногами, с трепетом вдыхала влажный воздух. А теперь все стало настолько безразлично, что просто не хотелось жить. Я выгорала ежесекундно из-за того, что любимого больше нет, а жизнь вокруг продолжается как ни в чем не бывало. Будто его смерть затронула лишь меня, остальным было безразлично. Никто не заметил разницы… Эта жестокая несправедливость просто убивает.
Продолжала заторможено смотреть на реку. Эта черная пучина словно притягивала взгляд, проникая в саму душу. Не знаю, сколько я так простояла, погруженная глубоко в свои мысли, пока не вздрогнула, услышав рядом голос:
– Красиво, правда?
Не сразу повернулась к говорящему, словно его вопрос дошел до моего разума спустя некоторое время. Махнула головой в знак согласия и посмотрела на парня лет восемнадцати. Он был очень худым. Наушники, висевшие на его шее, казались просто огромными по сравнению с ним. А большую часть угловатого лица скрывал капюшон.
– Ты странно смотришься, стоя на мосту и так внимательно глядя вниз, – выдал молодой человек, после чего серьезно спросил: – Прыгать, надеюсь, не собралась?
Он говорил дружелюбно, немного нагловато, словно с ровесницей. Хотя возможно я и выглядела так. После смерти Игната я очень похудела, мама говорит: «Осталась кожа да кости, и стала похожа на подростка». Да и разве имеет значение внешний вид, когда тот, ради кого и хотелось только жить, больше никогда тебя не увидит? Нет! Мне было плевать, как я выгляжу! Это стало совершенно безразличным, как и все остальное. Единственные, кто еще держат меня на этом свете – это сыночек и мама.
– Не собралась, – ответила отстранено, после затянувшегося молчания.
– Но все равно ты замороченная. Хочешь, помогу поднять настроение? – уверенно заявил парень.
– Нет, – тут же ответила я, ничто на свете его мне не может приподнять.
– А ты сначала попробуй, а потом отказывайся, – усмехнулся мальчишка и сунул что-то мне в ладонь, после чего быстро добавил: – Если захочешь еще, приходи сюда, – и поспешно ушел.
Я разжала пальцы и увидела прозрачный пакетик с маленькой таблеткой. Первой мыслью было бросить его в реку, но тут зазвонил телефон, и я полезла за ним, на автомате убрав таблетку в карман…
Мама с Кирюшей поехали в гости к родителям Игната, те очень просили нас приехать. Но я не смогла. Находиться рядом с семьей мужа для меня– большая пытка. Глядя на их страдания, меня просто разрывает изнутри от горя. Поэтому я осталась дома одна, сидела в кресле, листая свадебный альбом. И с каждым взглядом на наши счастливые лица мое сердце все сильнее сжималось и становилось тяжелей дышать.
Следующий час я провела, зарывшись глубоко воспоминания, и они были настолько реальные, что казалось– можно протянуть руку и коснуться любимого. А потом они смешались с фантазией, и теперь уже я представляла наше будущее.
Из этого оцепенения меня с трудом вывел телефонный звонок. На экране высвечивалось два пропущенных вызова от мамы. Быстро ответила:
– Да.
– Как ты там, Женечка? – спросила она встревоженным голосом.
– Все нормально, – спокойно произнесла я, подойдя к окну. На улице поливал сильный дождь, где-то вдали небо освещала молния. Тут же забеспокоилась– как мама с малышом поедут в такую погоду домой. Да и уже совсем стемнело.
– Мы скоро будем собираться, – произнесла мама, добавив: – Ольга Петровна просила остаться, мол, опасно ехать в такую погоду. Но я отказалась.
– Мам, и вправду оставайтесь. Смотри, какой на улице ливень, – произнесла я настойчиво.
– Но как же ты будешь одна? – встревожилась она.
– Мамуль, брось, я что – ребенок. Все хорошо, не переживай, – я старалась чтобы голос звучал как можно убедительней, действительно, в такую погоду что угодно может произойти по дороге. С трудом убедив маму остаться, я снова погрузилась в свои мысли. Спустя какое-то время очнулась из забвения, и меня накрыла бешеная волна понимания всего произошедшего. Отчаянно ощутила всю горечь потери и вдруг поняла, что сколько бы я не пряталась, зарываясь головой в песок, сколько бы ни отталкивала правду, ничто не изменится. Сколько бы я ни ждала, теша себя несбыточными надеждами, человек, которого люблю больше жизни, не вернется, не воскреснет чудесным образом. Мне больше никогда не удастся посмотреть в родные глаза, увидеть дерзкую улыбку на его губах, услышать голос, от которого замирало сердце. Нет! Никогда уже мне не обнять любимого. И нашему сыну не суждено увидеть отца. Боль разрывала каждую частичку тела. Реальность так жестока и так мучительна, мой измученный мозг
просто не готов ее принять.
Я металась по квартире как сумасшедшая, кусая губы, царапая руки в кровь. Хотелось разворотить грудную клетку, отыскать там истерзанную душу и вырвать ее к чертям собачьим, зацепив заодно и сердце, только бы прекратить это все.
Господи, как же жутко хоронить человека в закрытом гробу, это резало с каждым днем сильнее, заставляя корчиться от страха. Замерла, перед глазами всплыла картина как я стояла на мосту несколько дней назад. Подбежала к плащу и достала из кармана таблетку. Не дыша, глядела на дрожащую ладонь. А может правда, хотя бы на время найду забвение, хоть на минуту обрету покой? Поднесла руку к губам и, полностью не осознавая, что делаю, проглотила непонятное вещество. И следом в ужасе поняла – что наделала…
Макс наблюдал за Тамарой Игоревной, не находящей себе места из-за тревоги, и чувствовал, как в нем нарастает беспокойство. Женщина привезла его родителям Кирилла, они очень тосковали по внуку, и осталась переночевать из-за непогоды. А теперь Женя несколько часов не выходила на связь, что ее маме казалось очень странным. Она уже собралась ехать домой в проливной дождь, однако Максим не позволил этого сделать. Пообещав женщине, что съездит сам.
Глава 8
Макс медленно повернул ключ в дверном замке, почти не дыша, прислушался, пытаясь расслышать хоть что-то за дверью. Но там, за ней, царила гробовая тишина – ни на звонок, ни на стук Женя не отреагировала, было похоже, что ее нет дома. Единственное, что говорило об обратном – это трель мелодии телефона, который звонил не останавливаясь. Парень вошел в темный коридор, обнаружив что ни из одной комнаты не проникает свет. Не решаясь войти, он топтался в прихожей, а потом неуверенно позвал:
– Жень? Ты дома?
Ответом была минутная тишина, но вдруг в дальней комнате раздался громкий звук, будто упало что-то тяжёлое. Спустя секунду, в коридоре появилась девушка, в темноте она напоминала привидение.
– Игнат, – произнесла она осипшим голосом, – Игнат…
Максим замер как вкопанный, не зная что делать и не находя нужных слов.
– Женя…– начал было он, но замолчал, увидев, как Женя пошатнулась, на секунду показалось, что она сейчас лишится чувств.
– Игнат, родной, – глухой всхлип и девушка прижала руки к груди, а потом устремилась к Максу. – Я знала, что ты вернёшься! Знала! Никто мне не верил, но я не переставала ждать.
Она жадно обхватила его талию руками и прижалась всем телом. Макс, оцепенев, чувствовал, как Женя дрожит. Он не понимал, что с ней, девушка явно была не в себе. Но чтоб вот так– парень не ожидал. Его руки дернулись, чтобы оторвать ее от себя, но тут же повисли, как вялые стебли. Испугался, что так может сделать еще хуже. Она плакала, уткнувшись носом в
его грудь, и что-то шептала еле слышно, а потом более четко спросила:
– Почему ты молчишь?
– Жень, – наконец-то нашелся Максим, и Женя подняла на него полные слез глаза, которые блестели как звезды в ночном небе. Девушка смотрела ему в лицо, но казалось, будто ее взгляд проскальзывает сквозь парня и уносится куда-то далеко. Он нащупал рукою выключатель и включил свет. Она зажмурилась и когда снова подняла веки, посмотрела так, будто не видела кто перед ней. Макс заметил, что ее зрачки сильно расширены.
– Жень, ты меня слышишь?
– Да, родной, – отстраненно ответила она.
– Ты принимала сегодня какие-нибудь лекарства? – тут же спросил Максим, подозревая в состоянии девушки что-то неладное.
– Успокоительное. А почему ты спрашиваешь? – Женя снова оторвала голову от его груди и стала всматриваться ему в лицо, будто пыталась что-то разглядеть.
– Сколько ты выпила таблеток?
– Одну, только одну…
– Жень, я не Игнат, – выдавил Макс и почувствовал, как ее тело напряглось.
– Что ты такое говоришь? – охрипшим голосом простонала девушка. – Неужели ты опять хочешь нас оставить?
Макс обхватил ее лицо ладонями так, чтобы она смотрела ему в глаза, Женя хотела отвернуться, но он не позволил. Парень смотрел, как по щекам девушки одна за другой скатываются крупные кристальные бусинки слез.
– Жень, я Максим. Игнат погиб, – последние слова были для нее как удар, ее затрясло, а из груди вырвался дикий крик:
– Нет! Это неправда! – всхлипнув, она стала вырываться из рук Макса, задыхаясь от рыданий, – он только что был здесь! Что ты опять с ним сделал? Игнат! Игнат! Игнат…
Максим пытался удержать девушку, которая будто бы потеряла рассудок, но это ему удавалось с трудом, Женя была сильнее, чем казалась и извивалась как змея. Вырвавшись, она набросилась на парня с кулаками, крича несвязные слова. Макс понимал лишь редкие отрывки, пытаясь увернуться от ударов.
– Ненавижу тебя! Ненавижу! Верни его! Верни мне его! Негодяй! Подлец! Ненавижу… – казалось, у нее иссякают силы, но, переведя дыхание, она снова начинала молотить кулаками по его груди, выкрикивая проклятия. Он не знал, сколько длилась эта истерика, и быстро подхватил ее, когда Женя мешком стала падать на пол к его ногам. Макс поднял на руки и понес дрожащую девушку в комнату. Положил ее на кровать, и застыл в нерешительности, не зная, что делать. Сначала показалось, что она без сознания, но услышав горестный всхлип, понял, что та всего-навсего обессилила.
– Уходи, – донесся словно эхом ее голос, и девушка свернулась клубком, будто пытаясь защититься.
– Жень, позволь, пожалуйста, помочь тебе, – неуверенно произнес Макс. Он заранее знал ответ, но не мог бросить жену брата в таком состоянии. И еще чувствовал, как его сгибает непосильный груз вины, который, казалось, может задушить парня.
Женя приподнялась и посмотрела ему в глаза, лицо девушки было красное, а губы казались пепельно-белыми на этом фоне. Она произнесла таким ледяным голосом, от которого внутри Макса все похолодело:
– Ты можешь вернуть мне мужа?
– Нет… я…
– Тогда ты не можешь мне помочь! Уходи!
– Жень, да пойми ты, наконец, что твоя мама сходит с ума от волнения за тебя. И ребенку не хватает мамы. Неужели ты забыла, что у тебя есть сын? – воскликнул Макс, не выдержав, в какой-то момент показалось, что все бессмысленно, она далеко и не слышит ничего. Или же не хочет слышать.
– Да что ты понимаешь! – прокричала Женя дрожащим голосом, – ты знаешь, каково это, когда сердце каждую секунду обливается кровью, и в груди настолько больно, что хочется умереть? Ты знаешь, каково хоронить любимого в закрытом гробу? Без возможности взглянуть на него напоследок? Я закрываю глаза, и перед ними стоит этот коричневый гроб! А рядом он, словно живой!
Она подтянула колени к груди, обхватив их руками, стала раскачиваться. Максим не знал, говорит она это ему или же сама себе, но от этих слов, пропитанных болью, ему становилось не по себе, словно мертвая холодная рука схватила за горло. Хотелось бежать сломя голову, куда-нибудь далеко, только бы не слышать ее.
– Жень, ты не представляешь, как я сожалею о случившемся. Я тоже потерял брата…
– Брата? – воскликнула она, нервно рассмеявшись, и это хриплый смех звучал, словно скрежет цепей из потустороннего мира. – Да ты его никогда не считал за брата! Ты ненавидел его! Так же как я тебя! Я не верю ни единому твоему слову! Не верю, что ты можешь страдать! Тебе всегда было плевать на всех, кроме себя! Ты монстр, такие как ты не достойны жить…
– Все сказала? – зарычал Макс, не выдержав ее бравады, – да, я просрал свою жизнь, накосячил так, что никогда не исправить, но я смотрю правде в глаза и научился признавать свои ошибки! А ты забилась в угол, возомнив, что тебе хуже всех, и наплевав на своего сына, на вашего сына с Игнатом! Думаешь, ты любила его больше, чем родители? Больше, чем мог бы любить Кирилл? Чертас два! Тебе просто нравится упиваться горем, а не пытаться его пережить! Хотя бы ради сына!
– Пошел вон! – закричала она так громко, что сорвала голос, – убирайся из моего дома!Сейчас же!
– Да пожалуйста. Я уйду, а ты можешь и дальше валяться в кровати. Только смотри, не пропусти тот момент, когда очнёшься, а ребенка больше не будет рядом!
– Ты мне угрожаешь? – зашипела девушка, швырнув в него шкатулку, которая первой попалась под руку. – Убирайся прочь, урод!
Макс молча развернулся и направился к выходу, слыша за спиной поток ругательств. Его трясло от бешенства, он действительно хотел помочь, но девчонка настолько вывела его из себя, что захотелось просто взять ее и придушить. «Пусть, делает что хочет!» – прорычал Максим и хлопнул дверью, уверенный в том, что больше сюда не придет. И точно не будет снова пытаться ей помочь.
