Оксана Гринберга
Незавидная невеста
Глава 1
Утро началось со скандала в большой гостиной.
Для Корнуэллов такое времяпрепровождение было привычным делом, но на этот раз скандал громыхал куда сильнее и громче предыдущих. Правда, меня то, что происходило за закрытыми дверями нашей с братом комнаты, не слишком-то касалось, потому что в ту часть губернаторского дома мы с Олли были не вхожи.
Поэтому, пожав плечами, я снова уставилась в книгу. Мало ли о чем спорили мой дядя и двоюродная сестрица с утра пораньше?
Правда, для меня сейчас уже был разгар дня. Встала я несколько часов назад вместе с поднимавшимся над Вильмой солнцем. Зажгла свечи перед образами, попросив Богов об их милости.
Ну, и чтобы Они были особо милостивы к Олли…
После чего, одевшись и завязав косу, отправилась на кухню. Помогла поваренку растопить печь, потому что магией это сделать куда проще, чем лучинами, затем натаскала вместе с ним из колодца воды. Водопровода, диковинного столичного животного, в Вильме отродясь не водилось.
Позже, взяв с дядиной конюшни лошадь, немного проехалась по утренним улицам северного городка, вдыхая все еще морозный, но уже весенний воздух. Вернувшись, вычистила Снежинку и покормила остальных лошадей, после чего с чистой совестью отправилась в дом. Прошмыгнула в свою комнату через черный ход – мы с братом жили на половине слуг – и уселась за стол, открыв книги с заданиями по естественным наукам и магии.
До начала урока оставалось еще полтора часа, так что я как раз успевала все повторить.
Заодно дожидалась, когда встанет дядя со своей единственной дочерью Абигейл, размышляя, вспомнят ли они сегодня о нашем с братом существовании или же на этот раз Боги нас милуют.
Вскоре поднялся и Олли. Сегодня он выглядел бледнее, чем обычно, с нездоровым румянцем на щеках. Но я выдавила из себя приветливую улыбку, старательно пряча под ней тревогу, и, поцеловав младшего брата, наказала ему хорошенько позавтракать. И нет, ему вовсе не стоит валяться в кровати, потому что так делают только больные, а он у меня совершенно здоров!
Проследила, чтобы Олли съел все, принесенное мной ему с кухни, после чего усадила за книги. Сказала, что чуть позже он сможет побегать с младшим сыном конюха в саду. Только не слишком сильно и не очень долго…
Потому что его болезнь снова набирала силу, как бы мне ни хотелось этого не признавать. Подходило время очередного магического вливания, которое подарило бы брату еще один год жизни. Вернее, подарить ему этот самый год – второй в богатом особняке на самом высоком холме Вильмы – должен был наш дядя, лорд Бернард Корнуэлл, новый губернатор острова Хокк.
В последние дни дядя, которого ждала оплата лечения Олли, стал куда более язвительным, а моя кузина Абигейл, старше меня всего на полгода – ей только что исполнилось девятнадцать, – совершенно невыносимой. Всячески меня унижала и третировала, постоянно напоминая, что мы с Олли – бедные родственники и живем в этом доме только по милости ее отца, а я…
Я плохо ей кланяюсь и не слишком проникновенно ее благодарю.
Вообще-то, благодарить я должна была дядю, родного брата моей покойной матери, но мне приходилось молчать и терпеть. А еще приседать ниже и благодарить Абигейл так, как ей этого хотелось.
Потому что я понимала: только лорду Корнуэллу под силу спасти моего брата. И что таких денег – если я не выдержу и пошлю противную кузину куда подальше и нас с Олли выставят на улицу за подобное неуважение, – мне нигде не заработать.
Даже если я стану хвататься за все подряд, мне все равно их не заработать. И даже если я начну воровать или… гм… в теории продавать свое тело, в этом случае мы с Олли тоже долго не протянем.
Деньги нужны нам были сейчас, а в таком количестве их мог дать только дядя.
К тому же я вовсе не хотела воровать и уж тем более становиться продажной девицей, одной из промышлявших возле порта, куда приплывали торговые корабли или же заворачивали китобойные суда. Поэтому мне приходилось терпеть унижения со стороны кузины, скрывая под напускной покорностью свой гнев. И еще украдкой молиться Богам, чтобы у Абигейл нашлось занятие на весь день и она не вспомнила о нашем существовании.
Но сегодня, кажется, Боги меня услышали. Абигейл в чем-то порядком провинилась, и я надеялась, что ей будет не до меня. Потому что из-за закрытых дверей, ведущих на хозяйскую половину губернаторского дома, доносились истошные крики лорда Корнуэлла, прерываемые плачем кузины.
– Как ты могла!.. – вопил дядя. – Где твоя совесть?! Продажная девка, вот кто ты!..
Вздохнув, я все же отложила в сторону «Три принципа магического лечения» магистра Крута. Получалось, лорд Корнуэлл наконец-таки осознал истинную природу своей дочери и решил провозгласить это на весь дом. Хорошо хоть, Олли ушел гулять – ему в свои одиннадцать лет рано о таком слышать!
Впрочем, стены губернаторского дома много чему были свидетелями. А у стен, как известно, водятся не только уши, но и глаза, так что дядиными громогласными обвинениями никого из слуг было не удивить. Знала об этом и я.
Ну, о том, что Абигейл увлекалась молодыми и сильными мужчинами…
Не был в курсе только лорд Корнуэлл. Но, похоже, настал и дядин черед.
– Кто он?! – зычный голос дяди, отражаясь от каменных стен, разносился по всем уголкам особняка, стремясь вырваться наружу из распахнутых навстречу северной весне окон и разлететься по всей Вильме. – Скажи мне, кто этот негодяй?! Я прикажу сейчас же его казнить, сегодня же! Или нет, я заставлю его на тебе жениться!
На это Абигейл зарыдала пуще прежнего, потому что тогда ей… гм… пришлось бы выйти замуж одновременно за троих. По крайней мере, о которых я знала.
За ее учителя танцев, недавно выписанного из столицы, за курьера из порта, рано утром привозившего в особняк губернатора свитки с таможенными отчетами, а еще за племянника конюха, с подачи Абигейл получившего должность лакея в доме.
– Папочка… Папочка, прости меня! Дура я! – рыдала Абигейл, и я была с ней полностью согласна.
Но затем решила, что Святая Истония вряд ли бы одобрила обуявшее меня легкое злорадство – наконец-таки Абигейл досталось по заслугам! Так думать было нехорошо, поэтому я накинула на свою комнату заклинание, заглушающие звуки.
Снова уткнулась в книгу, но сосредоточиться на прочитанном выходило из рук вон плохо. Потому что я понимала: такие крики к добру не приведут. Пусть противная Абигейл и получила по заслугам, но лорду Корнуэллу с его здоровьем вредно волноваться из-за похождений своей непутевой дочери.
Потому что эти самые похождения будут продолжаться, так как, уверена, раскаивалась Абигейл только на словах. А что, если дядю из-за ее поведения хватит удар?! Здоровье в последнее время у него было так себе… Зимой он сильно кашлял и слег на целый месяц. К тому же у него была склонность к повышенному давлению – не зря личный лекарь постоянно отпаивал его травами и целебными настоями, – и ему нельзя волноваться!
Что, если Абигейл вконец его доведет?! Тогда, оплакав нашего старшего родственника, мы с Олли снова окажемся на улице, и брата мне уже не спасти, даже если я очень сильно постараюсь!
Так думать тоже было плохо, поэтому, вздохнув, я всеми силами постаралась выкинуть подобные мысли из головы.
Вернее, мысли-то я выкинула, но внутри все равно поселилась противная тревога. Потому что по Вильме упорно ходили слухи, будто бы цены на магические услуги вот-вот взлетят до небес. Король Брайн решил обложить практикующих магов дополнительными налогами, что, естественно, выльется в неминуемое повышение цен на их работу. И тогда…
Мне было даже страшно подумать, к чему это может привести!
– И как только тебе не пришла мысль обложить налогами еще и воздух? – повернувшись, спросила я у висевшего на стене возле дверей портрета молодого короля.
Такие портреты были развешаны в каждой из комнат губернаторского дома – лорд Корнуэлл старательно демонстрировал, насколько сильно он любит нынешнюю власть.
Но король привычно промолчал, оставив мой вопрос без ответа. Смотрел на меня сурово, хмуря темные брови.
И я снова вздохнула.
Брайн Стенвей был молод и, что уж тут скрывать, демонически красив. К тому же он правил Аронделом крепкой рукой, карая без жалости и облагая налогами по собственному желанию. Какое ему дело до того, что мы с Олли – бедные сироты с бедного северного островка на задворках его огромного королевства – попали в совсем уж бедственное положение?!
– С тебя и не такое станется! – пробормотала я.
Хотела добавить «королевский кровопийца», потому что последние три года после прихода к власти Брайна эти самые налоги порядком возросли, но не стала.
Решила, что не мое это дело.
Мое дело – это прекратить думать о плохом и помолиться за здоровье дяди. Потому что в тот ужас, который последовал за смертью наших родителей шесть лет назад, когда мы с Олли оказались в приюте, а потом я оттуда сбежала, чтобы достать деньги на его лечение…
Так вот, возвращаться в тот ужас мне нисколько не хотелось.
Пусть в доме лорда Корнуэлла нас считали бедными родственниками, а Абигейл называла нас «мерзкими побирушками», но, по крайней мере, у нас была крыша над головой, вдоволь еды, и дядя, пусть и скрепя сердце, разрешал преподавателям Абигейл давать нам уроки и оплатил лечение Олли в прошлом году.
Я надеялась, что так будет и в этом.
Но тут внезапно распахнулась дверь, и в нашу комнату ворвался лорд Корнуэлл собственной краснолицей персоной. На это я подскочила, выронив книгу, потому что визита лорда Корнуэлла никак не ожидала. Да еще и полог тишины заглушил дядины шаги.
Впрочем, тут же поклонилась почтительно. Затем, распрямившись, с тревогой уставилась на своего родственника. Дядину внушительную фигуру обтягивал черный бархатный камзол, с трудом сходившийся на его животе. Пышное жабо сдавливало ему горло, и он, тяжело дыша, стоял, навалившись на резную трость.
И я отстраненно подумала, что лорд Корнуэлл, похоже, снова увлекся жарким на ночь, не забыв запить его парой литров красного вина, потому что от него шел тяжелый запах перегара, который не заглушал даже выписанный из столицы парфюм.
Тут дядя уставился на меня, и я заметила, что один глаз у него красный, налитый кровью. Второй, впрочем, тоже не сильно отставал от собрата.
Ахнула:
– Дядя Бернард! – и в полнейшем ужасе кинулась к нему. – Прошу вас… О, умоляю, вам же нельзя так волноваться! Почему вы не слушаетесь своего доктора, он ведь столько раз вам говорил?! Вам немедленно нужно сесть и успокоиться!
Он послушно опустился на стул, и я тотчас же отодвинула в сторону свои учебники.
– Вы позволите? – спросила я у него. – Я… Я могу… вам помочь!.. Я умею!
Вместо ответа он снова уставился на меня налитыми кровью глазами, а затем перевел взгляд на «Три принципа лечения» – книгу, которую я читала перед его приходом.
Моргнул.
– Мне кажется, новый приступ совсем близко, – тем временем говорила я, – а ваш лекарь ушел в Серые Пустоши собирать весенние травы. Он же не знал, что вы будете волноваться с утра пораньше! – Да так волноваться, что весь дом услышал! – Но я могу… Я прилежно учусь, и меня очень хвалит преподаватель по магии…
Не думала, что он мне позволит, потому что дядя много раз давал мне понять, что только вера в Богов не дает ему вышвырнуть нас с Олли вон. Но человек слаб, и его милосердие не безгранично, поэтому однажды мы снова можем очутиться на улице.
А ведь в нас с братом текла такая же кровь Корнуэллов – как в дяде и в Абигейл!
Но мы с Олли были Дорсеттами, потому что еще до моего рождения дед прогневался на маму и лишил ее наследства и титула за не угодный ему брак с моим отцом, обычным магом.
Дядя тоже не слишком далеко от него ушел. Много раз мне выговаривал, что его сестра Флоя загубила свою жизнь, связавшись с «тем мерзавцем» Норманом Дорсеттом. А мы с Олли – живое напоминание об этом прискорбном инциденте. Свалились ему на голову, и при виде нас он едва не умер от отвращения. Но все же проявил милосердие, хотя он много раз пытался отговорить Флою от этого брака, предрекая ей печальный конец. Но сестра никого не послушала, и все получилось именно так, как он и думал.
Потому что шесть лет назад мой отец погиб, а мама… Мама умерла через восемь месяцев после его смерти от тоски и безденежья, быстро растратив все наши небольшие сбережения. Затем наш дом продали королевские поверенные, тем самым оплатив наше с братом пребывание в Приюте Святой Истонии на несколько лет вперед, и еще на год лечение для Олли.
На большее денег уже не хватило.
А дядя даже не приехал на похороны своей сестры, хотя я ему написала – тогда он еще жил в столице. Позже я отправила еще несколько писем, умоляя его о помощи. Просила не за себя, а за Олли, потому что мой брат болен и ему нужно раз в год получать дорогостоящее магическое лечение.
Но Бернард Корнуэлл, важный столичный придворный и член Парламента, так и не снизошел до ответа на мои мольбы.
А потом… Потом в столице случилась попытка государственного переворота, и в том заговоре оказались замешаны многие из вышестоящих. Но король Брайн выжил и вернул себе власть, после чего полетели головы, титулы, состояния и места при дворе.
Бернард Корнуэлл сохранил и голову, и титул, и свое богатство. А вот место при дворе и членство в Палате Лордов он все же потерял и был выслан на наш северный остров – назначен его губернатором! – с наказом не покидать Хокк до особого королевского распоряжения.
Со слов дяди выходило, что его оклеветали завистники, хотя он всегда стоял на стороне законного короля. Его вину доказать не удалось, хотя у следствия были какие-то косвенные улики. Фальшивые, как любил заявлять дядя. Именно из-за них Бернард Корнуэлл и лишился королевской милости.
Впрочем, два с лишним года назад, когда я узнала, что губернатором Хокка стал мой дядя… Нет, я не побежала сразу же обивать пороги его особняка в центре Вильмы. Вместо этого тянула так долго, как могла, не собираясь взывать к его милосердию, пока наконец не поняла, что другого выхода у нас с Олли попросту нет.
Иначе мой брат умрет.
Именно тогда я переступила через свою гордость и упала дяде в ноги. И Бернард Корнуэлл почему-то смилостивился, разрешив нам с братом остаться. Но при этом он неустанно мне напоминал, в каком мы перед ним долгу, а Абигейл постоянно надо мной издевалась.
Зато сейчас он пришел в нашу с братом маленькую комнатку, сидел за моим столом, уставившись на меня налитыми кровью глазами.
– Ты хорошая девочка, Агата! – наконец, произнес он с чувством, когда я немного подровняла магически его состояние, убрав признаки приближающегося нервного криза. – И очень хороший маг.
– Нет, дядя! – отозвалась я с явным сожалением. – Маг из меня посредственный, но я очень стараюсь.
Мне хотелось выучиться и полностью раскрыть свой магический дар, чтобы в будущем помогать родному брату. Но пока его болезнь была куда серьезнее моих умений – с ней могли совладать только Высшие Маги.
– Агата, скажи мне, – дядя уставился мне в глаза, – ты ведь все еще девственница? – На это я ахнула, а он продолжал: – Думаю, Сестры Святой Истонии вбили в твою маленькую голову, что до брака любовные утехи неугодны Богам!
Кровь прилила к моим щекам.
– Как вы можете во мне сомневаться?! – произнесла я срывающимся голосом. – Я бы ни за что!.. Нет же, дядя Бернард, клянусь вам, я никогда!
Однажды Мэтью меня поцеловал. Это было в тот день, когда он уплывал в столицу. Но поцелуй вышел смазанным – дружеским с моей стороны и не особо дружеским с его.
– Охотно в это верю, – согласился дядя. – Ну что же, Агата!.. Никогда не думал, что мне придется это сказать, но сегодня я даже рад, что ты пришла в мой дом. Потому что настал твой черед отплатить мне за доброту и те щедроты, которыми вы с братом пользовались по моей милости.
– Буду только рада, дядя! – отозвалась я осторожно, не совсем понимая, что ему от меня могло понадобиться. На секунду даже пожалела, что поставила полог тишины и не слышала всех деталей скандала. – Я сделаю все, что в моих силах!
Но уже через пару минут сказала ему категорическое «нет».
– Но это невозможно! – повторила я, украдкой покосившись на красивое, харизматичное лицо короля на портрете.
Я давно уже поняла, почему портреты короля Брайна Стенвея были развешаны по всему губернаторскому дому, а горничные на кухне смеялись, что в дядиной спальне возле его кровати висят аж целых два!..
Потому что Бернард Корнуэлл истово мечтал вернуться в столицу, надеясь заслужить королевское прощение.
– Нет же, – снова сказала я, уставившись в карие глаза короля, словно тот лично настаивал на моем приезде в столицу. – Это просто немыслимо!
Впрочем, тяжелый взгляд дяди ясно давал понять, что все очень даже мыслимо. А еще – ощутимо близко. Настолько, что и рукой подать, потому что он, лорд Корнуэлл, уже все решил, не спросив моего мнения.
– Я отправил посыльного к доверенным магам. Они прибудут через пару часов и проверят тебя, Агата, на предмет… гм… невинности! Но я уверен, что ты еще девственна, – добавил дядя, не обратив внимания на мой протестующий возглас. – В отличие от моей дочери, которая так сильно меня разочаровала. Но Абигейл росла без матери, которая умерла при родах, а я, признаюсь, никогда не уделял ей достаточно времени. Так что в этом есть и моя вина…
В поведении Абигейл я винила только лень и распущенность своей кузины, но промолчала, потому что дядя продолжал:
– Именно сейчас, когда король проявил свою милость, впервые обратившись ко мне за два последних года… Сейчас, когда он вспомнил, что я принадлежу к Первым Лордам, которые возвели Стенвеев на престол Арондела!.. Именно в этот момент Абигейл так сильно меня подвела! Потому что Корнуэллам пришло приглашение на королевский отбор…
На это я округлила глаза. Ну конечно же, приглашение-то пришло Корнуэллам! А это означало…
– Насколько я понимаю, на отбор позвали именно Абигейл, – произнесла я негромко, потому что по страдальческому лицу дяди казалось, будто бы король лично предложил ему стать своей невестой, но он вынужден ему отказать.
– Все намного сложнее, Агата!.. – Бернард Корнуэлл вытащил из кармана своего жилета носовой платок и промокнул взмокший лоб. – Это не просто королевский отбор!..
– Разве? – удивилась я.
– Это мой шанс, Агата! Молодой король дает мне еще один шанс!.. Брайн Стенвей хочет, чтобы я вернулся ко двору, а это приглашение – символически протянутая мне королевская длань. И я должен… Я обязан ее принять, после чего начать свое восхождение наверх. Снова занять то место, которое причитается мне по праву рождения. Но раз уж Абигейл меня подвела, то на отбор поедешь ты!
– Но я не могу, – сказала ему спокойно, выдержав давящий дядин взгляд, – потому что я не Корнуэлл. Мы с Олли – Дорсетты, если вы вдруг забыли. Ваш отец лично вычеркнул мою маму из Золотой Книги Лордов…
– Ты меня не дослушала, Агата! – поморщился дядя. – Я уже все решил и отправил в Ратушу своего человека. Скоро придет королевский нотариус, и ты станешь леди Корнуэлл…
На секунду я замерла с раскрытым ртом, а затем все-таки решилась.
– Не только я, но и мой брат тоже, – сказала ему, смело посмотрев дяде в глаза.
Потому что, выходило, лорд Корнуэлл оказался в безвыходной ситуации и мог рассчитывать только на меня. Раз уж Абигейл его подвела и ей никак не явиться на отбор, который, по сути своей, символически… гм… протянутая королевская длань, то отправиться туда придется все-таки мне.
И от этого уже никуда не деться, даже если мне совершенно не хотелось никуда уезжать, а про отбор не могла и помыслить! Но если я откажусь, в этом доме нам с Олли не жить. Дядя разгневается окончательно, сгнобит меня, а брату не даст денег на лечение, и это его погубит.
Поэтому я решила, что мне стоит… набить себе цену, понимая, что и дяде некуда деваться.
Судя по всему, он тоже это понимал.
– Хорошо, – заявил мне. – Твой брат тоже получит титул. Я согласен, Агата!
– И еще вы оплатите лечение Олли в этом году, – продолжала я торговаться. – Знаю, дядя Бернард, вы и так хотели это сделать по зову своего большого и любящего сердца… – На это он снова моргнул. – Но я хотела бы у вас попросить, чтобы ко мне больше не приходила Абигейл и не читала мне морали, рассказывая, насколько мы с Олли мерзки в своей нищете.
– Я за этим прослежу, – кивнул он. Затем склонил голову, прищурившись: – Но раз так, Агата, то с моей стороны тоже будет условие. Я хочу, чтобы ты поехала в столицу и…
– И?!
– Чтобы ты покорила сердце нашего короля.
Услышав это, я с сомнением покосилась на дядю, а затем украдкой взглянула на собственные руки. Не переборщила ли я с магическим лечением? Или, быть может, все-таки опоздала? Неужели дядю разбил удар, и он немного того…
Свихнулся?!
Да, я собиралась отправиться на отбор и сделать все, что в моих силах, чтобы не сильно на нем опозориться. Вернее, достойно представить семью Корнуэллов, хотя слабо понимала, как все будет происходить и что мне придется для этого сделать.
Но покорить сердце короля?! Как дядя себе это представляет?
– Это невозможно, – сказала ему, а затем выразительно покосилась на портрет Брайна Стенвея. – Подумайте, кто он и где я?! Вернее, кто я?
В двенадцать лет я попала в приют, из которого сбежала через два года, потому что деньги, оставленные на лечение Олли, закончились, а Сестры заявили, что на все воля Богов. И, если Боги решили, что Олли пора покинуть сей бренный мир, кто мы такие, чтобы Им противиться?..
Такая ситуация нисколько меня не устраивала, поэтому я всеми силами пыталась раздобыть деньги и делала это целых два года, пока, наконец, не поняла, что это выше моих сил. Зато последние два года я провела в доме дяди на правах бедной родственницы.
И, можно сказать, у Корнуэллов мы с Олли зажили припеваючи.
У нас имелась крыша над головой, а у меня целых три старых платья, которые Абигейл сперва приказала сжечь в печи, но затем почему-то передумала и подарила мне в странном душевном порыве. Наверное, чтобы ей было чем меня попрекать. А еще у меня были две ее сношенные пары обуви и несколько книг по магии – вот и все мое приданое.
Какая из меня невеста короля Арондела?! Смешно!
– Я сделаю тебе предложение, Агата, – вкрадчивым голосом произнес дядя, – от которого ты уже не сможешь отказаться.
И он мне его сделал.
Каждое пройденное испытание – год жизни моего брата, вот что сказал мне дядя. И еще – он сейчас же позовет писаря, и мы составим соглашение.
Он даст мне с собой в столицу платья и украшения – вернее, моя кузина поделится своим гардеробом, потому что мы с ней одного роста. Правда, комплекция его дочери достаточно… гм… пышная, но швеи решат эту проблему к завтрашнему дню. Потому что уже завтра отплывает корабль в столицу, и дядя послал человека, чтобы тот выкупил мне каюту.
Письмо добралось до наших мест с запозданием, отбор вот-вот начнется, и мы не можем терять ни единого дня.
– То есть, если я пройду шесть испытаний… – пробормотала я, прикидывая. – Выходит, в этом случае мой брат доживет до совершеннолетия?!
А потом, когда его собственный магический дар, который оказался настолько силен, что буквально сжигал изнутри, придет в равновесие, ему больше не понадобятся дополнительные магические вливания и «глубинная настройка», которые требовали так много денег.
– Если ты пройдешь шесть испытаний отбора, представив Корнуэллов с самой выгодной стороны и утерев нос моим завистникам, тогда я оплачу лечение твоего брата вплоть до его совершеннолетия, – согласился дядя. – А если ты войдешь в финал отбора, я оплачу тебе и Оливеру еще и учебу в столичной Академии Магии. – Повернулся к писарю. – Да-да, так и запиши! С твоей стороны, Агата, ты должна будешь сделать все, чтобы обелить мое доброе имя. Я дам тебе с собой документы, которые успел собрать за эти два года. Они должны в этом помочь.
– То есть…
– С твоей помощью я собираюсь вернуться в столицу, это обязательное условие. Без него наша сделка не имеет силы.
– Ясно! – отозвалась я, понимая, что перспективы заполучить шесть лет спокойной жизни без тревоги за Олли и судорожных поисков денег, а потом попасть в Академию Магии у меня такие же туманные, как и берега острова Торгис, очертания которого можно было разглядеть всего лишь пару раз в год при самой ясной погоде.
Но своим отъездом и провальной попыткой удержаться на отборе я хотя бы обеспечу Олли год жизни.
И то хлеб, решила я, а дальше уже будет видно. Вернее, дальше можно и помечтать о счастливой и спокойной жизни, если мне вдруг удастся убедить короля в том, что мой дядя самый верный из его поданных.
Вот, в спальне у него целых два портрета! Наверное, еще и целует их позолоченную раму перед сном…
Как оказалось, дядя тоже был мечтателем.
– Но если ты станешь королевой, Агата… – произнес он глубокомысленно, на что я не удержалась от нервного смешка.
– Простите! – сказала ему и портрету Брайна Стенвея. – Да, давайте помечтаем, дядя, что будет, если я стану королевой Арондела! Обещаю, тогда я сразу же открою Грани и запущу в наш мир драконов. – Папа всегда об этом мечтал, за что и поплатился. Его, как и дядю, изгнали из столицы, хотя до этого ему пели дифирамбы, называя лучшим магом королевства. – Нет, лучше пусть это будут единороги с гривами в цвета радуги… – Затем, охнув, повернулась к писарю. – Не надо записывать единорогов в договор!
– Ты недооцениваешь себя, Агата! – покачал головой дядя. – Ты унаследовала красоту моей сестры, а в молодости Флоя разбила немало сердец, потому что была первой красавицей столицы. К кому же тебе достался пытливый ум и своевольный нрав твоего пропащего отца…
Тут я все-таки не выдержала.
– Единогоров вычеркните, а вот это впишите в договор, – сказала писарю. – Если я пройду дальше первого испытания, то про моего отца в этом доме больше никогда не будут говорить плохо!
Дядя Бернард сузил глаза, но все же кивнул.
– Согласен, – заявил мне.
И я снова не удержалась.
– Ваша сестра Флоя… Вернее, моя мама была несказанно счастлива с моим отцом. Папа носил ее на руках. Боготворил и делал все, чтобы она ни на миг не пожалела о своем решении.
– Но он сгинул…
– Его забрали к себе Боги, – заявила ему строго, подражая голосу сестры Инноренции. – И не нам с вами осуждать Их за такое решение!
– Чувствуется рука… гм… Ордена Святой Истонии! – пробормотал дядя. – Ну что же, быть может, это даже к лучшему. – Он оглядел меня с ног до головы. – Красивое личико, отличная фигурка, сообразительная голова, приютская скромность и взрывоопасный характер… Пожалуй, если сейчас окажется, что моя дочь Абигейл невинна, как слеза Святой Анны…
– Как вы можете такое говорить?! – ахнула я.
– То на королевский отбор все равно поедешь ты, Агата! – закончил он свою мысль. – И когда ты станешь королевой, а я вернусь ко двору, то я хочу… Да, министерский портфель. Так и запиши, – повернулся он к составлявшему договор писарю.
– Только не забудьте упомянуть, какого именно министерства, – добавила я ехидно. – Чтобы, когда я стану королевой и запущу в небо единорогов, я бы случайно не ошиблась, что именно мне нашептать в ухо своему мужу. Давайте послушаем о ваших мечтах, дядя Бернард!
И он мне о них рассказал. Сказал, что хочет возглавить министерство финансов Арондела, и я похвалила его за столь мудрый выбор.
Затем дядя заявил, что сейчас он уйдет, но пришлет ко мне модистку и горничную, которая приведет… гм… меня в порядок. Мои волосы, пожалуй, нужно чуток укротить и приструнить, а то они похожи на буйную конскую гриву. Черные брови немного проредить… Но он не особо сведущ в моде на женскую красоту, так что поручит позаботиться о моем внешнем виде своей непутевой дочери.
На это я вздохнула украдкой, подумав, что ничего хорошего из этого не выйдет. Уверена, Абигейл будет просто в ярости, станет рвать и метать!
И я ни в чем не ошиблась.
Стоило дяде уйти, как явилась моя кузина. Полноватая, пышногрудая блондинка, пылающая гневом в буквальном смысле этого слова. Лицо Абигейл было красным, причем, как мне показалось, вовсе не от слез.
И я подумала, что в будущем двоюродной сестре нужно старательно следить за своим здоровьем. А то, глядишь, удар ее хватит даже раньше, чем отца.
Но пока что здоровье у нее было отменным – Абигейл так сильно хлопнула дверью нашей с Олли комнаты, что с потолка чуть было не осыпалась штукатурка, а на маленьком иконостасе возле окна закачались образки богов и богинь.
Дархи – прародителя магии, Эмгу – покровителя путешественников, Элиты – заботящейся о стариках и детях, и Святой Истонии, у которой я просила защиты, а еще молилась за своих родителей и всех тех, кто ушел в Иной Мир.
– Даже и не думай, – заявила мне Абигейл, – что тебе это сойдет с рук, мерзкая нищенка!
Я покачала головой.
– Поверь, Абигейл, я вовсе этого не хотела! Все вышло из-за того…
Но она не стала слушать моих объяснений, продолжая изрыгать проклятия и ругать меня на все лады.
– Гадюка, которую мы приютили у себя на груди! – вопила кузина. – Склизкая тварь, которая укусила руку своей хозяйки!..
И я не выдержала.
– Ты мне не хозяйка, Абигейл! – заявила ей.
– Думаешь, если ты смогла занять мое место на отборе, я спущу тебе это с рук?! – взвизгнула она. – Потому что пригласили меня!.. Меня, а не тебя!.. Я – леди Корнуэлл, и именно я должна была поехать в столицу, а не ты, подзаборная тварь!
Замахнулась, чтобы залепить мне пощечину, но ее рука налетела на выставленную мною магическую стену. Отскочила, и кузина заскулила, баюкая ушибленную ладонь.
– Не делай так больше, – сказала я ей, – потому что бить себя я не позволю. И вот еще, я отправляюсь в столицу только потому, что ты не смогла поехать. Там я постараюсь исправить то, что ты чуть было не испортила своим легкомысленным поведением!
– Не тебе меня осуждать, мерзкая девка! Я сейчас же пойду и пожалуюсь отцу! Скажу, что ты меня ударила, тварь!
– Только попробуй, – ответила ей, – и я сразу же воспроизведу магическую историю того, что произошло в этой комнате. Лорд Корнуэлл своими глазами увидит, какими словами ты меня обзывала и что ты собиралась ударить меня первой, а я всего лишь защищалась. Твой отец поймет, что ты еще и лгунья, Абигейл, и это не доставит ему радости. Поэтому он накажет тебя куда сильнее, чем сейчас! Думаю, он запрет тебя дома даже не на месяц, а на целый год, а всех слуг мужского пола уволит…
От последних моих слов на лице кузины промелькнуло выражение неподдельного ужаса. Впрочем, Абигейл быстро пришла в себя.
– Сомневаюсь, что ты на такое способна! – заявила мне.
– Давай проверим, – пожала я плечами. – Только не забывай, что мой отец был сильнейшим магом в Аронделе!
