Оксана Гринберга
Королева. Выжить и не свихнуться
Глава 18
Роберт выздоравливал быстро и, главное, без проблем. Правда, об этом мне сообщал Нонниус, так как лорда Дадли я больше не навещала. Сдалась без боя, отдав его в заботливые руки законной обладательницы. Он же присылал записки, с десяток за день, не меньше, но я выбрасывала их в огонь, не читая. Не хочу его видеть, и все! И даже думать не хочу, чем они занимаются… Ведь леди Дадли, как и положено, поселили к мужу в покои, которые насчитывали несколько комнат.
Ничего не хочу знать!
Днем я постоянно была занята, а вот к вечеру воспаленное воображение подкидывало картинки одну другой интереснее. Ведь Эми Робсарт оказалась симпатичной: темноволосой, черноглазой, ладно сложенной. Пусть черты лица мелковаты, зато глаза черные-пречерные, словно пропасть, в которой может сгинуть мужская душа.
Хотя, мне-то какое дело?!
Но мысли постоянно возвращались к Роберту. Ему двадцать пять, как и мне. Вернее, как Елизавете. При дворе любовницы он себе не завел, добрые люди бы доложили… А тут приехала законная жена, которую долго не видел. У него его определенные потребности, если, конечно, по борделям не ходит. Да и она, несомненно, соскучилась. Помню, он говорил про тяжелую болезнь Эми. Так вот, словами Станиславского – не верю!
Черт, черт!
Побилась головой об стол, мечтая вытрясти из нее все до последней дурацкие мысли. Кажется, я жутко ревновала Роберта к его собственной жене…
– Елизавета, с вами все в порядке? – тревожно спросила Кэти. Фрейлины сидели рядом и вышивали. Я же, достав пергамент и чернила, обложившись навигационными картами, которые достал мне Роджер, рисовала. Вернее, по памяти меняла очертания Америки, правила Евразию, жутко исковерканную Сибирь, дорисовывала Австралию, уменьшала размеры Антарктиды и стирала несуществующий континент – Арктику. Этого нам точно не надо!.. Европа была более-менее изучена, а в остальном – зияющие пробелы, которые я решительно восполняла.
Карту я собиралась отдать тому, кто поведет мою экспедицию на запад, к Северной Америке.
Испания давно и прочно облюбовала южную часть, ту, где в моем мире располагались Флорида, Мексика, Перу и Бразилия. На эти земли претендовать я не собиралась. На чужой пирожок, так сказать, не разевай роток, пока зубы не отросли… Зато все, что лежало севернее от испанских территорий, представляло для Англии интерес. Плодородные земли, новые возможности, полезные ископаемые. Залежи серебра и меди, но и это не все! Ведь золото водилось не только на захваченном Испанией юге континента! Аляска, Юкон, Клондайк, Эльдорадо – названия, которые еще не даны той земле, но уже грели мое воображение.
Мур-рк!
Конечно, далеко, но когда-нибудь, в счастливом будущем…. Через Гудзонов пролив, да еще и с моей картой… К тому же я точно знала, где искать! Совсем недавно, ага, четыреста лет вперед, видела цикл передач о Золотой лихорадке.
– Спасибо, Кэти! – Я перестала облизываться на недобытое и вернулась к действительности, в которой к лорду Дадли приехала жена. – Все в порядке, только голова немного болит.
– Конечно же, будет болеть, – пробурчала фрейлина, – если ею так об стол биться. Хотите успокоительной настойки?
Я покачала головой. Настойки не хотела, зато хотела в срочном порядке перестать думать о Роберте. Но как? Как?! Хороший выход – влюбиться в кого-нибудь нормального. Неженатого, без выводка внебрачных детей и того, кто не предаст при первом удобном случае.
Например, в будущего короля Дании и Норвегии Фредерика. Кстати, почему бы и нет?!
К тому же от него пришло опять письмо, и, как всегда, не одно, а с дарами. На этот раз послы привезли духи флорентийских парфюмеров в невероятной красоты флаконах из горного хрусталя. Мы с фрейлинами нюхали их долго и проникновенно, словно таксикоманы со стажем, дорвавшиеся до бесплатного тюбика с клеем. Мне пришелся по душе цветочный запах с примесью экзотических восточных пряностей.
Но и это было не все! Фредерик прислал восхитительные кружева работы мастериц острова Бурано, что в Венецианской республике. Я тут же позвала королевского портного, решив украсить несколько новых платьев, которые мне шили к приезду принца, решив показать Фредерику, насколько мне пришлись к сердцу его подарки!
К тому же, он прислал несколько гравюр с видами на оживленную бухту Копенгагена и сам город, которые привели меня в волнение. В сопроводительном письме он не только намекал, а открытым текстом заявлял, что будет рад, если я приеду в его родной город. В самых смелых мечтах – в качестве его жены. Или, что тоже неплохо, невесты. Затем Фредерик упомянул, что согласен даровать английским торговым кораблям беспошлинный проезд через Зундский пролив. В конце осторожно спрашивал, может ли он надеяться на положительный ответ.
– Есть ли у него надежда? – спросила у советников после того, как зачитала письмо Фредерика, опустив личные моменты.
В принципе, от текста-то ничего и не осталось. Лишь упоминание о договоре, который Фредерик собирался подписать в мае, когда будет гостить в стране.
– Вообще-то это мы у вас должны спросить, ваше величество! – пробурчал Уильям.
После раскрытия заговора он заметно успокоился, подобрел, и, казалось, единственная мысль, которая занимала блестящий ум государственного секретаря – как можно скорее выдать королеву замуж.
Правда, мне тоже удалось порадовать придворного. Его, Роберта Дадли и Уильяма Пиккеринга я решила сделать кавалерами ордена Подвязки. Заодно повысить жалованье. Роджера Эшама произвела в рыцари и даровала внушительный земельный надел в родном графстве.
Кажется, выйди я замуж, и все мечты Уильяма Сесила исполнятся!
– Да, у Фредерика есть шанс, – сказала я и улыбнулась.
Надо же сделать человека счастливым!
Правда, лорду Дадли, который уже оправился от ран и присутствовал на Совете, это пришлось не по душе. Причем настолько, что он возмущенно подскочил с кресла.
– Простите! – мрачно произнес Роберт, и я поежилась под тяжелым взглядом черных глаз. – Я должен вас покинуть! Раны дают о себе знать, и не только телесные. Болят невыносимо… Прошу королеву разрешить мне уйти!
Я обомлела. Знаю, Нонниус говорил, что Роберта все еще тревожит плечо. Меня же тревожило то, что он не спешил отсылать Эми домой, из-за чего я никак не могла выспаться, терзаемая по ночам всяко-разными мыслями… Днем я бегала от Роберта, как от чумы, проходила мимо с каменным лицом, несмотря на его попытки со мной заговорить. Даже капитану личной охраны приказала не подпускать лорда Дадли ко мне близко, помня о его привычке подкарауливать меня за колоннами.
В Совете установилась гробовая тишина, прерываемая, казалось, лишь моим дыханием. Роберт тем временем вежливо поклонился, ожидая разрешения.
– Конечно же, вы можете идти, лорд Дадли! – произнесла я, выдержав его тяжелый взгляд.
Когда он покинул зал, тишину разорвал гул голосов. Сочувственных, злорадствующих, недоуменных… Конечно, люди не глухие и не слепые, понимают, чего добивается лорд Дадли. Но какое он имеет право так себя вести при живой-то жене?! Да и я не давала ему повод надеяться… Единственное, зря целовала его в комнате в тот день, когда он пришел в себя!
Наши отношения все больше запутывались. Покушение, его ранение, Эми Робсарт, свалившаяся на мою голову… Я расстроено посмотрела на государственного секретаря. Кажется, сейчас я патетически произнесу: «Уильям, вы моя последняя надежда!» – голосом принцессы Леи из «Звездных войн».
– Выгнать его из Совета! Что он себе позволяет?! – тем временем возмущался граф Арундел. – Его поведение не только переходит все границы дозволенного, оно становится уже просто неприличным!..
– Лорд Дадли еще не оправился после ранения, – вздохнула я. Надоело все время его защищать! – Мой врач дает ему восстанавливающие настойки. Кто знает, что туда подмешивают… Возможно, некоторые травы ослабляют мыслительные процессы. К тому же не забывайте, он спас мою жизнь! Я не собираюсь упрекать его за проявленную слабость.
– К моменту приезда принца Фредерика лорда Дадли не должно быть при дворе, – гомон советников прервал негромкий голос Уильяма. – Перепады его настроения не пойдут на пользу встрече с одним из претендентов на вашу руку… Но организовать это не составит труда. Ведь впереди летняя выездная сессия.
Он был прав. В начале июня английский двор на все лето покидал гостеприимные стены столицы, спасаясь от летней жары и удушливого смрада, поднимающегося от разлагающихся нечистот на улицах города, и отправлялся в длительную поездку по Англии, которая называлась странным словом «прогресс». Я собиралась страну посмотреть, себя показать, да и урезать расходы по содержанию двора. Английские короли по сложившейся традиции в дороге останавливались в замках придворных. Правда, «паровозиком» к монарху шел еще его двор, а также охрана, слуги, пажи, горничные…
Лорд Дадли, ответственный за это безобразие, должен будет выехать заранее, минимум за две-три недели, чтобы отыскать места дневных стоянок и подготовить маршрут для гигантского обоза из более чем двух тысяч лошадей и четырехсот телег. Нам предстояло проследовать через Ричмонд, Саттон, Фарнхейм, затем заехать в Портсмут, чтобы осмотреть Королевский флот, оттуда в Саутгемптон, Винчестер, Басинг и, наконец, Виндзор.
– Впрочем, лорд Дадли так и так будет отсутствовать в Лондоне. Он не сможет игнорировать свои прямые обязанности! – произнес Уильям, и я кивнула.
Вскоре мы перешли к другим вопросам. Да, возвращаясь к Портсмуту и Королевскому флоту… Неплохо бы отправить экспедицию к берегам Северной Америки! Я жарко уверяла Совет, что нас ждет новая, неизведанная земля, полная невероятных возможностей. Медь, серебро, золото, правда, далеко на Севере… Огромные плодородные земли, правда, населенные не совсем дружелюбными индейцами. Табак, который еще не знали в Европе, поэтому мы сможем на нем можно хорошо заработать… А вот картофель недавно появился в Испании, ко двору Филиппа его привез путешественник Съеса де Лион из Перу. Король тут же поспешил прислать мне несколько клубней в качестве дара, решив поразить воображение, так как не терял надежды примерить английскую корону во второй раз.
Клубни я приказала посадить в королевском саду. Сама присутствовала, распоряжаясь, насколько глубоко закапывать, чем вызвала недоуменные взгляды садовников. Да, знаю, не комильфо… И цветут не так чтобы красиво, но они нужны в гастрономических, а не эстетических целях. Мне еще пищевую революцию проводить, объясняя населению, что плоды не столь полезны, сколько сытны.
Оторвалась от размышлений о картофеле и уставилась на задумавшихся советников. Новую карту мира доставать пока еще не решилась, так и не придумав, как объяснить ее появление. То ли меня посетило Божественное Провидение, заодно показав очертания материков и океанов, то ли наврать, что нашла ее в старинной книге, которая случайно попала в руки с грузом кофе, прибывшим из Константинополя. Правда, названия на английском языке, что не совсем вязалось с моей историей…
Но карта мне не пригодилась. Тайный Совет юлил, жадничал, трясся над полупустой казной, как Царь-Кощей над сундуком с золотом. Намекал, что у нас есть куда более необходимые траты. С венецианцами мы договорились, но они, как назло, требуют оплатить залог на постройку десяти военных кораблей. И без этого никак! Кто бы мог подумать, что они окажутся столь упертыми!… К тому же, в начале мая приезжает французская делегация. Роберт вчера намекал, что потребуется солидная сумма на их развлечения. Мы не собирались ударить в грязь лицом перед парижскими дипломатами, привыкшими к роскоши и размаху французского двора.
Я рассердилась и пригрозила, что если не дадут деньги на экспедицию, то передумаю выходить замуж. Причем не только за Фредерика, а… Вот возьму и навсегда останусь девицей, и на могиле в Вестминстеровском аббатстве так и напишут: «Здесь лежит королева-девственница».
Чистой воды шантаж, но он произвел серьезное впечатление на моих советников! Причем, такое, что они даже деньги мне выделили, правда с условием, что экспедиция отправится только следующей весной.
Затем мы обсудили строительство еще одного водного колеса на Темзе, что заметно облегчило бы ситуацию с питьевой водой на правом берегу. Увлекшись идеей водопровода и канализации, я продолжала настаивать на дополнительных сточных канавах в городе. С приходом тепла зловоние стояло такое, что по улицам невозможно передвигаться, а противогазы еще не изобрели…
Предложила направлять на эти работы нищих и бродяг – вешать их перестали, зато тюрьмы теперь были битком набиты. Советники энтузиазма не проявили. Понятно, платить придется, хоть и гроши, но жалко… Я продолжала настаивать. Пусть нечистоты убирают, канавы прокладывают, улицы мостят, а то весной такая грязь стоит – ужасный ужас! Перед Европой стыдно! Мне тут же возразили, что стыдиться нам нечего, Париж так вообще на свинарник похож… Там даже предусмотрительный народ на ходулях передвигается, чтобы в грязи не утонуть. Я хмыкнула, но оставила замечание без внимания.
Наконец, немного пожавшись для порядка, мои предложения поддержали. Осталось «обрадовать» мэра…
С Совета я даже не бежала, а летела по дворцу, размышляя о том, что жизнь в принципе мне улыбается. Правда, вскоре я убедилась, что довольно криво. Настроение испортилось окончательно, когда за общим столом на обеде увидела леди Эми Дадли. Роберт решил жену больше не прятать, а привел ее с собой. Ну что же, придется привыкать к ее присутствию! Я милостиво улыбнулась, оценив, как хорошо сидит на тоненькой фигурке синее с золотым шитьем платье и как сияют в черных волосах драгоценные камни. Я не по понаслышке знала, какой лорд Дадли заботливый и щедрый мужчина!
Он ведь не только ей, но и мне столько всего надарил!
Все верну, и я тоже умею быть заботливой! Пора было прекращать досужие слухи, давно уже гулявшие по дворцу…
Весь обед я приветливо улыбалась Эми и посылала угощения, которые определенно пошли бы ей на пользу – вон какая худенькая! Черные глаза, казалось, занимали половину лица, но когда она улыбалась, то становилась просто красавицей.
– Роберт, – громко обратилась я к лорду Дадли, не понимая, как бороться с ревностью. Все перепробовала – не помогает. – Думаю, я плачу вам достаточно, чтобы вы могли купить особняк в Лондоне. Комнаты Уайтхолла совсем не подходят женатому человеку. Пора и вам обзавестись семейным гнездышком!
Кажется, супруга свое здоровье поправила, могут и детьми обзавестись. Пора уже! Роберту двадцать пять, она чуть старше, а здесь к этому возрасту рожали даже не одного и даже не двух… С размахом, так сказать, подходили к вопросу улучшения демографии! К тому же мое присутствие… мэээ… по опыту, хорошо влияло на мужскую фертильность. Вон у Андрея уже двое, да и Уильям ходил довольный, так как его семью ожидало очередное пополнение!
Схватившись за кубок с вином, выпила залпом чуть ли не половину. С недавних пор я перестала бояться отравлений. Зато Роберт посмотрел на меня так, будто решил зарезать взглядом. Ну и не надо! Танцевать с ним отказалась, пусть Эми приглашает! В теннис мы с ним тоже давно не играли.
Какой теннис, когда у него жена приехала, да и левая рука на перевязи?
Вскоре я отправилась в свои покои, сославшись на головную боль. Проработала там весь вечер – отвечала с Роджером на письма, пытала Нонниуса, заставляя рассказывать об инспекции лондонских больниц, после чего составляла бизнес-план. Кофе теперь было много, мне бы на всю жизнь хватило! Вместо того чтобы пить его в одиночку, решила открыть сеть кофеен под названием «Королевские».
Ну да, ничего умнее не придумала! Зато по умеренным ценам там будут подавать кофе, английский чай и сладости.
Доработавшись до состояния, когда глаза закрывались сами, без посторонней помощи, легла спать. Следующим утром меня ждал сюрприз в нефе часовни, где я обычно принимала прошения. Роберт смиренно толкался среди обиженных и обделенных. Я замерла, взглянула растерянно, когда он, опустившись на колено, протянул перевязанный свиток. Длинная процессия из придворных и фрейлин остановилась. Охранники смотрели на лорда Дадли подозрительно, помня о моем приказе.
– Что вы здесь делаете, лорд Дадли? – прошептала я, склоняясь к мужчине. – Ведь вы могли отдать мне свое прошение на Совете!
– Не мог! – ответил он. – Вы слишком уж настойчиво меня избегаете. Поэтому я – лишь смиренный проситель, который умоляет отнестись с вниманием к его просьбе.
– О чем вы просите, Роберт?
– О разводе, моя королева!
И я чуть было не навернулась с высоких каблуков. Ну да, этого следовало ожидать! Но ведь он знал, что такие дела рассматривал церковный суд…
Хотя я, как глава Церкви, могла повлиять на их решение.
– Возьмите, прошу вас! – Роберт протянул свиток. Мне пришлось взять его под перекрестным огнем десятков, а то и сотен взглядов. – Я изложил обстоятельства дела и то, что послужило причиной.
Прикусила губу. Не дай бог при всех назовет… причину! Нет же, промолчал, но молчание становилось совсем уж невыносимым, а ситуация все более двусмысленной. Наконец, лорд Дадли еще раз поклонился и встал.
– Но… Роберт, неужели вы не понимаете, что это невозможно?! – прошептала ему.
В это время сочетались браком «tyll dether us departe» – «пока смерть не разлучит нас». Разводов не существовало, единственное, брак можно было аннулировать по нескольким причинам. Например, двоеженство, близкое родство, мужская импотенция, жестокое обращение, обет безбрачия или несовершеннолетие одного из супругов, а так же если кто-то принадлежал к другой вере.
– На что вы надеетесь? – тихо спросила я. Ни один из пунктов не подходил к его ситуации. Не объявит же он о своей импотенции! – Вы ведь знаете процедуру.
– На вашу милость! – отозвался он, после чего еще раз поклонился и стремительно покинул часовню.
Я просидела всю службу, размышляя о его просьбе. Что же мне делать? Пойти против людских и церковных законов, предоставив ему свободу? Или же передать дело в суд, зная, что прошение так и так отклонят, а Роберт до конца дней останется с Эми?
У дверей личных покоев меня ждал второй сюрприз. Заплаканная леди Дадли попыталась кинуться мне в ноги. Я покачала головой, и ее остановила охрана.
Нечего у меня в ногах валяться, это я перед ней виновата! Я ведь прекрасно понимала, из-за кого рушится их брак.
– Ваше величество, не отказывайте! – взмолилась женщина. – Умоляю вас, выслушайте меня!
Глава 19
В малую приемную за мной проследовала процессия из фрейлин, двух писарей и гвардейцев, которую замыкала леди Дадли. Краем глаза я заметила, как Эми смотрит на свиток, который протянул мне здоровой рукой Роберт Дадли. Похоже, она знала, что внутри, и разговор пойдет именно об этом.
Я заняла большое кресло, обтянутое синим с золотом бархатом. Леди Дадли покорно замерла рядом со мной. Фрейлины расположились неподалеку. Писари застыли истуканами рядом с окном, заслоняя солнечный свет, льющийся из окна. Охрана заняла стратегически важные места около дверей.
Я уже привыкла к мысли, что одна останусь только тогда, когда надо мной закроют крышку гроба.
– Леди Дадли! – произнесла негромко, привыкая к звуку ее имени. – Вы просили об аудиенции. Времени у меня мало, так что, прошу вас, давайте перейдем к делу!
– Ваше величество, – начала она. Голос звучал неуверенно, грозя вот-вот скатиться в рыдания. – Я знаю, что за прошение подал мой муж. Я… Он поставил меня в известность.
– Продолжайте.
– Я… хотела задать вам вопрос. Знаю, вы можете казнить меня за дерзость, но… мне уже все равно! – воскликнула она, и я украдкой вздохнула.
Кажется, без истерики мы не обойдемся.
– Говорите уже!
– Любите ли вы его так сильно, как я?
Признаюсь, подобного поворота я не ожидала. А она… Кажется, ей было уже все равно, что с ней станет, раз осмелилась задавать такие вопросы королеве!
Я встала с кресла. Фрейлины сидели с открытыми ртами, гвардейцы напряглись, наверное, ожидая, что сейчас прикажу схватить замершую подле меня женщину. Писари дружно делали вид, что их здесь нет.
– Всем выйти! – вместо этого произнесла я. – Закрыть двери и никого не впускать! Сэру Эшаму скажете, чтобы ждал в большой приемной. Отчеты Уильяма Сесила положите мне на стол…
Что бы еще такого приказать?! Я тянула время, не желая возвращаться к разговору с Эми Робсарт. Одно мое слово – и ее выкинут не только из комнаты, а также из дворца, но… это ничего не решало! Вместо этого я собиралась поговорить с ней, словно мы – обычные женщины, между которыми встал один мужчина.
Ее муж, Роберт Дадли.
Эми тем временем рыдала, закрыв лицо руками. На ней было черное платье, в темных волосах – траурная лента, словно она уже похоронила последнюю надежду, а затем пришла ко мне, чтобы совершить ритуальное самоубийство.
Спросить у королевы такое!..
– Леди Дадли, – вздохнула я, возвращаясь на место, когда мы остались в приемной одни. – С чего вы взяли, что я отвечу на ваш вопрос?
– Я знаю, Роберт просил вас дать ему развод. Он показывал мне… свиток. – Женщина беспомощно оглянулась, но бумаги унес писарь, которого я выгнала из комнаты. – И назвал причину, которую в нем указал. Но дело вовсе не в ней, а в том, что он любит вас!.. Если его чувства взаимны, то я сдамся без боя, потому что вы – единственная, кому я согласна его отдать!
Меня поразила не только боль, но сумасшедшая решимость, прозвучавшая в ее голосе.
– Эми, вы не представляете, о чем говорите! – пробормотала я. – Все далеко не так, как вам кажется!
Она покачала головой:
– Роберт искренен в своих желаниях. Он ведь всегда любил вас, с самого детства, но знал, что вам не суждено быть вместе. Затем встретил меня и… смирился со своей участью. Вернее, со мной. Я же, глупая, надеялась, что помогу ему забыть вас!..
– Леди Дадли, сейчас же прекратите себя терзать! – приказала я, но меня опять не послушались.
– Ваше величество, вы наверняка знаете о Роберте все, но… Позвольте рассказать, что довелось пережить нам до того, как взошла его звезда при вашем дворе.
Наверняка о Роберте я почти ничего не знала, поэтому кивнула. Ну что же, пусть рассказывает.
– Мы познакомились с ним почти десять лет назад, когда его отец, Джон Дадли, приехал в наши места разбираться с бунтовщиком Кеттом. С ним был Роберт. Они остановились в Стендфилд Холле, в доме моего отца, и это была любовь с первого взгляда. Он был так красив!.. Я взглянула на него и пропала навсегда. Пусть моя жизнь обернулась адом, но я ни о чем не жалею! Ведь тогда, в Норфолке, а потом в Лондоне, мы были счастливы…
– Леди Дадли, я не уверена, что мне надо знать такие подробности!
Но, кажется, жена Роберта меня не слышала, впав в состояние, когда из нее потоком лились воспоминания, облеченные в слова.
– Через год мы сыграли свадьбу. Я знала, что это был неравный брак. Да, мой отец богат, но я – лишь дочь простого сквайра. А Роберт… Пусть Роберт был третьим сыном в семье, но его отец – герцог Нортумберлендский, который при Эдуарде практически правил страной. Тогда мне казалось, что это неважно. Я безумно любила своего мужа и знала, что, кроме Роберта, мне не нужен никто другой. Я старалась быть хорошей женой, исполнять любые его желания. Мы жили в центре Лондона, во дворце Сомерсет Хаус, пока…
Затем, кажется, случилась я. Нет, оказалось, я случилась значительно позже…
– Пока не умер Эдуард, и королевой стала Мария. Джон Дадли пытался ее уничтожить, чтобы посадить на трон Джейн Грей. Он приказал Роберту догнать и убить Марию. Роберт ее не нашел… Зато их нашли войска будущей королевы! Отец и все братья Дадли были схвачены. Их посадили в Тауэр. Вскоре Джона Дадли казнили за государственную измену, но королева, продержав его сыновей в заточении полтора года, все же смилостивилась и выпустила их на свободу.
При упоминании Тауэра я непроизвольно поежилась. Со мной это происходило всегда, когда на глаза попадалась серая, увенчанная башнями крепость на берегу Темзы.
– Это было тяжелое время, – Эми смотрела на меня и уже не стеснялась вытирать слезы, текущие по щекам.
Я молчала, позволяя ей выговориться. К удивлению, мне оказалось мало что известно о Роберте, а леди Дадли с готовностью восполняла пробелы.
– Но вы ведь и сами знаете, ваше величество! Вас заключили в Тауэр одновременно с ним, – тут она бросила на меня испуганный взгляд. – Умоляю, простите!.. Я не хотела будить тяжелые воспоминания.
– Продолжайте, леди Дадли! – вздохнула я. – Воспоминания всегда со мной, спят они или нет.
При мыслях о Тауэре, в котором за последнюю четверть века казнили трех английских королев, во мне просыпался затравленный зверь, заточенный в клетку. Пусть золотую, пусть за ним ухаживают, но от свободы и смерти его отделял лишь шаг. Это чувство постоянно жило внутри, иногда скручиваясь в животе в тугой узел страха, отчего хотелось выть и лезть на стенку. А еще – выжить любой ценой.
– Я навещала мужа так часто, сколько мне позволяли, – тем временем продолжала Эми. – Из Сомерсет Хауса, отнятого королевой Марией, мы переехали в дом в Кембервилле, который принадлежал моей мачехе. Наконец, к моему счастью, Роберта выпустили. Но Тауэр и смерть отца изменили моего мужа… Его брат Джон заболел и умер у него на руках через три дня после освобождения. Роберт стал другим. Повзрослел и… Понял, что от расположения королевы зависит не только его благополучие, но и жизнь. Простите, ваше величество!
– Прекратите уже извиняться! – поморщилась я. – И рассказывайте дальше, леди Дадли.
– Мы были разорены. Все имущество отобрали, так как семью Дадли считали виновной в государственной измене. Роберт лишился места при дворе, которое раньше приносило ему постоянный доход. Из Лондона мы вернулись домой. Вернее, даже дома у нас не осталось!.. Мы жили у моей мачехи.
Я могла себе представить, что это означало для блестящего и умного придворного – оказаться в роли бедного родственника, государственного изменника, лишь милостью королевы выпущенного из тюрьмы!
– Но она не собиралась содержать нас вечно. Роберту пришлось работать в поле, но он не был рожден для такой участи. Вскоре королева разрешила его старшему брату получить часть земель в наследство, а младший выгодно женился… Они помогали нам первое время, пока я не получила от матери земли в Норфолке. Правда, на них не было дома, поэтому меня приютили друзья, а Роберт… Он ушел на войну. Отправился во Францию вместе со своими братьями.
А я и не знала, что он воевал!
– Это была военная кампания короля Филиппа. Братья думали, что вернутся домой с победой, но Англия потеряла порт Кале, а вместе с ним – тысячи жизней наших солдат.
Да, насчет этого была в курсе. К Франции отошли земли, принадлежавшие нам с середины XIV века, которые давали вполне резонный повод добавлять к титулу монарха еще и то, что он не только король Англии и Ирландии, но и Франции.
– При осаде Сент-Квентина погиб Генри, – продолжала Эми. – Роберт и Амбруаз вернулись домой целыми и невредимыми. Слава об их военных деяниях дошла до королевы, и она сняла запрет на наследование имущества. Кошмар, в котором мы жили последние годы, закончился. Нам удалось расплатиться с долгами, а Роберт отправился ко двору королевы, решив во что бы то ни стало вернуть себе былой почет и уважение.
– Эми, но почему же вы не поехали вместе с ним?
– Из-за земель, которые достались Роберту. Ими должен был кто-то управлять! У мужа не хватало времени, ведь он получил высокую должность при дворе… К тому же у нас не было своего дома. Мне пришлось подыскивать поместье, которое могло бы ему понравиться. Он хотел, чтобы оно было достаточно просторным, и мы могли принимать королеву со свитой в ее летние Прогрессы. Ведь это такая честь!..
– Нашли ли вы дом, леди Дадли? – спросила я, чтобы прервать затянувшееся молчание.
Кажется, Эми отнюдь не радовало положение ее мужа при дворе.
– Да, ваше величество! Но оказалось, это все зря! Он больше не хочет жить со мной. Роберт поставил меня в известность, что подает на развод.
– Для этого должна быть веская причина, леди Дадли! – холодно ответила я. – Вы ведь знаете, что церковный суд не примет во внимание заявление вашего мужа, что он полюбил другую. Кем бы она ни была!
Королевой Англии, например.
– Он назвал причину, – женщина покачала головой, – которая и прозвучит во время разбирательства. Хоть я и понимаю, что он уходит из-за другого.
Цвет ее бледного лица походил на серый тон камней крепостных стен Тауэра.
– Леди Дадли, что именно указал в документах ваш муж? – поторопила я, потому что Эми, казалось, выпадала из времени и пространства, проваливаясь в другое измерение, в котором Роберт вовсе не собирался ее покидать.
– Я не могу родить ему ребенка. Мой муж вырос в большой семье и всегда мечтал, что у нас будет много детей. Ему нужен наследник!
Тут она глубоко вздохнула, а затем и вовсе принялась оседать, пока не упала к моим ногам, и, кажется, вовсе не с целью поцеловать носки моих туфель.
– Леди Дадли, сейчас же поднимайтесь! – испугалась я, вскочив на ноги.
Эми не шевелилась.
Я опустилась рядом, коснувшись ее плеча, затем повернула странно обмякшее тело. Женщина была без сознания.
***
Кажется, скоро мне выдадут абонемент на посещение болезненной четы Дадли!
Пока Нонниус хлопотал над Эми, которую уложили на кушетку в одной из гостевых комнат, я дожидалась вердикта в другой. Фрейлины за большим столом вышивали. Я последовала их примеру, понадеявшись успокоить нервы. Вместо этого порядком исколола себе пальцы. Средневековая женщина из меня выходила так себе, на троечку… Решив не позориться, откинула вышивку и занялась отчетами, которые прислал Уильям.
Из них следовало, что оштрафованных за посещение католических месс в городе оказалось мало. Отметили несколько случаев, которые, я надеялась, не перерастут в привычку, потому что после третьего штрафа грозило тюремное заключение.
Вскоре доложили, что за дверью дожидается лорд Дадли, за которым давно уже приказала послать. Услышав о том, что случилось с Эми, он растерянно потер лоб здоровой рукой.
– Я могу к ней зайти?
Покачала головой. Пусть ждет, пока не появится врач.
– Лорд Дадли, однажды вы упомянули, что ваша жена тяжело больна, – произнесла я, все еще не решив, как с ним держаться. Дружески или же отстраненно-холодно, как в последнее время? – Сегодня во время личной аудиенции она упала в обморок. Это может быть связано с проблемами ее здоровья?
– Эми попросту излишне чувствительна, ваше величество, – ответил он столь же вежливым тоном, от которого внутри меня похолодело.
Я заметила его красноречивый, который он бросил взгляд в сторону моих фрейлин. Но вместо того, чтобы остаться с ним наедине, лишь пожала плечами:
