Оксана Гринберга
Жестокий отбор
Глава 2
286
Планета Витера, Первый Круг
Центральный офис корпорации «Синетта»
Проекции членов совета директоров исчезали, растворяясь в приглушенном освещении огромной комнаты, расположенной на двухсотом уровне небоскреба корпорации «Синетта». Впрочем, самые настойчивые из двенадцати задержались, обменивались впечатлениями о совещании и договаривались о новой встрече.
Наконец, в директорском кабинете осталось трое: Уго Синетта, крепкий и худощавый, несмотря на свои тридцать циклов (прим. около шестидесяти лет), его заместитель Аклин Трумала, грузный мужчина с бритым черепом и настороженным взглядом водянисто-голубых глаз, и секретарша Нэдри Весс, готовая на многое ради своего босса. Он же устало откинулся в большом директорском кресле. Безразличный, расфокусированный взгляд темных глаз мазнул по бесценным картинам Старых Мастеров, задержался на скульптурах-артефактах по углам роскошного кабинета, за которые директора любых музеев продадут душу Темным Богам. Для Уго Синетты это был лишь вопрос престижа и выгодное вложение денег.
В конце концов, уставился в окно с видом на столицу Витеры.
…Блестящие, безликие небоскребы, двадцать уровней Воздушных Линий, светящаяся дорожная разметка неспящего города, которому, казалось, все мало – и места, и денег, и времени. Именно на этой планете предки Уго Синетты основали процветающую рудную корпорацию. За триста циклов ее существования случалось разное – и невероятные взлеты, и глубокие падения, как, например, нынешнее, в которое директором был избран Уго Синетта.
Он судорожно вздохнул, чувствуя, что начинают трястись руки. Потянулся, ослабил воротник форменной коричневой туники, которую специально надел на совет директоров. Доктора в один голос уверяли, что со здоровьем все в порядке, но Синетта постоянно задыхался. Везде – на работе, в роскошной холостяцкой квартире, даже за штурвалом собственного флайера. Вот и сейчас ему казалось, что из огромного офиса на двухсотом уровне по чьей-то незримой воле выкачали весь воздух.
Наконец, удалось совладать с приступом панической тревоги.
– Нэдри! – Уго Синетта перевел взгляд на миловидную молодую секретаршу. – Выйди и проследи, чтобы нас никто не беспокоил, – произнес, раздраженный собственной слабостью.
Руки все еще тряслись, но уже лучше… Ему значительно лучше!
Девушка поклонилась и отправилась к выходу. Двое мужчин проводили взглядами изящную фигурку, обтянутую коричневой униформой. Перед дверью Нэдри остановилась. Повернулась, и призывная улыбка тронула яркие, красивые губы. Уго Синетта давно уже знал, что Нэдри не прочь занять место и в его постели.
Но медлил.
– Аклин! – повернулся к заместителю после того, как секретарша исчезла за дверью. – Ты в курсе, что я именно пообещал совету директоров в тот день, когда они утвердили мою кандидатуру? У корпорации «Синетта» под моим началом нет и не будет проблем, а я всегда исполняю свои обещания.
Даже несмотря на то, что его избрание пришлось на сложные времена.
В начале правления он провернул несколько удачных сделок – выкупил эксклюзивные права на разработку трех планет, недавно вошедших в состав Империи. За них корпорация заплатила смешные деньги, но размер благодарности тем, кто сидел на самом верху и помог заполучить вожделенное, многократно превысил сумму, уплаченную в Имперскую казну. И они продолжали ненасытно требовать еще и еще… Затем начались проблемы с местными, бастующими против повышенных норм корпорации. Поставки срывались, работа на шахтах саботировалась. Повстанцы на одной из планет даже сбили несколько грузовых челноков, из-за чего «Синетта» потеряла часть контрактов с перерабатывающими заводами.
Финансовые дыры на фоне затяжного экономического кризиса в самой Империи становились все более угрожающими. А теперь еще и этот Отбор!..
– Конечно же, инор Синетта, – поспешно заверил заместитель. – Корпорация при вашем правлении процветает, не то, что во времена вашего отца!
Глаз Уго задергался.
Темные Боги Рахги, зачем Аклин упомянул об этом неудачнике?! Из-за мягкосердечности отца корпорация уступила несколько перспективных планет конкурентам. Дориаз Синетта сочувствовал шахтерам, снизив нормы выработки до критических. Так продолжалось до тех пор, пока совет не потребовал его отставки. Отец пытался их переубедить, заверяя, что именно такая политика приведет корпорацию к процветанию. Не преуспел. Выбросился из окна этого самого кабинета, после того как на центральном экране в офисе вспыхнула зловещая надпись, гласящая, что совет директоров единогласно проголосовал за его отставку.
С двухсотого уровня лететь порядком – корпорация «Синетта» забралась слишком высоко! Так высоко, что падать с самого верха Уго Синетта не имел ни малейшего желания. К тому же у него почти все под контролем. Кроме одного. Эта девица, как ее там?! Он поморщился, вспоминая имя. Ему нет дела до вздорного конкурса невест, но есть дело до…
– Эйвери Мэй, – угодливо подсказал заместитель. – Я подготовил подробный отчет.
Нервные пальцы Аклина запорхали над встроенным экраном визора. Перед Синеттой появилось изображение стройной светловолосой девушки в синем комбинезоне. Увеличилось, прокрутилось в воздухе. Замерло, и девушка улыбнулась робкой, искренней улыбкой. Уго скривился, затем уставился на бегущую строку с данными по Эйвери Мэй.
– У меня нет ни времени, ни желания в этом разбираться! – заявил он с раздражением. – И я до сих пор не понимаю, почему мы выпустили ее за пределы Птора!
Заместитель в тот раз оказался убедительным. Впрочем, и в этот тоже.
– Если бы Мэй не улетела на Отбор, мы бы нажили куда более серьезные проблемы, чем сейчас, инор Синетта! Боюсь, на Птор бы заявилась не только ее команда, но еще и организаторы. Да и любопытная пресса начала бы вынюхивать, что и как, разыскивая пропавшую невесту.
Им не нужна шумиха. Конкуренты дышали в спину, ожидая первый неверный шаг.
– Мы ничего не могли с этим поделать, – добавил Аклин. – Птор выиграл в жеребьевке десять циклов назад.
– Еще одно досадное упущение отца! – пробормотал Уго.
Хорошо хоть другие подконтрольные им планеты не участвовали в той лотерее!
– С каждой планеты на Большой Отбор обязана явиться девица на выданье, – продолжал Аклин. – Она и явилась, но мы проследим, чтобы Эйвери Мэй пробыла на конкурсе ровно до первого тура. Сидела тихо, не раскрывая рот, затем вернулась домой.
– С чего ты решил, что она провалится в первом же туре? Эта Мэй довольно… – Уго взглянул на трехмерное изображение, затем в очередной раз попытался найти изъяны в представительнице Птора. – Девица довольно хороша собой, – наконец, констатировал он.
Заместитель склонил голову.
– К тому же ее куратор – Адели Тирха. Но ни красота, ни команда не помогут Эйвери Мэй пройти во второй тур, – уверенно заявил Аклин.
– Адели Тирха… – пробормотал Уго Синетта. – Где-то я уже слышал это имя!
Угодливый заместитель тут же загрузил на директорский визор данные по куратору Эйвери Мэй. Популярная ведущая с Рагхи с собственным развлекательным шоу. Ее имя гремело на планетах Элиты до тех пор, пока один из участников не пристрелил проконсула планеты Первого Круга в прямом эфире. Впрочем, политика тут была ни при чем, вышел какой-то безобразный скандал из-за женщины, любовницы проконсула.
Жена убитого оказалась дальней родственницей Императора, и нет ничего страшнее, чем обиженная и преданная женщина, при этом наделенная властью!
Адели обвинили в соучастии. Тюрьмы удалось избежать, но она потеряла не только свои шоу, но и получила пожизненный запрет на въезд на Элитные планеты вместе с остальными членами команды. Больше цикла о ней ничего не было слышно. Затем Адели начала вести шоу на планетах Третьего Круга. Не так давно подала заявку на Большой Отбор, и организаторы из Элиты выделили ей бесперспективную претендентку с планеты Четвертого Круга.
– Профессиональная команда может значительно повысить шансы Эйвери Мэй, – задумчиво произнес Синетта.
– У нее нет ни единого, – заверил его заместитель. – Национальный Отбор ее сломает, пережует и выплюнет. Из двухсот девушек Третьего и Четвертого Кругов в следующий тур пройдет лишь первая сотня. Победителей выберут путем открытого голосования, причем голосовать будут только планеты Третьего Круга. Это сведет на нет любые старания представительниц Четвертого. К тому же этим утром появились первые рейтинги…
Перед Уго Синеттой вспыхнула таблица. Подчеркнутое красным имя Эйвери Мэй красовалось в самом конце списка, далеко за чертой первой сотни, на чью победу принимали активные ставки букмекерские компании.
– Не так и плохо! – согласился Уго. – Но я хочу быть уверенным в том, что мы контролируем ситуацию.
– С вашего позволения, я уже послал наших людей на Сайрус. Сегодня отправлюсь сам, чтобы лично удостовериться…
– Слышал, туда прилетает еще и проконсул Рагхи.
– Да. Он собирается встретиться с невестами Наследника.
Сухие губы Синетты искривились.
– Проследи, чтобы наша невеста не сболтнула ничего лишнего. Желательно, чтобы проконсулу обстановка на Сайрусе показалась…
– Небезопасной, мой господин! Уверяю вас, все будет сделано наилучшим образом. Проконсул развернет свой корабль и улетит в столицу, так и не высадившись на планете. А то, что девица может рассказать о Пторе и «Синетте», так и останется между ней и ее командой. К тому же у нас обширные связи среди операторов. Заместитель главного устроителя – тоже наш человек… Ни одно лишнее слово, кроме неземной любви к Наследнику, не попадет в эфир.
Уго Синетта кивнул.
– Когда все закончится, проследи, чтобы Эйвери Мэй отправилась домой, но до дома не долетела. Мне не нужны возмутители спокойствия на Пторе! Еще меньше мне хочется, чтобы кто-то продолжал болтать. Ее команда, Аклин! Пусть будет еще один несчастный случай, в котором, к нашему сожалению, никто не выживет.
– Да, мой господин! Все будет сделано в наилучшем виде.
Уго склонил голову. Несмотря на заверения Аклина, тревога его не отпускала. Сжимала горло, перехватывала дыхание, отзываясь мелкой дрожью в пальцах. Они явно что-то упускали! Что-то важное, едва уловимое билось на грани сознания, но он так и не смог понять…
– Не откажитесь взглянуть на ее презентационный ролик, – произнес Аклин, сбивая с мысли. – Вышла презабавная вещица.
Кивок головы, и вот уже Эйвери Мэй, одетая в светлое, наивно и искренне говорит с экрана о своей любви к Наследнику. За ее спиной – зеленые леса, которые сменяют ковры изумрудных полей, усыпанные яркими цветами. Новый кадр, и вот уже золотистые степи убегают в горизонт, пересеченные голубыми лентами рек с чистейшей водой, из которых, синхронно с музыкой, выпрыгивают, посверкивая на солнце серебристыми боками, здоровенные рыбины. Затем новый кадр – небольшие города, узкие улочки. Опрятные люди – улыбающиеся, довольные, а их чистенькие дети играют на крылечках сине-белых одноэтажных домов.
– Неплохо живут на Пторе! – буркнул Уго. – Не понимаю, к чему тогда эти постоянные протесты?
– Не уверен, что записи именно с той планеты… – пробормотал заместитель. – Но я могу проверить.
– Думаю, тут не обошлось без Адели Тирхи, но это уже не имеет значения! – оборвал его Уго Синетта. – Ты прав в одном – презентация совсем неплоха. Возможно, с ее помощью Эйвери Мэй даже поднимется на несколько строчек в рейтинге.
– Этого не будет, мой господин! – настаивал Аклин.
– Проследи, чтобы все прошло без заминок, – наконец, приказал ему Уго.
Взмахнул рукой, отпуская заместителя.
Директор собирался уже вызывать секретаршу, решив уточнить завтрашнее расписание, но его палец так и завис над экраном. Синетта вновь бросил взгляд на беспокойный город. Мимолетное чувство сожаления кольнуло в грудь, поднялось выше, запершило, защекотало горло. Он знал, что помимо работы на благо корпорации существует и другая жизнь. Жизнь, в которой красивая женщина – его женщина! – будет ждать его с работы в большом доме, а его сыновья играть на пороге…
Может, стоит попробовать с Нэдри? Она красива и отнюдь не глупа, да и он не настолько стар…
«Нет!» – оборвал себя с досадой. Он не сошел с ума, чтобы плодить своих же конкурентов! Дети имеют обыкновение вырастать и делают это слишком быстро. Не успеешь оглянуться, как старший сын возжелает твое кресло, решив отнять твою корпорацию.
И сын будет выжидать… Изо дня в день строить планы и надеяться, что ты ошибешься, сделав неверный шаг. Станет размышлять – убить ли тебя сейчас или подождать, пока оступишься и совет директоров пришлет уведомление об отставке. Так было с его отцом, и Уго Синетта не собирался совершать похожей ошибки.
Он слишком долго ждал, пока отец освободит директорское кресло. И сел в него, когда оно все еще хранило тепло чужого тела.
* * *
– Ну же, Эйви, соберись! – ободряюще произнесла Адели. – Не волнуйся, мы попробуем еще раз и будем пробовать до тех пор, пока у тебя не получится.
Я задергалась, закрутилась на мягком пуфе. Потянула наверх непокорный лиф светлого платья – говорила же, слишком большой вырез! – затем бросила тоскливый взгляд на дверь в собственную комнату. Мне давно уже хотелось сбежать и закрыться. Затем улечься на огромную мягкую кровать с подогревом, обнять Лосика и подумать… Вернее, вспомнить все, что произошло за последние два дня.
Но расслабиться мне не позволили, да и сбежать не было никакой возможности. Мы сидели в большой гостиной, переоборудованной в студию, и вот уже битый час, а то и два пытались записать презентационный ролик. Измучились все – Адели, Тир, Селена, его помощница, и два оператора – Хьюго и Гравс. Да и мне порядком досталось за косноязычность. Невозмутимость сохраняли разве что маленькие дроны со встроенными камерами, кружившие над головой, словно прилипчивые мухи.
В очередной раз подавив желание поймать и придавить некоторых особо прилипчивых, я расправила подол, сложила на коленях руки и с готовностью посмотрела на Адели.
Все же платье было так себе… «Наивное» – назвала его куратор, уверяя, что именно в нем мне стоит записывать презентационный текст. По мне, до наивности этой одежде было еще очень далеко. Большой вырез, обнаженные плечи, серебристая шнуровка по бокам, пышный подол, который заканчивался рваным краем высоко над коленями. В этом платье я чувствовала себя раздетой.
Нервно пригладила слишком уж распушившиеся волосы. В этом мире, у этих людей, все было слишком… Слишком ярким, показным, бросающимся в глаза. Меня они тоже пытались сделать под стать себе. А еще и требовали горячих и искренних признаний в неземной любви к Наследнику Сатору Солу!
С этим вышли большие проблемы. Я выучила текст назубок, затем рассказала, выдавив из себя слащавую улыбку. Но Адели заявила, что так не пойдет. Она мне не верит и все! Если уж я не смогла убедить свою команду в чувствах к Сатору Солу, то зрители и подавно не поверят. Куратор заставляла меня повторять текст снова и снова, требуя искренности там, где ее не могло быть. При этом мы понимали, что времени в обрез. Хорошо хоть, на моем визоре оказались записи со Старой Земли, которые Адели собиралась выдать за виды Птора…
– Но моя планета совсем другая! – протестовала я, когда Тир в очередной раз укладывал мне волосы.
Получившие свободу от кос, они вели себя как хотели. Лезли в лицо, закручивались в непокорные локоны, почему-то приводя в восторг экзальтированного стилиста.
– Расслабься, Эйви! – заявил мне Тир. – Дыши свободно, полной… гм… грудью! – произнес он с сомнением, глянув сверху вниз. – Без разницы, как выглядит твоя планета. Никто не полетит проверять.
Сегодня на нем было синее, в обтяжку, трико. Перекошенная майка с дырами, в которых проглядывало смуглое, худое тело. Волосы он перекрасил в синие, оставив серебристые слезы на щеке – дань памяти погибшему месяц назад брату. Оказалось, у Тира и Адели случился какой-то конфликт с законом, после чего они потеряли гражданство Элиты. И Тира даже не пустили на похороны брата!
Адели собирались исправить эту «ужасающую несправедливость» с моей помощью. Мне всего лишь требовалось пройти Национальный Отбор, а после этого понравиться Сатору Солу и замолвить за них словечко.
– Эйви, птичка моя… – ласково произнесла куратор, одетая в ярко-желтое платье, отчего она, а не я, походила на смешную птицу со Старой Земли. Попугая, вспомнила! – Не отвлекайся на пустяки! Кто будет разбирать, что там мелькает у тебя за спиной? Главное, чтобы картинки вписывались в общую концепцию и усиливали твой образ.
– Да уж, образ еще тот! – пробурчала я.
Вместо привычных комбинезонов и тяжелых ботинок – легкомысленное платье, под которым лишь видимость нижнего белья, крепящегося к телу на странных липучках. Темное кружево подвязки на правом бедре – «так здесь носят, Эйви!» – и сандалии с тонкими ремешками на здоровенной платформе.
– Если пройдешь Национальный Отбор, на Бадейре тебе придется красоваться в купальной повязке, – наябедничал стилист.
Видела я эту повязку… Можно ничего и не надевать – никакой разницы!
– Сами будете в ней красоваться! – пробормотала я, заерзав на пуфе.
Впрочем, Национальный Отбор мне не пройти, несмотря на наигранный оптимизм команды. Голосуют только планеты Третьего круга и голосуют преимущественно за своих. Мое имя – внизу списка, без какой-либо надежды вскарабкаться в первую сотню в рейтингах. К тому же Отбор уже начался, а презентационной записи у нас все еще нет. О любви говорить я не умела, о себе рассказывать было нечего. Особыми талантами не обладала – разве что стараниями атора Барра обучена убивать людей.
– Может, я расскажу о корпорации «Синетта»? – в который раз спросила у Адели. – Они ведь настоящие засра…
Адели и Тир замахали руками. Операторы – бородатые синеволосые дядьки, поглядывающие на меня из-за прозрачной стены соседней комнаты, заставленной не поддающейся моему пониманию аппаратурой, – угрюмо насупились.
– Говорить о них в презентационном ролике будет отъявленным самоубийством, – заявила Адели. – Одного на сегодня вполне хватит, тебе не кажется? Эйви, детка, ты ведь не собираешься выкинуть что-то подобное?
– Нет, – ответила ей. – Не собираюсь.
Это было ужасно.
Из конкурса уже выбыло четырнадцать девушек. Две из них потому, что были не совсем девушками. То есть, совсем не девушками, а очень даже мужчинами. Таким вот странным образом протестовали против притеснений сексуальных меньшинств на планетах Третьего Круга… Одиннадцать тоже оказались не сказать, чтобы девушками. Утром, перед началом представления участниц, мы прошли полное медицинское обследование. Те, у кого нашли следы повреждения или восстановления девственной плевы, были вынуждены покинуть Большой Отбор. По древним традициям Империи Сол Адора, будущая Императрица, вступала в брак чистая, словно слеза Бога.
Последняя девушка выбыла из Отбора по собственной воле, выбрав способ совсем уж ужасный…
А ведь я ее почти не запомнила! Видела мельком, когда она с командой селилась в комнаты чуть дальше по нашему коридору. Следующий раз мы уже столкнулись за сценой, где участницы дожидались своей очереди, чтобы выйти и поприветствовать публику в гигантском, похожем на древний амфитеатр зале. Я мельком отметила бледный вид и трясущиеся губы той девушки. Посочувствовала, подумав, что и сама, наверное, выгляжу не лучшим образом.
Она тоже была с Четвертого Круга и… совершила самоубийство на глазах у жадной толпы, под сверкающими огнями прожекторов, в мире оглушительной музыки и фантастических проекций.
Протестовала против захвата своей планеты Империей Сол.
Ее выход был через один после меня. Помню, как я злилась на то, что послушалась Тира и согласилась на длинное узкое платье, в котором едва могла переставлять ноги. А еще размышляла, как совладать с огромными каблуками, с которых могла упасть в любую секунду. Но все прошло гладко – вышла, поклонилась, улыбнулась и ушла. Вскоре настал черед той девушки. Бледная, трясущаяся, сжимающая что-то в руках… На сцене она облила себя этим «чем-то» и подожгла. Я не видела ее мучительной смерти, оттесненная любопытной толпой, через которую пробивались, расталкивая участниц, охранники. Слышала лишь жуткие крики.
Затем все закончилось.
Но о ее поступке так никто и не узнал, лишь те, кто стоял за сценой, на которую моментально упал черный звуконепроницаемый купол, отгораживая от переполненного зрительного зала. В новости ужасающее происшествие тоже не попало. Я специально пересмотрела трансляцию, ожидая хоть какое-нибудь упоминание… Ни-че-го! Лишь объявили, что четырнадцать девушек не прошли медицинские тесты.
Вот и все… Все! Техники вернули сцене первоначальный вид. Шоу продолжилось, а я побрела домой, размышляя, не напрасной ли была ее жертва.
Дом…
Двести участниц с планет Третьего и Четвертого Кругов и их команды разместили в огромной резиденции рядом с дворцом проконсула. Десятиэтажное здание стояло на краю огромного города – столицы Сайруса с одноименным названием – мы пролетали над ним ранним утром, и я смотрела на мегаполис, задремавший на краю великой пустыни, раскрыв рот от изумления. Тир веселился, утверждая, что мне идет выражение детской растерянности с выпученными глазами и разинутым ртом.
Наши комнаты были на втором этаже. «Непрестижно, – заявила Адели, оглядев большущее помещение, обставленное белой мебелью, – зато чистенько». По мне же – все было роскошно до невозможности. Каждому из команды досталась собственная комната с огромной кроватью, отдельной душевой с миллионом кнопок и программ и компьютеризированным отхожим местом, которое вызвало у меня очередной приступ изумления.
Со второго по четвертый этаж поселились участницы Большого Отбора. Затем начинался развлекательный комплекс – рестораны, визио-залы, бассейны, косметические и музыкальные салоны, студии записи, тренажерные залы. Но Адели бродить по резиденции меня не пустила, заявив, что сперва надо закончить с презентацией. О корпорации «Синетта» говорить мне тоже не позволили.
– Ты же видела, что стало с той несчастной… Поверь, никого здесь не интересуют чужие проблемы, у каждого и своих предостаточно! Наговоришь глупостей – вырежут из шоу, а тебя выкинут с Отбора.
– Но…
– Проконсул Рагхи прибывает завтра, – подал голос Тир. Стилист был занят тем, что, сидя в кресле возле окна с видом на чудесный сад, полировал синие… Нет, уже фиолетовые ногти. Засовывал по очереди пальцы в маленькую темную коробочку и доставал оттуда с новым цветом. – Собирается встретиться девушками, которых сочтет достойными. Вернее, с теми, кто может пройти Национальный Отбор. Так что, Эйвери Мэй, постарайся быть чуть более убедительной в своей любви к Наследнику.
– Откуда ты знаешь о проконсуле? – спросила у него подозрительно.
– У меня все еще остались связи, – усмехнулся Тир. – Завалишь презентацию – не будет тебе проконсула!
Я насупилась, затем тряхнула головой. Проконсул столицы Империи… Ну что же, отличный шанс рассказать о том, что происходит на Новой Земле!
– Хорошо, давайте еще раз, – взглянула на операторов.
– Начали! – тут же отозвалась Адели. – Расскажи мне, – произнесла сладким голосом, – что такое любовь, милая моя Эйвери!
Я вздохнула, в который раз собираясь выдать заготовленный, вызубренный ответ, но опять не смогла. Заерзала, закрутилась.
– Не знаю, – ответила ей и тут же увидела, как помрачнело лицо куратора. – Погодите! Я не хочу выглядеть дурочкой, но… я просто еще ни разу, никогда не испытывала ничего подобного! Мне сложно искренне врать о вещах, о которых не имею понятия.
– Так уж и не имеешь? Так уж и никогда? – переспросила Адели.
– Нет, но…
– Но? – она склонила голову на бок.
– У меня был друг, его звали Тимир Харас. Он – приемный сын командора… Вернее, проконсула Новой Земли. Тим старше меня на шесть лет. Мы тренировались вместе…
– Продолжай, – попросила Адели, сделав знак операторам.
– Он…
Когда мне было десять, его корабль сбили штурмовики. Имперские или корпорации «Синетта» – мы так и не разобрались, а Тимир не спешил рассказывать. К первым и ко вторым к тому времени у нас накопился целых ворох претензий, так что, когда наши подобрали спасательную капсулу с едва живым подростком, командор Харас решил выдать его за своего сына. Подделал документы и медицинскую карту, вновь раскупорив старую лабораторию на космической станции.
И все потому, что Тимира искали люди в черном без опознавательных знаков. Какой-то там Особый Отдел…
Имперцам пришлось убраться не солоно хлебавши, а нелюдимый темноволосый и синеглазый парень, не знавший нашего языка, так и остался жить у командора. Мы тренировались вместе, затем стали неразлучными друзьями. Наверное, потому что чувствовали нашу обособленность. Вдвоем мы были кем-то вроде изгоев в Новом Риме. Он – разыскиваемый людьми в черном, не желавший рассказывать, кто такой и почему его корабль сбили истребители. Я же – рожденная для этого дурацкого конкурса…
Первое время Тимир везде таскался за мной, и мне, малявке, льстило его внимание. Затем мы стали работать в охране. Все закончилось пять с половиной лет назад. Документы, которые сделал ему командор Харас, не уберегли Тимира от призыва в армию.
– Что было потом?
– Он улетел, но перед этим…
– Ну же, Эйвери!
– Он меня поцеловал.
Адели улыбнулась.
– Что ты почувствовала в тот момент?
– Мне… Мне было приятно, – я коснулась своих губ, воскрешая из памяти ласковое прикосновение Тимира. – Совершенно, совершенно неожиданно! Он ведь старше меня… Когда пришла повестка, ему исполнилось девятнадцать, а мне – тринадцать. Знаю, в этом возрасте в дикие времена выходили замуж, но я даже и не думала… Считала его верным другом и ничего больше.
– Что было потом?
– За ним прибыл челнок. Перед самым отлетом Тимир пообещал мне вернуться. Сказал, что прилетит за мной и спасет от всего. От всего в Империи Сол!
– И?..
– С тех пор я не получала от него вестей.
– Ты думаешь…
– Нет, он не погиб, я уверена! Просто эта мерзкая корпорация…
– Эйви!
– Да-да, помню! Они блокируют сигналы, пропуская только те, которые сочтут нужными. Пусть я ни разу не получала сообщений от Тимира, но я уверена, что он жив! Жив, я чувствую вот здесь, – коснулась рукой области сердца, сделав то же самое, что и Дэнни два дня назад.
Говорить о семейных приступах ясновидения своей команде не стала.
– Ты его любишь, Эйвери?
– Нет, – ответила почти не раздумывая. – Вернее, я не знаю… Долго думала об этом, пока окончательно не запуталась. Мы много лет дружили, и я не подозревала о его чувствах, пока он не стал меня целовать на взлетном поле… К тому же мы расстались так давно! Я не знаю, где он и появится ли снова в моей жизни.
Расстроилась. Отвернулась, пряча слезы, и тут услышала:
– Отлично! Снято.
Что?! Как это – снято?!
– Адели! – возмутилась я. – Даже… Даже и не думай!
Она сбежала к операторам раньше, чем я доковыляла до нее на гигантских каблуках. До меня доносились обрывки разговора. Адели говорила, что вырезать и каким образом переделать интервью, вставив вместо Тимира имя Сатора Сола.
– Но… Это ведь нечестно! – в который раз вздохнула я, понимая, что честность в моей команде волнует только меня.
– Иди, Эйви, прогуляйся! – посоветовала Адели из операторской. – Улыбайся, будь приветлива и не говори ни слова о своей несчастной планете! Будь хорошей девочкой и не забывай, что тебя постоянно снимают. Твоя верная Адели позаботится, чтобы презентация вышла в лучшее эфирное время. У меня до сих пор остались связи, – подмигнув, заявила она Тиру.
Вздохнув, я отправилась к двери, покачиваясь на высокой платформе.
– Стой! – приказал мне стилист.
Подошел, поправил платье. Мазнул по губам мягкой кисточкой, отчего, щекоча и пощипывая, по ним опрометью разбежались мурашки. Помню, в первый раз Тир за такое чуть не отделался травмами конечностей… Зато теперь, когда знала об эффекте этой штуки, ломать ему руки больше не собиралась. Губы становились пухлыми и блестящими, словно я облизывалась, наевшись варенья.
Если бы только это! Со мной произошло много странных вещей. На теле почти не осталось волос – мне оставили только ресницы, брови и прическу. Затем меня поместили в странное устройство под названием регенератор, из-за чего пропали все шрамы. Даже старые, со времен, когда мы с Тимиром резали запястья, клявшись друг другу в вечной дружбе. После я позволила себя немного подстричь. Совсем немного, пригрозив стилисту медленной и мучительной смертью, если не узнаю себя в зеркале. Тир остался жив, зато волосы стали блестящими и густыми. И вот теперь… Теперь, одетую в легкомысленное платье, они меня вставляли за дверь, словно родители надоедливого ребенка.
Гулять и улыбаться на камеры.
Адели вновь подала голос:
– Да, Эйви! Ты просила меня узнать, как зовут претендентку со Старой Земли. – Оказалось, планета, с которой тысячу лет назад улетели мои предки, давно уже вошла в состав Империи, сразу же попав в Третий Круг Жизни. – Ее имя Марша. Марша Меллори живет на третьем этаже в номере А-33. Довольно красивая девочка!
– Рыжеволосая, – многозначительно добавил Тир, – и характерная. Я бы не отказался с ней поработать! Определенно, вам стоит подружиться… Первое время вы будете дополнять друг друга, подчеркивая индивидуальную красоту каждой. Иди уже, иди! – замахал на меня руками с фиолето… Нет, уже малиновыми ногтями.
И я пошла. Улыбаться, а еще знакомиться и дополнять.
