Русский каламбур. Семантика. Поэтика. Стилистика
В монографии каламбур рассматривается как широкое явление экспрессивной речи, сочетающее признаки фигуры с признаками жанра и эксплицируемое различными стилистическими приемами, основным из которых является каламбурная рифма. Исследуется не только лингвосемиотическая специфика каламбура, но и особенности его поэтики и стилистики, которые пока не нашли достаточного отражения в научных работах по языкознанию. В книге акцентирована ключевая роль в образовании каламбура единиц языка и речи с тождественным или сходным планом выражения. При этом основное внимание сфокусировано на полисемичных, омонимичных и паронимичных словах как первоэлементах (синергетических центрах, доминантах) каламбура. Представлена классификаация каламбура с учетом характера взаимодействия экспрессивно-семантических полей его лексических доминант и разработана общая лингвистическая типология каламбура, основанная на характере соотношения и степени проявления его разноуровневой языковой природы. Демонстрируются и анализируются каламбурообразующие стилистические возможности разноуовневых единиц языка и речи, имеющих тождественный или сходный план выражения.
Полная версия:
Краткое содержание
Краткое содержание произведения «Русский каламбур. Семантика. Поэтика. Стилистика» О. Е. Вороничева
Монография О. Е. Вороничева посвящена всестороннему исследованию каламбура как лингвистического и культурного феномена в русском языке. Автор рассматривает каламбур не только как форму языковой игры, но и как сложный механизм, затрагивающий семантические, поэтические и стилистические аспекты коммуникации. Книга сочетает теоретический анализ с практическими примерами, демонстрируя роль каламбура в художественной литературе, публицистике, разговорной речи и даже политическом дискурсе.
Семантика каламбура: основы и механизмы
Вороничев начинает с определения каламбура, подчёркивая его двойственную природу: это одновременно игра слов и смысловой конфликт, порождающий комический или философский эффект. Основой каламбура автор считает омонимию, полисемию и паронимию, которые создают условия для столкновения значений в рамках одного высказывания. Например, каламбур на основе омонимов («Казнить нельзя помиловать») эксплуатирует двусмысленность, заставляя слушателя переосмыслить контекст. Важным аспектом семантики каламбура Вороничев называет его зависимость от культурного кода: понимание игры слов требует от реципиента знания языковых норм, идиом и даже исторических реалий.
Автор подробно разбирает случаи, когда каламбур служит не только для создания юмора, но и для передачи скрытых смыслов. Так, в политических лозунгах или сатирических текстах игра слов становится инструментом критики или манипуляции. Например, каламбурное переосмысление фамилий или терминов позволяет авторам выразить иронию, не нарушая формальных рамок высказывания. Вороничев подчёркивает, что семантическая многогранность каламбура делает его универсальным средством как в низовых жанрах (анекдоты, реклама), так и в высокой литературе.
Поэтика каламбура: от фольклора до постмодернизма
В разделе, посвящённом поэтике, Вороничев анализирует эволюцию каламбура в русской литературе, начиная с народного творчества. В сказках и пословицах игра слов часто служила способом передачи житейской мудрости или социального протеста («Не всё коту Масленица» — здесь каламбур строится на двойном значении «Масленицы» как праздника и метафоры изобилия). В классической литературе XIX века каламбур становится инструментом характеристики персонажей. Например, у Гоголя или Чехова речевые ошибки или намеренные искажения слов героями («философ» вместо «фальшивый» у Хлестакова) раскрывают их невежество или лицемерие.
Особое внимание автор уделяет поэтам Серебряного века (Хлебников, Маяковский), которые трансформировали каламбур в элемент авангардной эстетики. Эксперименты с словообразованием («облакини» Хлебникова) или фонетическими совпадениями («гриб / грабь» у Маяковского) расширили границы каламбура, превратив его в способ создания новых смыслов. Вороничев также исследует постмодернистские тексты (Пелевин, Сорокин), где каламбур часто используется для деконструкции идеологических клише или пародии на массовую культуру.
Стилистические функции и контексты
Вороничев доказывает, что стилистическая роль каламбура варьируется в зависимости от жанра и аудитории. В разговорной речи он выполняет коммуникативную функцию — снимает напряжение, устанавливает неформальный тон («Давайте жить дружнёше!»). В публицистике каламбур становится оружием сатиры: автор приводит примеры из советской прессы, где игра слов маскировала критику власти («Наш ответ Чемберлену» с аллюзией на спортивный термин «ответный удар»). В рекламе каламбур используется для привлечения внимания и создания запоминающихся слоганов («Ваша киска купила бы “Вискас”»).
Отдельная глава посвящена каламбуру в переводе. Вороничев показывает, как культурные различия делают некоторые игры слов непереводимыми, требуя от переводчика творческих адаптаций. Например, английское «Why is the math book sad? Because it has too many problems» теряет смысл при прямом переводе, но может быть заменено аналогичным каламбуром на основе русской лексики.
Каламбур как философский и культурный феномен
В заключительных разделах автор выходит за рамки лингвистики, рассматривая каламбур как форму мышления. Он проводит параллели с теорией деконструкции Деррида, где двусмысленность и множественность смыслов становятся основой интерпретации текста. Каламбур, по Вороничеву, — это «микромодель языковой свободы», позволяющая оспорить однозначность любых идеологических систем. Например, в годы перестройки каламбуры типа «СССР — страна советского смехового распада» отражали кризис официального дискурса.
Книга завершается анализом роли каламбура в цифровую эпоху. Соцсети и мемы, по мнению автора, возродили интерес к языковой игре, сделав её частью повседневной коммуникации. Однако Вороничев предупреждает об опасности «инфляции каламбура»: чрезмерное увлечение поверхностной игрой слов в ущерб глубине содержания может привести к обесцениванию языка как инструмента мысли.