Novela
Одержимость: Покоряясь тебе
Глава 38
Чтобы вы сделали, если бы вам оставалось жить всего лишь сутки? А пять часов? Час? Полчаса…
Минуты, секунды нещадно убегают, просыпаясь, как песок сквозь пальцы. Я хочу ухватить их покрепче и сжать рукой, чтобы задержать, остановить, но это не возможно.
Тик-тик-тик…
Приближение моей гибели. Страшной, пугающей концовки жизни. Что скажут обо мне после того, как меня не станет? Вспомнят ли через месяц, полгода, год, что я жила на свете?
Если бы у меня было время, чуть больше времени, я бы хотела увидеть всех своих друзей, чтобы иметь возможность попрощаться. Я бы попросила прощение у всех, кого обидела и непременно простила всех, кто обидел меня.
Тяжесть жилета, начиненного взрывчаткой, ощущается непосильным грузом, куда больше, чем реальных четыре килограмма.
Я могу еще все изменить. Могу убить Адама и сохранить себе жизнь. Я представляю, как делаю это, и как моя жизнь продолжается: пустая, серая, вязкая, как густой туман, без надежды на просвет. Такой она будет, если я выстрелю в него.
Убить его – значит самой лишиться жизни. Тогда в чем смысл?
В чем?
Я столько всего узнала за этот кошмарный день, но я не хочу об этом думать. Не хочу тратить последние драгоценные минуты на обвинения, выяснение отношений и злость.
Да, я злюсь, и все внутри меня клокочет, но это как-то отходит на задний план в свете того, что на мне бомба и скоро я взлечу на воздух.
– Ты не должна умирать, – упрямо говорит Адам, обхватывая мое лицо ладонями и заставляя меня смотреть в его глаза. – У тебя еще есть время, только один выстрел, и все это закончиться.
Он смотрит на меня умоляюще, как еще никогда не смотрел. Он напуган и его глаза блестят.
Боится, что я умру? Сам боится смерти?
Нет, это вряд ли. Он здесь, со мной и видно никуда не собирается убегать.
– Ты можешь уйти, на тебе нет бомбы. Не обязательно умирать нам вместе. – Мои слова звучат резче, чем хотелось. Напряжение сказывается.
Чертово тиканье детонатора режет слух и хочется зажать руками уши.
– Упрямая девчонка! – Адам улыбается, но видно, что с усилием, сквозь боль. – Какая же ты у меня упрямая!
Он наклоняется и прижимается губами к моему лбу. Я закрываю глаза и тихо дышу, но мое тело дрожит как осиновый лист на ветру, потому что я никак не могу справиться со страхом.
Умирать – больно? Интересно, я почувствую, как мое тело разорвет на кусочки при взрыве, или не успею?
Пусть все произойдет быстро, чтобы я ничего не успела понять.
Не хочу, чтобы было больно.
– Я люблю тебя, – вдруг совершенно естественно, словно не раз произносила эти слова, говорю я.
– Не надо. – Адам хмурится и качает головой, и его глаза начинают блестеть еще сильнее. – Не говори этого, потому что это похоже на прощание.
– Это и есть прощание. – Неожиданно я коротко усмехаюсь, но тут же уголки моих губ опускаются. – Знаю, ты этого не хотел и тебе это не надо, но знаешь что, мне все равно. Ты не можешь это контролировать, никто не может контролировать чувства. – Я с вызовом смотрю на него, чем вызываю улыбку Адама. – Сейчас, в конце, я могу тебе все сказать. Ты не неуязвимый, от чувств, эмоций, жизни. И не всемогущий, хотя тебе многое подвластно. Ты не хуже, чем хочешь казаться, и не спрашивай, откуда я знаю, просто знаю. Я не хочу сейчас говорить о том, что было в прошлом, потому что будущего почти не осталось и каждая минута бесценна. – Я вновь прикрываю глаза на мгновение, потому что говорить становится тяжело. Мне хочется плакать, и не знаю, откуда берется выдержка не делать этого. – Я не знаю, в какой момент полюбила тебя и не знаю причины, по которой это произошло. Наверное, это случилось раньше, чем я смогла это признать. Я не хотела влюбляться, боялась этого, но вещи, которых мы боимся, имеют свойства исполняться, правда? – Я смущенно смотрю на Адама, который внимательно слушает меня, не дыша. – И я не ненавижу тебя, вопреки всему, не ненавижу.
Я умолкаю, потому что боюсь, что если продолжу, то совсем расклеюсь.
– Ты права, я не всемогущий, – охрипшим голосом произносит Адам. – Потому что если бы это было так, я бы забрал этот жилет и надел на себя.
– Не логичней было бы сделать так, чтобы бомба не сработала?
Я нервно усмехнулась, и Адам ответил мне такой же призрачной улыбкой.
А потом он прижал меня к себе, но не сильно, чтобы не задеть детонатор и в ухо прошептал:
– Я люблю.
Отреагировать я не успела, потому что в этот момент мы оба услышали какой-то шум и через секунду Джейс ввел «Найджела», держа его горло в захвате, приставив к голове пистолет, а обезумевшая Элис, спотыкаясь, плелась рядом, осыпая Джейса проклятиями и угрозами, если он не отпустит ее мужа.
Я плохо осознавала, что последовало за этим. Джейс грозил застрелить «Найджела», если Элис не деактивирует бомбу. Пылая яростью и только не плюясь ядом, она выполнила его требования, под пристальным наблюдением Адама, который был готов наброситься на нее сразу же, если бы она попробовала навредить мне.
Я не могла поверить, что освободилась от жилета смертника. И что мне больше не грозит превратиться в кровавые ошметки.
Как только Адам снял с меня жилет, неожиданно даже для себя, я подскочила к Элис и со всего размаху заехала кулаком ей в челюсть.
Думаю, моя рука поболит какое-то время, но оно того стоило.
Скоро прибыла полиция, и Элис с мужем увезли. Мне казалось, что эта ночь никогда не закончиться, полицейские без конца расспрашивали меня, Адама и Джейса. Им пришлось объяснять, как так случилось, что они оказались здесь, с оружием и почему сразу не вызвали полицию.
Адам рассказал, что получил сообщение с указаниями от своего бывшего работника, которого мы знали как Найджел. Четкая инструкция, в которой было сказано, что если он приведет копов, я тут же умру. В тот момент с ним был Джейс, и они договорились отправиться вдвоем. Джейс должен был стать нашим тайным преимуществом, и пока Адам находился в помещении, следуя указаниям супругов, Джейс слышал все через окно, а потому был готов. Он устроил засаду «Найджелу» и Элис, воспользовавшись эффектом неожиданности.
Это и помогло нам спастись.
Я ужасно устала и буквально валилась с ног, засыпая на ходу. Адам бросал на меня тревожные взгляды, и как только представилась возможность, забрал меня из этого проклятого места, которое я предпочитала больше никогда не видеть.
Они с Джейсом приехали на машине последнего, и пока Джейс вел авто, Адам сидел со мной на заднем сиденье, крепко прижимая к себе. Я не сопротивлялась, хотя как только шок от пережитого стал ослабевать, в голове назойливо принялись зудеть сказанные Элис слова об убийстве мамы и том, какое участие во всем этом принимал Адам. Эта бомба-разоблачение меркла на фоне нашей возможной гибели, но теперь, когда смерть нам больше не грозила, я ни о чем другом не могла думать.
Это выжигало меня изнутри; я не знала, что делать с этой правдой. Вот она, я получила то, чего хотела, картинка была завершена и, посмотрев на нее с любых сторон, я могла сделать выводы и принять решение, что делать и как жить дальше.
Но я не хотела ничего решать. Я не хотела думать обо всем этом. Я бы предпочла ничего не знать.
Да, вот так: ничего не знать, быть в неведенье и иметь возможность – пусть бы это была только иллюзия – быть с Адамом.
Что не реально, потому что теперь между нами всегда будет эта стена, и я не знаю силы, которая смогла бы ее сдвинуть.
Когда мы приехали, Джейс вместе с нами поднялся в квартиру. Они оба с Адамом выглядели какими-то напряженными, но я списала это на события, через которые нам всем пришлось пройти этой ночью.
Я хотела услышать от Адама подробности; мне нужны были подробности того, как так вышло, что моя мать была убита его матерью и похоронена им.
Просто чертов детективный сериал, а не жизнь ничем не примечательной Грейс Колдвел!
– Тебе нужно приложить лед к руке, – заметил Адам, указав на мою чуть припухшую после удара Элис руку.
– К черту это, я хочу, чтобы ты немедленно мне все рассказал, – скрестив руки на груди, потребовала я. – Если нужно, чтобы мы остались с глазу на глаз, Джейс не будет против оставить нас одних, правда? – Я бросила тревожный взгляд на друга Адама, не зная, как много ему известно.
– Это ни к чему. – Адам покачал головой и с каким-то обреченным выражением посмотрел на меня. – Собственно, нам двоим, есть тебе что рассказать.
Меня это заявление насторожило. Я повернулась к Джейсу и несколько цинично – что можно было списать на стресс – спросила:
– Что, ты сейчас скажешь, что убил моего отца, или закопал его труп? – Я развела руками и горько усмехнулась. – Потому что я уже ничему не удивлюсь.
Мой голос повысился, и я почувствовала, как близка я к тому, чтобы впасть в истерику. Только теперь весь ужас положения, в котором мы оказались, стал очевиден для меня в полной мере. Помимо внешней угрозы, которую представляли собой «Найджел» и Элис, есть наши личные, внутренние проблемы, и я не думала, что их можно преодолеть. Мы застрянем в этом порочном круге, и наши жизни превратятся в кошмар. Мы не сможем существовать во вселенных друг друга с таким отягощающим багажом нашего прошлого.
Кажется, что я попала в какой-то спектакль абсурда, но только он каким-то образом стал моей жизнью!
– Может, для начала стоит ей налить чего-нибудь? – Джейс с самым серьезным видом посмотрел на Адама.
– Думаю, Грейс обойдется без этого, – сдержанно ответил тот. – Но тебе лучше сесть. – Это уже относилось ко мне.
– Да рассказывайте уже! – не выдержав, вскипела я. – Хватит тянуть, я слушаю!
И они мне все рассказали, хотя и с неохотой. По мере рассказа лицо Адама хмурилось все больше и больше, а когда он перешел к части, когда Джейс увел Саманту, а он занялся мертвым отцом и Морган, вовсе перестал смотреть мне в глаза.
Когда Адам замолчал – Джейс за все время обмолвился несколькими фразами – я не знала, что делать. В самом буквальном смысле, я не знала, то ли мне пойти присесть, потому что ноги подгибались, то ли закричать, или заплакать.
Я была в растерянности. Нет, я уже узнала суть от Элис, но услышать все подробности от Адама, непосредственно того, кто прошел через все это…
Это было больше, чем я могла выдержать.
– Вы оба скрывали это все эти пятнадцать лет? – Я накрыла живот рукой, пытаясь сдержать рвущийся крик. Мой голос едва слушался меня, а язык будто распух и увеличился вдвое. – И тебя не волновало, что у женщины, от тела которой ты так хладнокровно избавился, есть люди, которые с ума сходили от неизвестности ее судьбы? – Я ближе подступила к Адаму, с трудом выдерживающему мой злой взгляд. – Ты хотя бы представляешь, сколько ночей я провела, проливая слезы в подушку от мысли, что оказалась ненужной своей маме!
Слезы все же брызнули из моих глаз, и рыдание вырвалось из горла. Вся пережитая в детстве боль и обида всколыхнулись в душе, перекрывая чувства к этому мужчине, который был одним из виновников былых сомнений, ощущения ненужности, чувства отверженности. Я ведь на самом деле считала себя недостаточно хорошей, любимый, достойной, если мама решила бросить меня ради мужчины.
Я будто вновь стала маленькой, запуганной девочкой, которая боялась выйти из дома, потому что мама могла вернуться в тот момент, когда меня не будет. Она увидит, что я не жду ее, и вновь уйдет, на этот раз навсегда.
Адам молчал. Я расценивала это так, что ему просто нечего было сказать в свое оправдание. Разве я не была права? Разве то, что я сказала – не правда?
– Грейс, я… я не знаю, что сказать.
Я впервые видела, чтобы Адам Эллингтон запинался, но сейчас он был так растерян и подавлен.
– Теперь ты знаешь все, и ты злишься, я понимаю это. Но я ничего не могу изменить. Речь не шла о выборе, его просто не было. В тот момент я понимал только то, что должен любой ценой защитить мать. – Глаза Адама блеснули. – И это было решающим для меня.
Я слышала его, но казалось, что слова долетают до меня в какой-то искаженной форме и я не могла оценить их объективно. Могла только думать о том, что Саманта Эллингтон убила мою маму, что Адам скрыл ее преступление и виновники остались безнаказанными.
Я не питала иллюзий насчет женщины, которая родила меня. Она не была высокоморальной личностью, часто совершала ошибки, и образ ее жизни был неправильным. Но когда отец бросил нас, именно мама осталась и заботилась обо мне. Как могла, из рук вон плохо, но она это делала. Она не бросила меня, хотя могла бы. Ее трудно было назвать примерным родителем, но…
Она была моей мамой. Я любила ее. И ее убили.
– Я пойду. Вам необходимо поговорить без свидетелей.
Джейс хлопнул Адама по плечу, потом бросил на меня быстрый взгляд и вышел.
Я едва заметила его уход.
Оставшись одни, мы долго молчали. Адам настороженно смотрел на меня, будто не зная, чего от меня можно ожидать. А я, с повисшими вдоль тела руками растерянно стояла посреди комнаты, постигая весь урон катастрофы, произошедшей с нами.
– Ты бы сделал это снова? – Я первой нарушила тишину. – Если бы у тебя был шанс что-то изменить, ты бы поступил иначе, или сделал бы это снова?
Мои глаза пытливо впились в лицо Адама: его ответ был очень важен. Возможно, он не станет решающим, но я должна была услышать его.
Адам болезненно поморщился, и на мгновение отвел глаза. Размышлял, как ему ответить? Сказать правду, или солгать?
Я поняла: чтобы он не сказал, я пойму, ложь это или истина.
Наконец он посмотрел на меня и кивнул:
– Да. Если бы мне пришлось, я бы сделал это снова.
Его голос звучал как механический, а взгляд был потухшим и пустым.
Я повела головой, прикрыв глаза. Острая боль пронзила сердце: я ничего не изменила в нем, для него. Наши отношения, чувства – этого было не достаточно. Слишком много для меня, и так мало для него.
Мы никогда не будем равны в этом.
– И я бы сделал это для тебя. – Он сделал шаг навстречу мне. – Потому что люблю тебя. Я бы хотел уберечь тебя от всего, что может повредить тебе.
Я столько мечтала о том, чтобы услышать эти слова, но сейчас просто рассмеялась.
– Ты так лицемерен! – Я покачала головой, разочарованно посмотрев на него. – Ты говоришь о том, что хочешь уберечь меня от вреда, но ты сам столько раз это делал! Ты постоянно лжешь, и я совершенно не могу тебе доверять!
Я слышала, как Адам рассказывал полиции о том, что «Найджел» систематически подсыпал ему наркотические вещества, которые меняли человеческое сознание, в еду. Только сегодня утром он получил результаты тестов и наркотики обнаружились в крови. Опасения Адама по поводу того, что он сходит с ума – не подтвердились, и можно было бы списать его жестокость на эффект препаратов, но мы оба знали, что дело не только в них.
– Скажи мне, что сделать для того, чтобы ты простила меня. – Адам еще ближе подошел ко мне. – Потому что я больше не хочу тебя терять. Сегодня, когда я увидел твои испуганные глаза и этот чертов жилет на тебе… – Он умолк, с усилием сглотнув. – Я не думал, что могу испытывать такое сильное чувство страха, но угроза твоей жизни… Это сводит меня с ума.
– Простить? – Мое лицо искривилось в новом приступе неконтролируемого плача. – Ты думаешь, правда, думаешь, что я могу? Это огромная пропасть между нами! – Я вскинула руки, сделав несколько шагов от него. – Чертова пропасть размером в целый океан! Я не знаю, что может заставить меня хотя бы смириться с тем, что я узнала сегодня. Это… Это слишком. Твое прошлое, и то, что ты сделал, по каким бы причинам это ни было, это всегда будет разделять нас.
– Не говори так.
Голос Адама прозвучал упрямо, но все в нем выдавало эту обреченность. Он уже знал, что сопротивление не принесет успеха. Что бы он ни делал, как бы я не прилагала усилия, ничего не выйдет.
Глупо было надеяться, что может быть иначе.
– Еще совсем недавно ты говорила, что не собираешься уходить. – Он запустил руку в волосы; слова были пропитаны безнадежностью. – Ты обещала, и теперь отступаешь!
– Потому что я не знала всего! А ты позволял мне давать эти обещания и молчал, вместо того, чтобы признаться! – Я ткнула пальцем в сторону Адама, и моя рука дрожала при этом. – Ты хочешь знать, что сделать, чтобы я простила тебя? Я скажу тебе: скажи правду. Пойди в полицию и сознайся в том, что покрывал преступление.
Я замолкаю, стоит этим словам сорваться с моих губ. Тяжело дышу, в напряжении уставившись на Адама. Кажется, что он поражен и ему нечего сказать.
А чего он ожидал? Он вообще допускал мысль, что узнав все, я захочу этого?
– Ты хочешь, чтобы я пошел в полицию? – с оттенком недоверия переспросил он. – Грейс, моя мать сумасшедшая, ее не смогут привлечь. Ответственность понесу я, и я клянусь, что если бы дело было только во мне, я бы не стал медлить и дня, но как же Джейс? Он так же пострадает. Ты этого хочешь после того, как сегодня он спас нас?
Помимо воли я чувствую укол вины, и это злит меня: не я здесь виновник, так что мне нечего стыдиться. Я вскидываю подбородок и стараюсь, чтобы мой голос не дрожал, когда говорю:
– Не упоминай о нем. Скажи, что все сделал сам. Если, правда то, что он только покрывал тебя и Саманту, Джейса не обязательно втягивать.
Адам долго смотрит на меня, и его взгляд словно проникает внутрь меня. Мне кажется, что все мои мысли и чувства обнажены, и он может видеть их всех. Он всегда видел меня насквозь, тогда как я постоянно бродила в потемках, когда дело касалось его личности.
– Хорошо. – Он, наконец, кивает, принимая решение. – Я пойду в полицию и сознаюсь в убийстве твоей матери и своего отца. Если так я смогу искупить свою вину перед тобой.
Он кажется совершенно серьезным. Но это не совсем то, что я хочу услышать.
– Нет, так не пойдет. – Я качаю головой. – Я не прошу брать на себя то, чего ты не совершал. Не ты стрелял в них, а твоя мать. Скажи правду.
Лицо Адама каменеет, и губы сжимаются в твердую линию.
– Я не могу сделать этого, Грейс. Единственное, что я не могу сделать для тебя. Извини, но я не стану после всех этих лет обнародовать совершенное матерью в приступе болезни.
Я хмыкаю и понимающе киваю. Он не удивил меня своим ответом. Да и не уверена, что я, правда, хотела, чтобы он сознался перед властями. Но я ожидала, что возможно он сделает это ради меня, если бы он правда любил меня, как говорит.
По сути, сейчас я поставила его перед выбором: я или его мать. И он выбрал.
Я не могла судить его за это. Но это не значит, что мне не было больно.
– Ты не допускаешь, что я сама могу доложить все полиции? – желая задеть его, произношу я.
Адам вздыхает и, признавая такой вариант, кивает.
– Ты можешь это сделать, я не стану останавливать тебя.
Я оценивающе смотрю на него: верит ли он, что я могу это сделать? Хватит ли у меня духу? Смогу ли я в поисках справедливости посадить человека, которого люблю, не смотря ни на что, в тюрьму?
Я уже знаю ответ: не смогу.
Трагедия моего положения в том, что я не могу жить без Адама, и в тоже время, я не могу быть с ним. Я зависла где-то на середине, и не знаю, какую сторону же мне выбрать.
– Ты спал с Морган? – внезапно, шепотом спрашиваю я, временно оставляя тему полиции и признания. Это мучало меня последние несколько дней, но в свете произошедших событий я как-то забыла об этом.
До этого момента.
Было столько всего, чего я не знала об Адаме. Хотя бы напоследок я хотела выяснить все.
Он кажется совершенно ошеломленным от моего вопроса. Видно, что не ожидал.
Адам заводит руки за голову и шумно выдыхает:
– Как ты узнала?
– Значит, правда. Я все же надеялась, что ошиблась. – Я киваю и поднимаю глаза к потолку, которые уже горят от пролитых слез. – Ты был там, той ночью. Я помнила парня, который был добр со мной. Но я никак не могла вспомнить его лицо. А пару дней назад вспомнила. Это был ты. Ты пришел с ней, и ты спал с ней. С моей матерью.
– Грейс…
– Не надо! – Я резко выставляю руку вперед, чтобы он не приближался. – Я не могу… Это… – Я вдруг отрывисто, резко усмехаюсь, чувствуя себя так, будто на меня вылили ведро грязи. Не знаю, как на словах передать то, что чувствую в этот момент.
Разочарование? Отвращение? Гнев?
Все.
– Грейс, мне было девятнадцать, и я не знал, что делаю, – махнув рукой, быстро говорит Адам. – Я просто хотел посмотреть на женщину, которая так увлекла отца, подсел к ней в баре и угостил выпивкой. Все вышло из-под контроля. Черт, спроси меня сейчас, изменил бы я это, будь у меня такая возможность. Я бы сделал это, если бы мог, сделал!
– Но ты не можешь! – сжав кулаки, закричала я. – Ты ничего не можешь изменить, и никто не может. И это не измениться завтра или послезавтра, или в любой другой день. Мы должны будем жить с этим. Я должна буду жить с этим! – Я прижала руки к груди, потому что больше не выдерживала. Это рвало меня изнутри, ломало, причиняло боль.
Я смотрела на его лицо, любила и ненавидела одновременно.
– Ты как отрава! Как самый сильный яд! Я люблю тебя, но не питаю иллюзий на твой счет. – Я перевела дыхание. – И делаю выбор, сейчас. Я выбираю себя. – Мои глаза ровно и непоколебимо смотрят в глаза Адама. – Выбираю себя.
В комнате воцарилась мертвая, гнетущая тишина; плотная, хоть ножом режь. Я все сказала, и теперь молчала, а Адам напряженно сканировал мое лицо.
– Я не отпущу тебя, – вдруг совершенно спокойно и ровно заявил он. – Я хочу, чтобы ты осталась. Я хочу тебя, Грейс. И теперь, когда я знаю, что не сошел с ума, знаю, что мы сможем это пережить. Мы оба сможем.
Я не верила своим ушам. Он говорил это и казался абсолютно уверенным в своих словах.
– Ты спятил! – не выдержав, взорвалась я. – Мы? Очнись, Адам! «Нас» нет, никогда не было. Ты только послушай себя! – Разволновавшись, я стала отчаянно жестикулировать. – Сегодня, черт возьми, меня чуть не убили из-за тебя! Из-за твоего махрового эгоизма и абсолютного наплевательства на других людей. Я не знаю, не появиться ли завтра очередной свихнувшийся искатель мести, используя меня как наживку. Я просто хочу оставить все это в прошлом и навести порядок в том бардаке, в который превратилась моя жизнь.
– Ты не хочешь этого, – убежденно покачал головой он. – А если веришь в это, то лжешь себе. И ты знаешь это. Тебе нравилось то, что было между нами, ты полюбила это. И не пытайся переубедить меня, я видел твои глаза, когда касался тебя. – Его голос понизился, и он не спеша подошел ко мне.
Я отступила, но он не остановился.
– Ты приходила в восторг от той силы притяжения, что была между нами. Все еще есть! Это не исчезло и ты сама понимаешь, что глупо бороться. Ты готова пожертвовать всем этим? Готова?
Адам протянул руку и коснулся тыльной стороной ладони моего лица. Нежное поглаживание к моей досаде вызвало сильную реакцию моего организма: мышцы моего живота напряглись, а и без того неспокойный пульс еще больше ускорился.
– Прошу, не надо! – Мой протест прозвучал жалко, и я попыталась уклониться, но Адам упер свободную руку в стену за моей головой, загоняя меня в ловушку.
– Грейс, я люблю тебя. Мне не с чем сравнивать, но я уверен, что это оно. Я на все готов, чтобы заставить тебя остаться. Потому что не могу тебя потерять. Это убьет меня. Нас обоих.
Я чувствовала в прикосновениях его руки дрожь волнения. Его слова, его касания – это заставляло меня сомневаться. Это губительно для меня. Никаких сомнений, иначе сделаю то, о чем дальше буду жалеть.
– Я не хочу этого слышать! – неожиданно закричала я, с силой оттолкнув его от себя. Я была в ярости из-за предательской реакции тела, которое кажется, еще не понимало, что произошло. – Поздно, Адам, поздно!
Знаешь, в чем твоя проблема? Ты даже сейчас готов «заставить» меня! Другого способа убеждения ты не знаешь, верно? – Я язвительно усмехнулась в его окаменевшее лицо. – Я не хочу, чтобы мои отношения строились по принуждению! И ты ошибаешься, уход от тебя не убьет меня! Ты уже это сделал. Убил меня!
Я больше не собиралась оставаться здесь. Испугалась, что чем дальше буду тянуть, тем больше шанс, что так никогда и не уйду.
Я выбежала из комнаты и рванула прочь из квартиры. Позади я слышала голос Адама: как он звал меня, а потом раздались его шаги: он бросился догонять.
Мне повезло – открытый лифт стоял на этаже. Я влетела в кабину и принялась, как одуревшая жать на кнопку первого этажа.
Адам был уже почти у лифта, когда двери, наконец, закрылись. Последнее, что я увидела – это глаза, цвета грозового неба, полные боли и решительности.
Лифт поехал вниз. Я привалилась к задней стенке и облегченно выдохнула, но тут же стала думать, не глупо ли я поступила. Так ребячески!
Или я, правда, испугалась, что он станет удерживать меня силой? Зная Адама – это было очень вероятно.
Вдруг я вспомнила, что с собой у меня совершенно нет денег. Сейчас ранее утро, и телефона с собой тоже нет, а дом далеко. Я не знала, как буду добираться, но о том, чтобы вернуться не было и речи.
Я должна порвать с Адамом раз и навсегда. Даже если мне придется пройти пешком весь город, я не вернусь с просьбой о помощи.
Лифт остановился, и я быстро выскочила в холл, опасаясь, что он все еще мог следовать за мной. Я была уже почти у выхода, когда двери, ведущие на лестницу, открылись – он все же бросился за мной.
– Грейс, подожди! Пожалуйста! Генри, задержи ее!
Я не стала слушать. Снова сорвалась на бег, ловко увернувшись от расставившего руки швейцара. Занятия бегом дали о себе знать; усталости, как и не бывало, адреналин гнал меня во весь опор.
Адам догонит меня – в этом я не сомневалась. Но я не хотела сдаваться так просто. Если мне повезет, я смогу уйти от него. Но я не сильно верила в это.
Рассвет только занимался; ранние улицы были пустынными. Я оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, на каком расстоянии Адам и увидела полные ужаса глаза, мечущиеся между мной и чем-то, чего я не видела.
– Грейс, стой! Стой!
Он махал мне, указывая на что-то. Я повернула голову, успев заметить резанувший по глазам яркий свет фар. А потом удар. Сильный. Меня подбросило в воздух, и я почувствовала, как парю.
Люди не умеют летать. Они просто не созданы для этого. А если вы все же летите, что против нашей природы, то знаете – приземление будет болезненным. Может быть – даже смертельным.
Что бы вы сделали, если бы вам оставалось жить один день? А пять часов? Час?
Часто бывает, что смерть настигает внезапно: у нас нет такого преимущества, нет выбора.
Это моя последняя мысль перед тем, как я приземлилась. Последнее, что я слышу – звук моих ломающихся костей.
Я сломанная кукла, брошенная на дорогу.
Мое время вышло.
