Нинель Нуар
Грани обмана
Глава 3
Уроками то, что происходило в пансионе, назвать можно было с большой натяжкой. В девочек вдалбливали целую систему, которой они обязаны были соответствовать. А иначе их никто никогда не возьмет замуж – что, само собой, страшная трагедия.
То есть, скажем, географии и истории их никто не учил. Зачем? Им в жизни это никак не пригодится, если цель – выгодная партия. А вот разбираться в тканях, организовать прием на сто персон или отличить хаконское кружево от эльрекского – это да, это полезные навыки.
По крайней мере бытовую лексику я осваивала на этих тайных занятиях просто отлично. Натирала линолеум до блеска и бубнила себе под нос самые распространенные выражения. Легче всего оказалось запоминать сразу целыми фразами. Я так и зубрила: «Доброго дня, пусть над вами смилостивится Высший», «Благодарю, вы очень помогли», «А теперь принесите настоящий шелк».
Ко мне все привыкли уже через месяц, к тому же случилось новое событие, предоставившее обществу тему для обсуждения за чаем – сгорел сарай в усадьбе мейстера Филпса. Лето выдалось жарким и засушливым, вот солома и полыхнула. К счастью, обошлось без жертв.
Так что про найденную в озере девицу неясного происхождения все благополучно позабыли. Я же искусно сливалась с окружающей средой, стараясь не привлекать внимания. Разве что мылась чаще остальных, но этого кроме моих ближайших соседок по комнатам никто и не замечал. А так – вставала с рассветом, как все, и отправлялась драить этажи.
Раз в неделю девочкам-ученицам полагался выходной. Мне такой роскоши никто не предоставил, как и остальным служанкам, так что в эти дни, пользуясь тем что классы пустуют, я мыла столы, выгребала паутину из углов под потолком, и втихаря подглядывала в учебники.
К сожалению, читать я тоже не умела. Загогулины разной длины сливались для меня в одну сплошную линию, без малейшего признака смысловой нагрузки. Спросить было не у кого, а научиться самой… в теории, наверное, возможно, но с какой стороны к этому подступиться? Тут нужен хотя бы букварь и кто-нибудь, готовый прочитать мне его вслух. Спросить я ни у кого не могла, продолжая отыгрывать роль немой дурочки.
Так бы я и маялась, если бы не случай.
Больше всего я ненавидела сидеть в комнате без дела. Честно сказать, предпочитала шататься по этажам с тряпкой и ведром, чем лежать на жесткой узкой койке, бездумно вперившись в сероватый потолок. Сразу наваливалось осознание того, что я застряла в этом странном мире без малейшей возможности вернуться.
И да, озеро я проверила. Мало того, недели две спустя после моего попадания оно обмелело из-за жары настолько, что его можно было пересечь вдоль и поперек, слегка подобрав юбку. Вода не достигала и колена. Ил неприятно хлюпал под ногами, я потом еле оттерла ступни от зеленоватого налета, но больше ничего из обследования не вынесла. Стеклянного куба на дне не нашлось, портала тоже.
Вывод: я застряла тут насовсем. А значит, нужно обживаться, зарабатывать репутацию и деньги и усиленно учиться. Оставаться всю жизнь на положении служанки мне совершенно не хотелось, а чтобы пробиться куда-то наверх, нужно представлять себе куда именно ты хочешь.
Пока что же я старалась не выделяться и молча драила отведенную территорию – то есть весь центральный флигель пансиона, сверху донизу. После того, как я взялась за дело всерьез, первый этаж засиял чистотой, да и все остальные радовали глаз.
Обходя в очередной раз здание, я наткнулась на неприметную дверь на самом верху, под крышей. Ее давно не открывали, увесистый замок порядком заржавел, а на петлях повисла вездесущая паутина.
Скорее всего, там был склад старых вещей, и мне пришла в голову неожиданная мысль.
А что, если там хранится что-то полезное?
Нет, красть у людей, приютивших меня в трудную минуту, я не собиралась. А вот позаимствовать что-нибудь ненужное, на время – почему нет? Близилась осень, по ночам уже холодало, и, несмотря на то что стена моей комнаты вплотную прилегала к кухне, ближе к утру я просыпалась, клацая зубами. И ведь обогреватель не включишь! Так что если вдруг за дверью обнаружатся залежи постельного белья, я бы не отказалась от запасного одеяла.
На то чтобы вскрыть замок, у меня ушло три минуты. Я досадливо цыкнула зубом. Пальцы теряют сноровку, надо бы снова начать тренироваться! В былые времена я такие игрушки ломала секунд за сорок.
Хорошо, мне хватило ума смастерить в первые же дни примитивную швабру из рогатины, так что руки я в грязной воде полоскала по минимуму, а после уборки обильно мазала их маслом. Крошечный флакончик обошелся мне в половину недельной зарплаты, но лучше я поголодаю, чем лишусь главного рабочего инструмента – ловких пальцев.
Воровато оглядевшись и убедившись, что на этаже никого, я потянула на себя тяжелую створку.
Она поддалась неожиданно легко и почти беззвучно. Я-то уже морально приготовилась к душераздирающему скрипу!
По ту сторону было темно и тихо.
Я шмыгнула внутрь, втянула за собой рабочий инструмент, чтобы не маячил в коридоре, и плотно закрыла дверь. Глаза постепенно привыкли к полумраку, и я различила узкую лестницу, уходящую почти вертикально вверх. Больше ничего в каморке не было, так что я полезла наверх, путаясь в юбке и костеря вполголоса местную моду.
Чердак встретил меня ровным слоем пыли и многочисленными пауками, при моем появлении порскнувшими в разные стороны. Восьмилапые потрудились на славу – все поверхности были плотно затянуты белесыми сетями.
Первый же шаг поднял в воздух густые клубы мельчайшей трухи. Я расчихалась, всполошив пыль окончательно, и закрыв лицо рукавом, поспешила к окну. Маленькое, у самого пола, оно скорее напоминало форточку. Я распахнула ее и прижалась лицом к узкой щели, жадно втягивая теплый вечерний воздух.
Платье после всего точно придется стирать.
Отдышавшись, я поднялась и огляделась.
Сквозняк чуть улучшил обстановку, разогнав пыль по углам. Стал виден узор на деревянном паркетном полу – надо же, не линолеум!
С некоторых сундуков сдуло грязь и паутину.
К ним-то я и подошла в первую очередь.
К моему величайшему разочарованию, в первом обнаружилась посуда. Тщательно завернутый в десятки слоев вощеной бумаги, тончайший фарфор светился в темноте мягким молочным сиянием. Дорогой, наверное. Я с сожалением положила крошечную чашечку обратно. Толку мне от нее ноль, а вот проблем, если что, не оберешься.
Следующий сундук тоже не принес ничего полезного. Скатерти и тканые салфетки, а также тончайшие тюлевые занавески с обработкой по краю. Хоть сейчас вешай.
Я вспомнила плотные, грубые шторы на окнах всего пансиона. Получается, когда-то их украшали вот эти невесомые прелести.
Не ожидая увидеть ничего особенного – очередной набор для кухни – я откинула еще одну крышку, и глаза у меня загорелись.
Там ровными стопками, вплотную друг к другу, лежали книги. Сотни две, не меньше. Прочитать названия я не могла, но судя по одинаковому оформлению и размеру, то было либо собрание сочинений, либо серия-многотомник. Да пусть хоть дамский роман, главное – можно будет попробовать разобрать буквы!
Чтение в пансионе не поощрялось.
Девочек учили письму и счету, я частенько слышала, как класс дружно тянул за наставницей гласные, но подсмотреть, увы, не выходило. Учебные комнаты располагались на втором этаже, в окошко не заглянешь, а дверь всегда держали плотно закрытой. Библиотеки, как ни странно, тоже не было во всем пансионе.
Не представляю, как они во время учебного процесса обходились без справочников! Наверное, в личных комнатах наставниц все же хранилась специальная литература по их предмету, но не буду же я лазить по чужим комнатам! Флигель, где жили воспитанницы и их преподавательницы, убирала другая служанка. Мне достался центральный корпус в три этажа, с классами, покоями заведующей и подсобными помещениями вроде кухни.
К счастью, кухню тоже убирала не я – мне подобную честь не доверили. Тем, кто чистил кастрюли и столы, доставались объедки с барского стола. Если бы я и голодала, на такое не соблазнилась бы.
Брезгливость и инстинкт самосохранения бдили.
А вот по тетрадкам учениц я бы пошарила, но увы – мне в их флигель ход был закрыт. За тем, чтобы служанки не шлялись где ни попадя, бдительно следили – коллеги в том числе – и нарваться на наказание мне не улыбалось.
Не били, конечно, но из зарплаты штраф вычесть могли, а она и так не безразмерная. Или же могли отправить к святому отцу в церквушку, каяться, что тоже не вдохновляло.
Обнаруженным книгам я безмерно обрадовалась, вытащила первый попавшийся томик и попыталась его открыть.
Безуспешно.
Удивившись, я подергала за корешки сильнее. Ноль реакции. Их словно склеило невидимой силой. Может, слиплись от времени? Видно, что издание довольно старое.
Отложив непослушную книгу в сторону, я попыталась открыть следующую. То же самое.
Хотелось уже плюнуть на странное поведение фолиантов и закрыть крышку, но упёртость всегда была моей отличительной чертой. Не в моем характере так просто сдаваться! Нахмурившись, я положила неподдающиеся тома на пол и потянулась за новым. Потом еще за одним. И еще.
Пока шестой по счету наконец-то распахнулся.
Книга открылась запросто, так что я чуть не уронила ее от неожиданности.
Внутри почти не было картинок, только что-то напоминающее формулы и графики перемежало убористые линии текста. Похоже на учебники по высшей математике – я в них тоже никогда ничего не понимала.
Зато сестра понимала.
Потому она всегда была умная, а я… не слишком красивая, зато умело красилась.
Тряхнув головой, я отогнала неуместный приступ ностальгии. Если начну вспоминать, буду рыдать. Проходили. А мне выбираться из этой дыры надо!
Положив ценный открывающийся томик отдельно, поближе к выходу, я принялась ожесточенно перебирать сундук. Вскоре рядом со мной высилось две неравные кучки. Какие-то книги дублировались, повторы я убирала к «запертым».
Открылось всего лишь двадцать шесть из более чем двухсот. Негусто. Но куда больше, чем я рассчитывала вообще найти. Я-то нацеливалась на одеяло, а обнаружила нечто гораздо ценнее! Вряд ли кто-то их хватится в ближайшие несколько лет, судя по слоям пыли и паутины на сундуках.
Обшаривать остальные лари времени не было. И так я тут долго провозилась, время двигалось к ужину, меня скоро хватятся – за выполнением работы следили, пусть и не слишком пристально. Халтурить и возить по одному месту тряпкой получалось лишь до определенного предела, после которого следовал выговор.
Я его понимала с пятого на десятое, в основном по жестам и интонации, но реакции от меня никакой и не требовали. Разве что смиренно опущенных глаз и тяжких вздохов.
Аккуратно сложив не открывшиеся книги обратно, я оглядела стопку улова. Все их я за один раз точно не утащу. Все равно собиралась возвращаться на чердак – у меня еще дюжина сундуков не обшарена, вдруг там где-то еще книги, или хоть одеяло?
Даже не знаю, чего больше хочется, материального или духовного.
Спрятав отобранные тома с глаз долой за ближайший ларь, я подхватила два из них подмышку и поспешила вниз. Чуть не сверзилась с лестницы, осторожно приоткрыла дверь и проверила коридор. Никого.
До комнаты я добиралась, оглядываясь и вздрагивая от каждого шороха, перебежками. Мне совершенно не хотелось, чтобы меня застукали в таком грязном и пыльном виде. Поди объясни еще, где я так изгваздалась. Вдруг на чердак ход прислуге запрещен?
В своей комнате я всегда держала два кувшина с водой. Один с питьевой, а второй чтобы ополоснуть руки и лицо после работы.
Гигиена здесь соблюдалась, но как-то избирательно. То есть в принципе удобства имелись, та же помывочная, уборная – по три кабинки на этаж, примерно в одной части здания, наверняка объединенные одной сливной системой. А вот пользоваться ими служанки не спешили. Не раз и не два я видела их, несущих характерные вазы с крышечкой по направлению к выходу. Про стирку раз в месяц, при хорошем раскладе, я вообще молчу. И это летом, когда тепло! Что же они зимой делать будут? Ждать весны, чтобы ополоснуться?
Кухня чаще сияла чистотой, так что ела я без опасений. Старшая кухарка была той еще занудой и аккуратисткой. Ее тихо ненавидели, я же искренне уважала: она железной рукой наводила порядок и заставляла всех драить тарелки и споласкивать их, а не просто протирать насухо после еды.
Да-да, и такое бывало!
Служанку, допустившую эту досадную промашку, ругали долго и с чувством, а она, как мне показалось, искренне недоумевала – за что?
В общем, прогресс в это захолустье добрался, а культура еще пока нет.
Переодевшись и помыв руки, я поспешила на ужин. Запахи в комнату просачивались упоительные. Кажется, на десерт сегодня пудинг, или что-то молочно-ванильное!
С выпечкой, увы, тут была напряженка.
Сахар отчего-то полагали вредным для женского организма, особенно растущего, а потому десерты в основном состояли из нарезанных фруктов, молочных каш, в которые можно было добавить чуточку меда, и крайне редко – киселей или пудингов. Сегодня, судя по аромату, нас ждет настоящее пиршество, возможно, даже с изюмом!
Две книги я, недолго думая, запрятала под матрас. Гости ко мне не ходили, следов проверок-обысков я тоже не заметила. Постараюсь разобраться с буквами как можно скорее и положу все на место, никто и не узнает ничего!
Глава 4
Пожалуй, за полтора месяца пребывания здесь я еще никогда не желала так сильно, чтобы ужин побыстрее закончился!
А он все тянулся и тянулся, и встать из-за стола было бы вопиющим неуважением к кухарке – дородной местрис Рути. Она ко мне питала некую слабость, скорее всего потому, что мы сходились с ней в вопросах гигиены, и постоянно норовила то подложить добавку, то кусочек посочнее.
Среди слуг тоже царила своеобразная иерархия. Мне повезло: уборка помещений находилась где-то посередине, так что меня не задирали и не гнобили, а вот двум молоденьким девочкам, занимавшимся черной работой на огороде и в курятнике, приходилось несладко.
Подсобные помещения и грядки располагались за усадьбой, там, где почти не было прогулочных дорожек, дабы не оскорбить взгляды юных дев приземленными – буквально – материями.
Зажиточные семьи привозили дочерей в этот пансион со всего региона. Здесь выпускали элитных невест, с идеальными манерами и набором навыков для ведения домашнего хозяйства – разумеется, в основном теоретических. Единственное практическое направление в образовании касалось, как ни странно, готовки.
Вышивку, рисование, пение и танцы я не считаю, потому что в доме от них пользы нету. Сшить, например, ту же самую юбку девочки были не в состоянии – только украсить уже готовое изделие кантом.
Картины – это прекрасно, но никаких выставок художницам не светило. Настоящим творцом может быть только мужчина, а даме позволено лишь малевать акварельки в свое удовольствие. Но не в ущерб уходу за супругом!
Петь – на приемах, для гостей. Танцевать, понятно, тоже.
В свете этого местрис Рути имела немалый вес. Практически она считалась одной из преподавательниц. Раз в неделю на три часа запускала старшую группу на территорию кухни и объясняла сначала азы, вроде правильной и красивой нарезки овощей, а после более продвинутые варианты блюд.
Курицу живьем девочки не видели никогда, и уж тем более им не доводилось ощипывать тушки. А яйца так и вовсе по их мнению росли на кустах, как и бутылки с молоком.
С трудом дождавшись, пока почтенная кухарка поднимется с места, чтобы отнести тарелку посудомойкам, я последовала ее примеру и поспешила в комнату.
Меня ждали мои драгоценные книжечки!
Только взяв в руки увесистые томики и вдохнув чуть пыльный аромат бумаги, я поняла, как соскучилась по чтению. Да что там – по нормальной информации! Весь мой лексикон, а значит, и полученные из разговоров знания сводились к погоде, сплетням о том, кто кого и где, и модным фасонам платьев.
Я не знала, как называется столица страны, в которой я нахожусь, зато выучила слова «складки» и «фижмы».
Так что замаячившую на горизонте возможность научиться читать, а кроме того еще и почерпнуть хоть какие-то сведения о мире за пределами сонного провинциального Тормота, я воспринимала как подарок свыше.
Огладив переплеты, я выбрала тот, что поярче. На синей тисненой обложке были схематично изображены облака. Когда-то, наверное, они были белыми – часть краски еще сохранилась ошметками.
Только сейчас мне пришло в голову, что это первые увиденные мною в этом мире книги. Вообще. В принципе. Я даже не могла оценить, лучше стало книгопечатание за прошедшие годы или хуже, потому что не с чем было сравнивать.
«Странно», – отметила я про себя и благоговейно подрагивающими пальцами открыла первую страницу.
По комнате пробежал легкий ветерок, вызвав озноб и мурашки. Или мне уже чудится от нервов? Поежившись, я повыше натянула одеяло и принялась рассматривать лист. Кроме ровных рядов текста, на нем были изображены стрелочки, замкнутые в круг, похожие на круговорот воды из природоведения. Даже снежинки схематические нарисованы, и облачка опять! Может, это местный учебник географии? Было бы неплохо!
Увлекшись, я провела в приступе ностальгии ногтем по картинке.
А она возьми и зашевелись!
– Эн алилас тэ, – сообщил мне приятный мужской голос. И добавил: – Наи анкере туи рэн.
Как я не заверещала и не выбросила книгу – сама не знаю. Наверное, впала в ступор.
Первой мыслью было: «Меня сейчас застукают!» Голос был довольно громким, а стены в комнатах для слуг – картонными, если судить по слышимости.
Второй: «Она разговаривает!»
Третьей: «Это он, а не она».
Тут я немного успокоилась и начала соображать.
Подумаешь, книга говорящая.
У нас вон, прямоугольнички металлические тоже болтают, если на то пошло. Может, это какой-то древний гаджет?
Гораздо больше, чем вдруг начавший болтать фолиант, меня беспокоили соседки. За стеной как раз возились делившие комнату сестры Мэйми – они отвечали за стирку постельного белья и полотенец.
Как ни странно, девушки не среагировали на посторонний голос.
Приготовившись прятать книгу под подушку, я снова провела кончиком пальца по рисунку, не уверенная до конца, что мне не мерещится.
– Эн алилас тэ, – любезно повторил неизвестный.
Шуршание за стеной не прекращалось. В мою дверь никто не стучал.
Значит ли это, что голос слышу только я?
А может, я и вовсе схожу с ума и это действительно галлюцинация?
Осмелев, провела по первой строчке.
– Ис элдинар коминар эн, – озвучил мужской голос, в лучших традициях забугорной продукции.
Из всей фразы я поняла только первое слово – «вы». Оно часто звучало на уроках, так что было мне очень хорошо знакомо.
Тут я поняла, чего мне не хватает.
Ручки и бумаги!
Нужно же мне где-то записывать свои изыскания, иначе толку не будет. Мне же нужно учиться не только читать, но и писать, а еще разбираться, о чем вообще текст!
Я еще немного поигралась с озвучкой, тыча в разные участки текста. Мужчина послушно произносил вслух все подряд, комментировал картинки, даже цифры в самом низу страниц. Оглавление, которое я нашла в конце, напоминало по структуре привычное, с названием главы и двумя-тремя значками. Скорее всего, цифрами. Я так и в математике местной разберусь!
Отложив с превеликим сожалением книгу и запихав ее поглубже под матрас, я устроилась на постели поудобнее. Меня снедало нетерпение: вот она, возможность освоить письменность, прямо под рукой! Но придется потерпеть. Отпроситься в город удастся далеко не сразу, я только недавно выбиралась за обувью. Отдыха в привычном смысле у меня не было вовсе, но раз в неделю мне позволялось отлучиться из усадьбы на несколько часов по личным делам. Разумеется, я шла в город – больше здесь особо и некуда было. Сад у пансиона и свой имелся, а бесцельно гулять после целого дня на карачках не слишком-то и хотелось.
Кто же знал, что мне срочно понадобится канцелярский набор!
Просить у преподавательниц я его не осмеливалась. Во-первых, разрушится имидж дурочки, а во-вторых, среди прислуги грамотность не поощрялась. Я уже заметила: в день выдачи зарплаты те шесть серебряных монет, что выдавали нижнему звену вроде меня, коллеги пересчитывали по два раза, шевеля губами и загибая пальцы. Что-то мне подсказывало, что с письмом у них все еще хуже, чем с арифметикой.
Как я дотерпела до следующего сокращенного дня – сама не знаю. Книги буквально прожигали матрас, иногда я не выдерживала и доставала их, снова и снова водя пальцем по строчкам. Обе они отзывались на прикосновение звуком. Мне очень хотелось слазить еще раз на чердак и убедиться, что и остальные такие же продвинутые, но я не решалась лишний раз проходить мимо закрытой двери, чтобы не привлекать внимание.
Я не понимала, почему девочек учат кое-как, в то время как на чердаке хранится настоящее сокровище прежних времен, но подозревала, что не все так просто. Скорее всего, книги уцелели по ошибке. Не заметили ларь среди других идентичных, когда относили на хранение. Их не должно было там быть, и вряд ли местная заведующая обрадуется моей находке.
В нашей истории тоже случались эпизоды, когда развитие людей, в особенности женщин, откатывалось назад, и вместо коротких юбок им полагалась паранджа. Ничего нового или удивительного.
А вот неприятностей за то, что я шарю по запрещенной литературе, наверняка можно огрести полный воз.
Наконец-то мне удалось попасть в город.
Я поспешила прямиком на почту – только там можно было прикупить оптом бумагу. Нет, существовал и специальный канцелярский магазин, с сияющими золотыми перьями в витрине и тетрадями в кожаных переплетах, но цены там кусались как бешеные. Зато в магазинчике при почтамте я под неодобрительным взглядом клерка набрала карандашей и сероватой, тоненькой бумаги, напоминавшей газетную. Она продавалась пачками по двадцать листов. В целом покупка обошлась мне почти как новая пара обуви.
С зимними сапожками придется подождать, увы.
Но я ни о чем не жалела. Знания важнее.
Сандарская письменность оказалась не из легких. К счастью, не иероглифичной, а вполне привычной алфавитной, но с подводными камнями вроде варьированного произношения. Почти как в английском, где «А» может читаться как «Э», «А», «О», а при определенных конструкциях не читаться вообще. Вот с такими моментами я намучилась, потому что некому было мне объяснить правила, и пришлось их изобретать самой.
Спала я урывками, часа по три-четыре, насколько меня поглотил открывающийся новый мир.
Книги, которые я притащила в первый заход, оказались далеко не базовыми учебниками, так что пришлось все-таки снова лезть на чердак и уже более осознанно отбирать самые примитивные, для младших классов. Я теперь хотя бы с цифрами была знакома, а на корешках писали год обучения – от первого до восьмого.
Самые ранние пособия отличались крупным шрифтом и более примитивным языком, как специально для меня. Рассчитаны они были, скорее всего, на семи-восьмилеток.
«Историю магии» я прочитала от корки до корки, и долго не могла заснуть, но уже по другой причине. Меня захлестывало недоумение: как можно было отказаться от всего этого? Где они, все эти магички – а в тексте явственно обращались именно к девочкам.
Возможно, в маленьком городке вроде Тормота просто больше не рождается так много одаренных, чтобы ради них содержать целую школу? Скажем, девочек с магией теперь отправляют в столицу, или еще куда-то?
Итак, волшебство здесь все же существовало. Оно делилось на четыре стихии: вода, земля, воздух и огонь. Каждому направлению соответствовали свои учебники. Определить его было проще простого: каждый маг мог открыть только общеобразовательные книги и те, что соответствовали его специальности.
Каково же было мое изумление, когда я перебрала остальные книги и поняла, что большинство разблокированных мной – по воздушной магии! Остальные либо по истории, либо по медитации, либо по теории заклинаний – опять же, по общим дисциплинам.
Получается, у меня есть дар? Мало того, воздушный!
Ничего себе!
Особенных изменений я в себе не чувствовала, однако честно пыталась выполнять упражнения, по мере того как изучала каждую книгу.
Мой словарный запас теперь рос не по дням, а по часам. Вскоре я уже отлично понимала все, что вокруг меня говорили, и довольно бегло читала книги, с каждым разом все быстрее и увереннее.
Но все равно предпочитала озвучку, чтобы перепроверять себя.
Как оказалось, голоса преподавателей, или кто там произносил тексты, не слышны никому, кроме меня. Звучат прямо у меня в голове, иными словами. Несколько раз меня чуть не застукали. У сестер Мэйми имелась раздражающая привычка путать комнаты. Они то и дело вламывались ко мне, ведь защелок и щеколд нам не полагалось. Я едва успевала спрятать книгу, которая тем не менее продолжала что-то бубнить из-под подушки.
Когда меня так застукали первый раз, спину прошиб холодный пот. «Ну все, – подумалось мне, – приехали».
Старшая сестра, Линди, мило улыбнулась, извинилась в сто десятый раз и закрыла за собой дверь.
Она ничего не услышала!
Мейсы Мэйми были не из тех тактичных людей, которые сделают вид, что ничего не заметили, из вежливости. Нет, понятие личного пространство для них не существовало вообще. Если бы соседка уловила хоть отголосок мужского баса, она бы не слезла с меня, пока не выяснила всю подноготную. Еще и начальницу бы привела для обыска.
Но нет – до нее не донеслось ни звука.
Потому теперь я спокойно, краем уха прислушиваясь к передвижениям в коридоре, вникала в тонкости медитаций и сплетений энергетических каналов.
Ближе к осени я поняла, что мне нужна настоящая тетрадь. Техник и хитростей скопилось так много, что я периодически в них путалась, и забывала последовательность.
На блокнот я копила три месяца, и приобрела его в той самой красивой лавке, когда с неба посыпался первый снег. Обувь зимнюю я себе так и не купила, но честно сказать, я и не собиралась выходить из дома надолго. Мне вполне хватало активных тренировок с ведром в помещении.
Теперь я чувствовала себя настоящей подпольщицей.
В пятой книге наконец-то появились практические задания, и каждую минуту, намывая полы, я тренировалась то в концентрации энергии, то в визуализации заклинаний.
Правда, ничего не выходило.
