Нинель Нуар
Бастард ее величества

Глава 2

Воздержавшись от споров, я не без усилий разблокировала крепления – оказалось, нужно тянуть за рычаг под сиденьем, а вовсе не искать застежку, – и, вытащив из-под кресла кофр, покорно двинулась на выход. Открывать и проверять, не побились ли мои сокровища, было не время и не место, пусть и очень хотелось.

Руки на ступеньках мне никто не подал, хотя были они высокие, неудобные и скользкие от нанесённого в дороге песка, и я чуть не пересчитала все пятой точкой. К тому же, их было куда больше, чем даже в привычном автобусе, и расположены они были скорее как в бассейне – вертикально. В следующий раз куда сподручнее будет спускаться лицом к машине, как по пожарной лестнице.

Умудрившись не упасть и сохранить остатки самоуважения, я последовала за троицей на широкое крыльцо. Двустворчатые двери были гостеприимно распахнуты, а рядом на свежем воздухе переговаривались пара мужчин, увешанные авангардного вида оружием. Особенно привлек мое внимание водный пистолет. В детстве я с таким обожала играть, вымачивая ругающегося папу и верещащую маму. Впрочем, в жару мне это запросто сходило с рук. Только у человека на крыльце пистолет был целиком металлический, снабжённый кучей деталей и шестеренок, а еще резервуар, в котором у нас хранилась бы вода, светился и переливался золотом.

Интересные спецэффекты.

Свежий воздух на улице оказался на поверку не таким уж и свежим. Надышавшись пыли, я поначалу и не заметила, – или на пустыре за городом так не воняло – как в ноздри лезет пронзительный сероводород. Я даже оглянулась в поисках утечек канализации, которые не заметила в поездке, но вокруг было чисто, как в хорошем европейском городе. Значит, все же где-то рядом источник или фабрика.

По дороге я успела немного ознакомиться с местной модой. Дам прогуливалось немного, в основном мужчины, упакованные в темную кожу сапог и курток и плотную немаркую ткань – на остальном теле. Выпуклые стекла скрывали лица многих, причём чем больше металлических деталей и отделки было на одежде, тем ровнее и зеркальнее выглядело стекло забрала. И наоборот: чем беднее выглядела одежда, тем чаще ее обладатели обходились вообще без защиты.

Мои спутники в машине иногда приподнимали стеклянную часть, и, хоть мне не было видно их лиц, принцип работы щитков я уловила. Только не поняла, почему те не запотевают от дыхания.

Дамы же настолько плотно заматывали лицо вуалями, крепившимися к шляпкам, что определить, есть на них дополнительная защита или нет, не представлялось возможным. Кроме того, под плотно облегающими корсажами явно угадывался корсет, а длинные юбки мели пыль на улицах… Думается мне, потому тут так чисто.

Викторианская эпоха особой тяжести во всей красе.

Стоило нам оказаться в помещении, как мужчины дружно щелкнули забралами и сдвинули их на лоб, как многие мои знакомые поступают с не нужными в данный момент очками. Гибкое крепление позволяло перемещать стекло чуть ли не на затылок.

– А зачем это? – не удержалась я от вопроса, глядя с любопытством на извилистый металлический обод, плотно облегавший их лица. Причудливо изогнутая линия стекла в точности повторяла узор, обеспечивая полноценное прилегание и изоляцию. Все же интересно, как в этом дышать? По идее, как в целлофановом пакете – весело и недолго. Но я уже заметила, что обычная логика в этом мире не работала.

Мужчины дружно покосились на меня как на дурочку.

– Уже три дня пепельная буря. Сейчас затишье, нам повезло, что успели вернуться до очередного порыва, – снизошёл до ответа бородатый. Он, кажется, был предводителем маленькой группы и одновременно – самым общительным из этой троицы. Остальные воротили нос, всячески демонстрируя свое превосходство.

Я кивнула, благодаря за информацию. Доказывать и выяснять, кто из нас лучше и умнее, смысла нет. Местные по определению выиграют – опыта больше. Так что молчим, изучаем, присматриваемся.

Округлый зал в золотисто-медных тонах был полон народу. Кого-то били, кто-то тихо сидел в углу, позвякивая здоровенными кандалами. Хранители правопорядка отличались от задержанных разве что наличием оружия да качеством одежды. Отличительных знаков или какой-либо униформы я не заметила.

Мы подошли к стойке, за которой что-то увлечённо писал здоровенный бугай с фактурной бородой. Козлиный клинышек моего сопровождающего померк в сравнении с этой роскошью. Растительностью владелец явно гордился, потому что расчесана она была волосок к волоску, местами заплетена и даже украшена низками вроде колечек Пандоры. Один глаз прикрыт моноклем в массивной оправе с выпуклым стеклом, отчего казался больше, чем второй.

Моим спутникам пришлось прокашляться, а потом и по-простецки перегнуться через стойку и потыкать массивного администратора пальцем.

– А? Чего вам? – очнулся тот от творческого порыва. – Вернулись уже? И как?

– Никак, – поморщился обладатель бородки с нашей стороны. – Развалилось все. Я же говорил, что металл и камень в подпространстве разделятся, а эти «скрепим, сольём…». Тьфу! Мастер Ладинье у себя?

– Да, но его лучше не трогать. Отчетность… – закатил глаза администратор. Я, не сдержавшись, хихикнула. Бюрократия, как тараканы, выживет в любом из миров.

Однако, странно, что свой эксперимент троица называла секретным. Знают о нем, кажется, все подряд. Или меня привели в исследовательский институт?

Я еще раз огляделась по сторонам. Непохоже. Скорее напоминает полицейский участок. Это как раз логично: куда еще вести неизвестно откуда взявшуюся потенциальную шпионку. А насчёт секретности – так может цену себе набивали, хорохорились. Откуда мне знать, что они вообще ученые, а не спецназ какой? С виду не задохлики, мускулистые все, совершенно на книжных червей не похожи. Отложим очередной факт в мысленную копилку на предмет подумать позже.

Если оно у меня будет, это самое позже.

Кабинет мастера Ладинье располагался на втором этаже здания, в самом дальнем конце коридора. Кроме нас, наверх никто не поднимался, так что гул голосов и бряцание металла постепенно стихли, и тихо шагающую группу обволокла гнетущая тишина. Мерещилось, что она сгущается, давит, и по мере приближения к цели я неосознанно замедлила шаги.

Как оказалось, не на одну меня, нервную попаданку, обстановка производила гнетущее впечатление. Бравые провожатые тоже опасливо озирались по сторонам и к неведомому мастеру не рвались. Кажется, они с большим удовольствием отправили бы меня дальше в одиночестве, но ответственность все же перевесила.

Даже дверь в кабинет пыталась противостоять вторжению в меру своих сил, душераздирающе скрипя и с трудом поддаваясь усилиям не таких уж и тощих ученых.

– Мастер Ладинье, вы здесь? – с некоторым подобострастием осведомился козлобородый, с опаской просовывая голову в образовавшуюся щель.

Я стискивала ручки кофра так, что пальцы побелели. Разбушевавшееся воображение подсовывало разнообразные варианты обитателя кабинета, начиная почему-то с одноглазого пирата с кривыми зубами и нечесаными лохмами. Наверное, имидж администратора повлиял.

– Что там еще, Фирре? Разрешение я вам выдал, взрывайте все что хотите! – недовольно рявкнули по ту сторону толстой дубовой двери, и я невольно шагнула назад.

– Зачем беспокоить занятого человека? Может, в другой раз? – тихо поинтересовалась я у резво отпрыгнувших вместе со мной ученых. Те отрицательно замотали головами.

– Сначала личность твою установим, а потом как мастер теней скажет, – буркнул один из них, вероломно подталкивая меня в спину. Козлобородый посторонился – и меня, помимо воли, внесло в кабинет инерцией.

Там было темно. Только стол и сидящий за ним человек озарялись скудным светом одинокой лампы. Тяжёлые шторы были задернуты наглухо, не пропуская ни лучика света в небольшое, почти пустое помещение. В полумраке угадывались полки с книгами или папками вдоль стен и несколько стульев для посетителей. На один из них я наткнулась и чуть не упала.

– Нашли вот под завалами. Одета странно, откуда взялась, не знаем, – скороговоркой протараторил бородач и сделал попытку закрыть дверь с другой стороны.

– Куда? – рыкнул мастер теней, поднимая голову от бумаг, но по-прежнему не глядя на меня. – А отчёт о проведённом эксперименте?

По ту сторону спасительного дуба тяжело вздохнули.

– Мастер Ладинье, мы же только что оттуда. Как только напишем, так сразу и принесём. Если в двух словах – ничего не вышло.

– А я что говорил… – пробурчал хозяин кабинета со странной смесью недовольства и удовлетворения. Вроде как досадно, что не получилось, зато подтвердил свой статус всеведущего ока. – Садись, сейчас допишу и поговорим.

Я не сразу поняла, что теперь обращались ко мне. За дверью радостно затопотали, удаляясь. На всякий случай выбрав стул поближе к выходу, присела на самый краешек, не выпуская из рук кофр. Не думаю, что убегу далеко в случае чего, но это не помешает мне попытаться. В случае чего именно я собиралась бежать, сама не знаю, но не просто так же суровые экспериментаторы боятся этого мастера теней?

Процесс письма затягивался. Я успела задремать несколько раз, роняя голову на грудь и оттого снова просыпаясь: все-таки по моему внутреннему времени уже давно перевалило за полночь. Часы, которые я проверила, пока сидела без дела, мерно тикали, но веры им не было, потому что, по их мнению, дело было не к двенадцати, а к шести утра. Телефон же, который я всегда таскала в заднем кармане джинсов, куда-то подевался во всей этой кутерьме. Собственно, даже в машине я его уже под собой не чувствовала. Значит, либо он остался под завалами и был утилизирован вместе со всем остальным, либо вообще не переносился вместе со мной.

О факте переноса в другой мир я старалась не задумываться, потому что меня начинало колотить в предчувствии душевной такой истерики. А сейчас для нее, как и для многого другого, не время и не место.

Наконец мужчина за столом соизволил дописать последнюю строчку, витиевато расписался, поставил, подышав, самую настоящую печать внизу листа и поднял взгляд на меня.

Я невольно еще плотнее вжалась в спинку стула, жалея, что тот стоит у стены и отодвигаться больше некуда.

Трепещущий на неощутимом ветру язычок огня в лампе отбрасывал причудливые тени на скульптурно вылепленное лицо. Тонкий шрам над бровью не портил, а скорее оттенял идеальность черт, придавая классическому облику залихватски-пиратский налёт. Никаких забрал и металлических деталей, даже без косичек и моноклей мастер обошёлся. Классического покроя двубортный пиджак; рубашка с неожиданным обилием рюшей и воланов у горловины смотрелась на удивление уместно, навевая ассоциацию с вампиром из старого фильма.

Я поежилась. И так у меня мурашки по коже от темноты и тишины вокруг, еще и подсознание не помогает, подкидывая воспоминания о просмотренных ужастиках.

Поразглядывав меня с минуту, мастер теней полез в ящик стола, извлёк оттуда монолорнет – толстую линзу в вычурной металлической оправе на длинной ручке, и изучил меня сквозь нее. После чего вытащил из стопки чистый лист бумаги и застрочил с новой силой.

Разочарование нахлынуло вместе с облегчением. Пытать не стали – уже хорошо. Но меня выпускать отсюда не собираются, что ли? Так и буду сидеть?

– Имя? – перо на мгновение зависло над столом, и темные провалы глаз, цвет которых в неверном свете лампы я различить не смогла, снова уставились на меня. Он заполняет на меня какой-то документ, дошло наконец.

– Аделаида Попова, – четко, чуть ли не по слогам произнесла я. Привыкла на международных показах, что иностранцам наши имена кажутся чем-то непроизносимым. И вообще, обычно я сокращаюсь до Ады. И даже привязчивая дразнилка «Ада из ада» меня не коробит. Наоборот, я первая над ней хихикаю, а потом делаю грозный вид и обещаю с собой в тот ад утянуть.

Дошутилась, да. Утянули.

– Магии нет. Против короны замышляете недоброе? – продолжая таращиться на меня сквозь увеличительное стекло на палке, уточнил мастер теней.

– Нет! – со всей возможной убедительностью замотала головой я. Корона – это дело такое, против нее замышлять себе дороже.

– Род занятий? – взгляд скользнул по моей запылённой водолазке, задержался с подозрением на кофре и оценивающе замер на ногах, обтянутых джинсами, так что я с трудом подавила желание подобрать их под себя. Прикрыть-то все равно нечем.

А я, наивная, думала, что консервативно оделась! Ну кто же знал, что меня занесёт в аналог викторианской эпохи. Судя по женщинам, которых я заметила на улице, на мне сейчас чистая провокация, и, если бы не трое сопровождающих, вряд ли я далеко бы ушла.

– Мастер макияжа! – выпалила я, и мужчина мгновенно потемнел лицом. Зародившееся было снисхождение куда-то мигом улетучилось.

– Не советую повторять сию крамолу в людных местах, – холодно посоветовал мне он, откладывая в сторону лорнет. – Мастерами бывают только мужчины, тем более не придумывайте несуществующих профессий. И не врите.

Хоть я и не врала совершенно, послушно пошла на попятный и не стала настаивать на половом равноправии.

Опять же, не время и не место.

Взамен я пристыженно потупилась и пробормотала:

– Художник.

Слышала эту версию, когда меня нашли. В принципе, кошку нарисовать так, чтобы ее отличили от стула, я сумею, да и кистей полон чемоданчик. Так что версия вполне рабочая. Мастер теней ею тоже удовлетворился, поощрительно мне кивнул и вернулся к заполнению бумаги.

Что он там писал, не знаю – мне никто ничего подписывать или проверять не предлагал. Закончив, Ладинье снова приложил к документу штамп, – кажется, уже другой – помахал листом в воздухе, просушивая, и отложил в сторону. Окинув меня еще одним оценивающим взглядом, мастер черкнул еще несколько строк на небольшом клочке бумаги и протянул мне.

– Отдайте дежурному у выхода. Он знает, что делать. И удачи.

Я подскочила с места, схватила бумажку одной рукой, другой по-прежнему прижимая к себе кофр, как любимое дитя, и неуверенно застыла у стола мастера.

– И все? – недоуменно поинтересовалась у вновь уткнувшегося в записи Ладинье. Он поднял глаза и прищурился, с интересом разглядывая.

– А что бы вы еще хотели? – уточнил он не без ехидства. Я помялась, поскольку сама не знала, что именно еще хочу. Инструкцию к новому миру? Гида-экскурсовода? Что-то мне подсказывало, что подобного я не дождусь, поэтому с сожалением покачала головой.

– Ничего, спасибо. Извините за беспокойство, – на автопилоте выдала я, попятившись к двери. Мастер проводил меня насмешливым взглядом и вернулся к работе.

Дежурный за стойкой тоже писал, только куда вдохновеннее и с большим энтузиазмом. Перегнувшись через узкую полосу дерева, я оценила ровные строки с деликатным наклоном и обилием завитушек, про себя отметив, что язык незнакомый и прочитать я это вряд ли смогу, но выглядит как стихи. Заметив мой интерес, суровый бородач чуть покраснел видимыми частями лица и прикрыл творчество лопатообразной ладонью.

– Вот, мастер Ладинье просил передать, – я протянула ему исписанный клочок. По дороге я и его попыталась разобрать… Безуспешно. Но там еще можно было списать на врачебный почерк, а тут явная каллиграфия, по-прежнему не поддающаяся расшифровке.

Похоже, читать мне придётся учиться заново.

Бородатый стихоплёт бегло просмотрел написанное на листке, причём никаких видимых затруднений не испытывая. Профдеформация, наверное. Аптекари же как-то рецепты разбирают.

– Сейчас, – кивнул он мне и ушел куда-то в подсобное помещение, расположенное сразу за конторкой. Предоставленная сама себе, я огляделась. Побитых и закованных в кандалы уже куда-то дели, и вообще людей в холле было поменьше, чем когда меня привели. Все были чем-то заняты, и на меня никто внимания не обращал. Слишком уж демонстративно. Стоило мне отвернуться к стойке, как я спиной ощутила ощупывающие мою обтянутую джинсами пятую точку взгляды.

– Держи, – вернувшийся бородач брякнул передо мной туго увязанный мешочек. – Пособие на первое время. Если не шиковать, на неделю хватит, дальше советую устроиться на работу.

– Спасибо, – искренне поблагодарила я, мысленно воздав должное заодно и мастеру теней. Вот уж не ожидала от сурового любителя темноты такой заботливости. – Обязательно поищу.

Пройдя через гулко отражающий эхом мою поступь холл, я решительно распахнула дверь и шагнула наружу, к свободе.

Глава 3

Густые химические испарения, смешанные с человеческим потом и несколько неуместной на таком фоне озоновой свежестью, ударили в лицо с порывом ветра. Замерев на верхней ступеньке крыльца, я огляделась. Людей на улице было немного и раньше, а сейчас вообще обезлюдело. Редкие прохожие перебегали от дома к дому, прячась от задувающего во все щели песка. Или пепла? Камни мостовой быстро покрывались сероватым налетом.

Вот она, та буря, о которой говорил экспериментатор.

Глаза быстро защипало, и я отступила к самой стене, под прикрытие дверной ниши, чтобы проморгаться и понять, куда двигаться дальше.

Напротив участка, пофыркивая и изредка встряхивая гривой, стояла пара чёрных коняг, припорошенных пеплом. Бурю они не замечали благодаря зловещего вида маскам, закрывавшим всю морду и походившим формой и цветом на гигантские вороньи клювы. Попоны укрывали тела коняг, так что на поживу ветру оставались только мохнатые, часто переступающие ноги. Колымага, в которую были запряжены тяжеловозы, каретой могла называться только в мечтах Золушки. Скорее это была сараюшка, поставленная зачем-то на колёса и выкрашенная в чёрный.

Пока я стояла в задумчивости на крыльце, мимо меня проехал один всадник и две таких же кибитки… и ни одной машины наподобие той, что привезла меня в город. Значит, они еще не получили широкое распространение. Помнится, в нашем мире тоже был период, когда машинам пророчили скорое исчезновение из-за бесперспективности. Кто знает, может та страхолюдная конструкция вообще единственный экземпляр?

Логичным было бы перейти улицу, сесть в повозку и попросить отвезти меня в приличный, но не слишком дорогой постоялый двор. Или отель. Или как тут называют места, где можно снять комнату? Но интуиция, которой за свою жизнь я привыкла доверять, орала благим матом.

Ну не нравится мне пристальное внимание кучера. Нет, возможно, он просто засиделся и ждёт клиентов, вот и посматривает на меня, примеряясь к потенциальной платежеспособности, но что-то мне его кэб, лишенный опознавательных знаков, как и сам он, в неприметной, в меру поношенной одежде, доверия не внушает. Окна в транспорте очень удачно затемнены – странно, и на других извозах я такого не видела…

И есть ли кто внутри, непонятно.

Втащат никому не известную в этом мире девицу, увезут куда – и поминай как звали. И хорошо если в бордель, а не к маньяку какому. Иллюзий по поводу местных дворян я не питала. Вряд ли они сильно благороднее наших аналогичного исторического периода. И ненормальные, благодаря близкородственному скрещиванию, появлялись среди них чуть ли не чаще, чем нормальные.

Постояв на крыльце, я так же решительно вернулась.

Когда я поравнялась со стойкой, брови бородача бесхитростно полезли на лоб.

– Мастер теней отсюда же выходит после работы? Никаких служебных дверей нет? – уточнила я у дежурного. Он машинально кивнул, подтверждая. – Тогда я его подожду.

И демонстративно устроилась у стены. Скамеек в холле не было, кресел – тем более, так что я прислонилась к одной из колонн головой и прикрыла глаза.

– Что вы тут делаете? – вырвал меня из полудремы резкий недовольный голос. Я дернулась, скользнула плечом по колонне и чуть не упала. Крепкие мужские руки на секунду ухватили меня, придержав и помогая восстановить равновесие, и тут же убрались, будто их владелец обжегся.

Потерев лицо, я уставилась в лицо мастеру теней. Сейчас, в ярко освещённом холле, он должен был растерять часть своей таинственности, но, вопреки ожиданию, выглядел еще более загадочно, чем в полумраке кабинета. Темные волосы до плеч растрепались, словно их обладатель имел привычку в задумчивости ворошить прическу, а глаза, цвет которых я безуспешно пыталась рассмотреть, оказались темного, иссиня-стального оттенка неба перед грозой. К своему удивлению, смотрела я ему куда-то в подбородок. Ладинье оказался немалого роста, но пока он сидел, так заметно не было.

– Вас жду! – радостно заявила я, приходя в себя. Мастер теней несколько оторопел и растерянно огляделся по сторонам в поисках поддержки. Немногочисленные сотрудники старательно делали вид, что по горло заняты разговорами и делами, но украдкой с любопытством стреляли в нашу сторону глазами. Кажется, мирно беседующий с кем-то Ладинье не укладывался в их картину мира.

Задумка моя была шита белыми нитками, только вот вариантов других я не видела. Бежать искать тех горе-исследователей, что притащили меня в этот мир?

Где? И как? Пешком, в бурю?

Кроме них и мастера теней, у меня и знакомых-то в этом мире не было. А Ладинье оказался неплохим мужиком, позаботился о деньгах на первое время для неизвестной девицы. Пусть и не из собственного кармана выдал, но имел полное право выдворить меня на улицу безо всякого пособия. Уверена, судя по уважительно-опасливым взглядам, бросаемым на него украдкой сотрудниками, никто бы ему и слова не сказал.

Решено. Буду следовать намеченному плану.

– У меня есть для вас предложение, от которого вы не сможете отказаться! – боясь передумать, быстро выпалила я.

В знак интереса мастер поднял одну бровь. Слегка.

Я откашлялась… и поняла, что запасы моей храбрости на исходе. При всем честном народе я ему точно подобного не выскажу.

– Мы можем поговорить где-нибудь в более приватной обстановке? Без лишних ушей? – понизив голос, я сделала шаг к мастеру Ладинье. Тот склонил голову, внимательно и бесстрастно меня изучая. Сердце мое колотилось где-то в горле, руки холодели, норовя выпустить драгоценный кофр. А ну как пошлёт? У таких роскошных мужиков должны целые очереди из дам выстраиваться, только успевай с ленцой выбирать. И тут я – ни кожи, ни рожи, ни происхождения… хотя, я же не в жены ему набиваться собираюсь.

После долгой паузы, к моему несказанному облегчению, Ладинье кивнул. Развернулся чуть боком и предложил мне локоть, будто я не оборванка в облегающих джинсах, а дама с зонтиком. Я, робея, зацепилась за рукав негнущимися пальцами, вспомнив подобные конструкции из исторических фильмов. Ну правда, кто в наше время ходит под ручку? Разве что старшее поколение. Остальные бегают по делам – тут не до тонкостей этикета.

Когда мы с мастером теней ступили на крыльцо, возница кибитки с затемнёнными стёклами досадливо сплюнул, на мгновение приподняв корявый щиток, и стегнул лошадей. Те флегматично махнули хвостами, стряхивая пепел, и потрусили вниз по улице. Я проводила их задумчивым взглядом.

Даже интересно, кто из служителей правопорядка состоит на финансировании у нелегальных структур? Не просто так же этот транспорт стоял у порога столько времени. Да я только мастера ждала несколько часов. За это время давно нашёл бы себе пассажира, но нет… А значит, целенаправленно поджидали меня.

– Вы голодны? – нарушил неловкое молчание Ладинье. Он тоже внимательно смотрел вслед колымаге. То ли знает о подставах, то ли его привлёк мой интерес к ничем не примечательному гужевому транспорту.

– Да, очень, – старательно улыбнулась я, переводя взгляд на спутника. Живот согласно заурчал во всю мощь. Еще бы: дело к утру, а я со вчерашнего обеда без крошки во рту. Да и что тот обед – перекус бутербродом. Хорошо хоть любезный бородач за стойкой указал мне, где у них расположена дамская комната, а то точно мастера теней не дождалась бы, опозорилась раньше. А так умылась, воды попила, понадеявшись, что если она тёплая, то вроде как почти кипяченая. Интересно, что опции холодной воды не было вообще. Я даже покрутила вентиль туда-сюда, настраивая. Нет, либо тёплая, как парное молоко, либо обжигающе горячая. Но выбирать не приходилось. Все же лучше микробы, чем смерть от обезвоживания.

Под ручку, неспешным шагом мы двинулись по улице в сторону, противоположную той, куда укатил подозрительный транспорт. Буря поутихла, утро потихоньку назревало и люди, особенно одетые попроще, спешили куда-то с деловым видом. На работу, наверное, куда же еще.

Щитка Ладинье не надел и мне не предложил. Возможно, потому что идти нам было недалеко. Да и пепел уже не с такой силой летел в лицо, позволяя сравнительно свободно дышать. Я с любопытством вертела головой по сторонам, отмечая все подряд: одежду рабочих и торговцев, занятное строение зданий – каркасом наружу, где по фасаду зачем-то крест-накрест шли металлические полосы, превращавшие обычные, в общем-то, каменные постройки в мечту авангардиста.

Свернув с основной улицы, Ладинье миновал два перекрестка и нырнул в широко распахнутые двери здания, из которого аппетитно пахло свежей выпечкой. Я послушно последовала за ним.

– Кофе и набор сдобы на двоих в кабинет, – потребовал он мимоходом, протаскивая меня мимо несколько ошарашенных хозяев заведения. Я едва успела кивнуть и мельком поздороваться.

Кабинетом оказалась комнатка, отгороженная от основного зала высокими ширмами и густыми зарослями ползучих растений. Кажется, первая зелень, которую я здесь увидела. Чувствовала она себя в горшках превосходно, росла кустисто и даже вроде бы цвела.

Заказ принесли в рекордные сроки. Мы с мастером только успели выбрать, кто на какой диванчик сядет. Точнее, он выбрал, а я быстро юркнула на тот, что был напротив.

Вести предстоящую беседу мне будет куда комфортнее на приличном расстоянии.

– Итак, – налив нам в полупрозрачные чашечки ароматный, свежесваренный кофе и пододвинув ко мне блюдо с разнообразной выпечкой, намекнул мастер теней, – о чем вы хотели со мной побеседовать?

С тяжким вздохом покосившись на булочки, я мужественно удержалась от порыва смести их все сразу.

Он прав – сначала дело.

– Я хотела вам предложить себя. В качестве содержанки.

Мне пришлось встать, обогнуть стол и похлопать поперхнувшегося мастера по спине. Он-то кофе успел отпить, и от удивления тот пошел не в ту сторону. Откашлявшись, Ладинье поднял на меня слезящиеся глаза.

– Что, простите? – прохрипел он, надеясь, очевидно, что ему послышалось.

Я обошла стол обратно и, усевшись, с наслаждением укусила булочку за еще тёплый бок. Тесто было тонким, внутри сочная начинка из каких-то малоузнаваемых темно-красных ягод.

– Вы женаты? – уточнила на всякий случай. Даже не знаю, передумаю ли в случае положительного ответа. У меня в свое время был принцип не заводить отношений с занятыми мужчинами. Мало того, что приходится его делить с кем-то, то есть времени тебе уделяют в два, а то и более раз меньше, так еще и нервы придется тратить на разборки, если о тебе другая прознает. А то и восстанавливающую пластику делать.

Ну его, такое счастье.

На мою удачу, все еще покашливающий Ладинье покачал головой. Я просияла.

– Ну вот и чудненько! Я вас не стесню. Признаться, я неприхотлива. Много одежды не потребую, к драгоценностям отношусь равнодушно, на балы не рвусь. У вас тут бывают вообще балы?

– Погодите! – поднял руку краснеющий на глазах мужчина. Я послушно замолчала на полуслове.

– А почему вы не пойдёте более традиционным путём? Замуж, например, не выйдете? Не за меня! – поспешно добавил Ладинье, видя, что я уже открыла рот. – За какого-нибудь… желающего.

Видно было, что он вовремя проглотил синоним «бедолагу».

Я мысленно потирала руки. Не прогадала с типажом. Такие женятся поздно, если вообще связывают себя узами брака. А мужские потребности вроде похвастаться успехами и пройтись под ручку с красоткой на зависть недругам никто не отменял.

– Правила морали и общества в любое время и в любых мирах одинаковы, – пожала я плечами. – Судя по закрытости одежды местных дам и реакции ваших подчиненных на меня, до равноправия и свободы самовыражения вы еще не дошли?

– Какое еще равноправие? С женщинами? – вытаращился на меня мастер теней. Ясно все с ними. До полноценного общества еще как до Китая пешком.

Кстати, тут он есть?

Потом! Вся география с политикой – потом, сначала нужно тепло пристроиться.

– Вот и я о чем! – назидательно подняла я указательный палец, скопировав маму, преподавателя матанализа. Сердце предательски екнуло, отвлекая от миссии по трудоустройству.

Не время раскисать, тряпка!

– Отсюда вывод, что замуж ваши девицы идут, так сказать, девицами? – продолжила я мысль. Мне показалось или суровый теневых дел мастер покраснел?

– Обычно да, – кивнул он. – Иначе позор и ей, и ее роду.

– Тогда у меня не осталось вариантов, – развела я руками. – Шить-убирать я не умею, да и вообще… У меня лапки.

Я продемонстрировала для наглядности свежий, только позавчера обновлённый ярко-алый гелевый маникюр миндалевидной формы. Чуть заострённые к концу ногти хищно блеснули в свете газовой лампы. Ладинье вздрогнул.

Нервные они тут какие-то. Как бы мне вместо тёплого места любовницы в холодную тюрьму не угодить…

– Можете пойти к какой-нибудь даме компаньонкой, – вяло предложил он, а сам уже оценивающе оглядывал остальное прилагающееся к маникюру тело. Я откинулась на диванчике, позволяя оглядывать меня во всей красе. Лицом товар, что называется.

– Вы серьезно? – фыркнула я. – Для того, чтобы попасть к девице в компаньонки, нужны манеры, а у меня их нет.

Ладинье согласно кивнул, хотя мог бы и поддержать как-нибудь. Мол, не все так ужасно, мисс. Очевидно, жуть я жуткая по местным меркам.

– А к пожилой даме – чревато. У них обычно сыновья-племянники имеются. И будет опять же неприличное предложение, только не факт, что оно мне понравится, – продолжила я. Он усмехнулся краем рта, обозначив тонкие линии смешливых морщинок у глаз. Сколько ему? Тридцать пять, сорок? Не понять. Но из той породы, что с возрастом становится только круче и привлекательнее. Вроде Шона Коннери.

– А я вам, значит, нравлюсь, – сделал он своеобразный вывод из моей тирады и тоже откинулся на спинку кресла, складывая руки на груди в защитном жесте. Не доверяет мне… Ну так по должности положено. Было бы удивительно, если бы следователь раскрывался перед всеми подряд.

Я тоже сложила руки и обозрела его, как он меня недавно. Будто мясо на прилавке оценивала. Ему не понравилось чувствовать себя товаром, выставленным на продажу, и Ладинье нахмурился.

Пусть прочувствует нашу тяжелую женскую долю. Не все мужчинам выбирать.

– Вы добры, отзывчивы, не бросили девицу в беде, кроме того, хороши собой. Да, вы мне нравитесь, – честно выдала я, а уши мастера заполыхали с новой силой. Его что, не хвалил никто никогда? – И потом, содержанка – не равно любовница.