Нина Викторовна Соколова
Имя ей дали Надежда
Как же ей было тогда больно, один Бог знает. Летнюю сессию не смогла сдать: сидела за тетрадями с лекциями, а слезы льются и льются, и за ними ничего не разглядишь. Мишка тогда каялась перед ней, жалея, что познакомила. Но разве дело было в Мишке! Весь мир тогда был для Нади черно-белым. Тогда она не видела больше никаких цветов кроме серых оттенков.
Через полтора года Ден сам позвонил ей, нашел ее номер у общих знакомых. Они снова стали встречаться. Казалось, теперь все по-настоящему, по-взрослому. Надя вышла из академического отпуска по уходу за сестрой, перевелась на заочное и работала у Наташи в челябинском салоне на полную ставку. Ден защитил диплом и искал работу. По дороге домой с работы в автобусе к ней приклеился молодой следователь, проводил Надю домой – она не смогла от него отделаться. Тогда она снимала комнату в многоквартирном доме на окраине города. Надежда сама не поняла, как на следующий день оказалась у этого парня… И она не понимала, зачем это сделала. Они встретились еще несколько раз, и все прекратилось. Потом Надя сидела у себя в комнате и думала о том, что, возможно, ее сердце очерствело и она из мести позволила всему случиться. Ден слишком глубоко и больно ранил ее, и до конца Надежда не осознавала, насколько.
Чуть позже она призналась Дену. Он признался ей, а она – ему, вот как получилось. Казалось бы, оба приняли и простили друг друга, но не заметили трещину, появившуюся между ними. Эта трещина становилась все шире и глубже с каждым днем, и вот Ден уже срывался на нее, а она плакала в ванной, включив воду, чтобы он не слышал, ведь его так раздражали ее слезы. И однажды он прогнал ее.
Надя хорошо запомнила ледяные голубые глаза. И сколько потом она ни встречала людей, мужчин, женщин, с голубыми глазами, их взгляд был всегда холоден, а зрачки были похожи на куски голубоватого льда. С тех пор Надежда ни разу его больше не видела. Она доучилась, получила диплом, но по специальности не работала ни дня. Ей очень нравились цветы, атмосфера цветочного салона, благодарные покупатели. У Наташи она чувствовала себя как дома и многому у нее научилась.
Вдруг Надю осенило: “Какое сегодня число? Восемнадцатое? А месяц? Вот в чем дело! Сегодня у него день рождения. Надо же, вспомнила в этом году!” Ей стало еще более одиноко. Ей было неизвестно, как дальше сложилась у него судьба, она не спрашивала знакомых об этом. Для нее Ден как будто перестал существовать. “Ни разу не поинтересовалась, как у него дела… А сейчас мне стало интересно… Как странно, как странно…”
Надя вспомнила случай, от которого остался такой же неприятный осадок, ощущение, будто она запачкалась. Это было совсем недавно, в прошлом месяце. На сайте знакомств ей написал мужчина, и они перешли в вайбер. Он хотел позвонить вечером, но собрался слишком поздно: у нее появились срочные дела и разговаривать было неудобно и некогда. И после этот мужчина, зовут его тоже Денис, не давал о себе знать больше недели. Надя уже решила, что на этом все закончилось. Но как-то в ее выходной он написал, стал спрашивать, где лучше отдохнуть на Тургояке. Этот Денис был из Кемерово. Она не понимала, почему, но у нее было ощущение, что ее просто используют в качестве справочного бюро. Они обменялись фото и видео своих вылазок на природу, и – снова молчание. Прошло уже недели две. У Надежды осталось неприятное, тягостное ощущение от опыта такого общения. Интересно было и то, что внешне этот Денис был очень похож на ее Дена. Конечно, это был не он, но… Это заставило ее задуматься. От этого Дениса тоже веяло холодком, будто между ними было какое-то невидимое препятствие. Было неприятно, гадко думать, что она ему просто внешне не понравилась. От него несло равнодушием.
Вот – равнодушие. Надя не помнила, какого цвета глаза у этого Дениса, но ей казалось, что они были светлые. Поседевшие белые волосы и щетина, светлые глаза и хорошо загоревшая кожа. Телосложение похожее. Ее передернуло. Что же, в конце концов, происходит? Надежда давно не имела дело с голубоглазыми. И этот мужчина в аэропорту… Теплый голубой. А если он равнодушен, если бы она перестала его волновать, его глаза тоже стали бы похожи на куски льда? Но ведь и эти голубые глаза были связаны с разочарованием: он исчез, как и предыдущие.
Надя поморщилась от подступающих слез. Так всегда с ней: как плакать, так нос начинает чесаться, а то и вовсе чихать хочется. Она отставила кружку с чаем на журнальный столик, включила трек Джулии Уестлин “Твой ритм”. Мелодичная текучая музыка заполнила комнату, и Надя плавно закачалась, танцуя, закрыв глаза. Тучи все еще затягивали небо, но уже не казались такими тяжелыми и мрачными. Она покачивалась и пела, и голос ее был прекрасен. Яркая густая листва качалась в ритм вместе с ней, а порывы ветра словно волны уносили ее в океан дивных мелодий.
Да, Жене она нравилась. Надя уже раз в пятый прилетала в Москву на цветочные выставки, и почти каждый раз, а точнее кроме первого, когда он с Надеждой был еще не знаком, до последнего ныл, что занят и не сможет встретить, а потом вдруг заявлял, что у него случайно! появилось немного времени, и он сможет сопровождать Надю с Наташей на мероприятии. В этот раз Надежда прилетела одна, и казалось, что Евгений был очень этому рад. Высокий, худой, узкоплечий, при этом с длинной шеей, светлые, цвета соломы, волосы, бледно-голубые глаза с нависшими на них одной дугой соломенные брови – Наде он напоминал выцветшего неандертальца. Внешне он был ей неприятен, но общаться с ним было довольно интересно: Женя увлекался ботаникой, любил цветы и хорошо чувствовал и понимал людей – он видел то, что от него пытаются скрыть. Конечно, Евгений понимал, что Надя не испытывает к нему интереса как к мужчине, это в глубине души его огорчало, но он был добрым человеком, что не мешало ему, однако, при каждом удобном случае прикасаться к ней. Зная об этом, она старалась кстати увернуться, делая вид, что что-то привлекло ее внимание: “Женя, смотри, какие амарилисы! Удивительные!..”
Они бродили по Экспо, Надя делала заметки, пока ни с кем подробно не разговаривала, присматривалась. И тут, когда она завернула за угол, ее взору предстала интересная экспозиция, полностью состоявшая из полевых цветов. Женя застрял где-то позади, но Надя и не заметила: ее захватила эта картина, которую так уместно дополнял фон голубого неба с облаками и дальней перспективой летнего поля, переливающийся на огромном экране. Ромашки, васильки, маки, пижма, подсолнухи, фиалки, колокольчики, полевые тюльпаны и астры, лаванда, даже тысячелистник и мышиный горошек – изумительное разнотравье! Воздушными легкими облаками цветы будто парили над полом павильона, так и хотелось в поле порезвиться, бежать, раскинув руки, навстречу ветру и солнцу, смеяться, целоваться!..
– Вижу, вам очень нравится.
Надя обернулась на голос: в стороне стоял мужчина, он сделал навстречу несколько шагов.
– Здравствуйте. – сказал он следом.
– Здраавствуйте… – протянула Надежда, немного растерявшись. – Восхитительные цветы, да…
– Проходите, осмотритесь. – Мужчина подал ей руку. Чтобы зайти в павильон, нужно было подняться на три ступени. Надя застыла как раз у нижней.
– Спасибо. – Она поднялась. Их руки разомкнулись.
Они постояли молча. Надя нерешительно оглядывалась.
– Простите, – снова обратился к ней мужчина, – я отлучусь на пару минут в уборную, побудьте здесь, хорошо?
– Но…
– Я быстро.
И он уже исчез за соседним павильоном. “Как же так? – недоумевала Надя. – Оставить незнакомого человека одного в своем выставочном павильоне и уйти…” Тем не менее она обрадовалась возможности спокойно и свободно, без хозяина, побыть в оазисе летнего русского поля. Запахи полевых цветов не такие яркие, как ароматы “благородных” бутонов из павильонов по соседству, но едва уловимый тонкий шлейф запахов полей и лесов она чувствовала и, опустившись на корточки, погружалась то в одно цветочное облако, то в другое, вдыхая их ароматы, перемещаясь от дного к другому.
– Убежала все-таки, – услышала она за ромашками и поднялась на ноги. – О, вы здесь! Я думал, вы ушли…
– Как я могла уйти и оставить ваш павильон без присмотра? – нашла Надя ответ.
– Я рад, что не ошибся в вас. – Сказал мужчина, улыбаясь. – И вы так гармонично смотритесь среди полевых цветов…
– Вы тоже…
Клетчатая рубашка с коротким рукавом, сильные руки, широкие плечи и рыжие волосы! Потертые джинсы, а глаза с зеленью – зелень неяркая, на пороге осени, вобравшая в себя все солнце, все его тепло, силу, мудрость, неброская, с позолотой, очень теплая! Ресницы тоже рыжие, позолочёные…
– Я рад, что вам понравились мои глаза…
– Ох, простите! Это бестактно с моей стороны, уставилась на вас… А вы тоже хороши: могли бы тактично промолчать, сделать вид, что не заметили.
– Извините меня, я смутил вас. Но я не мог не сказать об этом, потому что вы смотрели в мои глаза также, как смотрели на мои цветы. Это лучший комплимент, который мне делали…
– Господи! Еще раз простите, мне пора.
Надя уже засеменила к ступенькам.
– Подождите, пожалуйста! – он догнал ее и дотронулся до ее руки. Надя замерла на месте, обернувшись. Он протянул ей визитку. Она посмотрела, взяла и пошла было дальше.
– Давайте выпьем чаю…
Надя снова остановилась, уже на нижней ступеньке.
– А у вас есть травяной? С ромашкой, например? – и она снова заглянула в золотистую зелень, но быстро одернула себя и отвела взгляд на ромашки.
Мужчина улыбнулся и подал ей руку:
– Травяной есть. Вы пробовали чай из фиалок?
– Из фиалок? Нет.
– Хотите попробовать?
– Пожалуй. Это интересно.
Он провел ее к столику в глубине павильона. На столике стоял букетик из васильков и ярко-желтой пижмы и стеклянный чайник с заваренным в нем темного, графитово-синего цвета чаем. Мужчина усадил Надю в белое плетеное кресло, достал две стеклянные чашки и налил чай. Ее нос уловил тонкий аромат. Она сделала глоток: тонкий сладковатый приятный вкус. Еще глоток – прекрасно! Так бы и сидела здесь, пила этот чай и рядом он…
– Меня зовут Елисей, – мужчина протянул ей через столик руку.
– Надежда, – ответила она и пожала руку.
– "Прощение – это аромат, который фиалка оставляет на сапоге, раздавившем ее". Это сказал Марк Твен.
Надя посмотрела на нового знакомого:
