Нина Линдт
Говорящая с призраками. Дитя Ноктурны
Старая Мать вполне могла сотворить их назло своей второй половине, Отцу, как понимала Настя. Видимо, они создавали этот мир вместе, но потом произошел конфликт. И сначала все поклонялись природе, то есть Матери, а потом совершился переход поклонения к Богу Отцу. Но Старой Матери явно не хочется разрушать этот мир. Она выбрала Настю. Наделила ее силой, зная, что Настя не сможет обладать ей вечно, потому что уязвима и хрупка. Получается, что ее руками Старая Мать пытается вытащить из огня жареные каштаны. А потом что?
Настя обхватила себя за плечи руками. Но тогда как понимать подачу с кулоном от Рафаэля? Получается, Бог тоже в игре? И она одновременно является пешкой и для демона, и для Матери, и для Бога? Все стараются перехватить ее и сделать ход, даже Михаил. Даже Азазелло. В чем ее сила?
Она сжала кулон крепче, задумчиво грызла цепочку, прокручивая в голове возможные ходы всех сторон. Но в том-то и проблема, что она всего лишь смертная, всего лишь девушка, куда ей до разборок демонов и богов. И все же… Дело в ней.
– Настя, – Лика вошла в библиотеку, неслышно ступая каблучками по пушистому ковру. Ангел переобулась с утра в туфли-лодочки и надела простое, но элегантное серое платье. – Граф просит всех собраться в столовой.
Первой, кого увидела Настя, была пышная молодая женщина со здоровым румянцем на щеках и толстой косой. Настоящая русская красавица. И имя у нее было подходящее.
– Дуняша, – представилась она, – а это два моих остолопа.
Она показала на мальчиков двенадцати лет, один был азиатской внешности, а другой совершенно черный, с мелким бесом вьющимися волосами.
– Они близнецы, – пояснила Дуняша.
Настя удивленно распахнула глаза.
Дуняша захохотала.
– Ой, ты, должно быть, не в курсе… Мальчики! – строго крикнула она на детей.
«Близнецы» одновременно закрыли ладонями лица, а когда убрали руки, на Настю смотрели два одинаковых рыжих мальчугана с синими глазами и золотистыми веснушками на щеках.
– Как? – только и смогла выговорить Настя.
– О… – Дуняша покраснела. – Дело в том, что они метаморфы. Могут менять внешность без грима и париков. Просто сами по себе.
– А копировать тоже? – Настя спросила Дуняшу, но близнецы ответили ей также молчаливо: поднесли руки к лицу, а когда убрали, то на Настю смотрели две ее копии. Они даже стали выше.
– Интересный вариант, – усмехнулся граф Виттури, подмигнув Насте.
– Ладно, хватит паясничать, – прервала близнецов мать. – Я в местном агентстве руководитель, работаю в Ленинке, я архиватор.
– Архиватор значит, что она способна вызывать нужную книгу, – пояснил Цезарь.
– В основном, конечно, книги летают по библиотеке по ночам и для нужд агентства, – хохотнула Дуняша. – А это мой муж.
Она показала на огромного широкоплечего и высокого мужчину с короткой стрижкой. Тот был выше графа Виттури и Локи, и когда он шагнул к Насте, той почудилось, что пол дрогнул. Богатырь был рыжим, с синими глазами и очень каким-то домашним, что ли. На его лице читались добродушие и простота.
– Толя, – пророкотал он и протянул Насте огромную пятерню.
Она испуганно посмотрела на руку: он ее раздавит, даже если слегка пожмет.
– Не бойся, – пробурчал Толя, – не обижу.
Он пожал ей руку действительно бережно.
– Настя, должен предупредить тебя, что Толя – громовержец, – Цезарь улыбнулся так, как только он один умел: оставаясь абсолютно серьезным. – На случай, если он начнет метать громы и молнии.
Серж присвистнул.
– Теперь понятно, почему близнецы такие одаренные: оба родителя агенты.
– У нас еще работают Марина, Карл и Клара. Но они сейчас приглядывают за объектом, – пояснила Дуняша. – А мы с вами пойдем в театр.
– Честно говоря, – продолжала Дуняша за обедом, – мы все рады, что расследование привело вас в Москву, господин граф, ведь последнее стоящее дело, которое мы раскрыли, было три года назад.
– Что за дело? – поинтересовалась Итсаску.
Дуняша покраснела.
– Вампир-маньяк, который охотился на людей в парках, – ответил за нее Толик. – И как таких тварей земля носит.
– Толя! – шикнула на него Дуняша.
– Ничего страшного, – с абсолютно непроницаемым лицом ответила Итсаску. – Я привыкла.
– Давайте без перехода на личности, – примирительно воззвал Локи. – Нам еще сегодня на балет идти. Это событие требует массу моральных сил, чтобы не заснуть со скуки.
Настя во время этого разговора наблюдала за тем, как граф Виттури задумчиво смотрит на собеседников, но явно не видит их: его мысли были далеко, и, судя по мрачному выражению лица, они были совсем нерадостными.
– Давайте лучше решим вопрос с тем, как пронести оружие в театр. Вряд ли охрана нас пропустит, а гипноз в толпе чреват последствиями, – проговорил он, словно почувствовав на себе взгляд Насти.
– Нас с оружием не пропустят, – Дуняша пожала плечами. – Да и зачем нам оно? Мы же просто пытаемся выяснить, является ли эта девочка дочерью Ноктурны, не станем же мы нападать на нее посреди спектакля.
– Я не могу подвергать ни одного своего агента опасности. Ночью наш особняк сторожил Азазелло.
Настя вздрогнула.
– Поэтому, – продолжил граф, обведя всех притихших агентов черным взглядом, – я спрашиваю вас еще раз: как пронести оружие в театр?
– Может, подкупить охрану?
– Проверить, можно ли войти через служебный вход?
– Спрятать на крыше?
– Папа Римский, – вдруг сказала посреди всеобщего гвалта Настя.
– Что – Папа Римский? – Толя захохотал. – Позвоним Папе Римскому, чтобы он пронес оружие?
Призрак Родриго Борджиа отчаянно пытался остановить Настю. Но та отмахнулась и, глядя в глаза графу Виттури, повторила:
– Если призраки крали картины и кошельки, возможно, у Его Святейшества получится пронести несколько мечей и пистолетов в театр? Если он не против, конечно.
– Он не против, – ответил за призрака граф Виттури и нехорошо улыбнулся, – он же помнит, у кого его ладанка?
– Гореть тебе в геенне огненной, проклятый дьявол! Еще бы я не помнил, меня повсюду за тобой таскает из-за этой ладанки. Чтоб на тебя обрушились…
– Хватит, – Настя прервала гневную тираду Папы. – Граф все равно вас не слышит, а у меня уже уши свернулись в трубочку от ваших проклятий.
Как показал тут же проведенный опыт, Папа Римский мог заставить исчезнуть мечи, а также мог их возвращать, роняя удивленным зрителям на колени. Мальчишки-метаморфы особенно веселились, им-то не слышно было, как Папа Римский жалуется на то, что от их воплей его светлая и полная благочестивых дум голова начала раскалываться.
Настя не очень верила в то, что призраки страдают от мигреней. В глубине души она была уверена, что Родриго Борджиа втайне рад поучаствовать в операции «Жизель».
Глава 5
В Москве стояла анормальная жара, поэтому платья для выхода в свет были легкими, а вот мужчинам пришлось нелегко в рубашках. Настя шла под руку с Диего, рядом с ней многозначительно пыхтел и отдувался под бременем своей ноши Папа Римский. Призрак делал все, чтобы важность его миссии не ускользнула от внимания Насти. Габриэль даже в театр не пожелал надеть ничего «приличного», как выразился Цезарь, и держался ближе к Итсаску, чей наряд был вторым после его по эксцентричности. Граф Виттури шел с Ликой, о чем-то переговариваясь с ней вполголоса, в какой-то момент он остановился и заботливо поправил заколку в прическе ангела. Настя не ревновала: она любовалась каждым его движением.
Локи протянул их с Ритой билеты контролерше, а ведьма прильнула к его спине. Она была в черном платье, глухом спереди и откровенно открытом сзади, так что на нее все время пялились мужчины. Локи усмехнулся в светлую бороду и провел свою ведьму дальше. Ему доставляло удовольствие замечать зависть в глазах мужчин даже сильнее, чем ловить заинтересованные взгляды женщин на себе. Скандинавский бог был хорош собой, несмотря на пиратскую повязку на глазу, а вместе с Ритой их пара отвлекала на себя внимание окружающих. Тем лучше: те из агентов, которые могли сойти за приличных зрителей, рассеивались по залу, Папа Римский отдавал каждому оружие, когда видел, что на них никто не смотрит.
К удивлению Насти, Габриэль, граф Виттури, Лика и она оказались в ложе. Сверху она видела Диего, Итсаску и Сержа на балконе, Цезаря и Дуняшу с ее семьей в партере.
– А Рита и Локи? – спросила она, повернувшись к Лике.
– Может, она пудрит носик? – улыбнулась хитро Лика. – Как-то они загадочно шептались перед входом в зал. Искры так и сыпались.
Папа Римский положил на колени Насте ее меч.
– Театр – это грешное заведение, – нравоучительно заметил Родриго Борджиа.
– Вам понравится, здесь девушки в коротких юбках, – попыталась соблазнить его Настя перспективой пикантных наблюдений.
– После выреза вашей ведьмы, который чуть ли не всю ее задницу оголил, я уже видел все, – парировал призрак.
Прозвенел третий звонок, свет начал гаснуть. Оркестр сыграл увертюру, и занавес открылся.
В темноте Настя нервно сжала руки, ожидая увидеть Жизель, за которой они охотились все это время. Горячая ладонь графа Виттури легла ей на руки, повелевая успокоиться. И она расслабила плечи, только сейчас осознав, как была напряжена.
Лика видела, как граф Виттури взял Настю за руку, но беспокойства их отношения ей не приносили. Она знала, что он не тронет ее, а потому его игры с девушкой были всего лишь прелюдией к ее гибели. Как кот играет с мышью, прежде чем ее придушить. Вот только уже некоторое время назад она стала замечать, что коту эта игра приносит только боль. Ангел перевела взгляд на сцену.
Жизель, простая деревенская девушка, влюбляется, не зная, что ее возлюбленный – граф. Она живет в наивном мире, не желая слушать предостережение своего друга, влюбленного в нее.
Как только начался балет, Настя на время забыла о спутниках и словно перенеслась на деревенский праздник, куда увлекла любимого Жизель. Во время веселого танца девушке стало плохо: у нее было слабое сердце. Она успокаивает встревоженного графа, но вскоре в деревне появляются вельможи в сопровождении слуг, и среди них – невеста графа. Осознав, что ее обманули, Жизель страдает от разочарования, ее сердце не выдерживает, и она умирает. Так заканчивается первое действие балета.
Ролан сидел в первом ряду партера и плакал. Он тысячу раз видел все эти па и отлаженные движения, но сейчас все будто преобразилось. Энергия зала была невероятной: он ощущал волны восхищения и сострадания, которыми руководила его Наташа. Его Жизель. Она порхала по сцене, каждое движение было тягой к солнцу и радости; доверие и любовь, казалось, исходили от нее свечением, и в этом обожании купался ее партнер. Но вот Наташа пошатнулась: Жизели стало дурно, сердце не выносит радости и счастья, быстрого танца. Вот она успокаивает метнувшегося к ней влюбленного графа: все хорошо, я посижу, а ты иди, танцуй.
Сердце Ролана сжалось: вот-вот на сцену выйдет барон с дочерью – невестой графа. Прекрасной Жизели предстоит почувствовать всю боль предательства и разочароваться в жизни настолько, чтобы умереть. Последний вздох, последнее «люблю», замершее в прощальном движении девушки. И трагедия происходит. Занавес закрылся, и волна оваций подобно цунами хлынула на сцену. Почти весь зал встал. Его Наташе рукоплескали, вытирая слезы, хватаясь за сердце. Кричали браво, и хлопки сотен ладоней слились в единый рокот обожания. Она родилась, его звезда. Свершилось.
Он долго не мог встать. Казалось, силы покинули его. Было страшно даже представить, что сейчас творится в душе Наташи. Триумф, восторг, нервное напряжение… Закрыв рукой глаза, он сидел, слушая, как настраивают инструменты в оркестровой яме, как гудят взбудораженные зрители. Подпитка была такой сильной, что от нее кружилась голова, как от хмеля, поднесенного Вакхом.
Впервые за все время его существования слеза выкатилась из глаза и пробежала жгучей дорожкой по щеке. Это было невероятно. Она была невероятна. Как может человек быть так прекрасен в танце? Говорить, плакать и смеяться движениями? Он будто слышал слова любви и боли, которые она одним взмахом изящной ножки могла сказать всему залу.
Бог есть, если есть такая красота. И как хорошо, что он смог коснуться этого мотылька, не замяв ему крыльев, не уничтожив его красоту и легкость. Он – самое низкое, самое примитивное и самое пошлое из существ – принял участие в создании шедевра. Какое счастье выйти из темноты ночи, чтобы не только сохранить разожженный кем-то огонь, но и сделать его выше и ярче!
Давно Настя не получала такого удовольствия от балета. Точнее сказать, никогда. Никогда еще ей не приходилось видеть такой балерины, как Наташа: гибкой, легкой, пронзительной. От каждого ее движения и прыжка в восхищении замирало сердце. И по воцарившемуся в ложе молчанию, и по гулу зала она поняла, что ее спутники тоже переживают первый акт балета как нечто особенное.
– Она само воплощение танца, – наконец разомкнул губы граф Виттури. – Я давно не видел Терпсихору. Это лучше танца семи покрывал Саломеи. Это не может быть человек.
– Это человек, – простонал Габриэль.
Настя повернулась к нему и ужаснулась: ангел был бледен, татуированные розы шипами вонзились в его кожу на шее, синяя майка почернела от крови, с пальца правой руки капала на ковер кровь.
Лика бросилась к нему, но Габриэль остановил ее:
– Нет. Не надо. Я заслужил.
– Но твоя кровь… она красная. Как у людей, – Лика непонимающе посмотрела на графа Виттури. – Но я уверена, он – ангел.
– Ты что-то вспомнил, Габриэль?
– Да. Это она. Это дочь Ноктурны.
Габриэль горько заплакал.
– Я думал, я смогу повернуть вспять дьявольский заговор одним словом. Спасти ее мать, не марая рук о ее душу. Я пал так низко.
– Наказан за бездействие, – сурово промолвил граф Виттури.
– Конечно… я же такой гордый был, чистый… белый… – Габриэль выплевывал каждое слово с презрением, а Настя завороженно смотрела, как падают с его раскрытых ладоней вязкие капли крови. – А теперь кровь убитых Ноктурной на моих руках…
Смотреть, как плачет ангел, было невыносимо.
– Ну что ты, – глотая слезы, сказала Настя, взяв его за руку. – Тебе дали второй шанс. Мы заберем ее, вернем Ноктурне человеческий облик, разрушим зло. И вот увидишь, тебя простят.
– Конечно, простят, – эхом откликнулась Лика.
– Тебя не простят, – голос демона тяжелой нотой ворвался в уговоры девушек. – Но ты можешь очиститься перед самим собой. Этого у тебя не отнимет никто, Габриэль. Простить самого себя. Если сможешь.
Насте показалось, что граф говорит не об ангеле. А о себе. Так много горечи было в его словах.
Габриэль кивнул.
Антракт подходил к концу, а они так и не вышли из ложи. Один раз к ним заглянул Локи. Демон сидел с мрачным лицом, глядя вниз, в зал, где двигались туда-сюда зрители.
Прозвенел третий звонок. Свет начал гаснуть. Занавес поднялся, и зал перенесся на кладбище, куда приходил друг Жизели оплакать ее смерть. Из тьмы леса появляются вилисы – духи невест, умерших до свадьбы. Они кружат вокруг бедного мужчины, увлекая его в свою дикую пляску, пока он не падает бездыханным на землю. Вот появляется граф, он тоже пришел на могилу Жизели. Вилисы радостно бросаются на новую жертву, заставляя его плясать до самой гибели. Дикие духи девиц кружат и кружат несчастного юношу, и он уже еле переставляет ноги. И тут появляется призрак Жизели.
Наташа предстала из могилы бледная, почти прозрачная, словно и вправду стала лишь призраком жизнерадостной девушки, которая так наслаждалась каждой минутой жизни в первой части балета.
Перед чистой любовью зло отступило. Вилисы постепенно сдавали свои позиции, а граф получил возможность остановить свой безумный танец и узнал в призраке Жизель.
Настя была так увлечена борьбой добра со злом на сцене, что вздрогнула, когда граф Виттури взял ее за руку.
– Пошли.
– Куда?
Но он лишь сильнее потянул ее за собой. Еще одурманенная музыкой, Настя вышла вслед за ним. У входа в ложу их ждали Лика и Габриэль.
– Берете Настю, Диего, Джонни. Забираете девчонку прямо со сцены как можно скорее. Идете к служебному выходу. Там вас ждут. Театр окружен. Давайте.
Больше вопросов Настя не задавала.
Музыка, казалось, аккомпанировала их мрачному настроению. Вслед за ангелами она прошла в служебные помещения, там к ним присоединились вооруженные и серьезные Диего и Джонни. Парни контрастировали друг с другом внешностью и вооружением, но, судя по тому, как они проверяли дорогу, переглядывались и делали знаки, сейчас их личные проблемы были отодвинуты в сторону. Они работали слаженно и тихо. Лика вложила стрелу в лук, но тетиву не натягивала, иногда нервно лаская ее кончиками пальцев.
Настя держала руку на мече, но вытаскивать его не спешила: ей не хотелось никого пугать. Свет, и без того горевший приглушенно, начал вдруг гаснуть.
– Скорее, – прошептала Лика.
Настя видела, как над губой у ангела блестят золотистые капельки пота. Диего открыл дверь, и они вышли в коридор с гримерками. Мимо них пробегали балерины и работники театра, но, опешив, прижимались к стенам при виде странной группы, состоявшей явно не из персонажей балета: впереди решительно шел, блестя неестественно зелеными глазами, красивый парень с чертами негроидной расы, но белой кожей. Вслед за ним – с серебряным топориком в руке одноглазый блондин в шикарном костюме, за которым двигалась ангельски красивая девушка в легком платье и с луком в руках, потом еще одна в сарафане цвета хаки с мечом, а за ней окровавленный панк.
Музыка становилась все громче, и Диего наконец увидел сцену.
Он остановился и кивнул Насте:
– Ты идешь первой.
– Прямо так? – Насте казалось страшным преступлением прервать такой балет.
– Можешь выйти на носочках, – предложил Джонни и, схватив ее за плечо, жестко сказал: – Хватай девчонку, мы прикроем. Постарайся успокоить ее.
– Ты совсем? Как я успокою человека, которому ломаю премьеру?
– Тогда бей ее по голове и тащи давай!
Он выпихнул ее на сцену и выбежал следом.
Глава 6
Появление Насти на сцене Большого театра произвело фурор: это она поняла по гулу в зале, который на несколько мгновений перекрыл музыку. Затем события стали разворачиваться так стремительно, что ослепленная софитами и испуганная от осознания вандальности своего поступка Настя не сразу поняла, что именно происходит.
Ее единственной целью, к которой она бежала, была Наташа. Нужно было успеть ее успокоить, прежде чем Диего и Джонни схватят ее и потащат прочь. Это безумие – похищать ее прямо со сцены. Но Настя ощущала, что Лика была права: тьма сгущалась вокруг театра. С каждым мгновением волчица внутри напрягалась все больше, готовая к прыжку, а по спине бежали электрическим током покалывания, от которых в крови начинало искрить. Что-то страшное случится, если она не успеет. И поэтому Настя бежала к балерине, обходя испуганных и остановившихся вилис. Потом поднялся визг.
Кричали зрители и испуганные артистки, Настя слышала, как Диего заорал:
– Джонни, берегись!
Музыка оборвалась, Настя оказалась рядом с испуганной Наташей, как-то не вовремя подумала, что девочку слишком сильно накрасили, но потом, стараясь перекричать гвалт, положила руки на ее худенькие плечи и сказала:
– Не бойся…
Но дальше продолжить не смогла. Ее отбросил прочь красивый и элегантно одетый мужчина, который появился на сцене внезапно. От его толчка Настя попятилась назад.
– Не прикасайся к ней!
Глаза мужчины вдруг налились кровью, Настя вытащила меч и выставила его вперед.
– Отойди от нее!
К ее удивлению, Наташа испуганно прижалась к мужчине, как к своей защите, и посмотрела на Настю с ужасом.
– Наташа, я не причиню тебе зла, – Настя пыталась заговорить с ней, стараясь перекричать грохот и визг в зале. – Твоя мама…
– Моя мама? Вы знаете, где она? – девочка заломила в волнении руки, Настя двинулась в ней, но ее спутник встал между ними.
– Не подходи, – мужчина приподнял верхнюю губу и обнажил звериные клыки. Это был демон, она была уверена. Именно они так невыносимо красивы, даже когда показывают свою сущность. Внезапно рядом с Настей нарисовался Габриэль.
Он бежал вслед за Настей, Диего и Джонни. Настя вырвалась вперед, поэтому не увидела, как две балерины из танцующих вилис вдруг изменились, их глаза провалились внутрь, рты тоже превратились в черные дыры, и оба чудовища обрушились на ребят, Диего только успел крикнуть:
– Джонни, берегись! – как оказался сам под белым и туманным покровом монстра.
Габриэль хотел было помочь, но увидел, как на Настю напал демон, и бросился к ней.
– Театр окружен, дубина, мы пришли ее спасти. Не тормози! – и он набросился на демона. Вместе ангел и демон свалились в оркестровую яму, из которой разбегались музыканты.
Настя снова схватила Наташу за руку и потащила со сцены. Девочка вырывалась и кричала.
– Да успокойся ты!
Настя повернулась к ней, увидела летящее в них огненное нечто, прыгнула на Наташу, повалила ее на сцену и откатилась вместе с ней в сторону. Их обожгло огненным дыханием, затем послышался удар, взрыв, и пламя рванулось на сцену, отрезав им ближайший выход.
– Скорее! – Настя подняла Наташу и потащила к дальней кулисе.
Лика выбежала на сцену последней и оторопела: весь зал кишел самыми разнообразными тварями, среди которых бегали испуганные зрители, в спешке покидающие его. Остальные агенты пытались защитить людей. Лика отстрелила пару тварей, которым удалось залезть на сцену. Затем увидела, как Джонни, уничтожив атаковавшую его тварь, бросился к Диего, к которому присосалась ламия.
Отстреливая тварь за тварью, Лика вылавливала краем глаза сражающихся друзей.
Рита сражалась, сосредоточенно водя в воздухе руками и что-то бормоча: вокруг нее парили кресла и сверкающие ножи, которые она время от времени резко направляла на противника. На ведьме вспыхивали холодные искры, освещая ее фигуру достаточно хорошо. Услышав треск, как от детской погремушки, она развернулась на звук: плавно скользя по сиденьям и огибая тело мертвой женщины, на нее ползла огромная змея.
На одном из балконов полыхнуло яркое пламя, жидкой лавой стекло в партер на попавшего под него зрителя. Мужчина вспыхнул мгновенно, лава облекла его фигуру ярким огнем с кусками застывшей темной массы, а затем превратилась в Белиала.
Падший ангел увидел Лику, послал ей воздушный поцелуй, с его ладони сорвался огонь, который полетел прямо на нее. Ангел едва успела отскочить в сторону и, подняв голову, увидела, как пламя летит в Настю и Наташу. Она закричала, но Настя успела отпрянуть прочь, увлекая за собой балерину. Лика поднялась и прицелилась в Белиала.
Она пустила в него три стрелы, они вонзились в клокочущее лавой тело демона, но он лишь улыбнулся ангелу, сжал кулаки, и стрелы, объятые пламенем, вышли из него, развернулись и полетели в сторону Лики, а затем вдруг резко разошлись в разные стороны.
Одна из стрел летела в Риту. Ведьма, чье внимание было поглощено убийством змеи, заметила опасность в последний момент, но успела соединить три парящих кресла вместе, стрела прошила их и застряла в последнем. Лика выдохнула. Вторую стрелу перехватил Толя, наэлектризовал и убил ей, как ножом, волосатую тварь, которая подбиралась в вопящей Дуняше.
Третья стрела вонзилась Диего в спину, и тот, застонав, обрушился на руки Локи, когда тот помогал ему подняться.
Настя пробежала мимо них, уводя Наташу. На ее лице отразилось желание остановиться, но в этот момент на сцену выскочил Серж, схватил ее за руку и потащил за собой. Свет в театре погас окончательно.
В темноте Настя бежала за Сержем, уводя Наташу, которую била дрожь. В темноте был едва слышен слабый, прерывающийся от сбитого дыхания шепот девочки:
– Это сон, просто сон…
– Черт! Черт! Черт! – Серж внезапно остановился.
– Заблудился?
– Где-то у меня был фонарик…
Он отпустил ее и стал рыться в карманах.
Настя прижала к себе балерину.
– Ты не бойся, Наташа! Все будет хорошо!
Волчица в ней зарычала, обнажив клыки. Чернота впереди вдруг стала красной, и перед ними встал огромный демон. Его черные глаза с красными вертикальными зрачками на багровой морде пугали, отчего невозможно было задержать на нем взгляд. Он был уродлив, весь в наростах и шипах, словно из-под кожи выступали зубы проглоченных им звериных черепов. Кожистые крылья упирались в стены коридора, и при малейшем трении сыпались искры. Он протянул руку с длинными когтями, и Настя отступила. На роже демона отразилось нечто похожее на ухмылку. Наташа завизжала.
Серж позади Насти ругнулся по-французски.
– Бежим!
Они побежали прочь от демона в черноту коридора, но впереди тоже побагровело пространство, и навстречу им выползла огненная змея. Она раскрыла пасть и напала на Сержа. Он метнулся в сторону, Настя воспользовалась его маневром, рубанула змею по шее, которая потянулась вслед Сержу. Голова шмякнулась на пол, тут же погасла и рассыпалась в пепел. Отрубленное туловище в агонии взметнулось вверх, а когда опустилось, на Настю смотрели две змеиные головы с мелькающими от раздражения раздвоенными огненными язычками.
Позади раздался скрежет, который, похоже, был хохотом демона.
Настя крепче ухватилась за меч.
– Серж, уведи Наташу. Я его задержу.
– Ты сбрендила? Эта гидра тебя грохнет, – огненные отсветы отражались на очках парня.
– Черта с два она ее грохнет, – голос Итсаску раздался совсем внезапно. Настя оглянулась.
Вампирша в отсветах пламени была совершенно прекрасна и сама казалась дьяволицей. Она медленно подняла руки с пистолетами.
– Валите, ребятки, пока я тут играю.
И она методично начала стрелять в змею. Та взвилась, попыталась напасть, но вампирша увернулась. Одна из пуль попала прямо в глотку, змея поперхнулась, и эта голова погасла.
– Валите, сказала! – прикрикнула Итсаску, и Настя побежала назад, утаскивая Наташу к выходу на сцену, иного пути не было, ведь дальше по коридору был демон.
Граф Виттури пытался отрезать полчищу демонов доступ к публике, пока мальчишки-метаморфы, принявшие облик взрослых полицейских, выводили людей. Но тварей было слишком много, они пробивались в толпу, бросались на людей, рвали им горла, откусывали носы, ломали с хрустом позвоночники. Началась паника. Братья испуганно ждали инструкций от графа, завороженные кровавым зрелищем. Ему пришлось встряхнуть их за шкирки.
– Выметайтесь! Всех, кого встретите, на выход, сюда не возвращайтесь.
– Но мама!
– Выполнять приказ! – взревел он, да так, что мальчишки разом побледнели и бросились хватать по дороге на выход всех, кто оказался парализован страхом.
Ворвавшись в зал, граф сначала зажег все уцелевшие светильники, чтобы остальным было легче сражаться, и набросился на демонов с новой яростью, подмечая между атаками расположение других агентов. Он увидел, как Настя увела Наташу со сцены, и выдохнул с облегчением. Теперь необходимо было прикрыть остальных. На сцене Лика и Локи склонились над Диего, и сердце демона заледенело. Он видел, как на них движется Белиал.
В ярости он потерял человеческое обличье, став выше и темнее, за спиной его распахнулись крылья. Взревев так, что демоны помельче попрятались под сиденья, он в два взмаха оказался за спиной Белиала, который был уже совсем близко к троице.
Его мечи были направлены в спину падшего ангела, туда, где виднелись уродливыми отростками остатки крыльев. Но Белиал словно ждал его. С мерзкой ухмылкой он развернулся: в руке у него был меч. Он замахнулся и ударил Самаэля.
Лика успела налететь на него сзади, задержать руку, наскочив ему на спину. Белиал в гневе сбросил ее, и она, не удержавшись на краю сцены, свалилась в оркестровую яму. Графу пришлось отскочить от Белиала, теперь он снова наступал. Но адский демон шагнул вперед, отбросил в сторону Локи, который пытался скрестить с ним оружие, и приставил меч к горлу Диего.
– Твой котенок сдохнет, если сделаешь еще хоть шаг.
Глаза Самаэля от ярости затекли Тьмой, по щекам пошли черные трещины.
Он еле сдерживал себя, хоть и понимал, что Диего все равно умрет. Белиал не отпустит его.
Вспышка справа отвлекла на мгновение обоих, но этого оказалось достаточно. Настя замахнулась воспламененным мечом и отсекла голову Белиалу. Диего увернулся из-под лезвия, откатился в сторону.
Голова демона в короне упала и покатилась по сцене, тело неуклюже свалилось набок. Настя смотрела на это расширенными от ужаса глазами: кажется, она ожидала немного иного эффекта от своего удара. В это мгновение тело и голова Белиала сгорели, превратившись в лаву, потом в угли, а затем в золу.
– Почему вы еще здесь? И почему вернулись на сцену? Дотанцевать решили? – набросился Самаэль на Настю, чтобы вывести ее из ступора. За спиной Насти пряталась Наташа. В глубине души демона переполняла гордость за храбрость и отвагу говорящей с призраками, восхищение решительностью той, кого он так долго тренировал и учил драться. Больше всего хотелось обнять Настю и вывести ее из театра, но Самаэль чувствовал, что его помощь нужна в другом месте.
Она перевела остекленевший взгляд на графа и моргнула, приходя в себя.
– Там демон покруче этого, – она показала за кулисы.
– Берите всех, кого сможете, и пробивайтесь к выходу. Итсаску там? – кивнул он на звук выстрелов.
Настя подтвердила и, когда граф Виттури метнулся в служебный коридор со сцены, хотела помочь Диего подняться, но оборотень ее остановил.
– Я подожду, когда освободится Локи, и попытаюсь регенерировать. Вам меня все равно не вытащить. Бегите!
Настя нашла взглядом Локи, сражавшегося с вилисой, поняла, что тот скоро сможет помочь Диего, и кивнула. Потянув Наташу за руку, она побежала к выходу.
Самаэль чувствовал, что Итсаску, справившись с огненной гидрой, пыталась сразиться с кем-то более сильным. Перед внутренним взором вдруг предстали барабаны в пистолетах вампирши. В них оставалось только по одной пуле. Он должен успеть.
Он появился вовремя: демон обрушил на вампиршу огненный удар. Самаэль успел обнять Итсаску крыльями и принять удар на себя.
– Помоги Насте, – шепнул он в ее черные волосы и выпустил, разворачиваясь к демону.
Вампирша, на ходу заряжая пистолеты, успела выбежать на сцену и оглядеться, когда прогремел первый взрыв.
Столкнувшись на сцене, Ролан и Габриэль скатились в оркестровую яму. Там они продолжили свою схватку, но ангел, несмотря на свою явную тщедушность по сравнению с накачанным инкубом, побеждал. Нащупав под рукой металл, он со всего размаха врезал демону по мерзкой роже, один раз и второй, пока не осознал, что держит в руке помятую литавру.
Демон рычал, отбивался всем, что попадалось под руку: обломками инструментов и пюпитрами.
– Я хочу защитить ее! – вопил Габриэль, пытаясь достучаться до демона.
– Видел я, как ты защищал ее мать, тупица! – Ролан пытался сбросить его с себя, кровь, сочившаяся из раны на шее ангела, заливала ему лицо. – Какого хрена ты тут появился?
