Нина Левина
Шахматы Тамерлана. Ветер времени
Глава 3. Похищение
Словно огненный вал, в клубах пепла от пожарищ, в стонах погибающих городов и селений, мрачной тучей двигалось войско Тимура за отступающей армией Тохтамыша. Пройдя через прикаспийские степи вдоль Волги, а затем, поднимаясь вверх по Дону, тумены Железного Хромца оставляли после себя пустыню, залитую кровью и слезами. В небе парили разжиревшие стервятники, а следом за войском крались стаи падальщиков, утомившихся от бесконечных кровавых пиршеств. Один безжалостный азиатский хищник гнал другого, не менее безжалостного, но теперь трусливо поджавшего хвост, вяло огрызающегося и пытающегося найти спасение в своих русских улусах. Проиграв битву на Тереке и понимая, что ему приходит конец, Тохтамыш бежал, надеясь укрыться у молодого московского князя Василия Димитриевича, сына великого Димитрия Донского, шесть лет назад отправившегося в иной мир и передавшего княжество сыну. А по пятам хана гнался передовой полк Тимура под предводительством одного из лучших полководцев – эмира Османа. Отступление Тохтамыша прикрывал его верный и храбрый Бек-Ярык-оглан, не раз вступавший в битвы с эмиром Османом, задерживая его, теряя силы, но позволяя хану уходить всё дальше и дальше. На реке Быстрая Сосна у порубежного русского города-крепости Елец, входящего во владения Рязанского князя, эмир Осман снова вступил в схватку с ослабевшим Бек-Ярык-огланом, и тот был вынужден укрыться за стенами города, жители которого приняли твёрдое решение не сдаваться гулянам Тимура и сражаться до конца. Ибо молва о безжалостном Тамерлане, оставляющем после себя горы из отрубленных голов, летела быстрее ветра.
Всё это время, с момента памятного вечера в шатре эмира Тимура, его старший внук мирза Мухаммад неизменно находился в передовом тумене, пытаясь в пылу яростных сражений позабыть прекрасную девушку, увиденную им в далёком будущем. Воспоминания о её тоненькой фигурке, серо-зелёных глазах, чудесной улыбке, открывающей ровные жемчужные зубы, развевающихся золотистых волосах сжимали обручем сердце молодого мужчины и заставляли кипеть кровь от неутолимой страсти. Много женщин попадалось на пути следования армии Тимура. Жадно вглядывался Мухаммад в черты полонянок, отданных на потеху воинам, тщетно пытаясь найти сходство с предметом своей страсти. Но не находил и в порыве злости убивал тех женщин, которых отдавали ему в качестве добычи, на время притупляя желание насилием над своими жертвами.
После непродолжительной осады храбро оборонявшегося Ельца, воины эмира Османа ворвались в непокорный город, огнём сметая его с лица земли и убивая всех жителей. Захмелевший от крови Мухаммад, в сопровождении ближайших телохранителей нукеров, словно дикий вихрь мчался по объятым пламенем улицам, пока не понял, что в живых не осталось никого. Ни женщин, ни детей, ни стариков. Город был стёрт с лица земли вместе с его жителями. Немногим удалось прорваться вместе с Бек-Ярык-огланом через окружение, и гонцы помчались к Московскому и Рязанскому князьям, неся страшные вести о новой угрозе, вступившей в русские земли. Уничтожив Елец, эмир Осман остановился, дожидаясь подхода основных сил Тимура. Мирза Мухаммад решил воспользоваться небольшой передышкой, чтобы хоть немного погасить огонь, разгоревшийся в его сердце. Взяв с собой двоих верных друзей нукеров, Мухаммад поскакал навстречу войску деда, миновал его и добрался до следующих в тылу повозок с сопровождающими Тимура в походе прорицателями, мудрецами и толкователями.
Поздним вечером он разыскал Сагиба, в небольшой походной юрте тешащегося с двумя молодыми наложницами. При виде горящего взгляда внука эмира, мудрец выпроводил девушек и, склонившись в почтительном поклоне, принял молодого мужчину.
– Я хочу, чтобы ты вызвал ветер времени! Для меня! – заявил Мухаммад.
– Разве господин не знает, что великий эмир под страхом смерти запретил мне это делать без его ведома? – спросил мудрец.
– Мне это известно, – прошипел ему на самое ухо Мухаммад. – Как и то, что в случае отказа смерть может неожиданно подстеречь тебя в виде яда в вине или стрелы, прилетевшей из темноты. Если ты умрёшь, я спрячу реликвию у себя, а твой раб станет моим и с радостью будет служить мне, вызывая ветер времени тогда, когда повелю.
Сагиб испуганно посмотрел на Мухаммада, а тот продолжал:
– С того самого дня, когда ты показал нам будущее в шатре эмира, меня мучает женский образ, явившийся в видении. Он не даёт мне покоя ни днём, ни ночью. Сражения и пленные женщины не приносят удовлетворения, а только ещё больше растравляют душу. Я должен снова увидеть ту женщину, и мне не нужна твоя смерть, старик. Вместо этого я предлагаю тебе кошель, туго набитый серебром. Нас будет двое, Сагиб, знающих тайну, и никто не поделится ею с Тимуром. Тебе нечего бояться! Разве не так?
– А Ляо?
– Твой раб? – презрительно скривился Мухаммад. – Кто будет слушать слова собаки? Подумай, Сагиб, – продолжил он, выкладывая перед мудрецом кошелёк с оплатой, – сколько вина и юных красавиц ты сможешь приобрести на эти деньги. Всего-то – вызвать ветер времени, и кошелёк твой.
– Хорошо, господин. – Сагиб судорожно вздохнул, не в силах устоять перед угрозами и щедрой платой. – Я исполню твоё пожелание.
С этими словами он достал маленький ключик, висевший на шее, и открыл окованный железом сундучок, откуда извлёк хрустальную реликвию и манускрипт со словами заклинания. Потом позвал Ляо, расположившегося на ночь в повозке, убедился, что вокруг юрты нет никого, кроме двух нукеров Мухаммада, надёжно охраняющих вход, и велел рабу начинать. Всё произошло, как и в прошлый раз, только внука Железного Хромца не интересовала судьба Золотой Орды и империи Тимуридов – все его мысли были о девушке с золотистыми волосами, стоящей на берегу моря. Её образ возник сразу после первых порывов ветра, как только Ляо затянул слова заклинания. Мухаммад жадными глазами следил за тем, как девушка в коротком белом платье вошла по колено в воду, кому-то помахала рукой, а потом повернулась к Мухаммаду, словно почувствовала, как он пожирает её взглядом. Девушка посмотрела ему в глаза и улыбнулась, отчего у внука эмира перехватило дыхание. До чего же она прекрасна! Не было в гареме Мухаммада подобной ей, и не встречал он таких красавиц в походе! Мужчина судорожно вздохнул, и видение исчезло.
– Кошелёк твой, – глухо пробормотал он Сагибу и нетвёрдой походкой вышел из юрты в душную летнюю ночь. Ветер времени не принёс облегчения, только ещё больше растравил горящее сердце.
Мухаммад вскочил на коня, дал команду нукерам следовать за ним и медленным шагом побрёл прочь от повозок, юрт и костров в раскинувшуюся перед ним степь. Друзья ни о чём не спрашивали молодого господина, видя его хмурое настроение, только следовали на небольшом расстоянии, прикрывая спину. Как вдруг лошадь одного из них всхрапнула и встала на дыбы, неожиданно увидев перед собой человека, вынырнувшего из темноты.
– Прочь с дороги! – крикнул нукер, замахиваясь плетью, но человек заговорил, и Мухаммад узнал в нём раба Сагиба.
– Я принёс добрую весть вашему господину! – громко сказал Ляо, падая на колени перед всадниками. – Мне нужно поговорить с ним.
– Ты слишком дерзок, раб! – воскликнул нукер. – Господин не будет говорить с псом. Убирайся, пока я не зарубил тебя!
– Ты можешь получить девушку! – громко крикнул Ляо, уворачиваясь от удара плёткой. – Она будет твоей!
Мухаммад услышал его слова и резко развернул коня.
– Оставьте его! – велел он телохранителям, вынимающим сабли. – Говори, раб!
– Господин, то, что я скажу, предназначено только для твоих ушей!
Мухаммад сделал нетерпеливый жест рукой, и оба всадника отъехали на небольшое расстояние.
– Если ты зря побеспокоил меня, я велю изрубить тебя в куски на месте и скормить бродячим собакам. А теперь – говори!
– Господин, я видел, как ты смотрел на девушку сквозь ветер времени, и могу помочь тебе заполучить её.
– Что ты несёшь?! Разве такое возможно?
– Да, господин. – Ляо смиренно склонил голову. – Выслушай меня сначала. Я не родился рабом и успел побывать во множестве стран, изучая языки и древние тайны разных народов, прежде чем торговый корабль, на котором я плыл, был захвачен разбойниками. Они продали меня работорговцам из Кафы, а потом я был выкуплен мудрым Сагибом, да продлит аллах его дни. Он высоко оценил мои знания языков и доверил разбирать древние манускрипты, которые не смог прочитать сам. Среди них я обнаружил заклинание вызова ветра времени, и Сагиб смог, с моей помощью, показать великому эмиру далёкое будущее.
– Всё это мне известно, – нетерпеливо перебил раба Мухаммад. – Но меня интересует девушка.
– Прости, господин, моё многословие, но я должен досказать. Хотя в моих жилах течёт смешанная кровь, но я всегда считал своей родиной империю Юань и с особым интересом путешествовал по соседним странам. Меня влекли плодородные долины Инда, величественные храмы Пешавара и Лахора, обычаи и языки разных народов. Однажды, путешествуя вдоль западного берега Инда, я встретил одного старика. Он был слеп и сед, а его тело высохло с годами так, что казалось рассыплется от дуновения ветра. В то время я изучал диалект кхари-боли, на котором говорили населявшие долину Инда люди. Мы разговорились, и старик поведал мне одну легенду об отшельниках, когда-то живших недалеко от Пешавара у подножия великих гор – обители снегов. Они вели аскетичный образ жизни и отличались особой мудростью, ибо в их руках находилась реликвия, вызывающая ветер времени и открывающая дверь.
– Дверь?! – воскликнул Мухаммад. – Какую?
– Скоро узнаешь, мой господин. Признаюсь, тогда я не придал значения словам полусумасшедшего от старости человека. Но, движимый любопытством, вскоре отправился в к великим горам. Кое-кто из старожилов вспомнил об отшельниках, и едва заметная среди камней тропинка привела меня к развалинам древней обители, разрушенной самим Чингисханом. На останках стен я обнаружил изображение некой реликвии и обрывки записей на древнем шаурасени. Язык оказался похож на кхари-боли, и я смог разобрать кое-какую информацию. Там говорилось о ветре времени и двери, открыв которую, можно войти в иное время, и о спрятанных ключах к этой двери. Тогда я воспринимал это, как легенду, и запомнил немногое из того, что удалось прочитать. А потом и вовсе позабыл и о монахах, и о ветре времени, так как несчастье обрушилось на мою голову, отобрав свободу и сделав рабом. Только попав к мудрому Сагибу и увидев реликвию, точь-в-точь такую, как на изображении в развалинах древней обители, я всё вспомнил и пришёл в трепет от близости тайны. Вызвав ветер времени, мы только показали великому эмиру и его окружению дверь, за которой находится вход. Но эту дверь можно открыть. Для этого нужен всего лишь один из спрятанных отшельниками ключей.
– Ты знаешь, где эти ключи?! – воскликнул Мухаммад, дрожа от нетерпения. – Записи на развалинах! Ты же прочёл их!
– Увы, мой господин! Я прочёл мало, а запомнил ещё меньше. Мне известно лишь то, что ключи спрятаны среди обычных вещей. Когда Потрясатель Вселенной добрался со своими воинами до Пешавара и подошёл к подножию великих гор, населяющие обитель аскеты оказали ему яростное сопротивление, отказавшись сдаться. Однако что несколько безоружных мужчин могли сделать против хорошо обученного воинства великого Чингисхана? Не понимаю, почему они не воспользовались дверью в иное время, но, вероятно, на то были свои причины. Отшельники все до одного были убиты, а обитель разграблена и уничтожена. Часть древних вещей забрал себе Чингисхан, а часть – его воины. Думаю, они даже не подозревали, какими сокровищами завладели. С тех пор прошло много лет, и собственность отшельников либо потерялась, либо разошлась по всему свету. Каким-то чудом главная реликвия оказалась в руках у Сагиба, но без ключей она всего лишь пустая игрушка, способная демонстрировать картинки из прошлого или будущего. – Ляо замолчал, внимательно глядя на внука эмира.
Мухаммад соскочил с коня и подошёл к рабу вплотную.
– Тебе известно местонахождение ключей? – тихо спросил он Ляо. Тот кивнул, а потом продолжил:
– Я должен сознаться, господин, в непростительном для раба проступке. Я утаил от своего хозяина тайну реликвии. Он даже не подозревает, что с её помощью можно открыть дверь в иное время.
– Значит, Сагиб ничего не знает о ключах и двери?
– Ничего, – покачал головой Ляо. – Возможно, это и к лучшему. Великий эмир запретил вызывать ветер времени, так зачем навлекать гнев на почтенного Сагиба? Тем более я совсем недавно увидел запись, сделанную на древнем языке шаурасени… Там было сказано о ключах…
– Где?! – выкрикнул Мухаммад, хватая Ляо за воротник халата. – Говори, раб! Если ты откроешь дверь к девушке из моих грёз, я озолочу тебя!
– Мне не нужно золото, господин, – тихо ответил китаец. – Есть только одна ценность, о которой я мечтаю.
– Что? Женщина? Конь? Оружие? Выбирай, что хочешь!
– Свобода, господин. Я мечтаю стать снова свободным.
– И это всё? – Мухаммад с удивлением посмотрел на Ляо. – Я обещаю тебе свободу, как только девушка станет моей! Теперь скажи, где ключ?
– Я заметил письмена шаурасени, когда сопровождал мудрого Сагиба к великому эмиру. Ключ находится среди любимых шахмат твоего деда Тимура…
Жаркое августовское солнце ещё продолжало нещадно палить днём, но уже утрачивало свою силу ближе к вечеру, напоминая о неизбежном приближении осени. В походном шатре Тимура было душно, несмотря на раскрытый полог, и сидящий перед великим эмиром Шадаб постоянно утирал струящийся по лицу пот.
– Ваш ход, повелитель, – почтительно проговорил он, переставив слона на шахматной доске.
Тимур словно не слышал его, продолжая глядеть прищуренными глазами куда-то вдаль. Его войско быстро соединилось возле Ельца с дожидающимся полком эмира Османа, лихо пронеслось через всё Елецкое княжество, оставляя после себя пустыню, и направилось вдоль Дона в сторону Рязани и Москвы. Воодушевление началом победного шествия через русские земли сменилось сомнениями, и умудрённый опытом и годами Тимур, неожиданно остановился. Никогда не подводившее его чутьё полководца почему-то заставило не торопиться со взятием Москвы, и великий эмир приказал разбить лагерь. Его войско насчитывало более ста тысяч бесстрашных гулянов и постоянно пополнялось за счёт мурз, предающих один за другим убегающего Тохтамыша и приводящих под знамёна Тимура свежие тумены воинов. Тимур не сомневался в несокрушимости своей армии, однако чувство надвигающейся опасности не покидало его с момента вступления во владения русских. Он и сам не знал, чего ждёт, но под покровом темноты десятки лазутчиков незаметными серыми тенями покинули лагерь в разных направлениях, спеша высмотреть, вынюхать, выспросить, а потом донести своему повелителю жизненно важную информацию.
А пока, воспользовавшись передышкой, воины ставили юрты, приводили в порядок оружие, чистили коней и ремонтировали доспехи. Тимур же решил посвятить время любимой игре в шахматы. Для эмира шахматная доска с передвигающимися на ней фигурами, была не просто развлечением – он представлял её реальным полем битвы, где каждый неверный шаг мог оказаться губительным для правителя. Тимур был лучшим шахматистом своего времени, но всякий раз, выигрывая очередную партию, в его душу закрадывались сомнения, что соперник поддавался, не смея обыграть великого эмира. Однажды, переодевшись в простые одежды, Тимур, никем не узнанный, проник на шахматный турнир в Бухаре. Он обыграл всех, и тогда восхищённый распорядитель турнира сказал, что победитель мог бы стать достойным противником самому эмиру Тимуру. После этой искренней похвалы Тимур раскрыл своё инкогнито, чем привёл присутствующих в изумление и восторг.
Биби-ханум знала о слабости мужа и вместе с гордым титулом «гурган» правнучка Чингисхана сделала ему ценный подарок – шахматы искусной работы, когда-то принадлежавшие её прадеду. Много лет назад, после сокрушительной победы Чингиза над повелителем Делийского султаната Джелал ад-Дином на реке Инд, монголы опустошительным смерчем пронеслись по нескольким городам Индии, захватив богатые военные трофеи в Пешаваре и Лахоре. Среди сокровищ, доставшихся лично Чингисхану, оказалась инкрустированная драгоценными камнями шахматная доска с фигурами, вырезанными из неизвестного тёмного и светлого материала. Тимур высоко оценил подарок жены и даже сам придумал несколько боевых шахматных фигур, введя новые правила в любимую игру. Опытные мастера выточили дополнительные фигуры из слоновьих бивней, не найдя материала, послужившего основой остальным шахматам. Всё было выполнено с таким мастерством, что фигуры не отличались друг от друга. Все, кроме двух королей – чёрного и белого, сделанных из какого-то полупрозрачного камня, словно светившегося изнутри.
– Настоящие повелители в сиянии славы! – не раз восхищённо говорил Тимур, рассматривая две величественные шахматные фигуры, мерцающие в отблесках пламени светильников.
Великий эмир прервался от раздумий и снова взглянул на доску с расставленными фигурами. Доска была большая, разделённая на сто десять светлых клеток. Углы её были украшены драгоценными камнями, а торцы инкрустированы то ли золотым орнаментом, то ли неизвестными письменами. Тимур нахмурился, понимая, что партия сыграна слишком быстро.
– Тебе мат, Шадаб – произнёс он, делая ход белым жирафом и снимая с доски чёрного короля. – Почему ты не воспользовался возможностью укрыть своего короля в моей цитадели и выйти на ничью?
– Повелитель, я стараюсь следовать твоим правилам игры, – вздохнув, ответил Шадаб. – Лучше мой король погибнет, чем отдастся в руки противника.
– Я бы оказал твоему королю достойный приём, – усмехнулся Тимур, но тут в шатёр вошёл Тулуйбек, почтительно поклонился и обратился к эмиру:
– Повелитель, прибыл гонец с новостями из Самарканда.
– Зови! – махнул Тимур рукой. – Ты свободен, Шадаб.
Мужчина согнулся в поклоне, незаметным движением спрятав поверженного короля в широком рукаве халата, и попятился к выходу. Покинув шатёр, он быстрым шагом, воровато оглядываясь по сторонам, направился вглубь лагеря. Дойдя до одной из просторных юрт, Шадаб остановился и обратился к нукеру, стоявшему на страже перед входом, с просьбой впустить его к Мухаммаду. Но внук эмира услышал голос Шадаба и сам откинул полог юрты, приглашая того внутрь.
– Я принёс то, что ты просил. – Шадаб достал из рукава фигурку чёрного короля и протянул Мухаммаду, получив взамен толстый кошелёк, набитый монетами.
Когда Шадаб вышел из юрты, Мухаммад с волнением взял в руки короля и принялся его рассматривать. Ляо утверждал, что оба короля с шахматной доски Тимура являются ключами, открывающими дверь в иное время. А что если китаец ошибся, и Шадаб зря стащил фигурку у деда по просьбе Мухаммада. Бессовестную кражу великий эмир не простит даже своему внуку. Мухаммад поёжился, представив, какое может быть наказание. Надо будет отправить кого-то из верных нукеров вслед Шабаду, чтобы лишить его возможности говорить. Итак, ключ у Мухаммада в руках, теперь надо заполучить реликвию. Мужчина выглянул из юрты и велел позвать к нему Джаргала – одного из друзей-нукеров.
Вскоре появился Джаргал и застыл на пороге, ожидая приказаний своего господина.
– Входи, Джаргал, – пригласил его Мухаммад. – У тебя есть возможность ещё раз доказать свою дружбу и преданность мне, твоему господину.
– Что я должен сделать?
– Тебе известен мудрец Сагиб? – Мухаммад заметил быстрый настороженный взгляд, брошенный Джаргалом, и продолжил: – Этот старик давно потерял мужскую силу, но при этом продолжает окружать себя юными наложницами, удовлетворяющими его немощную плоть. Ночью он любит спать среди горячих женских тел, согревающих его старческие кости. Но не всем девушкам это нравится. Есть среди них одна, которая нашла себе возлюбленного – настоящего мужчину, с горячей кровью и сильными объятиями. – При этих словах Джаргал побледнел, а Мухаммад продолжал, словно не замечая этого: – В ночь свидания девушка добавляет сонные капли в вино, которое пьёт Сагиб и его наложницы, а когда все засыпают мёртвым сном, выскальзывает из постели старика и спешит дарить любовь молодому мужчине. И я понимаю эту девушку и не осуждаю её, но что бы сделал Сагиб, если бы кто-то поведал ему о вероломстве?
– Наложницу ждала бы страшная мучительная смерть, – глухо ответил Джаргал.
– Но ведь ты же не допустишь этого, Джаргал? Не хочешь, чтобы твоя возлюбленная умерла?
– Не хочу, господин. Пощади! Возьми мою жизнь вместо её! – Джаргал упал на колени перед Мухаммадом.
– Встань, мой верный Джаргал! Я не хочу ничьей смерти! Наоборот, меня забавляет то, как вы обводите старика вокруг пальца!
– Тогда зачем ты позвал меня?
– Я хочу, чтобы ваше свидание состоялось сегодня.
– Что? – Джаргал в удивлении посмотрел на Мухаммада.
– Да, я хочу, чтобы сегодня ночью Сагиб с наложницами крепко спали, а твоя возлюбленная принесла тебе окованный железом сундучок и маленький ключ, который старик носит на шее.
– Она выполнит твоё повеление, господин! – воскликнул Джаргал. – Но что будет с девушкой, когда Сагиб обнаружит пропажу?
– Не волнуйся! До восхода солнца она вернёт всё назад, и старик ничего не заметит! И не забудь предупредить её, что длинный язык может стоить жизни.
– Я всё понял, господин!
– Иди, Джаргал. Как только девушка передаст тебе то, что я велел – поторопись ко мне!
Ночная тьма сгустилась в ожидании скорого рассвета, а по раскинувшемуся на несколько километров лагерю скакали четверо всадников на тёмных лошадях. Часовые окликали их, но сразу же почтительно склоняли головы, узнав мирзу Мухаммада и сопровождающих его телохранителей. Телохранителей было двое, один из них держал в поводу лошадь, на которой ехал раб Ляо, а у второго к седлу был приторочен небольшой кованый сундучок. Процессия быстро миновала последние сторожевые костры и направилась к маленькой рощице, расположенной в паре километров от границы лагеря.
– Господин, – тихо обратился к Мухаммаду Джаргал, – может, нам не следует удаляться далеко от лагеря? Кто знает, вдруг поблизости ходят дозоры русов?
– Уж не струсил ли ты, Джаргал? – Мухаммад презрительно пощёлкал языком. – Думаю, весть о силе войска Тимура быстрокрылой птицей помчалась вперёд, испугав русских. Наверняка они в страхе побежали прятаться поближе к своему князю, а не бродят вокруг лагеря непобедимого эмира. К тому же один мой нукер стоит сотни русских! Мне ли бояться, когда со мной ты и Хамид?
С этими словами Мухаммад хлестнул лошадь плёткой и на всём скаку ворвался в рощицу, с треском ломая кусты и маленькие деревца. Спутники не отставали от него и вскоре все четверо выбрались на небольшую поляну со всех сторон окружённую высокими деревьями. Отсюда не были видны костры дозорных, охраняющих лагерь, следовательно, поляна была надёжно укрыта от посторонних глаз.
– Думаю, здесь самое подходящее место, – сказал Мухаммад и обернулся к Ляо: – Можешь начинать!
Ляо проворно соскочил с лошади, взял у Джаргала сундучок и извлёк из него реликвию.
– А манускрипт? – спросил Мухаммад. – Почему ты не достаёшь его?
– Мой господин, слова заклинания прочно сидят в моей голове, – ответил Ляо. Он установил реликвию посреди поляны и поднёс чашу Мухаммаду, которую тот быстро наполнил кровью, сделав надрез вдоль ладони.
– Мой господин, – прошептал Ляо, принимая у мирзы чашу с тёмной жидкостью, – позвольте ключ.
– Держи. – Мухаммад протянул ему шахматного короля.
Ляо взял фигурку с благоговением и вместе с чашей отнёс к реликвии. Небо быстро серело, готовя природу к пробуждению от сна, и воздух вокруг становился светлее. Китаец аккуратно слил кровь в углубление вверху хрустального цилиндра, а потом вставил туда чёрного короля. Основание шахматной фигурки полностью совпало с восьмиугольником неправильной формы, расположенным в верхней части реликвии. Как только король был водружён на место, Ляо раскинул руки над головой и при бледном свете занимающегося утра принялся произносить слова заклинания.
Тёплый лёгкий ветерок пробежал по веткам деревьев и дохнул на застывших в нетерпении всадников. Лошадь под Мухаммадом фыркнула, тряхнула гривой и вскинула голову, словно прислушиваясь к чему-то. Внутри вазы появилось слабое свечение, всё больше набирающее силу по мере чтения заклинания. По тонким прожилкам побежала бледно-розовая жидкость, а над реликвией заклубился туман, постепенно рассеивающийся и открывающий взорам берег моря и девушку, стоящую по колено в воде. Неожиданно фигурка чёрного короля, стоявшая наверху, ярко вспыхнула и исчезла, а на её месте из реликвии вырвался столб ослепительного света. Лошади испуганно шарахнулись в стороны, всадники прикрыли глаза, щурясь от яркого света. Сильный порыв ветра пронёсся над поляной, и столб разделился на два луча, разошедшиеся в разные стороны, открыв широкий проход. Перед изумлёнными людьми находился совершенно реальный берег моря, освещённый полуденным солнцем. На Мухаммада со спутниками пахнуло морским солёным воздухом и повеяло знойным ветром. Слышался плеск ленивых волн и далёкие крики чаек. Девушка с улыбкой повернулась в сторону замерших в удивлении мужчин и что-то сказала.
– Быстрее, господин! – крикнул Ляо, выводя из ступора Мухаммада и указывая на розовую жидкость, стекающую в ладонь реликвии. – Дверь скоро закроется!
– За мной! – велел мирза нукерам, стегнул лошадь и заставил её прыгнуть на золотой песок между двумя лучами.
Телохранители последовали за ним, а Ляо остался рядом с реликвией. Он видел, как трое всадников подскакали к испуганно закричавшей девушке, и Мухаммад на скаку обхватил её за талию и перекинул на спину лошади. Неожиданно на него прыгнул какой-то чернобородый мужчина, появившийся из моря. Он чуть было не стащил внука эмира с коня, но Джаргал вовремя пришёл на помощь своему господину, выхватив саблю и ударив мужчину сзади по голове. Мужчина упал на песок, а всадники помчались обратно.
«Быстрее, быстрее, – шептал про себя Ляо, внимательно следя за стекающей розовой жидкостью. – Только бы успеть!» Ляо мечтал об этом дне, как только впервые увидел на шахматной доске Тамерлана ключ к двери в иное время. Как же ему хотелось уйти отсюда, как можно дальше, во времена, где можно затеряться среди людей и не быть рабом у капризного старика! Какое счастье, что этот молодой красавчик воспылал страстью к девушке из будущего! Разве смог бы Ляо сам заполучить ключ? Нет, это провидение свыше дарует ему такой подарок! Главное, чтобы эти трое быстро вернулись обратно, и у Ляо было время скрыться за дверью. В кармане его халата позвякивали несколько серебряных монет, которых будет достаточно, чтобы начать жизнь с начала в другом мире. Как? Ляо и сам не знал, но был уверен, что не пропадёт.
Тем временем всадники один за другим выскакивали на поляну, возвращаясь с морского берега. И когда копыта последней лошади коснулись травы, Ляо обеими руками схватил реликвию и быстро прыгнул вперёд, в закрывающийся проход между лучами, на горячий золотой песок.
***
Андрей лежал на песке, лениво глядя на проплывающие по небу облака и слушая мерный шорох слабых волн, набегающих на берег. Рядом, на его плече, примостилась Ольга, ветер шевелил её золотистые волосы, и они приятно щекотали Андрею лицо и грудь. Воздух звенел от непривычного для июня зноя, а где-то вдалеке кричали чайки, парящие над бескрайней морской синевой.
– Мне нравится это место. – Ольга приподнялась на локтях, оглядывая длинную золотую полосу песчаного пляжа. – Никого! Только мы с тобой, словно Адам и Ева ненадолго вышли из райского сада, чтобы насладиться солнцем и морем!
Андрей с нежностью погладил шелковистую кожу плеча жены и улыбнулся:
– Можем приезжать сюда постоянно. Немного далековато от города, но надеюсь, мой конёк-горбунок не заглохнет где-то посреди степи.
«Коньком-горбунком» Андрей шутливо называл старенький Харлей, купленный ему отцом в подарок сразу после выпуска из училища. И хотя в Москве у него была машина, но рука не поднималась продать верного конька-горбунка. К тому же на нём было удобно ездить летом по бескрайним бездорожным степям восточного Крыма, выбирая чудесные места среди диких пляжей, коих на Керченском полуострове было в изобилии.
– Ладно, моя любимая Ева, нам пора собираться обратно в райский сад. Должен прийти Володя, мы с ним сто лет не виделись!
– Не было в Эдеме никаких Володей! – Ольга шутливо стукнула Андрея по лбу. – Это змей-искуситель с пивом и вялеными бычками явится!
– Ты смотри, как точно вангуешь! – восхитился Андрей, целуя жену и поднимаясь с песка. – Пойду, искупаюсь перед дорожкой! Ты со мной?
– Иди сам. – Ольга поёжилась. – Вода ещё холодная. Я пока переоденусь и соберу вещи в сумку.
Андрей легко поднялся с песка, разбежался и по-мальчишески прыгнул в воду «бомбочкой», поджав колени. Потом вынырнул и лениво погрёб кролем в глубину, аккуратно, не расплёскивая, погружая руки в прозрачную толщу воды. Она действительно была плохо прогревшаяся, но Андрею нравилась прохлада, бодрящая тело. Он перевернулся в воде, полежал немного на спине, покачиваясь в лёгких волнах, и поплыл обратно к берегу. Ольга уже собралась, на песке лежала сумка с вещами, а сама жена в белом коротеньком платье зашла в воду по колено и помахала Андрею рукой. Он махнул ей в ответ, краем глаза заметив, что недалеко от Ольги на песке начинает закручиваться маленький смерч. Это было вполне обычное явление для Крыма, ничуть не пугающее и не вызывающее удивление у местных жителей. Жаркими летними днями можно было наблюдать сразу по несколько смерчей, возникающих из ниоткуда на берегу, либо над морем. Неожиданно закручивался в вихре песок, захватывая старые сухие водоросли и разный мусор, смерч набирал силу, поднимался крутящейся воронкой к небу, какое-то время двигался по пляжу или над водой, а потом также стремительно опадал. Совершенно безобидное явление, способное только забить волосы и глаза песком, вперемешку с мелким мусором, попавшимся на пути смерчу.
Вот и сейчас в нескольких метрах от Ольги закручивалась воронка, быстро набирая обороты и поднимая всё больше и больше песка в воздух. Ольга ещё не заметила образующийся сбоку от неё смерч и продолжала стоять в воде, улыбаясь приближающемуся к берегу мужу. Андрею неожиданно стало страшно, когда он понял, что стремительно увеличивающаяся воронка из песка совсем не похожа на обычное летнее явление. Он крикнул Ольге, но та уже сама обернулась и в удивлении застыла перед закручивающейся спиралью. Она что-то воскликнула, но в этот момент из воронки выскочил всадник на вороном коне, а за ним ещё двое. Всадники были странно одеты, словно из фильма про средневековье, на поясе у каждого висела сабля в ножнах, а за плечами лук и колчан со стрелами. Андрей изо всех сил грёб к берегу, а почувствовав дно под ногами, рванул к жене, рассекая воду. Ольга закричала, когда один из всадников схватил её за талию и бросил поперёк седла. Андрей в этот момент выскочил из воды и прыгнул на чужака, пытаясь свалить его на землю. Андрей не видел одного из всадников за спиной, но услышал сзади звук рассекаемого воздуха и едва успел уклониться в сторону. Страшный удар, предназначавшийся голове, прошёл вскользь затылка и обрушился на шею. У Андрея потемнело в глазах, он разжал руки и рухнул возле вставшего на дыбы коня. Стиснув зубы, Андрей попытался встать, цепляясь за покидающее его сознание. Но страшная слабость навалилась на него, и тело перестало слушаться.
