Нил Стивенсон
Вирус «Reamde»
Питер наконец убрал руку, Зула выпрямилась и открыто посмотрела на Иванова. Тот с интересом оглядел парочку и, обращаясь в основном к Зуле, совершенно светским тоном спросил:
– Вопрос понятен?
– Вы хотите знать, кто вас обманул?
– Я бы употребил иное слово, но да, хочу.
Некоторое время они молчали. Внизу заводилась машина. Несколько человек одновременно разговаривали по телефону.
– Вы хотите установить личность Тролля – человека, который создал вирус, – уточнил Питер.
– Да! – Иванов начинал нервничать.
– А если мы выясним, то у нас с вами все ОК?
– ОК? – Иванов явно не желал торговаться, если эту беседу вообще можно было назвать торгом.
– Ну то есть расстанемся по-хорошему?
Хотя вся ситуация явно грозила разрешиться очень плохо, Иванов до сих пор ни жестом, ни намеком не угрожал ни Питеру, ни Зуле. Он поднял бровь и посмотрел на Питера совершенно по-новому – как на человека, который в некотором смысле сам себя ставит под удар; который сам признает, что чем-то обязан Иванову и станет держать ответ, если не сдержит слова.
Иванов пожал плечами, будто говоря: «Такая мысль мне на ум не приходила, но раз вы упомянули…»
– Вы необычайно великодушны.
Во время этой интерлюдии Питер понял свою ошибку, и теперь пытался выкарабкаться из ловушки.
– Вы же понимаете, что автор вируса может быть где угодно. Он наверняка очень хорошо скрыл свои следы…
– Совсем меня запутали. Вы можете найти Тролля или нет?
Питер взглянул на Зулу.
– Вы на нее не смотрите. Ведь это вы у нас компьютерный гений?
Питер не смог выдавить ни слова.
* * *
Зула очень устала, мысли разбредались. Слово «воспоминание» не вполне верно описывало творившееся в ее голове, однако память подкидывала образы, которые соответствовали сигналам, захлестывавшим сенсорные органы. Происходившее куда больше напоминало ее ранние годы, чем провинциальную айовскую жизнь. Чтобы охватить ситуацию целиком, Зуле не хватало сил, ясности ума или, как говорят нерды, ширины канала. Главным было ощущение опасности. Осознавала она и практическую задачу, но ни то ни другое не объясняло накатывавшей волнами дурноты. Была еще моральная проблема, которую Зула не замечала, пока Уоллеса не отправили в соседнее помещение. Тип вроде Иванова вполне мог счесть ее смехотворно наивной. Один раз простить себя за наивность она могла. Но теперь ее просили сдать человека – совершенно чужого, далекого, – создателя «REAMDE». Зула на такое не подписывалась. А Питер предал ее не моргнув глазом.
– Мисс Зула! Прошу прощения. Вы, я вижу, очень устали, – сказал Иванов. – Но скажите, вы работаете как раз на эту компанию?
Айовские девушки, само собой, всегда отвечают «да». Особенно если спрашивает вежливый, взрослый, хорошо одетый мужчина, тем более проделавший такой долгий путь.
Зуле отчего-то вспомнился один эпизод. Ей было лет четырнадцать, Айову тогда охватила метамфетаминовая зараза. Однажды, сидя дома одна, Зула увидела на дороге странный фургончик: тот двигался очень медленно, пару раз проехал мимо, а потом свернул к мастерской. Из машины, нервно оглядываясь, вылезли двое. Чуя неладное, Зула позвонила дяде Джону (так она называла своего второго приемного отца), и тот с невероятным спокойствием начал давать указания: закрыть все двери, взять дробовик и коробку патронов, спрятаться на чердаке. Фоном его деловитым инструкциям служили (а иногда и перекрывали их) приглушенный рокот, скрежет и стук, производимые, как она поняла чуть позже, его автомобилем на скорости сто миль в час. Не успела Зула убрать за собой чердачную лестницу, как снаружи донесся рев двигателя. Она выглянула в слуховое окошко. Прямо посреди двора стояла машина, за которой вокруг всего дома тянулся длинный след, – дядя проверил, не взломаны ли двери. Сам Джон, ковыляя на протезах, спешил укрыться за автомобилем, а на дорогу в этот самый момент вылетал фургон с открытой дверью. От мастерской, из того места, где хранился баллон с жидким аммиаком, шел вроде бы дым. Через несколько минут приехала полиция, и Зула решила выйти. Джон накричал на нее, поскольку не разрешал спускаться, потом обнял, сказал, какая она молодец, спросил, где дробовик, повторил, какая у него Зула умница, велел лезть обратно на чердак и ждать. Из окошка она разглядела то, чего не должна была видеть: медики в защитных костюмах складывали в черный мешок нечто большое, бурое и сморщенное. Один из воров, которого, вероятно, спугнуло внезапное появление дяди Джона, что-то напутал и угодил под аммиачный душ, высосавший из его тела всю воду.
Именно тогда (хотя такого не случалось прежде и редко – потом) Зула ощутила присутствие некоего тайного канала вроде силовых линий в «Т’Эрре», связывавшего ее эритрейский народ с ее айовской семьей.
* * *
– Один звонок – и я смогу кое-что разузнать о Тролле, – сказала Зула.
Иванов выжидающе помолчал, потом поднял бровь.
– Ну а дальше – приступайте, – прибавила Зула.
Лицо Иванова окаменело, словно его обдало аммиаком.
– Решайте свою проблему, – сформулировала она, – или делайте что сочтете нужным.
– Звонок кому?
– В компании соблюдают конфиденциальность.
Иванов поморщился.
– Не вешайте мне лапшу на уши.
– Такие уж правила.
В первый же ее день в Корпорации-9592 дядя Ричард объяснил: большинство сотрудников отягощены Y-хромосомой, и принципы бойскаутского лагеря тут вполне применимы. «Мальчишкам важно знать две вещи, – сказал он тогда. – Кто главный и какие правила».
И это правило волшебным образом сработало – Иванов кивнул.
– Фамилии, адреса, общие сведения о подписчиках в компании есть, – продолжила Зула, – но их не раскрывают. А настоящими именами в игре не пользуются. Я как игрок не могу вычислить ни владельца Тролля, ни любого другого персонажа.
– Но ведь кто-то в компании может. Кто-то знает.
– Да, кто-то обязательно знает.
– И, наверное, порой нарушает правила…
– Вообще-то нет… – Зула не договорила – Иванов снова изобразил «не вешайте лапшу».
* * *
Судя по всему, кого-то отправили за провизией – в русской речи вдруг стали проскальзывать слова вроде «дабл эспрессо».
– Питер. – Соколов, который до этого времени не издал почти ни звука, кивнул на веб-камеру, нацеленную вниз, на лестницу. – У тебя две камеры.
Питер не ответил.
– Или больше?
Питер подумал и решил признаться:
– Вообще-то три.
– Угу, – сказал Соколов.
Зула поначалу удивилась, как он мог не заметить третью – все находились на виду (первая снимала прихожую и вход с улицы, вторая – мастерскую, третья висела над лестницей), – но быстро сообразила: Соколов проверял Питера. Он обошел весь дом, все рассмотрел и прекрасно знал, где стоят камеры.
– С датчиком движения?
– Да.
– Куда пишут?
– Вот сюда, на сервер.
Соколов, будто не расслышав, продолжал испытующе смотреть на Питера.
– Ну и… на резервный диск, – признался тот. – Под лестницей.
Соколов наконец отвел от него взгляд и кивнул.
– Файлы надо стереть.
– Хорошо, – с огромным облегчением сказал Питер, хлопнул себя по коленям, встал. – Стереть так стереть. – И под пристальным взглядом Соколова начал возиться с компьютером.
Тем временем с машинами устроили чехарду: «кайен» Питера вывели на улицу, «приус» Зулы задвинули поглубже, а рядом поставили спортивный кабриолет Уоллеса, чтобы освободить подъезд. Пока происходили эти манипуляции, Иванов достал и преподнес Зуле как драгоценность ее телефон.
* * *
– Зула.
– Привет, Си-плюс.
– Редкое удовольствие беседовать с отделом магмы.
– Я по другому делу. Работаю тут над одним проектом… в общем, Ричард поручил.
– Указом свыше, – насмешливо сказал Корваллис. Это выражение, которое Ричард пустил в оборот, мотивируя свои сумасбродства, вышло из употребления несколько лет назад, когда руководить отделами поставили профессиональных менеджеров.
– Ну да. Неофициальный проект. Исследование, как бы сказать, нетипичных денежных потоков в связи с вирусом «REAMDE».
– Любопытно. До сегодняшнего утра я ничего о нем не слышал, а теперь все только о нем и говорят.
– Эпидемия началась в выходные. Мне нужна кое-какая информация.
– Где поискать?
– В моем логе. Несколько часов назад.
Стук по клавишам.
– Ого. Неплохо ты поумирала прошлой ночью.
– Да уж.
Стук по клавишам.
– …и довольно бесцеремонно вышла.
– Инет упал – в Джорджтауне отрубили электричество.
– Понятно. А ты неслабо развлеклась в Торгаях.
– Да, экспедиция вышла неудачная.
– Пожалуй. Итак, что ищем?
– Там ближе к началу кто-то наложил на меня лечебное заклинание – какой-то чужак. Это было часа в три утра по местному времени, когда мой персонаж находился возле пересечения силовых…
– Тебя лечили только один раз, так что все просто.
– Нашел запись?
В «Т’Эрре» птенец малый не выпадал из гнезда без отметки в логе.
– Угу.
– Хорошо. – Зула увидела, какой эффект произвели последние реплики на Иванова: тот подозвал Соколова, который встал поближе, будто ждал, что из телефона вот-вот выскочит сам Тролль и бросится наутек.
– Си-плюс, кто наложил заклинание?
– Трудно сказать.
– Что значит «трудно»? – занервничала Зула.
– В прямом. В китайском я не силен.
– Имя персонажа – на китайском?
Иванов и Соколов посмотрели друг на друга с тем самым выражением, какое бывает только у русских, когда речь заходит о китайцах.
– Да. Он – или она – даже не соизволил придумать понятный ник.
Это все желание Ричарда с Ноланом сделать «Т’Эрру» максимально удобной китайцам. В отличие от других игр писать имя латиницей здесь было не обязательно.
– Он или она? То есть о подписчике нет никаких сведений?
– Сплошная белиберда, сгенерированная ботом, – ответил Корваллис.
– Номер кредитки?..
– Это самокуп.
Еще одно новшество. В большинстве онлайновых игр к аккаунту привязывается номер кредитной карты, с которой ежемесячно снимают абонентскую плату. Китайцам это не очень удобно. А поскольку система финансовых «труб» была встроена в игру изначально, кредитки тоже стали необязательными. Если ваш персонаж приносит прибыль, например продавая золото, деньги раз в месяц автоматически берут из его сундука с сокровищами. Это и есть самоокупаемый аккаунт.
– Можно узнать о хозяине персонажа хоть что-нибудь?
Зуле не понравилось выражение лица Иванова.
– Могу дать IP-адрес.
– Великолепно! – Зула рассчитывала убедить Иванова, что все именно великолепно. Она жестом попросила бумагу и ручку. Соколов тут же выхватил маркер из кружки на журнальном столике. Удивительно, но он лучше Питера знал, где что находится. Вероятно, это его работа – помнить о каждом предмете, который может сойти за оружие. Соколов снял колпачок зубами, а вместо бумаги протянул раскрытую ладонь. Зуле сделалось очень не по себе – на одном его пальце не хватало фаланги. Впрочем, ладонь была теплой, вполне человеческой.
– Готова? – спросил Корваллис.
– Жги, – ответила Зула и поморщилась – что еще за «жги»?
Тщательно артикулируя, Корваллис назвал четыре отделенных точками числа от 0 до 255 – адрес по интернет-протоколу. Зула записывала их на ладони Соколова. Иванов, который смотрел не отрываясь, удивленно поднял глаза. Он знал, что это. С помощью такого же фокуса Чонгор вычислил вранье Уоллеса и нашел дом Питера. Сработало один раз – сработает и в другой.
– Спасибо, – сказала Зула. – И еще вопрос…
Стук по клавишам.
– Это большой кластер адресов одного провайдера из Сямыня.
– Откуда?
Корваллис прочел по буквам, а Зула записала на ладони Соколова: «СЯМЫНЬ».
Последовала бурная, но бессловесная и оттого комичная реакция Иванова и его свиты.
– Погугли сама, – предложил Корваллис.
Зула, с которой Соколов, несмотря на суету, не сводил глаз, чуть не сказала «я не могу».
– Прежнее название – Амой, – нараспев продолжил Корваллис, давая понять, что уже погуглил сам. – Портовый город на юго-востоке Китая в устье Цзюлун, Реки Девяти Драконов, напротив Тайваня. Два с половиной миллиона жителей. Двадцать пятое место среди самых больших портов мира (раньше тридцатое)… бла, бла, бла. В общем, типичный китайский город.
– Спасибо!
– Извини, полезной информации я нашел не много.
– Уже что-то.
– Еще чем-то помочь?
«Да».
– Нет.
– Тогда бывай! – Си-плюс дал отбой.
Зула даже не успела попрощаться. Соколов забрал у нее телефон, тут же запустил браузер и вбил в поисковик «Сямынь».
Она вдруг поняла, что в доме уже какое-то время чудесно пахнет кофе и цветами.
Подошел Иванов и с улыбкой преподнес ей охапку тигровых лилий, все еще завернутых в упаковку из соседнего магазина.
– Это вам. Я заставил вас плакать – вот мое скромное извинение.
– Как мило! – Несмотря на усталость, Зула старательно изобразила восхищение.
– Латте? – предложил Иванов. Рядом с ним стоял помощник в футболке. Он принес несколько стаканчиков из штаб-квартиры «Старбакса», чья гигантская зеленая русалка нависала над Джорджтауном.
– Обожаю латте, – ответила Зула, на этот раз не соврав.
Поскольку все кругом были заняты, она сама отнесла цветы к мойке, положила на разделочную доску, собираясь обрезать стебли и поставить в воду. Дурдом. Впрочем, как и положено милой айовской девушке, подобные действия она совершала рефлекторно. Лилии не виноваты, что их купили бандиты. Да и кофе божественно хорош. Зула сняла со стаканчика крышку, чтобы отпить теплой пены. Цветочных ваз Питер не держал. Она налила воды в глиняный кувшин и принялась сдирать с цветов упаковку и резинки, державшие стебли.
Кругом засуетились. Зула подняла глаза от лилий и увидела, как из соседнего помещения выносят длинный тяжелый полиэтиленовый куль.
Она рухнула на пол, не успев понять, что у нее вдруг потемнело в глазах.
* * *
«Мир Варкрафта» – самый могущественный конкурент в той области, куда вторглась Корпорация-9592. Он был всегда. Так считали те, кто не знал, что ему от роду какая-то пара-тройка лет. В своем отношении к «Варкрафту» Ричард и Нолан пережили несколько фаз:
1. Смущенное признание: «О том, чтобы приблизиться к такому тяжеловесу, нечего и мечтать»;
2. Уверенность, перерастающая в нахальство: «Да мы его одной левой»;
3. Предельная ясность: «Это невозможно в принципе, нас ждет крах»;
4. Осторожный оптимизм: «Возможно, мы не вечно будем плестись в хвосте»;
и, наконец,
5. «Хватит страдать ерундой, пора действовать».
Примерно между фазами 4 и 5 Ричард забурился в шлосс и за Грязный месяц (так назывались несколько недель после лыжного сезона) оформил мысли, зревшие в нем с самых беспросветных дней фазы 3. Корваллис определил его идеи как «точку перегиба». Для Ричарда это был очередной бессмысленный термин, но, судя по тому, как резко изменилось поведение остальной команды на собраниях, для гиков-математиков термин был очень даже осмысленным. Насколько он понял, «точкой перегиба» называли тот неявный момент, который на самом деле менял все, хотя обнаруживалось это гораздо позже.
Какое-то время заметки с идеями Ричарда провалялись в офисе, а затем не без помощи языковых изысков Корваллиса он дал им зубодробительное название: Медиевальное сражение как универсальная метафора, абсолютно применимый протокол и интерфейсная схема (МЕСУМАППИС).
Однако все и без того бредили медиевальными битвами – даже их упоминание казалось излишним – и название сократили до МАППИС, а поскольку слово «метафора» вызывало у отдела коммерции нервные тики – до АППИС, вполне симпатичного, чтобы зарегистрировать его как торговую марку. При этом без одного «п» выходило латинское «апис», «пчела», и в логотипе обыграли тему пчел и ульев. Помимо того, как терпеливо объяснял Ричарду Корваллис, вышел понятный одним компьютерщикам каламбур: АПИ – API, интерфейс создания приложений, то есть программные среды, которые одни гики прикручивали к своим разработкам, чтобы другие гики могли писать под них полезные для себя программы. В эту заумь Ричард уже не врубался. Он говорил Корваллису: «Моя идея вот в чем: пускай все, кому хочется, впрягают нашу игру в свою повозку и заставляют решать их задачи».
Корваллис заверял, что именно для того и существует АПИ, а все остальное – маркетинг.
Ричард имел в виду задачи не игровые и даже не развлекательные. На этот счет Корпорация-9592 рассмотрела все возможности, до которых могли додуматься ее самые одаренные выдумщики, заплатила юристам, чтобы те досконально изучили эти идеи и то, во что идеи теоретически могли бы когда-нибудь вылиться. Куда бы юристы ни тыкались, они обнаруживали, что конкуренты еще пять лет назад подмяли все под себя, запатентовали патентуемое, а непатентуемое пометили в прямом и переносном смысле. Что во многом объясняло фазу 3.
Озарение, если так можно назвать бред, генерируемый Ричардом, снизошло на него в пивной аэропорта Сиэтл-Такома, где он однажды просидел битых два часа. Его рейс в Спокан отложили, после того как самолет столкнулся с багажными тележками, – на удивление распространенное происшествие, один из тех штрихов, что придают городку провинциальный шарм. Ричард поглощал пиво большими глотками и разглядывал разутых и распоясанных пассажиров, гуськом ковылявших через металлоискатели. Его изумило, как невыносимо скучно операторам досмотра: они наблюдают за просвечиваемым багажом, стараясь не терять бдительности на тот единственный в десятилетие случай, когда кто-то в самом деле решает провезти оружие.
Вроде бы ничего особенного. Позже Ричард выяснил, что продвинутые аэропорты нанимают специально обученных психологов и идут на хитрости: например, в картинку с рентгеновского аппарата искусственно вставляют силуэты оружия – то есть револьверы, самозарядные пистолеты и бомбы проходят через поле зрения досмотрщиков ежедневно, а не раз в десять лет. Согласно исследованиям, этого хватает, чтобы не дать мозгу переключить нейроны, отвечающие за распознавание образов, на дела более полезные или хотя бы менее скучные.
Насколько Ричард понял, нахватавшись по ссылкам из Гугла, мозг напоминает электрическую систему Могадишо: энергию и информацию там передают по медным проводам, однако меди не хватает, и если где-то проводами пользуются не очень активно, их снимают ополченцы и увозят в другой конец города укреплять частную электросеть какого-нибудь князька. Нейроны – та же медь в Могадишо. У тех, кто занимается фантастически скучной ерундой, в ответственных за работу зонах мозга есть темные пятна – все эти почти никогда не возбуждаемые нейроны «увозятся» в другое место и включаются в цепи, которые следят за новостями спорта и жизнью звезд.
Откровение от аэропортовой системы досмотра Ричарда и расстроило, и приободрило. С одной стороны, психологи его обскакали – они уже придумали решение. С другой – за качество этого решения ручались люди с научными степенями.
Чтобы использовать эту идею в МЕСУМАППИС, следовало: а) найти другое дико скучное занятие и поставить на нем решающий опыт; б) придумать, как применить к такому занятию принцип медиевального сражения. За годы между фанатичной увлеченностью «Варкрафтом» и созданием «Т’Эрры» Ричард освободил, наверное, половину своих нейронов и соединил их в цепи, отвечавшие за владение двуручным топором, удары щитом, стрельбу из лука и насылание заклинаний. За одну прогулку по миру, вымышленному Дэ-Квадратом и Скелетором, Ричард задействовал больше нейронов, чем Эйнштейн, придумывая теорию относительности. И уж точно больше, чем какой-нибудь продавец или охранник за восьмичасовую смену. Интернет должен был перенаправить всю эту нейронную активность. Ее следовало объединить и пустить в дело.
В ту пору грозой аэропортов стали придурки, которые входили через двери, предназначенные для выхода, то есть минуя пропускной пункт. В таких случаях весь порт прекращал работу, самолеты, ждущие очереди на взлет, отводились обратно к гейтам, багаж выгружали, а пассажиров высаживали, причем снаружи, и им приходилось снова волочиться через досмотр. Рейсы откладывались, задержки аукались всей авиатранспортной системе и в итоге приводили к убыткам на десятки миллионов долларов. А этого не происходило бы, если бы один-единственный охранник-дуболом, задача которого – всего лишь держать глаза открытыми и не пускать людей не в ту дверь, справлялся со своей работой.
Ричард был потрясен. Неужели один человек – пусть самый ленивый и небрежный – в состоянии так напортачить? Очевидно, дело не в лени или небрежении. Тут все как в Могадишо с медными проводами. Нейронная цепь охранника, отвечающая за вроде бы элементарную задачу (заметить пассажира, который входит не в ту дверь), давно выкорчевана и подключена к другой цепи, которая занята процессом если не более важным, то по крайней мере более регулярным.
Вот так Корпорация-9592 запустила пилотный проект АППИС. Для начала подручными средствами сняли видео, где люди просто шли по коридору. Из записи сделали демо-ролик и стали показывать его руководству мелких аэропортов – тех, что не могли позволить себе дорогие, оборудованные сигнализацией односторонние двери, а потому пользовались старым методом «охранник, зевающий на табуреточке». В паре случаев Ричард умудрился получить доступ к круглосуточному потоку с камер видеонаблюдения, которые показывали, разумеется, только выходящих людей.
Материал пропускали через распознающий софт, тот выделял отдельные фигуры, переводил их в трехмерный векторный вид, в котором они экспортировались в движок «Т’Эрры». Позы и движения реальных людей придавались игровым аватарам. Поток пассажиров и пассажирок, шагающих по коридору в пиджаках, спортивных штанах или на каблуках, превращался в поток к’Шетриев, гнурров, троллей и прочих волшебных персонажей в кольчугах, латах и мантиях, а сами персонажи двигались по каменным переходам к выходу из могущественной крепости Гарзантум.
Вскоре главнокомандующий Гарзантумской империи постановил: всякий, кто схватит гоблина, украдкой входящего в оные врата, снищет себе славу, богатство и будет экипирован дорогим оружием и доспехом. Бравшимся за эту работу вручали Рог Стража и наказывали трубить, едва они заметят нарушителя. Страж, вступивший с гоблином в бой (в то самое медиевальное сражение), зарабатывал дополнительные очки.
За год по всему миру (реальному миру) лишь один-два человека входили в аэропорты через запретную дверь – недостаточно, чтобы поддерживать внимание и бдительность даже самых заядлых геймеров. Стало куда увлекательнее, когда система АППИС начала автоматически генерировать виртуальных гоблинов и отправлять их по тоннелю против потока раз в пару минут круглосуточно и без выходных. Пришлось кое-что подкрутить, изменить размер вознаграждения с учетом частоты появления гоблинов; впрочем, пара небольших поправок, и в руки стражи стали попадать все до одного незваные гости. Таких за год набиралось до двухсот тысяч – полная ерунда, поскольку их создание ничего не стоило. Тонкость, правда, состояла в том, что некоторые из этих гоблинов все-таки были не цифровой фикцией, а отображением реальных людей, снятых в аэропорту в момент нарушения. В действительности это случалось так редко, что проверить систему в действии почти не представлялось возможным. Поэтому устраивали учебные тревоги: несколько раз в день сотрудник Управления транспортной безопасности в форме и при нашивках возникал у выхода из аэропорта перед скучающим охранником, сверкал корочками и шагал внутрь. В ста процентах случаев кто-то из подписчиков «Т’Эрры» (как правило, китайский голдфармер) подносил к виртуальным губам Рог Стража, издавал могучий звук и бросался в бой с гоблином. В результате благодаря изящному решению, связавшему серверы Корпорации-9592 с транспортной системой безопасности, в нужном аэропорту вспыхивали красные лампы, включались сирены и автоматически запирались двери.
Корваллис и остальные компьютерщики плевались от нерациональности, которая так и кричала о себе, стоило хотя бы немного вдуматься в суть процесса. Если распознающий образы софт может выделить человека из потока, перевести его движения в вектор и экспортировать в «Т’Эрру», то он в состоянии сам, без участия человека, заметить нарушителя и включить тревогу. И не нужны тут никакие игроки. А на системе распознавания следует построить отдельный бизнес.
Ричард все это сознавал… и не придавал никакого значения.
– «Остальное – маркетинг» – твои слова? И что тебе в них непонятно?
Целью опыта было не создание продуманной и надежной системы безопасности для аэропортов, а скорее «доказательство существования» – очередной трескучий оборот из лексикона математиков. Когда метод заработал, да еще со стопроцентной эффективностью, на него стали указывать как на аргумент в пользу АППИС, то есть в пользу того, что проблемы реального мира (особенно те, с которыми трудно справиться в силу физического несовершенства нервной системы, например из-за склонности человека скучать при выполнении невыносимо монотонной работы) можно решать, если переводить их на язык медиевального сражения, а затем – тут добивали еще парочкой модных терминов – выкладывать в облако на краудсорсинг.
Система, несмотря на свою очевиднейшую нерациональность, за которую ее постоянно попрекали надменные блогеры-нерды, мгновенно стала излюбленной темой хайтековых конференций. АППИС сделали самостоятельным подразделением, разместили в офисном здании на отдельном этаже, весьма кстати освободившемся после краха очередного банка. Новые прожекты и идеи создать совместное предприятие хлынули наподобие гоблинов таким потоком, что сотрудники АППИС едва успевали дуть в Рог Стража. Нерды-фрилансеры со всего света, недовольные тем, как неторопливо штатные программисты Корпорации-9592 реагируют на их потребности, стали сами писать АППИС-приложения. Наиболее популярной была программа, которая получала на входе простейшее, снятое на телефон видео с производственного заседания и преобразовывала его в совет лохматых, закованных в доспехи военачальников, сидящих за дощатым столом в средневековой крепости. Если участник совещания подносил ко рту бутылочку витаминизированной воды или чашку кофе с обезжиренным молоком, его аватар делал хороший глоток эля из ведерной кружки и рыгал; если человек отщипывал кусочек диетического крекера, аватар смачно отрывал зубами кусок окорока. Вместо презентаций в «Пауэрпойнте» над котлами магов возникали призрачные образы. В первой версии программы персонажи в рогатых шлемах говорили то же, что их прототипы, отчего возникали забавные параллели. Впрочем, это быстро приелось. Затем пользователи стали писать аддоны. Например, если какой-нибудь вредный босс душил хорошую идею подчиненного, то сцена представлялась поединком, в финале которого голова несчастного оказывалась на копье. Целые области глобальной экономики получали свои аналогии в мире Т’Эрры, то есть переводились на язык медиевального сражения. Об успехах и росте производительности каждый день трубили на сайте Корпорации-9592 (делали это в прямом смысле: средневековый герольд дул в трубу).
Ричард не совсем шутил, когда предлагал перетянуть в Т’Эрру десять процентов мировой экономики. Или хотя бы десять процентов ИТ-экономики; поскольку информационные технологии пустили корни практически всюду, разница невелика. Заводские рабочие, высматривающие на конвейере бракованную деталь, должны были иметь возможность превращать этот процесс в нечто более увлекательное для своих нейронов. Например, они могли бы лететь на крылатом коне над речной долиной и искать на дне прозрачного потока камни с прожилками волшебной руды.
Си-плюс терпеливо втолковывал: и это тоже чушь – если распознающий алгоритм способен представить дефектную деталь в виде содержащего руду валуна на дне виртуальной реки, то уж наверняка сумеет убрать с конвейера брак без помощи человека или фэнтезийных заморочек. На что Ричард не менее терпеливо уведомлял: ему плевать с высокой колокольни, поскольку речь идет исключительно о маркетинге, а сам он никогда бы не додумался до тех сумасшедших программ, которые люди пишут и выкладывают в Интернет.
Пусть беспорядочно и медленно, но система заработала. Т’Эрра оказалась вплетена в ткань реальной жизни куда прочнее, чем на то имел право средневеково-фэнтезийный мир. Так возникла необходимость в программе, которая одновременно была бы ежедневником и адресной книгой, а кроме того, в разнообразных аддонах, какие на заре Т’Эрры не могли даже присниться.
Сам Ричард не пользовался программой-ежедневником, так как странствовал по виртуальному миру в одиночку либо в компании пары старинных приятелей. Его воротило от одной только мысли о составлении детального графика. Для этого был телефон, а устанавливать на него ежедневник – такая морока, что не стоит и возиться. К тому же в расписание влезла бы какая-нибудь новая ерунда и потеснила ничем не замутненные дни, которые устраивали ему легкий всплеск эндорфина, небесной благодатью нисходя на экран телефона. Поскольку ежедневника у Ричарда не было, то и подцепить «REAMDE» ему не грозило. Поэтому наутро после отъезда Зулы с Питером Ричард, проснувшись в круглом средневековом покое шлосса, проверив служебную почту и обнаружив, что за выходные пришло море сообщений с пометкой «угроза безопасности», отнесся к ним спокойно. Появился новый вирус под названием «REAMDE» (sic) – то ли случайное, то ли специальное искажение обычного «README». Несколько недель вирус вел себя тихо, но, как водится, за пару дней стал настоящей эпидемией. На самом деле это было естественным результатом АППИС и его, Ричарда, попыток сделать Т’Эрру не очередным мирком для геймеров, а прибыльным предприятием. С точки зрения маркетинга все шло идеально: у специализированных журналов возникал очередной повод написать о том, как из нишевого продукта для гиков Т’Эрра превратилась в приложение, не менее важное, чем «Эксель» и «Пауэрпойнт». Ричард уже предвкушал, как на ближайшем квартальном собрании заговорят о скачке продаж, точно совпавшем с валом бесплатных публикаций по поводу страшного вируса.
На сегодня его календарь был чист, на завтра пророчил поездку в Сиэтл, а оттуда ранним утром третьего дня по традиционно замысловатой траектории – в Нодауэй и на остров Мэн. Ричард подумал, не воспользоваться ли историей с «REAMDE» как предлогом прибыть в Сиэтл на день раньше. Он с удовольствием так и поступил бы, но Зула вот только уехала, а пугать бедную девочку своей назойливостью не хотелось – еще подумает, что он ее преследует. Пускай сама решит, соскучилась по дядюшке или нет. Ричард оставил расписание в покое – все равно весь день уйдет на письма от друзей и родственников, чьи файлы оказались в заложниках у какого-то загадочного интернет-тролля.
* * *
Это нельзя было назвать пробуждением: полноценные, но не связанные друг с другом фрагменты складывались в общую картину постепенно. Внизу плыли укрытые снегом горы; Зуле чудилось, что она видит их в заставке Т’Эрры и одновременно бредет по ним босиком. Именно босиком она со своими соплеменниками проделала бо́льшую часть пути из Эритреи в Судан, и это путешествие часто всплывало в ее снах. Видимо, у нервных окончаний в стопах очень крепкие связи с мозгом. Ей грезилось, что снег теплый. Эту странность объясняли колдовством, которое выдумал Девин Скрелин, основываясь на одном случайном упоминании у Дона Кэмерона. Ей и Плутону поручили создать такой снег, и вот теперь она вместе с караваном эритрейских беженцев исследовала, хорошо ли вышло.
