Окровавленный трон – Николай Энгельгардт

К концу XIX века исторические романисты обратили внимание на историю правления императора Павла, довольно оболганную официальной пропогандой. В частности личностью императора заинтересовались Николай Энгельгардт и Михаил Волконский (роман «Слуга императора Павла»).

Они оба довольно критично относились к итогам царствования Екатерины Второй.

Вот так подводил итоги женских правлений в России в концу XVIII века Энгельгардт:Самая самодержавная власть, пробыв в женских руках семьдесят пять лет, приобрела духовные качества этих женщин, правивших миллионами через любимцев, утолявших их ненасытное любострастие. Кровь и грязь распутного женского правления, казалось, сообщили самым регалиям властительства свойства женской природы – взбалмошное самовластие, капризную переменчивость, бездушный эгоизм, циническую безнравственность, нечистоту воображения, кровавую слепую ревность.

Император Павел хотел возродить, освятить; очистить верховную власть, доставшуюся ему… В романе делается попытка очистить образ Павла, как мудрого правителя. Стоит отметить, что меня это не убедило. Намерения Павла благие, да, есть у него понимание целей, но достичь по настоящему он этого фактически не сумел. Все его мудрые начинания разбивались о полное неумение окружать себя нужными людьми. Из врагов он не смог сделать себе друзей или хотя бы воплотителей своих замыслов, а вот нажить себе врагов он умел с лёгкостью. Многое упиралось в его скверный неуравновешенный характер, да и образец он выбрал себе, прямо скажем сомнительной свежести – прусака, королька-самодура Фридриха. Пользы не прибавлял его видимо постоянный страх измен, заставивший его срочно отстроить и переселиться в недостроенный, сырой Михайловский замок, где он наивно хотел спрятаться.

Поэтому итог его правления закономерен, хотя и можно метать громы-молнии в предателей, Зубова и Палена.

Павел, после прочтения романа не стал каким то положительным героем-романтиком, но дал вполне объективную картину времени. Хорошо изображены придворные интриги при дворе, подробные обстоятельства дворцового переворота. В целом впечатления от романа позитивные, читать было интересно.

Рекомендую любителям российской истории и исторических романов.

Павел 1 в изображении Энгельгардта – типичный Дон Кихот. Не потому, что неадекват. Наоборот, государь он не самый плохой, и кое-что полезное для страны сделал. А потому, что стремится воскресить рыцарские времена. Между тем вокруг ни одного рыцаря. Только циники. Именно циники типа Палена над имиджем Павла долго и усердно работали, а приказы его саботировали.

Почему так случилось? Благодарить надо правление женщин, слабых на передок. Особенно Екатерину 2, при которой дворяне получили нехилые преференции. А тут приходит Павел 1 и на них покушается. Прекращает практику записи грудных младенцев в полк и заставляет вовремя ходить на службу – правда, безобразие какое? Да ещё действие происходит во времена Французской революции, и в Россию проникают отголоски её идей. Не про то, что дворянских паразитов не мешало бы ликвидировать как класс, а про то, что убить тирана, избавив тем самым страждущий под его игом народ, – благородное дело. А если поставить на место тирана просвещённого монарха и уговорить его принять конституцию, дело будет ещё благородней. Интересно, что конституция при этом должна была отстаивать интересы дворянства. На народ, особенно крепостной, которому свобода, казалось бы, нужна в первую очередь, дворянским оппозиционерам было по большей части насрать: «Объяви им волю, они завтра же всех господ перережут! Особливо дворовая челядь! У каждого за голенищем нож! Вспомнил бы Пугачева!»

Вторая проблема Павла – Англия. Именно она дала деньги на переворот: опасный конкурент, разрывающий с ней торговые договоры, накладывающий запретительное эмбарго на английские товары и покушающийся на её колониальные владения в Индии ей явно не был нужен. Тем более что английское правительство прекрасно понимало: исполнителей найдётся более чем достаточно. Потому что именно торговля с Англией приносит российскому дворянству нехилый доход. Именно эту вещь, кстати, пытается объяснить офицер-заговорщик солдатам:

«И, полагая, что солдаты лучше поймут его, если он станет говорить с точки зрения материальных интересов, офицер стал объяснять солдатам, что император объявил войну Англии и запретил с ней торговать. „А разрыв с Англией наносит неизъяснимый вред нашей заграничной торговле. Англия снабжала нас произведениями мануфактурными и колониальными за сырые произведения нашей почвы. Эта торговля открывала единственные пути, которыми в Россию притекало все для нас необходимое. Дворянство было обеспечено в верном получении доходов со своих поместий, отпуская за море хлеб, корабельный лес, мачты, сало, пеньку, лен. Теперь это все на руках останется. А купцы без товаров. Сие грозит разорением государству. Александр отменит все сие, ребята“.На что получает ответ:

« – Что лясы томить, ваше благородие, – сказал старый гренадер, когда офицер кончил объяснения. – Павел, Александр, нам это едино. Хоша, конечно, лучше отца Александр не будет. Однако, что ни поп, то батька.

– Нам, ваше, благородие, до помещиков и купцов дела нет, – сказал другой, помоложе, с серьгой в ухе. – Мы, кроме солдатской службы, ни на что не гожи. У нас каждая жила вытянута, каждый сустав вывихнут. А свое мы получили.

И, достав кисет, солдат позвонил золотом, лежавшим в нем».Без комментариев.

При этом нельзя сказать, чтобы Павел 1 народом вообще не ценился. Многие его представители вспоминали императора добрым словом. Хотя бы за то, что тот ограничил барщину до трёх дней. Но таковые были слишком далеко от Михайловского замка и слишком разобщены, чтобы на что-то повлиять.

В результате случилось то, что должно было случиться. Окровавленный трон Дон Кихота Павла занял реалист Александр. Который здесь вроде как невинная жертва, которая от начала до финала валяется на диване и ревёт. Но в то же время имеет свой меркантильный интерес: терять место наследника и, хуже того, отправляться в крепость, ему не улыбалось.

Был бы у Павла шанс, не будь он российским императором и живи, например, в Европе? Не было бы. Рыцари в нерыцарские времена вышибались с полпинка в первый же конфликт с циником и реалистом. Поучительная история шевалье де Сакса тому подтверждение.

Есть в романе ряд интересных персонажей, чьим судьбам автор уделяет повышенное внимание – Анна Лопухина, Александр Рибопьер и принц Евгений Вюртембергский. Но будь они героями эпизодическими, роман бы абсолютно ничего не потерял. Все эти люди, особенно Евгений, над которым реально хочется проржаться, и Дон Кихотами не являются, и до циников не доросли. А в результате являются игрушками в руках тех и других, тыкаясь, куда ни попадя, как слепые котята. Впрочем, автору виднее, как показывать исторические события…

Удивительное дело, Автор, намереваясь провести некую реабилитацию Павла Петровича, убиенного заговорщиками в пользу его старшего сына, будущего императора Александра I, справиться с задачей не смог. Да, Павел вышел у Энгельгардта и рыцарственным, и умилительно старомодным, и борцом с засильем фаворитизма и пороков развращенной знати, именно Павел ввел послабление крепостным крестьянам, разрешив три дня в неделю работать на себя. Но, при этом никуда не делись его неврологические сложности, частая смена настроения, приступы удушающего гнева, мнительность (хотя и небеспочвенная, признаем это), нервические припадки. К сожалению, обойдены в романе политические и управленческие таланты (если они имелись) императора, сюжет сосредоточен на его личных качествах. Впрочем, навязчивые идеи Павла о владении Мальтой и любовь к масонским бриллиантам тоже многое говорит о векторе внешней политики. Но зато Автор прекрасно реализовал другую задачу: во всей их омерзительной красочности выведены все облепившие трон князья и графья, как наши посконные Зубовы, Лопухины и Долгорукие, так и множество прибившихся по воле исторических волн подданных иностранных государств. Роман пестрит фамилиями: Ливен, Пален, Рибопьер, Бенигсен, Уитворт, Шевалье. Все плетут интриги, все состоят в заговорах, перекрестных любовно-финансовых связях, все с готовностью продаются и покупаются, и делают это без малейшего стеснения, один лишь император, похоже, не в курсе происходящего в его столице. Поляки, англичане, иммигрировавшие французы, австрийцы, все обложили императорский двор в поисках покровителей, выискивая выгоды как политические, так и личные. Все пропитано атмосферой отвратительных светско-античных игрищ в Амуров и Психей, выглядящими нездорово в среде взрослых людей, облеченных властью. Порок романтизируется, жизни проживаются напоказ, нет ничего настоящего, дельного, стоящего. Не встретилось мне ни одной фамилии, на которой смог бы отдохнуть глаз, разве только по-юношески пылкий и искренний Саша Рибопьер, неуклюжий принц Евгений, который по младости лет еще не может участвовать в интригах, да несчастная княжна Гагарина. Даже Суворов, осененный неумолчной славой своих побед, смотрится карикатурно со своими ужимками и прыжками. Как олицетворение всей этой порочности и беспросветности высится на страницах работы мрачный, сырой, пропитанный нездоровыми испарениями и плесенью Михайловский замок. Вот такой же губительной отравой поражено всё российское общество на стыке 18-19 вв. Конечно, не Павел тому виной, но многолетнее потакание развращенному фаворитизму, ненасытному в своей алчности, доставшееся ему в наследство от монархинь века 18-го, и в первую очередь от Екатерины II. Недаром ее последний фаворит стал одним из убийц ее сына.