Николай Ярыгин
Выжить вопреки всему
Глава вторая
Дарк пришел в себя и никак не мог сообразить, где он. В темноте трюма он различал какие-то копошащиеся силуэты. Ужасно болела голова, и он дотронулся до затылка, куда пришелся удар, и обнаружил огромную шишку и подсохшую корку крови.
«Да, знатно меня приложили, – мелькнула мысль, – что же с той женщиной? Жаль, я так и не смог ей помочь».
Он осмотрел и ощупал себя: единственное, что на нем осталось, – это его рубашка и медальон, который, сколько он себя знал, был всегда на нем, и отец, и мать очень сердились, когда он его с себя снимал. Он был босой, и на нем были какие-то лохмотья вместо штанов. А еще его убивала неизвестность. Единственное, что он понял: он находится на корабле, потому что слышен был шелест волн, бьющих в борт.
– Кто-нибудь знает, где мы находимся и куда мы плывем? – спросил он у силуэтов.
– Везут нас на остров Рюдель, а находимся мы на корабле, больше я ничего не знаю, – раздался откуда-то из сумрака мужской голос.
Дарк хорошо учил географию и историю и знал, что остров Рюдель – это вотчина пиратов, они уже сотню лет как там обосновались, и на этом острове самый большой рынок рабов. И все королевства так или иначе участвовали в его развитии: то сбывали туда преступников, продавая их пиратам, то закупали по дешевке товары, захваченные теми же пиратами, то устраивали охоту на пиратов, когда они начинали наглеть или их становилось много. Отметились все и не один раз. Плыть до острова при попутном ветре шесть дней.
Дарк хоть и не терял присутствия духа, но на душе у него стало очень тревожно и неспокойно. Вечером им спустили немного черствых лепешек и жареной рыбы. Утолив голод, Дарк постарался заснуть, и это у него получилось. Утром им спустили в бачке попить воды, и на этом все. Когда открыли люк, Дарк при свете, пробивающемся через люк, смог рассмотреть, с кем свела его судьба. Тут были и мужчины, и женщины, в основном молодые и полные сил, количеством почти полтора десятка. Попали сюда все по-разному: кто-то, как и Дарк, в бессознательном положении, кого-то приволокли пьяным, пообещав золотые горы, кого-то, в основном женщин, притащили насильно, нисколько не заботясь об их чувствах и желаниях. Так что все товарищи по несчастью ждали и одновременно боялись конца плавания.
Дарк задумался, что может ему реально угрожать. Он знает грамоту и много чего еще, отлично владеет мечом, кинжалом, копьем и неплохо стреляет из лука и арбалета. Но до поры не стоит это светить, а просто заявить, что грамотен, пишет, считает и читает, знает законы, географию и историю… Вечером снова сбросили черствые лепешки и жареную рыбу, правда, дали еще воды напиться.
Да, на такой кормежке ноги точно протянешь, капитан экономил на всем, главное – прибыль. На третий день плавания стало слышно, как по палубе забегали, послышались резкие команды, через некоторое время раздался свист ветра и весь корабль стал трястись от удара волн. Его бросало из стороны в сторону, людей в трюме так же бросало, как и корабль, все уже поняли, чем для них все это может закончиться. Послышался плач и причитания, кто-то громко молился. Сквозь борта начала просачиваться вода, чем дальше, тем больше. Люди стали кричать и просить открыть люк и выпустить их из трюма. Люк открыли или он сам открылся от удара, Дарк подпрыгнул и, ухватившись за край проема, вмиг оказался на палубе. А там творилось светопреставление, волны перекатывались через палубу, и устоять на ногах было практически невозможно. Капитан и рулевой, вцепившись в штурвал, пытались развернуть корабль носом к волнам. Это им пусть и удалось, но барк все равно несло к берегу на рифы.
Кто-то, как и Дарк, решил выбраться из трюма, но в это время корабль мотнуло, и крышка люка упала вниз, раздался крик, наверное, несчастному отрубило пальцы. Дарк не успел даже додумать мысль, как сильный удар просто выбросил его с корабля. Плавать он не умел, но, видно, Спаситель думал о нем, и, уже погружаясь под воду, он увидел проплывающую рядом дверь и вцепился в нее изо всех сил. Вокруг была почти ночь, хотя по времени должна быть середина дня, били молнии, и крупный дождь хлестал по телу, вдобавок огромные волны бросали и его, и дверь, как пушинку ветер. Дарк лег грудью на дверь, закрыл глаза и отдался на волю стихии.
Часа через три болтания в море Дарк вдруг почувствовал под ногами твердую почву, он даже вздрогнул от неожиданности и открыл глаза. Буквально в двух десятках метров был песчаный берег, а чуть дальше по берегу росли деревья. Дарк бросился к спасительному берегу, волны били в спину, он два раза упал, но почему-то тащил с собой дверь, бросил ее только тогда, когда глубина стала ему по щиколотку. Выбравшись на берег, из последних сил он направился к деревьям, дождь уже прекратился и ветер стал не таким злым. Достигнув деревьев, он просто упал без сил и потерял сознание или заснул, он этого даже сам не понял.
Пришел в себя Дарк, когда солнце уже давно встало, и, осмотревшись вокруг, увидел обломки корабля, разбросанные по берегу, и лежащее навзничь у кромки воды тело. Подойдя, он увидел, что это тело капитана: голова его была разбита. Как ему ни было противно, но Дарк стащил с капитана сапоги и штаны, прополоскал все это в море, подсушил на солнце и натянул на себя. Сапоги были старые, и чувствовалось, что после купания в морской воде долго не протянут. А штаны были необъятные в поясе, поэтому пришлось позаимствовать и широкий пояс, в котором с внутренней стороны в хитрых кармашках нашлись монеты, среди которых были даже две золотые. Удивительно, но на ремне болталась абордажная сабля, которую не смыло и не оторвало, Дарк прихватил и ее.
Побродив по берегу, он не нашел больше ничего, стоящего внимания, и стал взбираться на довольно крутой берег, который шел сразу за десятком деревьев, которые дали вчера ему приют. Сегодня море снова было спокойное и ласковое, весело отражало лучики солнца, но он вспомнил, какое море было вчера, и Дарка передернуло от отвращения.
– Нет, я, наверное, все-таки поспешил, решив связать свою жизнь с морем, – парень еще раз посмотрел, как ласкают набегающие волны песчаный берег, и принялся взбираться на косогор.
Забравшись на берег, Дарк снова оглянулся на море и пошел вдоль него в надежде найти село или город, здраво рассудив, что море – это кормилица и кто-то все равно живет его дарами, значит, и находится возле моря. Через час он наткнулся на тропинку, которая привела его в большое село. В этом селе имелся даже постоялый двор, рынок и несколько лавок.
Село промышляло рыбой и другой морской живностью, сюда почти ежедневно приезжали купцы на ее закупку. Первым делом Дарк прошелся по лавкам, приобрел себе штаны из небеленого полотна, неплохую куртку и даже сменял сапоги капитана на более новые, доплатив сапожнику. Потом упросил его сделать в каблуках потай на всякий случай, усилить стельку, промазать все швы хорошо дегтем и набить металлические набойки. Сапожник посмотрел на парня с интересом, но за половину серебряной монеты сделал, что Дарк просил.
Как сложится дальше жизнь, пока неизвестно, деньги надо поберечь. Затем у кузнеца поменял абордажную саблю на кинжал, так как до совершеннолетия парни не имели права носить оружие с длинным лезвием, если только это не было позволено по службе. Отъевшись и отлежавшись пару дней, он уговорил одного из купцов разрешить ему следовать с караваном до ближайшего города, прекрасно понимая, что, не имея ни документов, ни знакомых, не стоит сильно выделяться, лучше пока уменьшить свой гонор и жить как простолюдин, пока не наберется сумма, чтобы добраться домой. Начальник охраны каравана выдал в пользование Дарку меч.
– Смотри, не порежься, парень, раз разрешили тебе следовать с караваном, то побудешь и его охранником, – проговорил он, вручая меч Дарку.
– Постараюсь, – ответил тот, с сомнением осматривая оружие из плохого железа, тупое и местами с видимыми выщерблинами на режущей кромке. Он целый день чистил и полировал лезвие, доводя его до идеального состояния.
Вся его работа или служба состояла в том, чтобы на стоянке собрать хворост для костра, принести воды в котел да вымыть его после еды. В общем, подай-принеси, работа простого слуги, но слуге надо платить за услуги, а тут только и того, что иногда можно присесть на телегу. Но парень не обижался и честно выполнял свои обязанности, не выказывая недовольства.
Местность, где очутился Дарк, была Республикой Свободных Торговцев: в ней не было дворян и аристократов, а было всего два сословия – торговцы, купцы и все остальные. Правил республикой совет старейших торговцев, по сути, совет олигархов и магнатов. Дарк, конечно, этих слов не знал, но суть уловил точно. Расспрашивал он попутчиков обо всем, все-таки он был впервые в другом государстве, и все вызывало у него интерес. У купцов в караване было десятка полтора телег, груженных бочками с сельдью, копченой и свежей рыбой. Свежую рыбу везли пересыпанную, обложенную льдом и укрытую опилками и сеном. Дарк сам не понимал, что его понесло в глубь страны, проще было дождаться какого-нибудь корабля и добираться домой. Он представлял, как волнуется Марк и сходит с ума Верона. «Ладно, – решил Дарк, – доберусь до города, посмотрю, как они живут, и оттуда уже сразу направлюсь к портовому городу и на корабле домой».
В горах республики добывали медь, другие металлы, там даже были серебряные рудники. Сама республика была вытянута полосой вдоль побережья, и одним из основных товаров была рыба и другие морские продукты. Было и сельское хозяйство, но оно было не так развито, как дальше, в глубь континента.
Через несколько дней пути Дарк вошел с караваном в город Михель, столицу одноименной провинции. Тепло распрощавшись с купцом и остальными охранниками каравана, парень решил немного пожить в городе, узнать обычаи и законы государства. Расспросив и узнав у стражников, где тут находится постоялый двор или таверна с комнатами, он отправился ее искать.
Постоялый двор нашелся быстро, и, заплатив положенное, Дарк стал обладателем на время небольшой комнаты, больше похожей на чулан с окном. Но что может огорчать в юности, так это точно не такие мелочи. Вечером он упрятал в каблуки монеты, доставшиеся от капитана, оставив себе лишь несколько серебряных монет и медяков.
На следующий день он посетил местный рынок, поинтересовался ценами, прикупил себе у торговца, жарящего на решетке рыбу, приличную скумбрию и с аппетитом ее съел, а потом, довольный, продолжил дальше свое знакомство с городом.
* * *
Крав бесился и не знал, на ком сорвать свою злость. Прямо какая-то полоса невезения: из академии его выгнали с пометкой «за постоянную неуспеваемость и отсутствие способности понимать преподавателя». Конечно, не стоило бросать чернильницей в ректора и угрожать преподавателю торгового права, но как они смели указывать ему, сыну председателя совета провинции! «Вы пришли не в той форме, сейчас же идите и смените ее, а если вы не желаете изучать правило торговли, нам придется расстаться», – и так изо дня в день. Старшие братья смеются и издеваются, самое ласковое слово у них – «придурок», отец тоже выдрал его, хотя он уже совершеннолетний. Правда, все было дома, отец строго следит, чтобы ничего не вышло из дома – это же какой удар по его репутации, и тем не менее на задницу Крав пару дней опуститься опасался. Карманных денег лишили, разве что мать что-то подкинет, но отец, зная о ее отношении к младшему сыну, тоже посадил ее на голодный паек. А тут еще эта девка.
Крав и правда был с задержкой развития: лишь несколько лет назад он научился вовремя подбирать сопли или вытирать их платком. До двенадцати лет они просто свисали с его носа, пока не падали на землю или пока Крав не слизывал их языком, за что и получил кличку «сопля». Когда что-то не получалось у него, он впадал в ярость, а не получалось в учебе у него почти все. Но преподаватели его тянули, не желая иметь неприятности от его отца, председателя совета провинции. Почему Крав родился таким, никто не знал: или отец его зачал после хорошего возлияния, или природа решила не заморачиваться и на нем просто отдохнуть. Но вот гонора и апломба у Крава было более чем достаточно, последнее время он считал себя красавцем и чертовски умным парнем. Вот отец решит вопрос с академией, и все будет, как и раньше. Правда, эта девка слишком много себе позволяет.
Это же надо, Майла опять ему отказала, притом второй раз: она, видите ли, боится, что и дети будут такими же, как он, – недалекими. Вон, о чем-то разговаривает с Ирмой, и смеются. И что ей не так? На лицо недурной, роста нормального, у отца денег достаточно, успокоится и решит все вопросы, в первый раз, что ли. Чуть погодя пристроит сына на какое-нибудь свое предприятие. А может, и в личное пользование выделит какое-нибудь. Крав оглянулся на девушек, которые опять засмеялись.
«Все-таки неплохую лошадку ей подарил отец на совершеннолетие, вон как танцует под ней! Говорят, да я и сам видел, что на центральной площади заложили большой магазин и что по окончании строительства хозяйкой его станет Майла», – перескочили его мысли.
И тут девушки в который раз звонко засмеялись, поглядывая на Крава, а тот понимал, что смеются над ним, и от этого его прямо скрутило от злости.
Вдруг ему показалось, что какой-то местный ублюдок не очень расторопно уступил им дорогу. Вот и повод сорвать злость появился, и Крав изо всей силы ожег плебея плетью. Тот вздрогнул от удара и шагнул дальше в сторону. Крав потянулся, чтобы еще раз хорошенько врезать, как он считал, нарушителю, оказавшемуся молодым парнем. Сзади задорно заулюлюкали друзья Крава, из такой же золотой молодежи города Михель. И это еще больше раззадорило Крава. Парень же спокойно наблюдал за тем, как Крав замахивается, и в момент удара вытянул руку и перехватил плеть. Дальше Крав помнил плохо, он почему-то ощутил рывок и, хоть и выпустил кнутовище, но на руке осталась петля. И он вдруг ощутил себя летящим, а потом жесткое приземление в пыль под ноги этому плебею и остальной кавалькаде своих друзей.
* * *
Дарк спокойно шел, разглядывая все вокруг. Он уже неделю жил в городе. Сегодня был день его рождения, и он отправился на рынок, решив немного себя побаловать и купить какой-нибудь деликатес. Увидев впереди несколько всадников, он предусмотрительно ушел с их пути. Это были молодые люди, в большинстве своем его ровесники. Дарк засмотрелся на одну из девушек, очень хорошенькую и милую, как вдруг его ожег удар, и он непроизвольно отскочил еще дальше от дороги. Компания молодых людей засмеялась, вместе со всеми смеялась и так понравившаяся девушка. Дарк даже забыл про боль, стало очень стыдно, и он решил больше не позволять себя бить. Где-то далеко в подсознании мелькало: «Уйди, не лезь на рожон, будет только хуже». Но Дарк воспротивился внутреннему голосу. «Нет, не уйду, я дворянин, а не смерд, и пусть этот титул здесь ничего не значит, но никто безнаказанно не имеет права ударить меня!»
Обидчик, с вытянутым лицом, тяжелой нижней челюстью и какими-то бесцветными глазами, злобно щерился. Он, видать, не желал останавливаться на одном ударе, поэтому уже правил коня в сторону Дарка и замахивался. Вот рука пошла вниз, еще мгновение – и Дарк выставляет руку, плеть наматывается на нее, он тут же сжимает ладонь еще сильней, захватывая витой ремень плети, и резко дергает, пытаясь вырвать плеть. Но получается еще лучше: вместе с плетью из седла вылетает и этот великовозрастный болван. Он зачем-то накинул петлю на конце черенка на руку. А всадники уже смеялись над одним из своих, допустившим такую промашку. Плюхнувшись под ноги Дарку и весь перемазавшись в пыли, обидчик вскочил и принялся орать и пытаться достать шпагу, висевшую на боку.
– Ты знаешь, кто я такой?! Как ты вообще посмел мне сопротивляться, смерд, я сгною тебя в тюрьме! – орал обидчик.
– Да мне все равно, кто ты, я дворянин и не позволю всяким уродам бить меня плетью.
– Ах, так ты дворянин! Тогда я вызываю тебя на дуэль тем оружием, которое при нас, здесь и сейчас. И чтобы ты знал, у нас в республике нет дворян, здесь не ценят дармоедов, скрывающихся под титулом. Так что, тварь, я тебя сейчас нарежу мелкими кусочками!
Друзья этого напыщенного молодого человека начали его отговаривать и предложили просто вызвать стражу. Но тот уже закусил удила, да и предполагал быстро разделаться с парнем, имея в руках шпагу против кинжала: очень уж хотелось блеснуть умением перед Майлой. Тем более уже не один месяц учился фехтованию, и учитель его хвалил за успехи.
Дарк, услышав про дуэль, сделал церемониальный поклон и достал свой кинжал. Конечно, кинжал против шпаги – это заведомый про игрыш, но отступать некуда, да и учитель говорил, что проигрыш в схватке начинается с мыслей о проигрыше. Так что надо выбросить из головы все мысли и сосредоточиться только на шпаге и ногах соперника.
Дуэлянты разошлись в стороны и по команде стали сближаться. Дарк обратил внимание, что соперник как-то странно держит шпагу. Вот он попытался сделать укол в руку, держащую кинжал, но все было сделано так коряво, неточно и медленно, что Дарк спокойно увернулся от атаки.
«Ха, да он неумеха, он шпагу в руках держать не умеет», – подумал он после такой же неумелой второй атаки, проведенной соперником. После очередной атаки в ту же руку Дарк, поднырнув под атакующую, высоко задранную руку, ударил соперника кинжалом в плечо и обратным движением, вырвав из раны кинжал, взрезал ему вены на запястье оружной руки.
На этом дуэль и закончилась: соперник лежал в пыли и выл диким голосом, пытаясь зажать хлещущую кровь из раны на руке. В этот самый момент подоспел наряд стражников, и Дарка проводили в местную тюрьму, а его соперника отправили к лекарю. Дарк вел себя абсолютно спокойно, он был прав и ждал, что скоро во всем разберутся и его выпустят. Но почему-то никто к нему не пришел ни в этот день, ни в следующий. Лишь два раза в день приносили мерзкую похлебку. Казалось, что о нем забыли. На все вопросы разносящий еду односложно отвечал:
– Разговаривать запрещено, – и шел дальше.
И Дарк снова валился на слежавшуюся солому, заменявшую ему постель. Ожидание развязки его очень тревожило, да что там тревожило, просто убивало. Но он крепился изо всех сил и не показывал своей тревоги. Правда, иногда метался по камере, как загнанный в ловушку зверь, чувствуя грядущие неприятности.
Пришли за ним лишь через неделю, и дознаватель сразу, не таясь, обрисовал ему его участь.
– Ты напал на мирно совершавших конную прогулку детей, их отцы управляют городом и провинцией, заседая в совете, при этом нанес серьезную рану одному из них, и, если бы не подоспевший наряд стражи, скорее всего, убил бы. Назови себя, кто ты и откуда.
Дарк назвал свое полное имя и место проживания. Дознаватель похмыкал, а потом предложил направить отцу письмо с просьбой о выкупе и назвал сумму в тысячу золотых, иначе его ждет вечная каторга на медных рудниках. Тысяча золотых – это был доход баронства за полгода, но будь выкуп даже в один золотой, Дарк все одно не стал бы писать отцу. Сам натворил, сам и выпутываться должен, парень, по своему убеждению, верил в законы и справедливое правосудие. И даже первое столкновение с несправедливостью, когда его обманом продали, по сути, в рабство, не смогло убить в нем эту веру.
– Подождите, о каком нападении вы говорите, ведь была дуэль, и были свидетели того, что этот парень вызвал меня сам.
– Аха-ха-ха, – засмеялся дознаватель, – вот как раз свидетели и сообщили, что это ты напал на них. И мой тебе совет – пиши отцу, иначе на медных рудниках даже такой молодой и здоровый парень, как ты, умрет через два-три года. Вот, подпиши, – и он протянул ему лист, который заполнял во время их беседы. Дарк пробежал глазами то, что было там написано, и отказался это подписывать. Его снова отвели в камеру и снова о нем забыли.
«Какой запоминающийся у меня день рождения, – думал Дарк. – Такое ни за что не забудешь, и прав был учитель, что мир очень разный и жестокий, а сообщество людей неоднозначно».
Лишь через месяц его повели на суд.
В небольшой комнате, куда его привели, сидело несколько человек. Председательствующий, маленький толстый человек с бегающим взглядом и презрительно поджатыми губами, быстро зачитал заявление пострадавшего, затем показания свидетелей и обвинение. Указал, что баронет Дарк дир Мушер отказался подписывать допросный лист и не признал себя виновным. Затем поинтересовался у присутствующих, будут ли вопросы к суду или обвиняемому. Вопросов ни у кого не оказалось. И судья прочел приговор, в котором говорилось о пожизненной каторге на медных рудниках.
– Но погодите, господа судьи, – начал говорить Дарк, но договорить ему не дали, а два дюжих стражника потащили из зала суда.
Уже у самой двери, взбешенный такой несправедливостью, Дарк вырвался из рук своих конвоиров и успел прокричать:
– Я вернусь, честью своей клянусь, я обязательно вернусь, и все понесут кару за эту несправедливость!
Дальше ему говорить не дали, один из конвоиров ударил его мечом в ножнах по голове, и уже дальше они потянули бесчувственное тело.
А потом для Дарка начался ад: в его камеру стали пропускать старшего брата Крава, перед этим несколько человек, навалившись, связывали Дарка. А тот, войдя в камеру, бил его ногами, нисколько не заботясь о том, будет жить избиваемый им или нет.
– Вернешься, говоришь, и кары тут нам обещаешь? Это тебе будет уроком на долгую память, прежде чем надумаешь возвращаться, вспомни, – приговаривал истязатель.
– Тебя, гаденыш, я убью первым! – орал Дарк, выплевывая кровь разбитым ртом, но это только бесило истязателя.
И так продолжалось неделю, а потом Дарк смог кое-как изловчиться и ударить двумя ногами в низ живота истязателю. Тот отлетел к стене, ударился об нее и остался лежать. В камеру залетели тюремщики, которые связывали Дарка, и принялись осторожно вытаскивать из камеры посетителя. Видно, хорошо Дарк приложил его: больше тот не появился, а через пару дней Дарка передали в колонну таких же несчастных, как и он, и погнали в сторону гор.
