Николай Викторович Игнатков
СВО-Война
Сколько Вас уцелевших осталось
Сколько Вас уцелевших осталось,
Кто пронес на плечах своих ад?
Смерть не раз и не два улыбалась,
И взяла миллионы солдат.
И народ истребляла нещадно,
Не жалея детей, стариков.
Убивали невинных парадно,
Половодьями хлынула кровь.
И огнем выжигая живое,
Вас они не смогли покорить.
Небо вновь над страной голубое,
Вы потомкам позволили жить
Маскхалат
Ночь одела опять маскхалат,
И легла у расщелины с нами.
Сколько здесь полегло тех ребят?
Их всегда называли друзьями!
Воздух гор несет дым тишины,
По лицу как ладонью прохлада.
Тех ребят ни, какой здесь вины,
Только смерть ты чему теперь рада?
Одичалые камни летят,
Уносясь, перекроют дорогу.
Пулеметы им в такт говорят,
А мы ждем уже сутки подмогу.
Вот вчера загрустили слова,
И обидой тебя придавили.
И сгорает в тумане листва,
Золотистою правдой – мы были!
Мы держали с тобой высоту,
Кровь ушла в наконечники пули.
Кто нам скажет теперь что не ту?
И мы просто с тобой там уснули!
И проснулись где, нет уже войн,
Мы с тобой, и зеленые маки.
И горит одиноко огонь,
Той последней смертельной атаки.
Стоны хлещут туманную даль,
Рев машин унесет перевалом.
И звенит, и скребется там сталь,
Наша жизнь растворяется в малом.
Россия правдою права
Всмотритесь люди в глубину
России созданной от Бога.
И мир увидит новизну,
Она сойдет с ее порога.
И вдохновением своим,
Духовной силой увлекая,
И будет путь, не повторим
От края мира и до края.
И вожделенные слова,
Господь услышит одобряя.
Россия правдою права!
И не нужна судьба другая.
Где Господи открыты те врата
Где Господи открыты те врата,
Где лично сам людей ты принимаешь?
И где звенит струною чистота,
И по одежке там ты не встречаешь?
И все богатство внутренняя суть.
И золотые слитки не клевещут.
И видишь ты как на ладони путь,
А по нему ветра, и бури хлещут.
И справедливости твоей слеза,
Не разъедает мучеников души.
Вином прольется спелая лоза,
Теплом по верху той ненастной стужи.
Но только как? В обличии, каком,
Мы предстаем пред милостью закона?
И дело все в сознании мирском,
Ты ведь внутри у нас был как икона.
И если там стада? И пастухи,
Кто отгоняет от тебя заблудших.
И как сравнить, и взвесить все грехи,
Чтоб отделить на вес плохих, и лучших?
Где Господи открыты те врата,
Где мы найдем пристанище надолго.
И красотою станет пустота.
И ждать нам до пришествия второго?
И зло собой закроет доброта
Платок, продев через кольцо заката,
И отнимая краски у зари.
Ведь ты еще ни в чем не виновата,
На том краю пророчества любви.
И где слова изношенные струны.
Их глубина не знает только дна.
Витая плеть предвестница фортуны,
И скатертью ложится тишина.
И накрывает пухом белым плечи,
И шерсти нежной льется теплота.
Огнем любви сегодня дышат свечи,
И зло собой закроет доброта.
В занавесках тусклого стекла
Как эмаль стирает все границы,
Кистью, проведенной наугад.
И крылом взмахнут прохладу птицы,
Звезды плещутся в протоке
Звезды плещутся в протоке, на Востоке,
А на Западе от них сплошная муть.
Тонут мысли в том патоке, люди в шоке,
Искажая вековую жизни суть.
И горят огнем осины, ломит спины,
И со всех сторон тебя схватила боль.
Выступает у картины, сгусток глины,
И рассыпалась на пол как веер соль.
Память держится особо, дышит строго,
С каждым днем ее сужается экран.
Подрисуем мы убого, так немного,
Недосказанности вычурной обман.
Ураган
На погасшем ореоле страсти,
Почернела серебра печать.
Нет той прежней над свободой власти,
И все больше хочется молчать.
Посерела грусть, цвета меняя,
Только блеск натертого плеча.
И рука, кулак еще сжимая,
Может замахнуться сгоряча.
И собрать потерянную совесть,
Ту, что не склевали воробьи.
В тех крупинках засверкает помесь,
И измены, счастья, и любви.
И внимая искренности слова,
Чайкой, разрезая океан.
Жизнь основа и порой сурова,
И обман сильней, чем ураган.
Совет зверей, царю готовя плаху
Совет зверей, царю готовя плаху,
Решил спросить, как обрамить каймой.
И сам топор одеть бы в ту рубаху,
Ту, что носил он часто с бахромой.
Его вина безудержною страстью,
Вдруг охватила мыслящих в разнос.
Он много лет так наслаждался властью,
И мехом непристойности оброс.
И не скворчит в затонах больше рыба,
На сковородку не ложится линь.
И там вверху поистрепалась глыба,
И взглядом, и пророчеством окинь.
Он говорил всегда проблема в людях…
По лесу прокатился тихо гул.
А жизнь она в простых звериных буднях,
Где выжил тот, кто завтра утонул.
Нас убивает нищета
Нас убивает нищета,
Исподтишка, не на отмашку.
И рвется ветхая мечта…
И полинявшую рубашку,
Заносишь ты до самых дыр,
Что воротник уже не держат.
И где величия кумир,
Когда тебя ножами режут?
И голубая красота,
Заката памяти, рассвета.
Так захватила пустота,
Душе твоей так мало света.
И одиночеством своим,
Ты не раздвинешь горизонты.
Как трудно в мире быть чужим…
Исчезнут мысли – мастодонты.
На потрепанные паруса
На потрепанные паруса,
Опустила прохладу ночь.
Нам из прошлого голоса,
Вразумляя, хотят помочь.
Совесть чистая бросив тень,
Накрывает волной мечта.
И на сердце заплаткой день,
Неподъемная высота.
Равновесий качнется суть,
Стрелка движется не туда.
И не тот указала путь,
И злорадствует там беда.
Полынью, прикрывая снег,
В западню заманила честь.
И истории вечный бег,
Принесет нам, какую весть?
Слезою совесть
Слезою совесть опустилась на гранит,
И покатилась вдоль зияющих имен.
Тот, кто убит сегодня был бы знаменит,
Но потерялся среди вечности времен.
И разрушает тишину вчерашний сон,
И он живой в пылу огня, и той войны.
И он к живым приходит правдой на поклон,
И размывая суть придуманной вины.
И каплей крови упадет на руки тех,
Гвоздикой алой затирая белизну.
Из закулисья засквозит щелями смех,
Опять века на память бросят пелену.
Жить без войн мы заслужим у Бога
Сколько дней мир не знает войны,
Человечество дремлет в покое.
И кусочек схватить тишины,
И сберечь непременно живое.
И развеять вражду на ветру,
Утопить зло навек в океане.
И заполнить собой пустоту,
Мы ведь люди земли – мы земляне.
И величием будет не страх,
И свободною станет свобода.
Зло найдет сокрушительный крах,
Жить без войн мы заслужим у Бога.
Правды былой отряд
Дни потеплее стали,
Сырость ушла в дожди.
Что мы о прошлом знали,
Если бы не они?
Книги печатным словом,
Память берут в тиски.
В старом они и новом,
Жизни другой ростки.
В пыльном чулане лягут,
Близко прижавшись в ряд.
Громом весенним грянут,
Правды былой отряд.
Мудрость
И мудрым быть, и быть добрее,
И сердцем истину принять.
И мудрость станет всех главнее,
Себя ты должен в ней понять.
И совершенством в совершенстве,
Горит – не гаснет огонек.
Не потерять себя в блаженстве,
Когда бывает невдомек.
И ты по тонкому канату,
Где пропасть тает между скал.
Идешь свою, не зная плату…
И что над бездною искал?
Напролом
Ползет по стенам тишина,
В побелку, вымазав себя.
Не знает прошлого она,
Ей дела нет до бытия.
В восторге солнечного дня,
Где крики заглушают шум.
Струною тонкою звеня,
Она оберегает ум.
Где с гор летящий водопад,
В пылинку превращает вздох.
Она немеет невпопад,
Скрывая от других восторг.
И птичьи тонут голоса,
Крылом, размазав счастья синь.
И ветер, дуя в паруса,
Раздвинет горизонта ширь.
И верой мы раздвинем тень,
Сомнений, сотканных умом.
И сердце наше как мишень,
Когда бежим мы напролом.
У печки милая бабуля
Поет метель и воет буря,
А в окна бьется дед мороз.
У печки милая бабуля…
И я под притолку подрос.
Горит огонь, тепло бросая,
Мне на рубашку и штаны.
И жизнь прошла моя босая,
Скворчат у бабушки блины.
А на стене скрипит словами,
Рассказ совсем не разберешь.
Опять напутал проводами,
Где плюс, где минус не поймешь.
И благородством дышит кошка,
Она хозяйкой у печи.
Рисунок сказкой у окошка,
Рассыпал бисером лучи.
И ночь, и день, ловя смелее,
Себя пытаешься понять.
Взрослеть стараешься скорее,
И детство чтоб не потерять.
Закованные болью ноют ноги
Закованные болью ноют ноги,
Горит внутри вчерашняя заря.
И кто придумал уповать что Боги,
Чего-то там должны, и для тебя?
Молитвой, послушанием, поступком,
Приблизив, отдаляя свою цель.
В железном мире или мире хрупком,
Все также будет приходящий день.
И копоть душ, сгорающих напрасно,
И жар углей, и тлеющая быль.
Ему ведь изменить всегда подвластно,
Одних в металл других возможно в пыль.
Русь, истерзанная словом
Русь, истерзанная словом,
Криком битая, кнутом.
Спотыкаясь, шла за зовом,
Землю, гладя копытом.
И мечтала в совершенство,
И вернуть себя в исток.
И земное пить блаженство,
Пусть немного, пусть глоток.
Тот, который свежесть веры,
Свет надежды и любви.
Сбережет он от химеры,
Храм, построив на крови.
Той, которая омыла,
Берега скупой судьбы.
Русь покоя заслужила,
В вечных происках борьбы.
И на лезвие ножа
Мы заточенные мысли,
И на лезвие ножа…
Остротою они вышли,
И натянута вожжа.
И размажем по прохожим,
Их стремление мечтать.
Удивим на быль похожим,
Пониманием страдать.
И лелеять перспективу,
На удачу, и судьбу.
И минутному приливу,
Стоном схожим на мольбу.
Ракурс совести меняя,
Тенью прошлое накрыв.
И себя самих роняя,
Мыслей чувствую надрыв.
Солнце
Позолотив макушки лип,
Деревья желтизной усыпав,
И обновив улыбки клип,
Как колобок пойдет по крышам.
Своей дрожащею рукой,
Напишет кистью на площадке,
Кусочек неба голубой,
И гриву красную лошадке.
И над зеленою травой,
Ромашек стелет покрывало.
И воздух режет озорной,
Из перьев вяжет опахало.
И плеткой гонит новый день,
В ту неизвестности завесу.
И неповоротливую тень,
Теснит собою прямо к лесу.
И там по сучьям, и корчам,
Зеленый мох играет светом.
Не предаваясь мелочам,
В окно проникнет силуэтом.
И заиграет старый плед,
В оттенках бело золотого.
И на полу начертит след,
Давно забытого былого.
Где печка теплится огнем,
И гонит пламя поддувало.
И жизнь небесный водоем…
И где конец, и где начало?
Или останешься – герой!
Мороз. Скрипят тревожно сани,
Луна бросает ровный свет.
И конь несет по полю брани,
Запорошив вчерашний след.
А здесь стояли предки насмерть…
Под снегом сгорбился ковыль.
И что теперь та битва значит,
Когда уляжется вся пыль?
Закрыв собою горизонты,
Стояла постаментом Русь.
Дождем ее стегали фронты…
И нам бы помнить наизусть,
Вы бьетесь в болоте
Вы бьетесь в болоте и,
жамкая, давитесь серой,
И гниль засосала,
и тянет все глубже за ноги.
Зачем прикрываясь
придуманной вечностью верой?
Вы верите, что
и за этим стоят ваши боги.
Разрушив колодцы —
самим невозможно напиться,
И жажда внутри
разъедает на мелкие части.
И нет ручейка, где бы вы
там могли утопиться,
И воздух съедают
последние бурные страсти.
И солнце ползет по земле
наугад отрешенно,
И небо бросает
ошметки застывшего счастья.
И день что веками служил
для людей непреклонно,
Чугунным браслетом
сжимает смертельно запястья.
Родина
Страна не затухающего солнца,
Где даль и быль бездонная река.
И льется свет небесного оконца,
Где крест прочертит матери рука.
И ты один песчинкой в океане,
Куда несет истории волна.
В своих сединах думаешь о маме,
И лишь теперь понятна глубина…
Ее любовь, пронизывая кожу,
Мурашками по телу через край.
Я сохраню ее и приумножу,
Ты родина моя не умирай.
Цитадель
Разлилась река,
Половодьями.
Свет закрыла тьма,
И полозьями.
Прочертила след,
В темноте веков.
Из российских бед,
И былых грехов.
И мораль отмыв,
С золотых одежд.
Где-то там надрыв,
В глубине надежд.
Босоногий шаг,
Окропит росу.
И скребется враг,
В нашу чистоту.
Бьет копытом конь,
Унося мечты.
Жжет твою ладонь,
Пламя нищеты.
Страстью дышит лесть,
Вьется между ног.
Обнищала честь,
От боярских крох.
И живая тень,
Полотнищем лет.
Жизнь твоя мишень,
Из десяток след.
Пули лягут в цель,
Из гвоздик букет.
Есть ли цитадель,
Что хранит рассвет?
Зазеркалье
В краю не смятых берегов,
Где волны гонят сумрак света,
В тени не скошенных стогов,
Где уважают всех богов,
И грусть порхнет в порыве ветра,
Не нарушая всех основ,
И правды нет, и нет ответа.
И правит там страною царь…
Какого он посланник бога,
Не знает призрачная даль.
И ширмой на лице вуаль,
В конце печального итога,
Накроет всех сплошная марь,
И изобилие из рога.
Получит только узкий круг.
Все поделить уже успели,
Боярин преданный и друг,
Другим достанется испуг,
И в деле этом преуспели,
И заработали недуг,
Такой, что сами не хотели.
Все мало им, что уже есть,
Дворцы тускнеют позолотой,
Заимок разных их не счесть,
И совесть спрятали, и честь,
Все заработано работой?
И обнажила жало лесть,
О ближнем «искренней» заботой.
Чем больше звезд под сапогом,
Тем проще писаные нравы,
И оставляя на потом,
То, что уже пошло на слом,
Там, где они в себе не правы.
И в роскошь все одним броском,
Обжить насиженные нары…
И царь на трон заполз не сам,
Его сподвижники втащили.
Расправив бровь по сторонам,
В народе там какой-то гам…
И от народа защитили,
Прикрыли свой нехитрый срам,
И власть надолго захватили.
Дума
И думу думая старик,
Чиня разбитое корыто,
Какие истины постиг,
И в жизни, что своей достиг,
Чтоб просто старость встретить сытно.
И одичалая вода,
Его, забрав с собою мысли,
Течет из старого пруда,
Так далеко и никуда,
И воды тиною закисли.
И загустеет в реках ил,
Что так простор всегда любили,
Их ветер лютый иссушил,
И не оставил больше сил,
И глубину не сохранили.
Одни слова
Одни слова вещает царь народу,
В поступках потерялась глубина,
И все дела своим только в угоду,
И челобитным не дает он ходу,
И мы уже того достигли дна,
Где разбудить нас сможет тишина.
И колокольный звон пробудит совесть,
Очистит души розовой зарей,
И лжи с обманом выплеснем мы помесь,
И на зубах оставим злости горечь,
И справедливость встанет над землей,
Оплотом станет нашим и броней.
И холод дней остудит пылкий разум,
Из совести сплетем надежный кнут,
И справедливость восстановим разом,
Освободив народ от рабских пут,
Ярмо, сорвав и, сбросим мы хомут,
Последуем за совести указом.
Она как резвая кобыла
Она как резвая кобыла,
По заливным неслась лугам.
Добра была, была и сила,
И пут, не зная по ногам.
Из века в век перебегая,
Традиций предано храня.
И чистоту оберегая,
Пусть и простого бытия.
На равных с этой заграницей,
Могла перечить и корить.
Взлететь могла сама жар-птицей,
Могла врага и покорить.
Теперь к чему влачит ногами,
Ни кляча дряхлая, ни лань.
И смотрит грустными глазами,
На ту не пройденную грань.
И шла вперед, и задом пятясь,
По колее больших колес.
И сколько лет последних маясь,
Глотая капли горьких слез.
И попрошайками старухи,
И дымом едким старики.
Окаменели от разрухи,
До боли, сжавши кулаки.
Ответ уже не терпит годы,
Сегодня нужно и сейчас.
И жизни новой жаждем всходы,
Они спасут, возможно, нас.
Холодный разум
Холодный разум и горячий гений,
Как выбраться из плена бытия?
Прожечь мечтой ту пелену сомнений,
Во имя и во благо жития.
Обыденности дряхлая старуха,
Все ходит по домам и гонит хворь.
И в головах пожары, и разруха,
И души разрывает наши боль.
И справедливость светлою надеждой,
Взмахнув крылом, исчезла навсегда?
И жаждем мы не жизни безмятежной,
А равенства и одного суда.
Как низко пали наши нравы
Как низко пали наши нравы,
Моральных ценностей столпы.
Вся власть настойка из отравы,
Чтоб выделятся из толпы.
Неважно, что в руках – корона,
Жезл полосатый или нож.
Мы ненавистники закона,
И каждый на себя похож.
Потом вернется бумерангом,
От парикмахера врачу.
А если взять повыше рангом,
Бьет бумеранг страховщику.
И так запутано меж нами,
Где человечность на потом.
И все живем за облаками,
И пряником или кнутом.
Нам бы чуть-чуть перемениться,
И жизнь изменится сама.
С гордыней только примериться,
И все проблемы из ума.
На обочине дней
На обочине дней,
Ровно стелется пыль.
Табунами коней,
Смят идейный ковыль.
И несется волна,
Все, сминая в пути.
И ответит сполна,
Кто мешает идти.
Оберегами лет,
Расплылась тишина.
Данный выше обет,
Он еще не вина.
Но блистает огнем,
Справедливости меч.
Сколько правды на нем,
И привыкший он сечь.
Русь Великая жива
Сквозь расстояний километры,
Летели молнией слова.
И разлетались от них ветры,
Что Русь Великая жива.
И окропит траву росою,
Небесной влаги благодать.
И полоса за полосою,
С колен нас будет поднимать.
И запылает ночь зарницей,
Шумит достоинства прорыв.
И крохоборы вереницей,
Свой золотой несут нарыв,
И отдают в копилку счастья.
Из новых истин ляжет тень,
Где ждут от каждого участья,
И воссияет светом день.
Затмит собой на небе звезды,
И поджигая их в душе.
И, наконец, осушит слезы,
На русской матушке земле.
Мой друг
Скажи мой друг ценитель идеала,
Духовных скрепов истинный король.
О чем душа твоя всегда мечтала?
И в жизни ты сыграл, какую роль?
Великих дел не всех успел ты сделать,
Но след оставил именем своим.
И ты старался то, что мог поведать,
Кристаллом в назидание другим,
Ты так горел… Не мотылек, а пламя,
Несет теперь церковная свеча.
И сын Максим твоей победы знамя,
В тебе самом погасшего луча.
Час испытаний на века
И день уснул, и у криницы,
Танцует струйками вода.
И слабых сполохов зарницы,
И в речке плещется звезда.
Теплом пахнут в лицо покосы,
И терпким запахом до слез.
И ветер чуть колышет косы,
Той дивной прелести берез.
Ты Русь моя, но одичала,
Набив оскомину в трудах.
И дней хороших не считала,
Но не сковал дорогу страх.
И голубыми, и седыми,
На поле лягут облака.
Ты нас прости, что стали злыми,
Час испытаний на века.
Рябин игривых и дубов
Рябин игривых и дубов,
К земле сединами прибитых.
И шапки высохших стогов,
И эхо слов давно забытых.
Покосы, речка и луга,
Раздолье русское былое.
И хорошо, когда снега,
Укроют землю для покоя.
И серебришься по утру,
В росе по пояс утопая.
Я разве в памяти сотру,
Ту красоту родного края.
Если потеряна связь
Нарушен размер, строка убегает,
Рифма – морозная вязь.
Что тебя там, в глубине ожидает,
Если потеряна связь.
Если рожденные мы для победы,
Врублены силой в ярмо.
И нескончаемой памяти беды,
Словно зияет клеймо.
Мир для войны уготовлено свыше?
Шорох телесных дорог.
Или вести нам скромнее и тише,
Ждать предназначенный срок?
Заброшенная честь
И правилом одним
исправить невозможно,
Все так переплелось,
и верность, и любовь.
И вводится игла
изыскано подкожно,
Очистить – отравить
невидимую кровь.
Заношенная честь,
Потертая тужурка.
Заношенная честь,
Дыра от кобуры.
Заношенная честь,
Погасшая печурка.
Заношенная честь,
Знакомой стороны.
Укрытые мечты,
разорванные нити,
И прошлое, и то,
что снова не пришло.
И мир погряз один
в пророчестве событий,
Печалится ли нам,
что там произошло.
Заброшенная честь,
Потерянная в плавнях.
Заброшенная честь,
Залитая водой.
Заброшенная честь,
Еще жива в медалях.
Заброшенная честь,
Беседует с тобой.
Уходит осень
Накинув шапку набекрень,
Уходит осень.
И солнцем насладится день,
Так между, впрочем.
И отгоревшая листва,
Огнем пожара.
И затрепещется душа,
От идеала.
От совершенства новых форм,
Красивых звуков.
И запыленных серебром,
Вчерашних слухов.
И оживает пустота,
Смахнув пылинки.
Она застыла как мечта,
У той тропинки.
Где след отчетливый от ног,
Идет налево.
Направо струйкой там песок,
Плывет несмело.
А прямо путь загородил,
Высокий ельник.
И здесь никто не проходил,
Цел муравейник.
За Родину!
Одни и те же лица,
Размыты, и серы.
И годы – вереница,
Удавкой у страны.
Нахваливают бойко,
Одну и туже страсть.
А вы держитесь стойко,
У нас одна напасть.
Меняется веками,
Неповторимо суть.
И нашими мозгами,
Так завладела муть.
Доверчивые больно,
Из края снова в край.
Там, где молчать довольно,
И рта не раскрывай.
Последнюю рубаху,
Готовые отдать.
И жизнь свою на плаху,
За Родину! За мать!
И Родина наша святая
По первой ракете пойдет батальон,
В свою штыковую атаку.
И батя комбат так припрячет патрон,
Себе уготовил он плаху.
И ротный кричит, надрываясь, – Вперед!
И пули ласкают шинели.
И намертво лег как подснежники взвод,
А мы ведь войны не хотели.
И фрицы бегут им так страшно Ура…
Бегущих уже добивая.
И наша теперь навсегда высота,
И Родина наша святая.
Молитва
О Господи воздай нам по делам,
И очерти границы в невесомость.
И истреблять других, сжигая склонность,
И справедливость накажи царям.
Нескромно мне просить, но я прошу,
Обремени себя земной заботой.
И слуг твоих, укрывшись позолотой,
Не оставляй в раздумье ты одних.
И напиши на горизонте дней,
Закон, один не знающий бумаги.
И дай нам в руки совершенства флаги,
И правдой духа сделай нас сильней.
И укажи где за чертою смерть,
Не там, а здесь – немедленно, сурово.
И новый мир построит твое слово,
И совестью закаменеет твердь.
Белая ночь
Ветки, ломая черемухи,
Там, где заброшенный сад.
Гроздями спелыми сполохи,
Жизни писали фасад.
Белая, белая, белая,
Белая, белая ночь.
Что ты коварная сделала?
А обещала помочь.
Ловят зарницы акации,
Веером листья сложив.
Света бушуют овации,
Счастье земли сохранив.
Белая, белая, белая,
Белая, белая ночь.
Что ты коварная сделала?
А обещала помочь.
Дали затертые дырами,
Брызжет зарею рассвет.
Меряться пробует силами,
То, что еще у нас нет.
Белая, белая, белая,
Белая, белая ночь.
Что ты коварная сделала?
А обещала помочь.
