Николай Тобош
Семетей, Сын Манаса
– О-го-го, смотрите! Какой красавец!
– Кто он?! Он очень похож на Манаса!
– Неужели на поминки Манаса приехал его родственник?!
Когда Каныкей подъехала к толпе людей из города Букары, один человек по имени Букарлык узнал ее и удивился мужскому одеянию дочери Атемира.
– Она что, совсем выжила из ума? – спросил он соседа, который стоял рядом. – Оделась по-мужски.
– Конечно, жить вдовой трудно! – подтвердил сосед Букарлыка.
– Хочешь сказать, что она ищет себе мужа? – спросил Букарлык у соседа.
– Сам посуди! Кроме нее, видишь еще кого-нибудь из женщин среди мужиков?
– Нет, не видно, – ответил Букарлык, но продолжил: – Она особая. Она дочь Атемира.
– В том-то и дело! – не унимался сосед. – Она позорит своего отца. Что ей не хватает?! Надо ему сказать, пусть остановит свою дочь. Из-за нее всем букарцам стыдно перед гостями.
– Давай отправим Колой торе Атемиру, – предложил букарцам Букарлык. – Пусть он свою дочь призовет к порядку, а то нам очень стыдно перед гостями. Получается, что у нас нет достойных мужей, держащих скакунов.
– И еще, они могут нас пристыдить, что мы не хотим отдать награды гостям.
Все букарцы зашумели от возмущения. По требованию народа опять Колой торе пришел во дворец старого хана, чтобы сказать ему о недостойном поведении дочери. Атемир разговаривал со своим сыном Исмаилом о распорядке проведения праздника. В разговоре Колой торе с Атемиром принимал участие и Исмаил хан. При нем Колой объяснил старцу, что его дочь Каныкей, нарушая все приличия, привела своего скакуна для участия в праздничных скачках. Он прямо спросил Атемира, что ей не хватает в жизни, а то букарцы могут сброситься на то, чтобы она жила в достатке и в благополучии. Кроме того, всем букарцам стыдно, что она ищет себе мужа. Атемиру было очень стыдно за дочь перед букарцами. Исмаил хану было очень стыдно за отца перед Тенгри, оттого что народ обвинил Атемира в недостойном поведении дочери. Но Исмаил ничего не говорил за отца и не перебивал Колой торе. Но он размышлял, что же предпринять в этой передряге. Атемир попросил Колой торе, чтобы тот передал Каныкей просьбу отца прибыть во дворец. Исмаил собрался проводить Колой торе и вышел вместе с ним из дворца…
– Пожалей меня, доченька! – Атемир с жалобным видом протянул руки к Каныкей, как только она показалась в воротах дворца.
– Что случилось, отец мой? – не поняла Каныкей.
– Прекрати позорить отца целого народа, доченька, – Атемир прослезился оттого, что не сможет сказать дочери худого слова. – Нашему народу стыдно за тебя.
– Твоему народу нечего стыдиться за меня, отец, – отпарировала Каныкей. – У меня другой народ. Скажи, почему ему стыдно за меня.
– Собираешься пустить скакуна на скачки, – Атемир несколько успокоился. – Хочешь выиграть награду, будто у тебя нехватка в жизни, будто моему народу трудно содержать вдову.
– Пусть твоему народу… – начала Каныкей.
Но ее перебил Атемир.
– Я пускаю на скачки знаменитого Актулпара, Абылкасым – Чонкурена, а Исмаил – Чонкашка, – Атемир огляделся по сторонам и улыбнулся. – Если они прибегут на скачках первыми, вся награда твоя.
– Меня не интересует награда, отец, – с горечью сказала Каныкей. – Мой Тайтору должен принять участие на скачках – как скакун. Это его предназначение. Если его не пущу на скачки, Тенгир меня не простит, отец. Кроме того, участие Тайтору в скачках – мое гадание на свою судьбу.
Атемир задумался.
«Вот оно что. Странно, что она собирается отгадать?»
– Оделась в мужское одеяние, что, собираешься замуж выходить? – грубо спросил Атемир у своей дочери.
– С чего вы взяли, отец? – удивилась Каныкей.
– Люди говорят. В мужском одеянии сможешь общаться с мужиками и кому-то приглянешься…
– Отец мой, как тебе не стыдно, – Каныкей прослезилась. – Дух моего великодушного берена, Манаса, всегда со мной.
– Почему тогда ты в мужской одежде?
– Чтобы сражаться, отец, с теми, кто помешает бегу моего скакуна. С теми, кто захочет погубить Тайтору из зависти.
Атемир внутренне уже восхищался мужеством своей дочери. Всеми чувствами он стал поддерживать ее желание.
– Доченька, – голос Атемира был мягок. – Что же ты загадала?
– Тайтору мне принесет ответ, отец, – ответила та загадочно. – Есть ли в жизни смысл или его нет.
Атемир ничего не понял, но в его мысли прокралась боязнь за жизнь дочери. Он поднялся со своего места и обнял дочь.
– Удачи тебе, доченька, – он прижал ее к груди. – И твоему Тайтору тоже.
* * *
Хан Исмаил, проводив Колой торе к народу Букары, направился на поиски Семетея. Он уже злился на поведение Каныкей. Ему не понравилось, что она приехала в мужском одеянии. Всем букарцам, кто ее знал, показалось, что она приехала искать себе мужа. С ума она сошла, подумал Исмаил, дать кому-то топтать постель великодушного Манаса, моего любимого зятя. Великого человека. Кагана всех ханов. Он решил отправить ее душу за Манасом на небеса. Но он почувствовал, как что-то сдерживает его…
Ему подсказали люди, что Семетей занимается подготовкой скакунов дворца к смотринам в конном сарае. Действительно, он давал указания наездникам дворцовых скакунов, по порядку выхода их на смотрины.
– Семетей! – крикнул Исмаил хан.
– Да, отец! – прискакал Семетей.
Немного отъехав в сторону, Исмаил хан рассказал Семетею о том, что его родная тетка Каныкей тоже пускает своего скакуна на скачки. Люди недовольны поступком Каныкей, будто народ плохо содержит вдову. Они сильно оскорблены.
– Что будем делать, отец? – спросил Семетей у Исмаила хана.
– После того, как начнутся скачки, – Исмаил хан огляделся по сторонам, – заруби ее и закопай. Пусть исчезнет она из нашей жизни. Вряд ли ее скакун одержит победу.
– А вдруг одержит победу? – уточнил Семетей.
– Тогда ей честь и слава, – рассмеялся Исмаил хан. – Пусть радуется победе своего скакуна.
Исмаил хан ускакал. Семетей задумался о предстоящих скачках, об участии скакуна родной тетки Каныкей. Отчасти возмутился ее поведением. С другой стороны, в душе что-то надломилось у юного члена ханской семьи, Семетея. По словам отца стало понятно, что честь семьи дороже, чем жизнь какого-то ее члена. Так не должно быть. Мыслями он вернулся к поведению родной тетки. Что ей не хватает? Но какая-то неведомая сила подсказала ему, что Каныкей действует ради него, ради Семетея. У него стало теплее в груди, и пожалел он свою родную тетку, и понял – у него никогда не поднимется рука, чтобы обидеть близких людей…
* * *
Началось прохождение коней перед народом. Каныкей помчалась на своем скакуне Акборчуке на окраину Букары, где намечались смотрины и шествие скакунов перед скачками, чтобы народ мог оценить каждого из них. От многолюдной толпы не было возможности ехать быстро. Акборчук медленно продвигался в сторону невысокого холма. Молдосан на Тайтору должен был находиться там. Каныкей поспешила отыскать их по синему стягу кыргызов, что был припрятан в куржуне, когда она бежала из Таласа. А сейчас он веял на склоне холма, в руках аульчан Каныкей, которые приехали ее поддержать. Когда она нашла Молдосана, то взялась за поводья Тайтору и повела их туда, откуда начиналось шествие скакунов…
Вот он, крутобедрый саврасый скакун Уметея, сына эр Кокче, играя перед народом, шел за саяпкером к месту сбора участников скачек. Широкие его копыта разбрасывали комья земли в разные стороны. Сияла красотой белая отметина на лбу скакуна, будто талисман от рождения. Далее показался неустанный скакун из Анжияна по кличке Карабайыр. За ним игрались скакуны из земель Алая и Кырыма. Скакун Текежоомарт из земель Чамбыл-Бела красовался грациозной рысью перед людьми. За ним ехал скакун из Кашгара с тонкой шеей и короткими ушами. Все скакуны как на подбор, готовые к бегу на дальние расстояния, готовые к бегу без остановки шесть дней и ночей подряд, все это время не требуя корма и питья. Каныкей прослезилась, увидев Тайтору и Молдосана на шествии, так хорошо сочетался их вид. И у нее появилась уверенность в победе Тайтору на скачках. Робкое поведение главы загонщиков из Букары по имени Эшенчал вынудило Каныкей взять руководство на себя. Прежде всего она дала указание, чтобы у каждого наездника была запись на бумаге с приметами скакуна, именем саяпкера и собственным именем. Она поручила Молдосану взять на учет всех скакунов, которые принимают участие в скачках. Их насчитывалось шестьсот сорок три скакуна. Она подозвала к себе Эшенчала. Решила проверить его знание местности, по которой будут добираться скакуны до места, где получат приказ начать скачки.
– Сколько человек у тебя загонщиков? – спросила Каныкей.
– Шестьсот человек, ханшайым, – ответил Эшенчал.
– Достаточно, – сказала Каныкей и спросила: – Где начнутся скачки?
– Около Черного моря, ханшайым, – ответил Эшенчал и добавил: – Чтобы добраться до Черного моря, нам потребуются шесть дней и ночей, ханшайым.
– Какие земли следуют за степями Ак-Чий?
– Песчаная пустыня Ит-Торпу, ханшайым, – ответил Эшенчал. – А дальше через перевал начнутся земли Ит-Олор, которые примыкают к Черному Морю, ханшайым. Вот там отдохнут кони один день, и утром следующего дня отпускаем коней на скачки, ханшайым.
– Береги моего скакуна Тайтору, Эшенчал! – прикрикнула Каныкей на него. – Тебе будет очень плохо, если с ним что-то случится.
– Один мой глаз постоянно будет смотреть на Тайтору, ханшайым, – спокойно сказал Эшенчал.
– В путь, Эшенчал! Пусть Тенгир покровительствует вашим делам, – Каныкей простилась с загонщиками. – Передавай сведения о Тайтору через ваших людей, Эшенчал.
– Хорошо, ханшайым, – обещал загонщик.
* * *
Пока двигались скакуны к месту начала скачек, к Черному морю, во всю мощь начались состязания в разных играх. Играли кернаи, сурнаи и другие инструменты, пели певцы и танцевали танцоры. Производились состязания во всем, даже в красноречии, в играх на инструментах и в пении. У Каныкей не было интереса ко всем состязаниям. У нее на уме было только одно – скачки. Она поехала на Акборчуке в сторону Черного моря тихим ходом скакуна, чтобы встретить свою участь, свою судьбу и судьбу сына. С малых лет она знала, что у нее имеется дар Тенгри, святое свойство предугадывать события. Но сейчас ей было неведомо, как поведет себя Тайтору на скачках. Она почувствовала, что ангелочек присел к ее плечу. Послушала очень внимательно слова ангелочка – сообщение от Тенгира. В нем говорилось, что Исмаил поручил сыну зарубить ее в том случае, если Тайтору окажется позади на скачках, даже если займет второе место. И Семетей выехал следом за Каныкей в окружении семидесяти силачей. Весточка была наинеприятнейшей в жизни Каныкей. Она не волновалась так сильно, даже когда ей сообщили, что Манас уехал жениться на деве Сайкал. Ее ждал ужасный конец. Нет, этому не бывать! Если Семетей убьет ее, он будет носить всю жизнь оскорбительное имя убийцы матери. Каныкей не хочет и не может позволить ему носить такую оскорбительную кличку. Лучше она сама на себя наложит руки. Слава Тенгри, Актинте висит на поясе. Она пощупала рукоять кинжала…
По времени скачки уже начались. Что с Тайтору? Что с Молдосаном? Она решила дожидаться вестей со скачек. Эшенчал должен был оставлять по одному загонщику на каждом чакырыме, когда расстояние до Черного моря окажется примерно шестьсот чакырымов. Нужно добраться до крайнего загонщика, чтобы узнать весточки о событиях на скачках. Каныкей поспешила в сторону Черного моря. Она почувствовала себя крайне одинокой и беспомощной. Как ей не хватает храброго народа Манаса – кыргызов, как ей не хватает самого Манаса великодушного, верных сорока чоро и Алмабета, Чубака и Сыргака. Слезы невольно покатились из глаз. Позади Семетей. Самый близкий человек. Ее родной сын. Сын Манаса. Но он не знает об этом. И у него злобные намерения. О-о, Тенгир мой! Не мучай меня, забери меня, великодушный богатырь мой! Лились слезы беспрестанно. Она не заметила, как очутилась рядом с крайним загонщиком скакунов. Вдали, через чакырым, виднелся еще один загонщик. Загонщик сказал, что Тайтору бежит где-то в середине группы скакунов. Но постепенно набирает скорость бега. Для Каныкей эта весточка не была утешительной. Но она узнала, что Тайтору в строю и ведет борьбу. Пока и это весточка помогла зажечься в Каныкей искрам надежды. Но и искры надежды пока не смогли утешить Каныкей. Пальцы сами собой крепко сжимали рукоять Актинте.
Скачки начались недавно, не прошло еще полдня. По расчетам скакуны должны преодолеть это расстояние в два дня. Они должны прибыть к маре к полудню следующего дня. Каныкей решила подождать с самоубийством, дождаться приезда к ней самого Семетея. Сказать ему, кто он, и после этого наложить руки на себя в том случае, если не будет надежды на Тайтору. Так в раздумьях прошел день. Всю ночь она не могла сомкнуть глаз. Рассвет забрезжил с теплотой Вечного Синего Неба. Каныкей схватилась за свои воротники. «О-о, Тенгир мой! – кричала ее душа. – Дай силы моему скакуну Тайтору!»
* * *
Семетей со своим окружением ехал в степи Ит-Торпу, чтобы встретить скачки на пути. Он знал, что родная тетка Каныкей тоже встречает своего скакуна Тайтору. Ему уже донесли об этом. Давно он жалел ее, одинокую, поседевшую не по годам и потерявшую опору в жизни. Потерявшую великого кагана кыргызов, вдову и свою родную тетку. Неужели ей Тенгир не позволил иметь детей, подумал Семетей. Если бы она родила детей, была бы у нее опора в жизни и помощники. Ему стало жалко ее еще сильнее. Неужели отец Исмаил готов принести ее в жертву, чтобы выглядеть перед народом честолюбцем, защитником чести дворца? Принести в жертву родную сестру! Перед глазами встала Кишимжан, родная сестра Семетея, старшая дочь Исмаила. Нет, сказал себе Семетей, я бы ее не мог убить за честь дворца. Я уничтожил бы лучше того, кто покусился на честь семьи. Значит, решено. Он уничтожит всех, кто покушается на честь родной тетки.
– Очогор! – окликнул он своего верного помощника.
– Слушаю вас, таксыр! – Очогор начал привыкать к новой службе Семетея.
– Я очень сильно уважаю родную тетку, – сказал ему Семетей. – Но мне не понравилась ее выходка.
– Какая выходка, таксыр мой? – спросил Очогор.
– То, что она пустила коня на скачки, – ответил Семетей и спросил: – Что бы ты сделал на моем месте?
– Поддержи ее, таксыр мой! – Очогор подтвердил мысли Семетея. – Если даже ее действия не по сердцу.
Его друзья, Очогор и Койчагыр, поддержат замыслы Семетея. Он обрел уверенность в своих действиях.
– Сделаем, Очогор, следующее дело, – лицо Семетея побагровело. – Скачки выиграет скакун моей родной тетки. Все понятно?!
– А если он придет последним? – захотел уточнить Очогор.
– Все скакуны до последнего будут отогнаны обратно, на повторный забег, – спокойно ответил Семетей. – До мары дойдет только скакун моей тетки, если даже придется донести его на руках, мы его донесем. Понятно?!
– Понятно! Но это нехорошо! – ответил Очогор. – И нечестно!
Семетей понял, что погорячился, и признал правоту Очогора.
– Что бы ты предпринял? – спросил он у друга.
Очогор пожал плечами.
– Я думаю, что моя тетка не зря пустила своего коня на скачки, – сказал Семетей. – Она верила в силы своего скакуна. Мы тоже все должны поверить в него и оказать ему поддержку.
– Понятно! – поддержали Семетея все его друзья-силачи.
* * *
Молдосан посмотрел по сторонам. Слышны со всех сторон только прерывистые выдохи скакунов. От пыли, которая поднялась из-под копыт, нет отчетливой видимости. Летят камни, куски земли. Нужно вырываться вперед. Молдосан не стал гнать Тайтору, чтобы он прибавил скорость бега. Он чувствовал, что сам Тайтору прилагает все необходимые силы, все свои возможности и порывы для достижения равномерного бега с достаточной скоростью. Молдосан нагнулся и осторожно погладил гриву скакуна. Дал понять коню, что он, как наездник, одобряет все действия Тайтору. Солнце поднималось выше и выше над чертой между небом и землей. Бег скакунов проходил по краю земель Кезен-Кыр в степях Ит-Торпу. Молдосану показалось, что Тайтору стал на ходу изменять свой бег. Он на бегу нагнул голову к земле, уподобил себя великолепному архару. Молдосан тоже нагибался и сжимал плечи при встречных ветрах. Расправлял плечи и одежду при попутных ветрах, чтобы хоть немного, даже чуть-чуть помогать Тайтору. Он бежал позади шестидесяти скакунов. На спусках он бежал как косуля, опираясь на передние ноги одновременно. На подъемах хвост и грива красиво распластывались на ветру. Изо рта скакуна, где шумели удила, выплескивалась кровавая пена на грудь. Из ноздрей била серебристая струя с клубами горячего воздуха. По всему телу Тайтору лился пот, который, перемешиваясь с пылью, превращался в грязь. В это время увидела его, своего Тайтору, несчастная Каныкей. Конечно, она бы глазами нашла его среди тысячи скакунов.
«Баабедин!!!» – закричала от радости несчастная Каныкей, увидев своего скакуна. Невольно повернула Акборчука в сторону Букары и помчалась изо всех сил скакуна по короткому пути. Она понимала, что таким способом не поможет Тайтору, но все же… Ей казалось, что Тайтору сможет почувствовать ее присутствие где-то рядом и обретет вдохновение. Когда бегуны пробежали перешеек Керууче по краю Кара-Талаа, она повернулась и посмотрела на бегущий строй скакунов. Тайтору бежал уже позади тридцати бегунов-коней. Каныкей посмотрела на Вечное Синее Небо с благодарностью. «О-о, Тенгир мой! – кричала у нее душа. – Помоги моему Тайтору! Дай ему силу выиграть скачки!» Она взмолилась, готова была на все, что пожелает от нее Тенгир, всемогущий Создатель. Она опять помчалась на Акборчуке вперед по короткому пути. Одиночество рвало ее душу.
Э-эх, где ты, мой кыргызский народ, где мои чоро-богатыри. Бежит ваш тулпар Тайтору, поддержать его некому. Опять слезы потекли у Каныкей. О-о, чудо! Она увидела Алмамбета на Сарале, Чубака, сына Акбалты, на скакуне Коктеке, которые взяли Тайтору с двух сторон и потащили вперед. Каныкей не поверила своим глазам. При этом они стали выкрикивать уран, как прежде: «Ма-ана-ас! Ма-ана-ас! Ма-ана-ас!» Тайтору побежал еще быстрее. Позади Алмамбета и Чубака показался сам великодушный Манас на Аккуле. За ним неотступно следовали Сыргак и Серек на своих скакунах. «Ма-ана-ас! Ма-ана-ас! Ма-ана-ас!», беспрестанно уран звучал по всей земле в степях Ак-Чия. Каныкей была благодарна Тенгри. Он услышал ее и отправил на помощь духи близких ей людей. Каныкей не могла оторвать взгляд от великодушного богатыря, берена своего. Ей показалось, что он помахал ей рукой. Тайтору бежал уже седьмым по счету. Она была счастлива, что с ней вместе ее близкие люди. Ей уже стали ненужными земные интересы. Постепенно вид Манаса и остальных его чоро начал размываться и исчезать из глаз Каныкей.
– Заберите меня с собой!!! – истошно голосила Каныкей.
– Что с вами, эже?!
Она очнулась от громкого вопроса Семетея. «Пришла моя смерть», – промелькнуло в голове. Но голос был родной и приветливый. Она посмотрела на Семетея. Ничего враждебного в его глазах она не увидела.
– Который ваш скакун? – добавил Семетей.
Каныкей показала ему на Тайтору. Семетей и его окружение помчались рядом с Тайтору с ураном «Ма-ана-ас! Ма-ана-ас! Ма-ана-ас!». «Ошибся ангелочек», – подумала Каныкей, окончательно приходя в себя. Она смотрела на удаляющийся строй скакунов. «Пусть теперь сам хозяин позаботится о своем скакуне», – так подумала Каныкей. Не дожидаясь конца скачек, она поехала к себе домой в аул, чтобы заранее обрадовать Чыйырды эне победой своего народа.
Тайтору вышел вперед, он добежал первым до мары. На него, видимо, подействовали ураны Семетея и его силачей. Когда человек семьдесят одновременно выкрикивает уран «Ма-ана-ас! Ма-ана-ас! Ма-ана-ас!», наверное, это становится великим стремлением, и оно вселяет в тело скакуна огромную силу. Семетей на бегу своего скакуна взял в руки поводья Тайтору. Все друзья на скаку окружили его и кричали уран беспрестанно, «Ма-ана-ас! Ма-ана-ас! Ма-ана-ас!», подгоняя их до мары. По мере приближения скачущих коней к городу, уран «Манас» зазвучал на устах у всех, кто ждал конца скачек. Выкрикивали все. И земледельцы, выкрикивая уран «манас», забросили свои инструменты и побежали, провожая Тайтору до мары. И скотоводы помчались, оставляя животных без присмотра, от них тоже звучал уран «манас», отдаваясь эхом во всех уголках букарских пастбищ. «Ма-ана-ас! Ма-ана-ас! Ма-ана-ас!», кричали все. Все пространство букарских земель заполнилось одним именем «Манас»…
Семетей раздал всю награду Тайтору своим силачам. По указанию Исмаил хана семеро силачей из числа молодцов Семетея подняли его на тахте и понесли во дворец, где стоял ханский трон из чистого золота. Семетей сошел с тахты и воссел на трон. Рядом с ним стояли Атемир с правой стороны, а Исмаил хан с левой. Взмолились Тенгри и поклонились Вечному Синему Небу с пожеланиями добра и богатства на все времена, пока не состарится Семетей до возраста своего дедушки Атемира.
