Николай Тобош
Семетей, Сын Манаса. Книга 2

По варианту великого сказителя – манасчи Саякбая Каралаева

© Тобош Н., 2021

© Верстка, дизайн обложки. ИП Бастракова Т. В., 2021

Лебединый полет Айчурек в Талас

Айчурек решила возвратиться домой. Но прежде она полетит в Талас, чтобы поклониться духу Манаса у кумбеза несостоявшегося свекра. Ей нужно было поплакаться перед кумбезом, что она «состарилась» в ожидании времени, когда же станет снохой великодушного богатыря, который не сходит с уст всех народов. Только когда ей исполнилось девять лет, она узнала о том, что еще до ее рождения отец хан Акун и великодушный богатырь Манас стали «белкуда», чтобы породнились и подружились их народы между собой на века, когда впервые встретились в землях Сары-Кола, враждуя друг с другом. Свои намерения они подтвердили и на поминках по великому хану Кокетею. С тех пор, как она узнала о своем женихе, она стала интересоваться жизнью и судьбой семьи богатыря Манаса. Она узнала, что он умер ради жизни на земле, об этом рассказывал ей отец, которому в свое время открылся великодушный, когда они закрепили между собой связь «белкуда». Она узнала о трагической участи семьи великодушного и провела множество дней и ночей в слезах из-за горьких судеб будущей свекрови Каныкей и малолетнего, шестимесячного, жениха Семетея. Об их истории тоже рассказывал отец, как сложилась она после смерти его белкуды…

Но Айчурек еще не известили о событиях последних лет, что Семетей переехал со своей семьей в Талас. Она еще не знала, что Семетея женили родные его матери Каныкей, для того чтобы выделить семейную долю как самостоятельному тютюну…

Она пролетела перевал Котермо, затем горы Чаткал, по ущелью Кара-Буура попала в долину Уч-Кошой в землях Таш-Тулга. Она заметила, что вся земля Таласа стала похожа муравейник от множества табунов лошадей. Она удивилась и усомнилась в таком обильном богатстве кыргызских аулов. Ей показалось, что земля опять захвачена кангайцами, загнавшими в Талас множество табунов. Лошади были разной масти и разных возрастов и странным образом сильно отличались по виду.

Она помнила, отец рассказывал, что его белкуда старается разводить лошадей только темно-чалой и светло-чалой мастей, чтобы их узнавали во всем мире как кыргызский вид «человеческих крыльев». Поэтому она всегда представляла, что в землях Таласа увидит лошадей одной масти. Она еще не знала, что в Таласе появилось множество табунов из земель Букары в качестве семейной доли Семетея. Кроме того, она еще не могла знать, что брат Семетея Кюлчоро отобрал и угнал у Чынкожо все поголовье его табунов за то, что он нагрубил Бакаю, отцу всего народа кыргызов. При этом он заявил, что Чынкожо должен возместить дань каганату кыргызов за все двенадцать лет, прошедших после смерти Манаса. И поэтому Кюлчоро сам решил угнать лошадей Чынкожо. Об этом не знала не только Айчурек. Даже самого Семетея не стали ставить в известность. Поэтому, из-за множества разновидностей табунов, она подумала, что кангайцы опять захватили земли кыргызов, воспользовавшись смертью великодушного богатыря. И пригнали лошадей, чтобы те паслись на благодатных землях Ала-Тоо. Из-за таких дум она предполагала увидеть кыргызов несчастными, порабощенными и замученными непосильным трудом людьми.

Однако она увидела благодатную землю, где проживали счастливые народы аргыны и кыргызы. Джигиты носили на голове белые головные уборы «ак калпак» и одевались в легкие кементаи черного цвета с белыми кожаными ремнями. Озорные кыргызские джигиты играли на скакунах в эрсайыш и эралыш, показывая высокое мастерство. Айчурек особенно понравилась игра джигитов противоборствующих сторон на гривах скакунов, где надо было овладеть тушей козла и забросить ее в тайказаны на играх кокбори. Выигрыш будет у той стороны, которая сумеет забросить в свой тайказан тушу козла больше раз. Эта игра и вправду напоминает игру волков с добычей. Не зря кангайцы назвали кыргызов бурутами. Глядя на игру с тушей козла, удивилась Айчурек одному обстоятельству. В начале игры она осознала, что в игру вступили сами скакуны, а джигиты просто исполняют желание своих «крыльев». Они, скакуны, били друг друга грудью, толкались и стремительно бежали при необходимости. Они крутились на месте, вырывались из толпы и бежали стрелой к тайказану, как только почувствуют, что тушей козла овладел их хозяин. Далее она поняла, что джигит и скакун – это одно целое, они понимают и чувствуют друг друга без слов. Они вместе заинтересованы в успехе и изо всех сил борются за выигрыш.

Айчурек показалось, что семеро таких джигитов на своих «крыльях» смогут увезти ханов Чынкожо и Толтоя на край земли, чтобы забросить их в любые «тайказаны», удерживая их на руках и стараясь отобрать друг у друга, точно как тушу козла. Стоит только попросить. Но она пока просить никого не станет.

Она почувствовала, что народ сильно любит и почитает дух ее свекра и воспевает его подвиги, складывая о нем множество песен. Она переживала, что нет вестей о Семетее, которого увезли Каныкей и мать Чыйырды, убегая в букарские земли, в земли Атемира. Как сложились их судьбы? С таким народом Семетей мог бы жить припеваючи, приумножая благо на своей земле. Неужели бы враждовали с ним братья отца? После отлета из Таласа она замыслила полететь в Букару, чтобы увидеть самого Семетея…

Ей были интересны и привлекательны одежды девушек, так что ей самой захотелось наряжаться в платья с широкими пологами и красивые безрукавки с узорными вышивками. На голове девушки носили тюбетейки с куньей опушкой.

Посвящение и досуг молодежи в лунные ночи, развлечения с играми «ала-бакан», песнями и игрой на инструментах привели Айчурек в восторг. Она подумала, что оказалась в райской жизни народа горцев. По сравнению со свободной жизнью кыргызов, свою жизнь в золотых стенах отцовского дворца она посчитала заточением в зиндане. Ей хотелось остаться навеки в объятиях земель Ала-Тоо.

Только вот сомнение из-за не той масти лошадей, которые по желанию белкуды отца должны были быть одинаковыми в землях Ала-Тоо, привело ее в заблуждение. Если кыргызы находятся под влиянием кангайцев, то ненавистный враг Конурбай завтра ее достанет на землях Таласа. Она решила посмотреть на подвергнутый грабежу дворец Ак Ордо Манаса. Она полетела в низовья земель Торт-Кюля, чтобы насладиться садом несостоявшегося свекра.

Она на лету увидела джигита, что прохаживался по саду, и вздрогнула, но не от испуга, а от появления в душе приятного желания связать свою судьбу с ним, даже несмотря на грозный и незнакомый вид этого человека. Она заметила, что джигита сопровождают чилтане-покровители, с левой стороны – пестрый тигр, а с правой – сивогривый синий волк. Они показались ей всегда готовыми загрызть в одно мгновенье любого врага, который встретит этого джигита с мечом. Над головой джигита кружилась черная хищная птица-великан, охраняя его от возможных злоумышленников. Сам Кожосан, глава покровителей-чильтанов, оберегал его от злых взглядов недоброжелателей.

– Семетей ава! – с криком подбежал к нему другой джигит, чуть ниже ростом.

– Слушаю тебя, Кюлчоро, – ответил джигит, которого оберегали чильтане. – Что-нибудь случилось?

«Семетей», промелькнуло в голове Айчурек. Радостное волнение овладело ее телом. Будто согрели ее кровь на очаге и влили в ее кровотоки. «Значит, он уже в Таласе». Глубоко посаженные большие глаза под высоким лбом Семетея бросали огненные взгляды по сторонам. Лицо его было грозным, как войско в шесть тысяч аскеров. Его вид пугал всякого, как облик дракона. Суровый его взгляд остановился на джигите, названном им Кюлчоро.

– Лошади готовы к отъезду! – ответил громко Кюлчоро, на которого Айчурек не могла даже обратить внимание.

Она была под большим впечатлением от облика Семетея. Он казался ей мощной крепостью своего народа. Ее охватила обида, что она, Айчурек, готова была пролететь весь мир, чтобы найти жениха, способного освободить ее от грязных лап старого Толтоя. А ее собственный жених, который мог бы оказаться грозой для шести тысяч Толтоев, живет припеваючи в родных землях. Комок грусти подступил к горлу. Но обида исчезла так же быстро, как появилась. Всем ее сознанием овладело восхищение женихом. Вот кто ей нужен. Настоящий богатырь. Высокий, жилистый телом, широкоплечий джигит, несомненно, устрашит своей грозностью любого врага. Толтой и ему подобные исчезнут из лица земли при одном взгляде на Семетея. Ей казалось, что Конурбай будет выглядеть букашкой, которую Семетей раздавит одним пальцем, если они окажутся рядом.

Она была готова упасть к ногам Семетея, плача навзрыд, чтобы он приподнял ее голову, приласкал и утешил от обид, что нанесла ей судьба в последние дни. Она даже приготовилась разыграть с мастерским притворством падение у ног Семетея. Ее остановила мысль, что Семетей может отказаться спасти ее родной город Опол от нашествия жедигеров из-за того, что она пришла к нему только ради этого. Ей очень хотелось, чтобы самому Семетею пришла мысль отбить ее у Толтоя из-за любви к ней, к Айчурек. Она с грустью смотрела вслед отъезжающей на великолепных скакунах троице во главе с Семетеем, у которого на руке гордо сидел сокол Акшумкар…

Она пришла к мысли, что пора поклониться духу великодушного богатыря Манаса, почтя его память у кумбеза. Взмахнула она крыльями в надежде на то, что дух Манаса поддержит и будет покровительствовать ее действиям ради осуществления его мечты, ставшей и ее мечтой после того, как она встретила Семетея.

Она издали увидела мавзолей, что стоял на краю широкой долины в землях Ак-Чия, будто сам приглашал ее посетить памятник великодушному богатырю. Айчурек казалось, что строение мавзолея для нее – самое родное из встреченного на пути, и овладело ее сознанием такое чувство, словно она бывала у кумбеза не раз в своей жизни. Мигом пронеслись перед ее глазами все муки и страдания, что посетили ее во время полета. Кумбез стал для Айчурек некоторым утешением в страданиях.

– Эсил кайран, атаке! – вырвалось у нее слова горести, и она разрыдалась. Она дала волю чувствам, что потекли ручьями слез из ее очаровательных глаз. Через некоторое время она ясно осознала, что проливает слезы не из-за того, что так сильно жалеет о смерти великодушного богатыря, а льются они сами, в надежде, что дух Манаса сжалится над ней. Она почувствовала, что, кроме духа великодушного богатыря, нет ни одной души, кто смог бы ее утешить в тяжелое для нее время.

– О-о, великодушный отец! – она склонила голову перед кумбезом. – Сжальтесь надо мной. Помогите мне найти путь к сердцу моего жениха, к сердцу вашего сына. Помогите мне осуществить ваши с моим отцом замыслы, чтобы породнились два народа навеки.

Со стороны кумбеза не было никаких знаков. Но из-под земли, где стояла на коленях Айчурек, исходил стон раненого богатыря. По крайней мере, слышалось, будто это стон самого Манаса. Она поняла, что дух великого богатыря ее принял, но надеяться нужно только на свои силы и возможности. Она поняла и приняла стон, что исходил из-под земли, как отчаяние беспомощности.

Она стала ждать возвращения Семетея с охоты до вечера и продумывать свои действия…

* * *

Айчурек спрятала чучело лебедя в тайнике и пошла в людное место, где преобладали в большинстве женщины постарше.

– Будьте здоровы, эжешки! – она поздоровалась со всеми женщинами, катавшими войлочные скрутки.

– Будь здорова, милая, – ответила самая старшая из них и спросила: – Откуда ты такая взялась?

– Приехала в гости, – ответила Айчурек. – Удивляюсь богатствам вашего народа.

Она постаралась повернуть разговор в другое русло, чтобы отбить у них интерес к себе.

– Да, слава Тенгри, – ответила женщина. – Жизнь становится лучше, чем даже при Манасе.

– Когда вы почувствовали, что жизнь стала лучше? – спросила Айчурек у нее.

– Как только Абыке и Кобеш покинули наши земли, – ответила женщина. – Уже года три прошло с тех пор.

– Из-за множества табунов лошадей, – сказала Айчурек, – я подумала, что кангайцы опять захватили земли Ала-Тоо.

– Нет! Сейчас наши люди живут очень богато, – объяснила женщина. – У самой бедной семьи имеется стадо овец с тысячу голов.

– Да, действительно народ разбогател, – Айчурек обрадовалась и утвердила, чтобы удостовериться: – От правителя все зависит.

– Да, – согласилась женщина. – Наш хан Семетей живет очень правильно, только любит охотиться.

– А как было при хане Кобеше? – спросила Айчурек.

– Они каждый день пировали, – ответила женщина со вздохом. – Устраивали пьяные разборки. Никаких забот о народе у них не было.

– Ваш хан Семетей с женой живет в любви и согласии? – спросила Айчурек.

Она сама не знала, что у Семетея есть жена. Но спросила, понимая, что ханы должны быть женаты. Одним вопросом она добивалась нескольких ответов.

– Они живут в согласии, – ответила женщина. – Чачыкей, жена Семетея, слишком избалована.

Айчурек было обидно оттого, что Семетей женился на другой девушке, когда его отец, великодушный богатырь Манас, стал белкуда с ханом Акуном. Неужели ему, Семетею, никто не мог подсказать, что у него растет прекрасная невеста Айчурек во дворце ооганского хана.

Пока Айчурек разговаривала с женщинами, солнце стало клониться к закату. Она поняла, что Семетей уже мог возвратиться домой с охоты. Она поспешно покинула женщин и направилась в сторону ханского дворца Семетея…

Она издали увидела из укрытия тех троих, которые в полдень отправлялись на охоту, на великолепных скакунах, с соколом на руке Семетея. У нее колотилось сердце от смущения, будто она тайком подсматривает сокровенные чувства чужих людей. Семетей и двое его чоро подъехали к воротам дворца. Семетей спешился. Соскочил с коня Кюлчоро и принял Тайбуурула, чтобы его привязать к коновязи. А Канчоро принял из рук Семетея Акшумкара и посадил его на постамент. Из ворот дворца вышла молодая женщина в окружении нескольких нукерок.

– Так долго вы были на охоте? – заголосила она с обидой.

– Не обижайся, Чачыкей, – ответил Семетей, улыбаясь. – Мы позаботились об изобилии твоего дасторхана.

Он повернулся к одному из своих джигитов.

– Канчоро! Покажи женге нашу добычу.

Джигит с большим носом сверкнул своими узкими глазами, будто вся добыча была поймана его усилиями. Он положил перед Чачыкей шесть гусей и семь дроф. При этом его глаза блестели, ожидая похвалы из уст балуньи судьбы, женге. Но Чачыкей даже не посмотрела на него.

– Весь день прошел в мольбах перед Тенгри, – сказала она жалобным голосом, – чтобы вас охраняли духи предков. Сильно переживаю за вашу безопасность, когда кружат вокруг нас одни враги.

Семетей рассмеялся.

– Где ты их видишь, дорогая, – сказал со смехом Семетей. – Нет у нас врагов. Тебе просто мерещится.

– После предательства сорока чоро, – вспомнила она события прошлых лет, – каждый камень кажется мне врагом.

– Пора бы уже забыть об этом, – Семетей огорчился словам жены.

Он себе не мог простить гибели предателей. Он всегда корил себя, что не смог вызвать у сорока чоро доверия к себе. Может быть, они поверили бы в искренность его поступков, если бы не вмешалась мать Каныкей. Он махнул рукой и направился во дворец.

– Семете-е-ей, – затянула Чачыкей и пошла за ним. – Я же переживаю за тебя. Я постоянно остаюсь одна и скучаю.

Да, правильно сказали женщины. Жена у Семетея стала совершенно избалованной. Она ничем не хочет заняться в отсутствие мужа. Айчурек задумалась. Ей пришла прекрасная мысль предложить Чачыкей принять ее и составить с ней одну семью во главе с Семетеем. Тогда Чачыкей скучать не придется. Она, Айчурек, будет умолять Чачыкей, чтобы та взяла ее второй женой для своего мужа. Она решила дождаться выхода Чачыкей из дворца во время вечерних прогулок и поделиться с ней своими мыслями. Она прождала ее очень долго. И вот наконец Чачыкей вышла на прогулку в окружении множества нукерок. Выжидая удобного случая, Айчурек крутилась среди женщин и девушек, которые плотным кольцом окружали Чачыкей, чтобы она чувствовала себя уверенней в темноте.

– Чачыкей! – позвала Айчурек балунью судьбы.

Чачыкей с удивлением повернулась к ней. Не было такого случая, чтобы кто-то обращался к ней по имени. Всегда обращались к ней как к ханшайым, уважительно-нежно. Она остановилась. Айчурек вкратце рассказала о своем происхождении.

– Самым лучшим из всех женихов оказался Семетей, – закончила свой рассказ Айчурек. – Я вас умоляю, Чачыкей! Возьмите меня в семью в качестве младшей жены.

У Чачыкей раскрылся рот от удивления. Она не могла понять, откуда у людей такая наглость.

– Я стану для вас, Чачыкей, рабыней в доме, – тараторила Айчурек, воспользовавшись ее замешательством. – Буду выполнять любую черную работу для вас. Станьте для меня сестрицей старшей.

– Ты, змея подколодная, – еле выговорила Чачыкей со злющим шипением.

– Да, да! Сестрица, – поспешно продолжила Айчурек. – Пусть он всегда спит с вами, а со мной по вашему разрешению…

– Размечталась, су-у-ка! – заорала Чачыкей, прерывая непутевую. – Отбить хочешь моего мужа! Не выйдет!

– Умоляю вас, Чачыкей! – Айчурек чуть не упала на колени. – Ради духа великого свекра. Это он меня определил невестой Семетея.

– На тебе никто не хочет жениться! – еще сильнее возмутилась Чачыкей. – Поэтому по всему свету ищешь себе женихов, тряпка!

– Из уважения к духу великодушного Манаса я оказалась здесь, в Таласе, сестрица, – оправдывалась Айчурек. – Вы тоже проявите уважение к духу вашего свекра. Прошу исполнить его желание.

– Нет! Нет! Лучше стать шлюхой у Шаатемира, чем тебя приютить у себя на боку, – разозлилась Чачыкей. – Девки! Прогоните поганую сучку!

Толпа девушек двинулась в сторону Айчурек. Многие удивлялись и восхищались ее смелостью. Некоторые даже внутренне поддерживали стремление Айчурек исполнить желание великодушного богатыря.

– Стойте, – подняла руку Айчурек.

Толпа остановилась.

– Не хочешь по-хорошему, Чачыкей! – с обидой сказала она. – Теперь я уведу твоего мужа. Ты станешь брошенной женой.

– Семетей на тебя даже смотреть не станет, – утвердительно сказала Чачыкей.

– Он мой жених, – сказала Айчурек. – По велению Тенгира наши отцы стали белкуда. Святой аксакал кыргызов хан Кошой благословил их стремление породниться. Семетей должен исполнить волю отца, женившись на мне.

– Не надейся, ду-ура-а! – закричала она. – Только через мой труп! Я скорее тебя уничтожу, чем стану делить своего мужа с тобой!

Чачыкей стремительно рванулась к Айчурек.

– Я увезу его Акшумкара! – сказала Айчурек. – Семетей приедет за ним ко мне свататься на Тайбууруле с завязанной хлопковой ватой челкой. Он найдет вату по пути на охоту.

Она взяла в руки глину, почитала проклятие, бросила ее в сторону Чачыкей и исчезла в темноте. У Чачыкей случился припадок падучей болезни. Она упала без сознания с пеной изо рта. Девушки остолбенели от неожиданности, но все же сумели дотащить ее тело до спальных покоев…

* * *

Чачыкей встала только через неделю. Семетей не отходил никуда, пока лекари крутились вокруг нее и старались избавить ее от недуга. Как только лекари в один голос заговорили об улучшении здоровья Чачыкей, Семетей приступил к задуманным делам.

Семетей засобирался опять на охоту на побережье озера Ала-Куль. На этот раз он собрал вокруг себя двадцать пять джигитов из сыновей достойных аксакалов и знати, ханов в прошлом. На охоте Семетей хотел обговорить с ребятами, как отомстить за великодушного богатыря и его жоро, которые сложили головы из-за предательского удара в спину от кангайцев, в нарушение условий соглашения. Во главе джигитов красовался широкоплечий Кюлчоро, о нем говорила мать Каныкей, что все его повадки напоминают покойного Алмамбета. Канчоро, сын Чубака, никогда не говорил открыто своего мнения, а всегда оставлял его при себе, точно так же, как и его отец, чтобы когда-нибудь в будущем ударить наповал.

Семетей поехал вперед, взял с собой только Кюлчоро и Канчоро, чтобы подобрать место для охоты и землю для устройства временного аула. Остальные джигиты во главе с сыном Бакая Байтайлаком должны были нагрузить на четырнадцать лошадей необходимую в условиях охоты хозяйственную утварь – походные шатры, казаны, треноги для очага и другие необходимые вещи…

Когда Семетей засунул левую ногу в стремя, Чачыкей схватилась за поводья Тайбуурула.

– Нельзя тебе ехать на охоту, Семетей, – плакалась Чачыкей. – Я еще раз прошу! Остановись!

– Прекрати истерику! – громко сказал Семетей и освободил ногу из стремени. – Хватит! Всю ночь прожужжала мне уши. Займись своими женскими делами. Не вмешивайся в мои дела.

– Нет! – закричала Чачыкей. – Не пущу! Через мой труп!

Истерика Чачыкей усиливалась, она начала закручивать вокруг своего тела поводья скакуна. Семетей взял ее за шиворот. Чачыкей стала биться ногами. Он кинул ее к ногам Кюлчоро и Канчоро.

– Успокойте ее, вашу женге, – Семетей вскочил на Тайбуурула и помчался в сторону озера Ала-Куль.

– Успокойтесь, женге, – тихо сказал Канчоро. – Не женское это дело, вмешиваться в дела хана.

– Мне приснился плохой сон, – зарыдала Чачыкей. – Возвращайтесь быстрее с охоты. Цветочки мои, приведите моего мужа целым и невредимым. Я вас женю на самых красивых девушках из моего окружения.

– Спасибо, женге, мы поедем? – спросил Кюлчоро.

– Обещайте мне, что исполните мое поручение, – она посмотрела на Кюлчоро.

– Какое поручение? – спросил Кюлчоро.

– Если найдете по дороге вату, – сказала Чачыкей, – не трогайте ее. Обходите стороной.

– Хорошо, – согласился Кюлчоро.

– И еще, – Чачыкей смахнула слезы с лица. – Не пускайте Акшумкара на лебедь.

– Это очень трудно, женге, – ответил Кюлчоро. – Мы едем охотиться именно на лебедей.

– А почему? – удивилась Чачыкей.

– Лебединое мясо очень полезно для Чыйырды эне, – ответил Канчоро. – Нельзя запретить охоту.

Чачыкей в одно мгновенье почудилось, что Чыйырды эне умышленно посылает своего внука Семетея охотиться на лебедей, чтобы они, Айчурек и Семетей, встретились там, где нет людей. Чыйырды эне показалась ей хуже желмогуза, что пьет человеческую кровь.

– Тогда берегите Акшумкара, – лила слезы Чачыкей. – Верните его в целостности домой, будьте осторожны с ним на охоте!

Было для парней очень удивительно такое поведение женге, оно стало загадкой для них. Прежде она всегда пренебрегала ими. А сегодня, смотри, даже назвала их цветочками, что было непривычно. А еще обещала для них найти самых красивых жен. Канчоро и Кюлчоро переглядывались с удивлением.

– Езжайте, ребята, – взмолилась Чачыкей. – Езжайте за братом вашим. Не оставляйте его одного. Пусть Тенгир вас бережет.

Кюлчоро и Канчоро вскочили на своих скакунов Актелки и Коктелки и помчались следом за Семетеем.

* * *

– Ну, успокоилась ваша женге? – спросил Семетей, улыбаясь, когда парни подъехали к нему поближе.

– Да, успокоилась, – ответил Кюлчоро первым.

Всегда и везде Кюлчоро отвечает первым и первым начинает выполнять задание Семетея. Первенство Кюлчоро везде и всюду стало привычным для всех, и для самих парней тоже, оно часть их жизни. На любой вопрос, заданный Канчоро, когда Кюлчоро рядом с ним, он сам не отвечает, а смотрит на Кюлчоро. Он ждет ответа от него.

На дороге они увидели один тюк величиной с большего кабана.

– Что это такое? – спросил Семетей с удивлением.

По привычке Кюлчоро первым соскочил с лошади и подошел к тюку. Он был обмотан тканью из шелка и хорошо связан нитями. Кюлчоро, недолго думая, быстро распорол небольшой участок ткани. Внутри оказалась хлопковая вата.

– Хлопковая вата, – ответил Кюлчоро.

– Хорошая вещь, – сказал Семетей. – Надо отвезти нашим женщинам, чтобы пустили ее в дело.

– Хорошо, мой торе! – послушно ответил Кюлчоро. – Вы езжайте вперед, а я сделаю тайник и спрячу в нем вату.

Семетей и Канчоро продолжили путь к озеру. Кюлчоро в спешном порядке на ровном месте вырыл яму и закопал вату в ней. Образовался маленький холмик. Кюлчоро воткнул в холмик палочку, чтобы узнать место на обратном пути…

Самое красивое место на свете – эта земля Ала-Куль. Простирается она среди гор равниной с озером. В предгорьях вокруг равнины лесные чащи безмолвно скрывают всяких животных. На опушках лесов возвышаются горные вершины, покрытые снегом, от которых отражаются солнечные лучи, попадая прямо в глаза охотников.

В первый же день они вдоволь насладились мастерством Акшумкара. Улов был очень богатый. Акшумкар добыл множество гусей и дроф. Нагрузили трех скакунов сполна. Однако не было лебедей. А Семетей очень хотел, чтобы Акшумкар своими когтями пронзил хотя бы одного великолепного лебедя. Они взялись подбирать место для устройства временного аула, ведь сзади ехал целый караван.

– Смотрите, Семетей ава! – закричал Канчоро.

Он поддался порыву, показывая рукой на лебедя, что плавал у берега озера. Дальше простиралась земля Куу-Жекенди, богатая на камышовые заросли. Канчоро прикрыл ладонью рот, жалея о том, что обрадовался, увидев лебедя. Семетей собрался пустить Акшумкара.

– Мой торе, – обратился к нему Кюлчоро.

– Слушаю, Кюлчоро, – отозвался Семетей.

– Я хочу научиться пустить сокола на добычу, – попросил Кюлчоро. – Дайте мне Акшумкара.

Семетей на самом деле не хотел упустить такое ценное время. Иногда успех зависит и от того, кто управляет птицей. А лебедь оказался единственным на всех берегах озера Ала-Куль. Но Кюлчоро может обидеться на него, подумав, что только его услуги нужны брату.

– Ладно, на, – Семетей пересадил Акшумкара на правую руку Кюлчоро.

Кюлчоро от радости завизжал так шумно, что выпорхнули все птицы из всех близлежащих укрытий.

– Тихо! – громко сказал Семетей. – Спугнешь лебедя.

Кюлчоро и хотел, чтобы лебедь испугался и улетел далеко за предел досягаемости. Он пытался выполнить просьбу Чачыкей женге. Но лебедь был не из числа пугливых птиц. Он даже сделал вид, что ничего не слышит.

– Давайте не будем пускать Акшумкара на лебедя, – предложил Кюлчоро. – Лебедь, кажется мне, не совсем обычный. Видите, какой он огромный.

– Обычный, – не согласился Семетей. – Ты когда-нибудь видел лебедей?

– Видел, Семетей ава, видел, – Кюлчоро принял как унижение слова Семетея. – Видите, он как человек ходит по земле.

В это время, действительно, лебедь вышел на берег человеческими шагами. Бил хвостом по земле, махал крыльями и стал подавать голос: «ку-ку-лук, ку-ку-лук». Все было естественно.

– Тебе мерещится, – Семетей торопился. – Выпусти скорее Акшумкара!

А Кюлчоро не торопился.

– Мне кажется, у него птенцов много, раз он большой, – сказал он.

– Что с того? – Семетей начал злиться. – Быстрее пусти сокола.

– Будет грешно, – Кюлчоро нашел больное место в чувствах. – Птенцы останутся без присмотра кормильца.

– Не бойся, – Семетей немного смягчился. – Никто тебя упрекать не будет.

– Я сам себя перестану уважать, – заметил Кюлчоро. – Меня накажет Тенгир.

– Давай сюда Акшумкара! – прикрикнул Семетей на Кюлчоро.

Он буквально вырвал сокола из рук Кюлчоро.

– Я отправил много душ на небеса, – возмущался Семетей. – Все по воле Тенгира. И мы тоже на охоте по воле Тенгира!

Он помчался на Тайбууруле на некоторое расстояние, снял наглазник сокола и кинул его к небу. Акшумкар взмыл в небо, пролетел два круга вокруг своего хозяина, который рукой показывал в сторону. И вот он наконец увидел лебедя. Через мгновенье он стремительно бросился в сторону будущей жертвы. Достигнув цели, он взмахнул крыльями, что спасло лебедя от неминуемой гибели. От удара Акшумкара некоторые птицы погибали на месте. Все же лебедь успел оказаться на воде и от удара сокола нырнул в воду. Лебедь начал выкарабкиваться из воды. Была видна борьба птиц друг с другом. Боролись они ни на жизнь, а на смерть. Так выглядела схватка сокола и лебедя. Вдруг Акшумкар исчез из поля зрения. А лебедь, взмахнув крыльями, начал подниматься к небу. Видно было, что он сейчас на свободе и улетает целым и невредимым. Семетей помчался за ним на Тайбууруле. Лебедь никак не мог набрать достаточную высоту, что дало надежду на возможность добыть его на лету. Семетей несколько раз замахнулся булдурсуном на крылья лебедя, один раз удар даже пришелся по цели. Однако лебедь продолжал набирать высоту. Неожиданно небо быстро почернело и пролилось сильным дождем. Видимость потерялась из-за тумана, что накрыл землю после дождя. Лебедь исчез из виду. Все трое примчались на место схватки птиц в надежде обнаружить хотя бы тело Акшумкара. Но тщетно, никаких следов сокола тоже не нашли…