Николай Фёдорович Шахмагонов
Русские государи в любви и супружестве
Святая Евфросинья Московская
В сердце Евдокии Дмитриевны кончина мужа отозвалась невыносимой болью, ведь она очень любила его и ласково называла его «свет мой светлый».
Александр Нечволодов в «Сказаниях о Русской Земле» писал: «Мы много видели в Древней Руси добродетельных княгинь и счастливых браков, но брак Дмитрия Иоанновича Московского отличался особым благословением Божиим. Юная княгиня Евдокия была совершенно исключительной женщиной по своей необыкновенной набожности, кротости и глубокой привязанности к мужу…
Конечно, брачный союз таких двух людей, скрепленный глубокой любовью, должен был быть весьма счастлив, и, разумеется, в этом семейном счастье и черпал Дмитрий свои необыкновенные силы для борьбы с теми неожиданными, сложными и чрезвычайно грозными обстоятельствами, которые сопровождали все его великое княжение.
И недаром Дмитрий Донской, почувствовав приближение своей кончины, строго наказал своим детям быть во всем послушными матери и действовать единодушно во славу Отечества, исполняя материнский наказ и материнскую волю».
Сколько усобиц знала Русь, не сосчитать, но Евдокия Дмитриевна сумела удержать своих сыновей от ссор и раздоров. Они любили ее, верили ей и всегда слушались ее, помня наказ своего великого отца.
О достоинствах великой княгини можно говорить много. Важно одно. Нет разночтений в том, что именно она смогла содействовать укреплению централизованной княжеской власти в трудное для Русской земли время. Вполне естественно, это не нравилось врагам единой и могучей Руси, коих, увы, всегда достаточно на нашей земле.
«Ведя строго подвижническую жизнь, – читаем мы в “Сказаниях о Русской Земле”, – Евдокия Дмитриевна, следуя примеру своего мужа, держала это в тайне, а на людях показывалась всегда с веселым лицом, нося богатые одежды, украшенные жемчугом. Конечно, она делала это, чтобы являться в глазах толпы с видом, подобающим высокому званию великой княгини. Однако некоторые злонамеренные люди стали распространять о ней дурные слухи, которые дошли и до одного из ее сыновей – Юрия. Юрий в беспокойстве сообщил о них матери. Тогда Евдокия Дмитриевна созвала детей в молельню и сняла часть своих одежд. Увидя худобу ее тела, изнуренного постом и измученного веригами, они ужаснулись, но Евдокия Дмитриевна просила их не говорить об этом никому, а на людские толки о ней советовала не обращать внимания».
После ухода в мир иной своего супруга Евдокия Дмитриевна основала Вознесенскую женскую обитель. Перед кончиной своей, последовавшей 7 июня 1407 года, она чудесно исцелила одного слепца и приняла иночество с именем Евфросиньи.
В Сказании повествуется, что вступление великой княгини на монашеский путь было ознаменовано Божиим благословением и чудом. Одному нищему слепцу великая княгиня явилась во сне в канун своего пострига и обещала исцелить его от слепоты. И вот, когда Евдокия шла в обитель на «иноческий подвиг», слепец-нищий, сидевший при дороге, обратился к ней с мольбой: «Боголюбивая госпожа, великая княгиня, питательница нищих! Ты всегда довольствовала нас пищею и одеждою, и никогда не отказывала нам в просьбах наших! Не презри и моей просьбы, исцели меня от многолетней слепоты, как сама обещала, явившись мне во сне в сию ночь. Ты сказала мне: завтра дам тебе прозрение, ныне настало для тебя время обещания».
Великая княгиня, будто не замечая слепца и не слыша его мольбу, прошла мимо, но перед этим как бы случайно опустила на слепца рукав рубашки. Тот с благоговением и верою отер этим рукавом свои глаза. И на виду у всех совершилось чудо: слепой прозрел!
Православная церковь причислила Евдокию Дмитриевну к лику святых, и почитается она под именем святой Евфросиньи.
Судьба Владимирской иконы
Ну а теперь возвратимся к тому эпизоду, с которого начато повествование. Евдокия Дмитриевна показала себя величайшей прозорливецей, но она продемонстрировала и знания летописи Русской земли. Ведь совсем не случайно она поручила духовенству принести крестным ходом в Москву именно икону Божией Матери, именуемую «Владимирская».
Удивительная судьба иконы… Написана она самим Лукой-евангелистом на доске стола, за которым трапезовали Матерь Божия со Своим Сыном. Лука преподнес икону Пресвятой Богородице во время Ее земной жизни. Внимательно посмотрев на икону, Она пророчески изрекла: «Отныне ублажат Меня все роды. Благодать Рождшегося от Меня и Моя с этой иконой да будет!»
По мере исхода истинного благочестия на северо-восток в том же направлении перемещалась и икона. В V веке при греческом императоре Феодосии Младшем она перенесена из Иерусалима в Царьград, а в XII веке ее привезли оттуда в дар князю Юрию Владимировичу Долгорукому, который и поместил ее в Вышгородский девичий монастырь.
Вскоре Юрий Долгорукий посадил на княжение в Вышгород своего сына князя Андрея, чтобы тот всегда был рядом с ним – с молодых лет показывал сын необыкновенные способности в государственных и военных делах, в дипломатии. Был он нелицемерно верующим. А потому с великим почтением относился и к главной святыне Вышгородского девичьего монастыря – иконе Божией Матери, тогда еще не имевший того имени, под которым она вошла в славную летопись Русской земли.
Но, видно, в погрязшей в братоубийственной бойне киевской земле не место было святой иконе.
В «Сказаниях о Русской Земле» Александр Нечволодов писал: «В 1155 году с иконой произошло несколько чудесных явлений. Она сама собою выходила из киота, и в первый раз ее видели стоящей среди церкви на воздухе; потом, когда ее поставили в другом месте, она обратилась лицом в алтарь. Тогда ее поставили в алтаре за престолом, но и там она сошла со своего места».
В энциклопедическом духовном издании «Православном букваре» читаем: «Видя множество чудес от принесенной святой иконы Божией Матери, благоверный князь Андрей умолял Пречистую Богородицу открыть ему святую волю Свою. Долго молился Андрей перед святой иконой, имея желание переселиться в Северную Русь, веруя и надеясь на заступление Царицы Небесной. И Пречистая Владычица услышала немолчный вопль Своего избранника и видимым Знамением указала волю Свою, подкрепляя стремление князя идти на Север. И тайно от всех молодой князь со священником и дьяконами весной 1155 года выехал из Киева и, как великое сокровище и благословение Божией Матери, взял с собой Чудотворную Икону».
Писатель рубежа XIX–XX веков, непревзойденный певец русского самодержавия Николай Иванович Черняев в книге «Мистика, идеалы и поэзия Русского Самодержавия» в свое время отметил, что все великое, священное Земли имеет мистическую основу и что этого не могут понять лишь те, кто заражен «республиканскими и демократическими предрассудками», что «мистика Русского Самодержавия всецело вытекает из учения Православной Церкви о власти и из народных воззрений на Царя, как на Божиего пристава».
Сама Божия Матерь, по Промыслу Создателя, посредством Иконы Своей осуществляла высшее Божественное водительство мыслями и делами князя Андрея Юрьевича. Когда князь с молебным пением поднял своими руками чудотворный образ и ночью покинул Вышгород, чтобы отправиться на Север, в Суздальскую Землю, свершилось великое действо, до сих пор еще по достоинству не оцененное.
Чудеса в Вышгородском девичьем монастыре подробно описаны лишь в «Житии…» князя, в «Сказаниях о Русской Земле» Александра Нечволодова и в некоторых духовных книгах. Историки умолчали о них. Впрочем, в эпоху безбожия, которая стартовала задолго до революции, это все уже казалось неправдоподобным, ведь ученые в области естествознания, выполняя заказ ордена русской интеллигенции, отрицали Бога и Божественное в событиях Земной жизни. Но естествознание, как точно отметил Николай Черняев, не могло и объяснить, почему происходят те или иные явления, в том числе и телепатические. Но не могли же безбожники признать, что Вседержителю и Царице Небесной ничего не стоит, если это необходимо, передвигать те или иные предметы, чтобы выказать волю Свою, помочь понять Промысел Божий.
В безграничных возможностях Бога и Божией Матери князь Андрей Юрьевич и его спутники смогли убедиться в пути. Проводник, посланный князем искать брод в разлившейся реке, едва не утонул вместе с конем, но чудом спасся, как указано в «Житии…», по молитве князя, которую тот прочитал перед иконой Божией Матери.
Но главное мистическое событие, повлиявшее на весь ход Русской истории, произошло у нынешнего Боголюбова, а в то время просто пустого места на развилке Владимирской и Суздальской дорог. Именно на развилке лошади, которые везли киот с чудотворной иконой, встали.
В официальной истории говорится, что князь устал и заночевал на развилке. Ночью ему приснилась Пресвятая Богородица, и он на месте ночлега построил церковь и монастырь. В предыдущих главах мы поместили рассказ о тех событиях, которые произошли после остановки лошадей. Именно Явление и Откровение Пресвятой Богородицы заставили князя изменить свой план и повернуть на Владимир, а затем исполнить то, что повелела ему Небесная Владычица.
Но есть и другие источники, подробнее освещающие то события. Описал его и Александр Нечволодов. Вечером 17 июля 1155 года, когда небольшой отряд, состоящий из свиты князя Андрея Юрьевича, сына Юрия Долгорукова, достиг развилки Владимирской и Суздальской дорог, имея по воле князя, возглавлявшего отряд, конечным пунктом своего пути не захолустный в ту пору Владимир, а богатый боярский Ростов, лошади, которые везли киот с чудотворной иконой Божией Матери, взятой князем Андреем Юрьевичем из Вышгородского монастыря, встали. Князь повелел заменить лошадей, но и другие не двинулись с места. И тогда Андрей Юрьевич понял, что дело не в лошадях, а в иконе.
Князь позвал священника Николая, которого взял из нелюбезного ему Вышгорода, в свой любезный Суздальский край, и попросил совершить молебен перед иконой Божией Матери, той самой, что писана самим Лукой-евангелистом и о которой Сама Пресвятая Богородица сказала, что с этой иконой будет благодать Ее и Рождшегося от Нее.
Для молебна раскинули шатер, где и поставили икону. Вся свита участвовала в молебне, еще не осознавая умом, но ощущая сердцем важность свершаемого. Когда перевалило за полночь, князь отпустил свиту и остался перед иконой один, продолжая искреннюю и усердную молитву.
Утомленные дорогой княгиня с детьми, священник, слуги – все уснули. Тишина опустилась на небольшой лагерь. И лишь князь Андрей Юрьевич оставался, преклоненный, перед иконой.
И вдруг, как свидетельствует «Житие благоверного князя», шатер озарился неземным Божественным светом, и Сама Царица Небесная предстала перед Андреем Юрьевичем во всем своем ослепительном великолепии.
«Книга о Пресвятой Богородице» так передает нам священный образ Царицы Небесной: «Она была роста мерного, немного выше среднего; цвет Ее лица был как цвет зерна пшеничного; волосы у Нее были светло-русые и несколько златовидные; глаза ясные, взгляд проницательный, с зрачками как бы цвета маслины; брови немного наклоненные и довольно черные; нос продолговатый; уста, подобные цвету розы, исполненные сладких речей; лицо не круглое и не острое, но несколько продолговатое; руки и пальцы длинные».
Пресвятая Богородица, как гласит предание, явилась князю Андрею Юрьевичу со свитком рукописи, по другим источникам, с хартией в руках и он услышал голос Ее: «Не хочу, чтобы ты нес образ Мой в Ростов. Поставь его во Владимире, а на сем месте воздвигни церковь каменную Рождества Моего и устрой обитель инокам».
Произнеся эти слова, Пресвятая Богородица молитвенно подняла руки, и князь Андрей Юрьевич увидел Христа Спасителя, благословение которого приняла Царица Небесная. Спаситель благословил священное деяние Своей Матери, и видение исчезло.
Князь Андрей Юрьевич застыл пораженный. Он был, отчасти, прежним, но уже и другим, ведь не случайно в руках Царицы Небесной был свиток рукописи. В некоторых источниках, как уже упоминалось, свиток именуют хартией. Хартия же, по трактовке автора «Словаря русского языка» С.И. Ожегова, документ важного общественно-политического значения. Тем не менее почти никто из историков не обратил на упоминание летописцами о хартии в руках Пресвятой Богородицы, полагая, видимо, такую деталь незначащей.
Но ничего случайного и незначащего в токе событий прошлого не бывает, а тем более их не бывает в событиях священных, событиях высшего порядка. В момент Явления и Откровения Пресвятой Богородицы свиток не материализовался. Он исчез вместе с Царицей Небесной. Но можно полагать, что содержание этого свитка материализовалось в великих делах благоверного князя Андрея Юрьевича, совершенных им во благо единства и могущества Русской земли.
Почему же избран был для милости Божией именно князь Андрей Юрьевич, сын Юрия Долгорукова, почему именно он был удостоен Явления и Откровения Пресвятой Богородицы?
Ответ надо искать в жизни и деятельности князя до того священного момента, в его вере, в его воспитании, в его душевных и духовных качествах, в его характере, в его отношении к людям, в мудрости, в мужестве и отваге, которыми он отличался среди современников.
Все это прекрасно знала Евдокия Дмитриевна, знала она и о том, как почитал первый русский самодержавный государь (не по имени, но по существу) Андрей Боголюбский, знала, что икону эту он брал с собой во многие военные походы и в весьма опасный и важный поход.
Александр Нечволодов писал об этом: «Князь построил здесь (на месте Явления и Откровения Пресвятой Богородицы. – Н.Ш.) каменную церковь и монастырь, обнеся все место каменными стенами; скоро новое селение сделалось городом и любимым местом пребывания князя Андрея Юрьевича». Князь дал ему название Боголюбово, отчего и сам был наречен Боголюбским. Он часто говаривал, что Пресвятая Богородица возлюбила это место.
«Икону же он, – читаем далее у Александра Нечволодова, – поставил во Владимире и украсил ее с таким богатством, которое почиталось дивным для его времени… Вера в непрестанную Заступницу и Помощницу молящихся людей распространилась по всей Суздальской Земле, чему особенно способствовали многие чудесные события».
Впоследствии же икона стала называться Владимирской и явилась главной святыней Русской земли, благодаря помощи, неоднократно явленной через нее России и русскому народу в годины тяжелых испытаний.
Чтобы увековечить Явление и Откровение Пресвятой Богородицы, Андрей Боголюбский поручил написать икону, на которой отразить события 17 июля 1155 года. Она стала именоваться «Боголюбской».
Когда строительство церкви Рождества Пресвятой Богородицы в Боголюбове было завершено, князь приказал поместить там Боголюбскую икону Божией Матери и установил ежегодное празднование в честь Явления Пресвятой Богородицы, которое утвердилось в Русской православной церкви.
Святитель Иоанн Ладожский отметил: «На Великокняжеском столе Андрей вел себя не как старший родич, но как полновластный Государь, дающий ответ в своих попечениях о стране и народе единому Богу. Его княжение было ознаменовано многочисленными чудесами, память о которых доселе сохраняется Церковью в празднестве Всемилостивому Спасу 1(14) августа, благословившему князя на его Державное служение.
Сам праздник был установлен после того, как, победив в 1164 году восточных камских болгар, князь, молившийся по окончании сражения, видел чудесный свет, осиявший все войско, исходивший от Животворящего Креста Господня. В тот же день видел свет от Креста Господня и греческий император Мануил, одержавший победу над сарацинами. В память об этих событиях оба Государя и согласились установить церковный праздник.
Тогда же, в 1164 году, был установлен и праздник в честь Покрова Божией Матери, ставший любимым церковным праздником Русского Народа 1(14) октября».
Покров есть праздник национального торжества, великой радости принятия Пресвятой Богородицею под Свой Омофор Святой Руси.
Спустя год Андрей Боголюбский построил знаменитый храм Покрова на Нерли – первый из храмов, посвященных празднику Покрова Пресвятой Богородицы. Этот храм был сооружен как «приношение похвал Богу за победу над врагами и прославление Богоматери, принявшей под Свой Покров Русь Православную».
Само же празднование Покрова Пресвятой Богородицы совершается в память события, происшедшего в Х веке.
Вот как описано оно в «Букваре: начала познания вещей Божественных и человеческих»: «Матерь Божия со святыми на воздухе молилась за город и затем сняла с Себя блиставшее наподобие молнии покрывало, которое носила на главе Своей и, держа его с великой торжественностью Своими Пречистыми руками, распростерла над всем стоящим народом. И до тех пор пока Пресвятая Богородица пребывала там, видимо было и покрывало. По отшествии же Ее, сделалось и оно невидимо, но, взяв его с Собою, Она оставила благодать бывшим там. Греки ободрились и сарацины, осаждавшие город, были отражены».
Учреждение праздников и возведение храма Покрова на Нерли имели колоссальное значение для Русской земли. Недаром храм этот в устье реки Нерли при впадении ее в Клязьму строился всенародно. В «Букваре…» говорится: «По воле князя Андрея из привозимого белого камня для строительства Успенского собора во Владимире откладывалась десятая часть для Покровской Церкви. Здесь зодчие и мастера сделали булыжное основание искусственного холма, поверхность его облицевали белокаменными плитами. Варвары Батыя не тронули храма, и ежегодный разлив двух рек в течение 7 веков не подмывал основание его. Были некоторые попытки разорить, разрушить этот храм – шедевр мировой архитектуры, но сила Божия сохранила его и поныне».
Андрей Боголюбский стал первым из русских государей, кто всерьез озаботился о сотворении на Руси «симфонии двух властей» – гармоничного сочетания власти светской и власти церковной. Для этого он счел необходимым учредить митрополию Северо-Восточной Руси.
Евдокия Дмитриевна знала, что именно с момента учреждения Праздника Покрова Пресвятой Богородицы Русская земля находится под Святым Покровом Царицы Небесной.
Василий Третий и Елена Глинская
Бездетный брак – угроза престолу
С первым браком Василию Третьему не повезло. Так вот вышло – и выбрал сам и, судя по отзывам современников, любил и чтил супругу свою Соломонию Сабурову. Но наследника она не принесла, а престол нуждается в наследнике, поскольку, не будь его, начнутся раздоры, которые могут привести к междоусобицам, лишь недавно изжитым на Русской земле.
В августе 1505 года в Москве был назначен сбор претенденток в невесты молодого великого князя Василия Третьего – сына Ивана Третьего и Софьи Палеолог. Он был наследником престола, и отец считал, что пора ему уже заводить семью, как-никак шел двадцать седьмой год. Отец его Иван Третий Васильевич, известный в истории как Иван Великий, царем практически не именовался. Василий же Третий впервые официально назван был царем в договоре с императором Священной Римской империи Максимилианом Первым в 1514 году.
Итак, пришла пора женить наследника великокняжеского престола. Ну и женить по обычаям того времени. Итальянский летописец Павел Иовий рассказал о древних тех обычаях: «Московские Государи, желая вступить в брак, повелевают избрать из всего царства девиц, отличающихся красотою и добродетелью, и представить их ко двору. Здесь поручают их освидетельствовать надежным сановникам и верным боярыням, так что самые сокровенные части тела не остаются без подробного рассмотрения. Наконец, после долгого и мучительного ожидания родителей, та, которая понравится Царю, объявляется достойною брачного с ним соединения. Прочие же соперницы ее по красоте, стыдливости и скромности нередко в тот же самый день по милости Царя обручаются с боярами и военными сановниками. Таким образом, московские Государи, презирая знаменитые царские роды, подобно оттоманским султанам, возводят на брачное ложе девиц большею частью низкого и незнатного происхождения, но отличающихся телесною красотою».
Правда, здесь есть одна неточность. Русские государи прежде брали в жены невест из русских княжеских родов, а вот Иван Третий женился на племяннице Византийского императора Софье Палеолог. Здесь же, видимо, впервые случилось то, что в дальнейшем стало обычаем. И невесту выбрал Василий Иоаннович хоть и из боярского рода, но не княжеского.
Русский историк Иван Егорович Забелин в книге «Домашний быт русских цариц» рассказал о традиции, которая была заложена этим браком: «С порядком предварительного выбора по разным местностям нас знакомят отчасти самые грамоты, которые в это время рассылались ко всем помещикам или служилым людям. Из них мы узнаем, что в областные и другие города посылали доверенных людей из окольничих или из дворян с дьяками, которые заодно с местною властью, с наместником или воеводой должны были пересмотреть всех девиц назначенного округа. Между тем по всему округу, во все поместья пересылалась государева грамота с наказом везти дочерей в город для смотра. Помещики собирались с невестами – затем избранных везли уже в Москву. Для многих, вероятно, по бедности, этот местный съезд был делом не совсем легким, и потому иные не слишком торопились исполнить царский наказ».
Такой порядок женитьбы в ту пору считался византийским. Именно в Византию свозили самых достойных девиц для представления царям, а они уже в свою очередь выбирали ту, что наиболее пришлась по душе. И лишь в некоторых случаях следовали они обычаям западноевропейским, то есть заключали браки по соображениям политического и дипломатического характера.
4 сентября 1505 года на смотринах невест Василий Третий выбрал красавицу Соломонию Сабурову, причем выбрал, как говорят летописи, из пятисот достойнейших девиц, представленных ему.
О жизни избранницы великого князя известно немного. Было ей пятнадцать лет, летописи свидетельствуют о ее «необыкновенной внешней красоте и великих душевных достоинствах». Привез ее на смотрины отец боярин Юрий Иванович Сабуров.
С нею и был обвенчан Василий Иоаннович, которому уже вскоре суждено было ступить на Московский престол.
Историк Михаил Забелин в книге «Русский народ. Старинный быт» описал царскую свадьбу: «Сначала царица шла в Грановитую палату; ей предшествовал священник и кропил святою водою место, где ей должно было садиться. Там клали сорок соболей, которые были подняты, когда она садилась. Можно полагать, что это был мех, сшитый из сорока соболей. Возле невесты непременно садился кто-нибудь из знатных князей. Когда все это было устроено, посылали сказать царю. Царь отправлял, прежде всего, нареченного отца: тот, вошедши в царицыну палату, кланялся на все стороны, ударял челом будущей государыне и садился на большом месте возле жены своей, если она была здесь.
Посидев немного, этот нареченный отец посылал к царю одного боярина с речью: «Государь Царь и Великий князь всея Руси! Боярин (такой-то) велел говорити: прося у Бога милости, время тебе, Государю, идти к своему делу!» Государь вставал, принимал благословение митрополита и со всем своим поездом шел в Грановитую палату, впереди него шли две духовные особы: благовещенский протопоп с крестом и крестовый недельный священник. Священники кропили водою путь, тысяцкий вел Царя под руку, за ними следовали стольник и стряпчие. Прибывши в палату и благословившись, Царь подходил к своему месту; большой дружко поднимал посаженое близ невесты лицо, а царь садился на его место близ будущей жены. В царских свадьбах венчание происходило после обеда. Как и жених, так и невеста ничего не ели в тот день. В царских свадьбах государя кормили перед сенником в сенях, а царицу, по старинному обычаю, в самом сеннике. Во время кормления новобрачных муж подавал гостям вино, и все пили с поздравлениями. Потом новобрачных укладывали в постель, а гости продолжали веселиться. Музыки не было: только трубили в сурны, били в бубны и накромы. На другой день новобрачных вели с песнями под звуки сурны и литавр в отдельные мыльни. В мыльнях их поили вином, также мыли вином и медом. Царские свадебные обряды продолжались несколько дней. Все подносили царю дары. Зато и Царь в эти светлые, радостные в его жизни дни имел право и возможность щедро вознаграждать всех. Он несколько дней щедро кормил духовенство на дворе, раздавал деньги, рассылал в далекие города молебные грамоты, ездил с молодою царицею на богомолье в монастыри».
Свадьба состоялась. Казалось, главный вопрос укрепления династии решен – нужно ждать наследников. В октябре того же года Василий Иоаннович после смерти своего отца ступил на великокняжеский престол.
Теперь нужно было позаботиться о наследниках. Но увы, проходили годы, а детей у великокняжеской четы не было. Это лихорадило всю семью. Василий Третий запретил своим младшим братьям жениться. Он не мог допустить, чтобы у них появились сыновья раньше, нежели у него. Жестоко? Возможно. Но и необходимо. Только-только начала складываться и укрепляться вертикаль власти, только-только стали забываться раздоры, усобицы. Ведь если бы у братьев появились сыновья, неизбежно возникли бы споры о том, кому править Московским государством. Тут уж забылось бы старшинство братьев. Так бывало не раз.
Что было делать, как выйти из такого сложного положения? Снова и снова поднимался вопрос о расторжении брака с Соломонией, но этому противилась Церковь. Законы были суровы. В случае расторжения брака при живом муже или живой жене, и муж, и жена должны были уйти в монастырь. Но здесь случай особый, ведь муж – государь! Шли годы, но все оставалось по-прежнему. Василий Третий, как считают современники, слишком любил свою жену, чтобы решиться на роковой для нее шаг.
Минуло двадцать лет после свадьбы. Василий Третий был уже не молодым – сорок шесть стукнуло. Близилось пятидесятилетие. А детей не было. И вот в 1525 году он все же задумался о втором браке, да и вспыхнуло его сердце новой любовью, когда встретил на своем жизненном пути Елену Васильевну Глинскую, которая тоже была красоты необыкновенной, да к тому же было ей тогда лет семнадцать-восемнадцать. Известно, что родилась она, как сообщается в официальной биографии, «около 1508 года».
Много существует версий по поводу того, как все было обставлено в таком, в общем-то, незаурядном случае. Соломонию ждал монастырь.
Боярская дума поддержала решение Василия Третьего развестись с Соломонией и вступить во второй брак. Церковь по-прежнему протестовала.
Так, инок Вассиан прямо сказал государю: «Ты мне, недостойному, даешь такое вопрошение, какого я нигде в Священном Писании не встречал, кроме вопрошения Иродиады о главе Иоанна Крестителя».
Выступили против развода митрополит Варлаам и преподобный Максим Грек. Что же было делать? Какой найти выход? Выполнять требования Церкви и получить междоусобицы или пойти наперекор? Василий Третий поступил жестко. Митрополит Варлаам был лишен сана и был сослан вместе с Вассианом Патрикеевым и Максимом Греком.
Развод одобрил новый митрополит Даниил. В Псковской летописи записано: «В лето 7031 Князь великии Василеи Иоанович постриже княгиню свою Соломонею, а Елену взят за собя. А все то за наше согрешение, яко же написалъ апостолъ: пустя жену свою, а оженится иною, прелюбы творит».
Елена Глинская была дочерью Литовского князя Василия Львовича Глинского. 25 ноября 1525 года Соломонию постригли в Московском Богородице-Рождественском монастыре под именем София.
И вот здесь начинается самое любопытное. Иноземные пасквилянты, в частности, Герберштейн, да и другие, желая очернить русского государя, тут же придумали всякие страсти о том, как жестоко поступили с Соломонией, которая не хотела принимать постриг. С клеветническими выпадами сего лжеца мы еще встретимся на последующих страницах и в последующих материалах. Повторять же страшилки не нахожу нужным. Давно уже известно, что русскую историю писали иноземцы, а как они пишут историю, очень хорошо видно и сегодня – взять хотя бы выдумки о том, кто выиграл войну с фашизмом и кто сбросил атомные бомбы на японские города. Чем нелепее ложь, тем в нее лучше верят – так учил Геббельс. Вот его ученики и стараются ныне. А в ту далекую пору тоже хватало лживых «пропагандистов». По свидетельству «источников из кругов Даниила», Соломония сама, «видя неплодство из чрева своего», обратилась с прошением о постриге. В тех же источниках говорится о внутренней борьбе и сомнениях, которые мучали Василия Третьего – не надо забывать, что он любил Соломонию, по отзывам современников, даже больше и сильнее, чем следовало.
