Николай Романов
Император
Глава тринадцатая
Великий князь Владимир с самого начала прекрасно знал, что его так называемая инспекционная поездка по подразделениям «полуросомах» не останется незамеченной.
О ней известно генералу Засекину-Сонцеву, а он не дурак и несомненно догадывается об истинной цели вояжа. Тем более что о многочисленных встречах Великого князя – не только со своими непосредственными подчиненными, но и с представителями других родов войск – советнику императора по безопасности наверняка уже донесли.
О шагах, предпринимаемых ближайшим родственником погибшего Владислава Второго, должны знать и мерканцы. Иначе их разведка мышей не ловит, а на это надеяться может только стопроцентный глупец.
Так что следовало ожидать определенных шагов – как со стороны новой росской власти, так и со стороны ее галактических противников.
ВКВ ждал этих шагов на каждой из планет, куда его заносило.
Началось же все на Василисе, где квартировалось одно из подразделений «полуросомах», входившее в состав боевых сил Третьего флота.
И ВКВ не удивился, когда командир подразделения, капитан Насоновский, напросившийся к Владимиру на аудиенцию по личному вопросу, повел разговор совсем в другом направлении.
– Ваше высочество, я вам сразу честно признаюсь… У меня нет никаких личных вопросов. Вернее, есть, но это не мой личный вопрос, а, скорее, ваш.
– Слушаю вас внимательно, капитан. – ВКВ уселся за столом, вальяжно развалившись, хотя внутри у него все задрожало от предчувствия важности предстоящего разговора. – Что вы имеете в виду?
– Я уполномочен поставить вас в известность, что предпринимаемые вами усилия оценены некоторыми, весьма серьезными людьми и что эти люди всегда готовы оказать вам помощь в ваших начинаниях.
«Ишь какой слог! – подумал великий князь ни к селу ни к городу. – А на вид солдафон солдафоном!»
Он спохватился.
Что за дурацкие мысли? Не все ли равно, каким слогом преподносится важное сообщение? И вообще, надо брать инициативу в свои руки…
– Скажите, капитан… Вы ведь работаете на мерканцев, не так ли?
Выстрел в упор иногда решает многие проблемы…
Капитан позволил себе легкую усмешку:
– Можно выразиться и таким образом, ваше высочество.
– И как я понимаю, вам бессмысленно говорить, что я могу позвать сейчас местного представителя Министерства имперской безопасности? – Владимир усмехнулся в ответ. – Вы не испугаетесь, не правда ли?
– Я не сумасшедший, ваше высочество. Мне тоже иногда бывает страшно. Однако я не боюсь людей из ведомства графа Охлябинина. Во-первых, как вы догадываетесь, у меня стоит блок. А во-вторых, выдавать меня совсем не в ваших интересах.
– А может, выдав вас, я постараюсь купить себе прощение со стороны Остромира Первого?
Великий князь нес отъявленную пургу, но ему вдруг стало интересно, как будет реагировать на эту пургу мерканский агент.
Агент и глазом не моргнул.
– Если бы люди, на которых я работаю, считали прощение вероятным, меня бы к вам не направили.
Хорошо он говорил, логично и спокойно. Как будто находился вовсе не в стане врага. Надо отдать должное мерканцам – они умеют вербовать агентов.
– Вы росич, капитан?
– Разумеется, ваше высочество.
– А почему пошли в услужение к врагам своей страны?
Вот тут капитан не удержался. Его лицо пусть и на мгновение, но перекосилось от ненависти.
– Будущее покажет, ваше высочество, кто нашей стране враг, а кто друг. И людям, на которых я работаю, хотелось бы, чтобы для вас это будущее наступило как можно быстрее.
Похоже, у него были личные мотивы для недовольства нынешней властью. И вполне возможно, завербовали его именно благодаря этим причинам. Впрочем, сейчас это совершенно не важно…
Владимир решил, что настала пора прекращать разговор.
Все равно давать окончательный ответ – каким бы он ни оказался – сразу, без раздумий, слишком несерьезно для государственного деятеля, осмелившегося претендовать на трон.
– Я вас выслушал, капитан… Личных вопросов нет?
– Никак нет, ваше высочество!
– Тогда ступайте!
Капитан мгновение помедлил, словно ждал, что великий князь добавит что-то. Но ничего не дождался.
И ушел.
Хорошо, хоть голову в плечи не вогнал…
Впрочем, было ясно, что он не трус, что просто им движет то ли любовь к погибшему императору, которому он когда-то присягал, то ли ненависть к этому мальчишке на троне, к которому пришлось присягнуть теперь. Ладно, позже разберемся, если потребуется…
После этого разговора великий князь по-настоящему задумался о том, что, в принципе, если считать себя правым, то вполне можно и изменить своей стране. Тем более что вовсе не стране он изменяет, а сегодняшней власти, без спроса присвоившей себе его страну.
Глава четырнадцатая
Легко сказать – не вмешиваться в жизнь Яны и ее мужа.
Стародубские после аудиенции у императора еще и до своего нового жилища не добрались, а Осетра уже снова вовсю терзали ревность и досада. И на Стародубского, и на себя, и на Яну.
Ишь, сучка, овечкой прикинулась. Глазки не поднимала… Знаем мы ваши глазки! Когда надо, вы их еще как поднимаете. Да в придачу и прицельную стрельбу своими взглядами открываете! Раз – и в яблочко! Вас няньки этому стрелковому искусству с раннего детства учат. Вот и молодого Стародубского наверняка такими залпами зацепила! «Ах, князь, я от вас просто без ума! Вы такой мужчина! Вы ТАКОЙ мужчина!!! Мне никто, кроме вас, не нужен, поверьте!.. Император на меня глаз положил? Да плевала я на императора! Что мне император? Просто ошибка молодости… Море, солнце, курортный пляж… Сами знаете, как это бывает. Вскружил девушке голову, она и поверила. А он всего лишь развлечься решил. Мы – «росомахи»! Мы – гвардейцы, сударыня! На нас всегда можно положиться!.. Думаете, я ему поверила? Если бы поверила, так сейчас бы с вами не была, понимаете?»
Сучка проклятая, ржавый болт тебе в котловину!!!
И, как уже случалось, мысли Осетра понеслись вскачь, напористо, ритмично, стремительно. Как кони… А от мыслей рождались слова. Цеплялись друг за друга, выстраивались в строки, строки неизбежно заканчивались созвучиями. И родилось…
Не зови меня больше в кровать,
Отпусти мою душу, и впредь,
Даже если пора умирать,
Обещаю я не умереть.
Не зови меня больше в кровать
По любви, а скорей – без любви...
Пусть я жажду с тобой переспать
И проснуться с тобой – не зови.
Не зови меня холить любовь
И вдвоем проводить вечера.
Не взволнуется стылая кровь,
Не воротишь, что было вчера.
Не зови меня плакать с тобой,
Не зови убежать от себя.
Не начну я проигранный бой...
Я его проиграл – до тебя.
– Не начну я проигранный бой, – повторил Осетр вслух. – Я его проиграл до тебя.
И встал на дыбы.
Ржавый болт тебе в котловину, «росомаха»! Ты белены объелся? Что за глупости! Это когда ты проигрывал бои? Это когда ты мучился неуверенностью? Это когда ты плакал – с кем бы то ни было?
Сучка проклятая!!!
Ну нет!.. Я начну бой, непременно начну, и он обязательно окажется выигранным. По-иному и быть не может! Вот посмотришь, сучка! Я упрячу твоего муженька на какую-нибудь отдаленную планету, в невыносимые условия, туда, где военные вынуждены служить без семей. И пусть там гниет в ожидании, пока не попадет под удар артиллерийских установок мерканского корабля!.. А ты от меня никуда не денешься! Ишь моду взяла! Императорам не отказывают ни в чем! И уж во всяком случае не отказывают в любви! Подумаешь, раздвинуть пару раз ноги! Да вы их перед любым и каждым готовы раздвигать – такова ваша бабская натура! Такими вас господь создал, и никуда вам не деться. И тебе, Яночка, никуда от меня не деться, попомни мои слова! Никуда! Или я буду не я!
Он еще несколько минут терзал себе душу, глядя в книгу, а видя фигу. Пока не понял, что ничего такого не случится.
Не будет ни внезапных переводов князя Стародубского на забытую богом планету, ни с готовностью раздвинутых Яниных ног.
Иначе он – не он! Иначе, какой он, к дьяволу, «росомаха», ржавый болт ему в котловину!!!
Глава пятнадцатая
За время инспекционной поездки, которую великий князь Владимир продолжил по окрестным мирам, адмирал Барятинский в осторожных разговорах прощупал несколько своих подчиненных в звании не ниже капитана второго ранга.
Ситуация определенно складывалась благоприятная.
Все-таки база Третьего флота находилась слишком далеко от центральных миров, чтобы служащие здесь офицеры хорошо разбирались в происходящем на центральных мирах. А если еще предпринять дополнительные меры, чтобы они оставались сидеть на голодном информационном пайке, то колеблющихся перетянуть на свою сторону станет не столь уж и трудно. В этих краях мало кто знал, каким образом Остромир отвоевал свое право на трон, и недовольных убийством Владислава и последовавшим потом узурпаторством было пруд пруди.
Прибывшим же на Коломну супруге и дочери великого князя Владимира строго-настрого предписали не рассказывать о том, что происходило и происходит на Новом Санкт-Петербурге.
Это в интересах великого князя и в ваших интересах, сударыни…
Высокородных гостий поселили в столице Коломны, в номере отеля «Империал», приличествующем их положению, и велели ждать возвращения мужа.
Им было передано личное послание от великого князя, в интересах секретности запрятанное в «кровавую мэри». Мать и дочь ознакомились с посланием, после чего проблем с ними не ожидалось.
И не возникло.
Великий князь Владимир вернулся на базу «Змееносец» через несколько недель.
Выглядел он довольным и оптимистически настроенным, хотя периодически его чело и омрачалось от неведомых дум.
Адмирал и командующий РОСОГБАК снова встретились за рюмочкой фрагербритского коньяка. После чего ВКВ поведал о результатах своего вояжа.
Ему обстановка также представлялась вполне благоприятной. То есть недовольные нынешней властью в окруґге имелись. И немало.
– Похоже, Остромир и его присные совершили ошибку, не слишком активно ведя внутригосударственную пропаганду. Многие считают мальчишку самозванцем, свергнувшим законного правителя. Так что определенные шансы на благополучный исход выступления имеются.
Слово «выступление» в их разговорах прозвучало впервые, и адмирал не мог не оценить этот шаг.
Судя по всему, великий князь был готов к принятию окончательного решения, и впереди активные действия. Но сначала надо будет провести подготовку. В частности, осторожно убрать с бортов откровенных сторонников нынешнего императора и обучить специалистов, поставленных им на смену. Корабли при любом экипаже должны оставаться боеспособными! Это непреложный флотский закон! К тому же всех людей, преданных Остромиру, все равно не выявишь. Тем более что старый лис граф Охлябинин прислал приказ отправить на столичную планету приписанных к флоту менталов. А их никак не удержишь, потому что именно Охлябинину они и подчиняются.
Эх, безопасники, ржавый якорь вам в задницу, вечно все у вас схвачено!.. Ну да ничего, прорвемся, дух звезднофлотца будет посильнее предусмотрительности работника спецслужбы!
– Я вот что надумал, ваше высочество… Сколько бы ни имелось у нас сторонников среди личного состава, немало найдется и противников. И мне представляется, что подготовку к выступлению надо соответствующим образом замаскировать. Лучше всего – дезинформацией. К примеру, объявим по личному составу, что флот планируется активно использовать в боевых столкновениях, которые вот-вот начнутся между нами и Великим Мерканским Орденом. И только наши истинные сторонники будут знать правду… Как ты на это смотришь, Володя?
Лицо великого князя было непроницаемо. И Барятинский решил, что настала пора для углубленной откровенности.
– И вот что я еще думаю, ваше высочество… В одиночку нам одним не выстоять и тем более не победить. Вверенный мне флот, как ты, наверное, знаешь, состоит, в основном, из устаревших кораблей. В прямом бою нам не справиться с противоборствующей стороной. – Адмирал встал из кресла и прошелся по кабинету. – В последнее время Адмиралтейство практически не знакомит нас с процессом перевооружения, но та информация, что приходила прежде, определенно говорит о том, что в Первом и Втором флотах полным ходом идет перевооружение. Адмирал Приднепровский на базе Отдельной особой эскадры, защищающей Пятипланетье, создает Четвертый флот. Тактических характеристик новых кораблей мы не знаем, но стоит предположить, что они много мощнее тех боевых единиц, что составляют мой флот. Боюсь, нам придется обратиться за помощью…
– К кому? – быстро спросил ВКВ, легонько поморщившись.
– К кому? – повторил адмирал, продолжая раздумчиво мерить кабинет шагами. – Можно, конечно, попросить помощи у Усмана. Если ты, в случае победы сделаешь ему кое-какие территориальные уступки, он может решиться на оказание нам боевой поддержки. Но не думаю, что его помощь окажется достаточно эффективной. Я знаю состав халифатского флота, достаточно изучил за все эти годы. Корабли у них еще слабее наших. – Барятинский остановился и рубанул напрямую. – Полагаю, нам надо обратиться за помощью к Вершителю Бедросо. Тактико-технические характеристики мерканских кораблей на порядок превосходят халифатские. И вряд ли уступают новым росским.
ВКВ снова поморщился, на сей раз откровенно.
«Ничего не попишешь, голубчик, – подумал адмирал. – Я знаю твою нелюбовь к мерканцам, но тут тебе придется поступиться чувствами, если ты хочешь обрести власть и сохранить ее».
– Откровенно говоря, не нравится мне это, – сказал великий князь. – Я ведь сам всю жизнь считал сайентологов, в стратегическом смысле, нашими главными галактическими противниками.
– Сегодня противник, завтра соратник… – Барятинский широко улыбнулся и остановился перед ВКВ. – Политика, ваше высочество, – искусство возможного, как говорил кто-то из древних. Если нам полезна помощь сайентологов, надо ее использовать. И не бояться испачкаться в грязи. Грязь легко смывается успехом. Дальше видно будет, кто прав, кто виноват.
– А у тебя, Пахевич, имеются выходы на мерканцев?
Барятинский улыбнулся еще шире:
– У меня есть кое-какие возможности в этом направлении.
ВКВ кивнул:
– Я тебя понимаю… Можешь не вдаваться в подробности.
Барятинский решился:
– Мне необходимо твое принципиальное решение, чтобы начать действовать в нужном направлении. В подробности я тебя потом все равно посвящу, без этого не обойтись. Иначе ты вправе мне попросту не поверить. Посчитать меня, к примеру, провокатором, действующим в интересах этого мальчишки…
Великий князь усмехнулся:
– А ты и в самом деле не провокатор ли, Пахевич?
Это была шутка, но адмирал не улыбнулся.
– Я не провокатор, Володя. Ты, наверное, удивляешься: чего это я ввязываюсь в эту борьбу? Интересы империи, то, сё… Интересы империи – конечно, важно. Но прежде всего я просто ненавижу некоторых людей из окружения Остромира. Такой причины тебе достаточно?.. Ну и попрошу тебя кое о каких одолжениях…
– О каких же, к примеру?
– Да о самых банальных. Назначить, к примеру, меня после победы командующим всем флотом.
«Вот такая у нас будет с тобой торговля», – добавил Барятинский мысленно.
– Ну это-то не проблема. Если победим, росский флот твой. – Великий князь в свою очередь поднялся из кресла и протянул адмиралу правую руку.
– Вот и договорились.
Двое обменялись рукопожатием.
– Я немедленно обращусь за возможной помощью к Великому Мерканскому Ордену. И как только получу ответ Вершителя, дам тебе знать. Тогда и решим окончательно.
На сей раз ВКВ с трудом удалось сохранить непроницаемую физиономию.
Неужели у адмирала и вправду имелись прямые связи с мерканцами? Или он сказал это только для того, чтобы подтолкнуть великого князя к нужному решению? По принципу Наполеона Бонапарта – «Надо ввязаться в бой, а там посмотрим…»
Интересно… А если прямые связи есть, то осуществляются они через капитана Насоновского или у Барятинского есть собственный канал? Спросить, что ли?..
Впрочем, нет, пока не стоит. Это уже будет необратимый поступок. Позже разберемся!
– Хорошо, Паша, обращайся. А я, с твоего разрешения, слетаю на Коломну, встречусь с семьей. Все-таки давно уже их не видел. Если, конечно, предоставишь для моих личных дел какое-нибудь суденышко…
– Предоставлю, ваше высочество!
– Благодарю! А я потом вернусь сюда и продолжу свой вояж по окрестным мирам. Не все подразделения еще проинспектированы.
Они снова обменялись рукопожатием.
Адмирал Барятинский был уверен, что сделка состоялась. Великий князь Владимир по-прежнему не был уверен ни в чем.
Глава шестнадцатая
Внимательно следя за реконструкцией флота, Осетр как-то перестал интересоваться работой Института структуры пространства. Не то чтобы он позабыл о Константине Комарове – просто посчитал, что молодой ученый справился со своей главной задачей и деятельность его больше не требует со стороны короны особого внимания. Тем более что Комаров заматерел, оброс целым штатом помощников и вполне справлялся со своим институтом самостоятельно. Авторитет его в определенных, как говорится, кругах (о которых обычно не сообщается в средствах массовой информации) стал настолько высок, что академика Соболевского вполне можно было с почетом отправлять на пенсию. И Осетр отдал Найдену соответствующие распоряжения.
Пусть отдыхает академик, пользы от него больше не дождешься, а вот вред принести может. Просто из чувства зависти к молодому талантливому коллеге…
Никаких просьб о помощи от Комарова в течение времени, прошедшего после испытания «иглы», не поступало.
Поэтому Осетр даже слегка удивился, когда обнаружил в списках людей, добивающихся срочной рабочей аудиенции у императора, имя директора Института структуры пространства.
Видимо, тому все-таки потребовалась какая-то помощь, и он посчитал, что заслуги его перед империей достаточно велики, чтобы помощь ему оказал лично властитель росский.
Впрочем, вряд ли он был способен попросить что-либо больше нового загородного дома, а потому казне не составит великого труда выполнить его просьбу. А если прошение удовлетворит лично император, то это только подчеркнет уважение короны к своему не самому последнему слуге.
И Осетр немедленно включил фамилию ученого в список участников ближайшей аудиенции, попросив Найдена подготовить справку о финансировании института.
Когда справка была готова, Осетр внимательно просмотрел ее.
Судя по всему, Министерство финансов, помня о былом интересе императора к ИСП, в просимом молодому профессору не отказывало. Что ж, заодно при встрече будет возможность поинтересоваться, на какие работы уходят запрашиваемые средства. Пусть Комаров не думает, что работает бесконтрольно и можно тратить государственные средства на всякую чепуху…
В отличие от торжественных аудиенций, рабочие происходили без торжественности. Роль церемониймейстера выполнял секретарь императора Найден Барбышев, роль малого зала приемов – личный кабинет императора, а роль трона – его служебное кресло.
В назначенное время встретились, поздоровались, заговорили о работе вверенного Комарову института. Для начала ученый сердечно поблагодарил императора за помощь от академика Соболевского. А за своевременное прекращение этой помощи – еще сердечнее.
– Когда старая обувь начинает мешать ходьбе, ее надо безжалостно менять на новую.
В принципе император был с ним согласен, хотя сравнение академика Соболевского с парой истоптанных туфель и покоробило его.
Впрочем, молодой ученый прав: в свое время академик принес немало вреда империи, строя свои козни против Комарова, так что пусть радуется, что легко отделался. Всего лишь отправкой на пенсию…
А потом Комаров сказал:
– Ваше императорское величество! Знаете… А ведь я к вам по весьма важному вопросу.
– Слушаю вас, Константин Матвеевич, – сказал Осетр, почувствовав непонятное волнение.
Ему вдруг пришло в голову, что молодой профессор явился к императору вовсе не с целью попросить загородный особняк.
Предчувствие не обмануло Осетра.
– Ваше императорское величество! Дело в том, что вверенный мне институт не прекращал теоретические работы по своим центральным вопросам. И я хочу доложить вам, что в настоящее время может быть создана конструкция, в отличие от известной вам «иглы», способная генерировать римановы туннели не для самой себя, а для материальных объектов, находящихся на определенном расстоянии от нее.
Непонятное волнение императора усилилось.
– То есть… – проговорил он. – То есть…
У него даже пальцы похолодели.
– То есть мы имеем возможность создать оружие совершенно нового типа, – сказал Комаров. – Не энергетические пушки, способные только разрушать вражескую технику, и не парализаторы, способные лишь обездвиживать его живую силу, а энергетические установки, которые смогут перебросить вражеский корабль в угодную нам точку. К примеру, под удар наших же артиллеристов, защищающих планеты, пушки которых имеют мощность, гораздо большую, чем самые современные корабельные.
У Осетра едва руки не затряслись.
Он сразу оценил важность и перспективы предложений Комарова.
Это было оружие, какого, вполне возможно, не имелось пока ни у одной галактической державы.
«Ржавый болт мне в котловину! – воскликнул мысленно он. – Вот оно! Если, конечно, Комаров не преувеличивает…»
– И такие установки можно разместить на наших судах?
Комаров улыбнулся:
– Я думаю уместно будет назвать их «улитками Комарова». Дело в том, что если спроецировать воздействие такой установки на обычное пространство, то получится как бы полость, напоминающая по форме улитку… Очень отдаленно, конечно, напоминающая, но ведь как-то называть надо. – Он перестал улыбаться и тряхнул гривой. – Так вот теоретические расчеты показывают, что соответствующая конструкция вполне может быть размещена на боевом корабле. Ну и на любом небесном теле, естественно.
Это было еще более важное сообщение, и Осетр позволил себе совсем воодушевиться.
В его мозгу промелькнули «соответствующие конструкции», защищающие обитаемые миры Росской империи.
Но профессор немедленно подрезал императору стремительно отрастающие крылышки:
– На котором нет атмосферы, разумеется. Иначе «улитка» отправит в место назначения изрядное количество припланетного воздуха, что приведет к масштабной глобальной катастрофе.
Осетр тут же вернулся из заоблачных высей на грешную землю.
«Жаль! – подумал он. – Впрочем, счастье никогда не бывает полным… Разместить такое оружие на кораблях – тоже очень неплохо».
– Полагаю, чтобы превратить теорию в практику, вашему институту, профессор, потребуется дополнительное финансирование?
Комаров еще больше посерьезнел:
– Несомненно, ваше императорское величество. И немалое. Я уже провел прикидочные расчеты. Получается…
Он назвал сумму, услышав которую, Осетр едва не присвистнул.
– Но овчинка стоит выделки, – продолжал ученый. – Полагаю, что враг попросту не сможет справиться с нашими кораблями, вооруженными «улитками». Применяемые в боевых действиях силовые поля от них не защищают.
Да, это и в самом деле была бомба!
Думал Осетр недолго. Интуиция подсказывала императору, что директор Института структуры пространства не вилами по воде пишет.
Раз возможна оказалась «игла», почему не быть возможной «улитке». С точки зрения техники, «улитка», похоже, является всего лишь усовершенствованием «иглы». Надо, конечно, посоветоваться с Железным Генералом, премьер-министром и министром финансов. И обязательно нацелить графа Охлябинина на усиленные меры противодействия вражеской разведке. Слишком многое ставится на кон, чтобы допустить утечку информации об «улитке». Так что придется Министерству имперской безопасности поработать…
– Хорошо, Константин Матвеевич... Я думаю, мы пойдем вам навстречу. Пришлите мне экономическое обоснование работ. Когда вы сможете это сделать?
Комаров снова улыбнулся:
– Да оно у меня, собственно, почти готово. Смогу прислать, ваше императорское величество, уже завтра.
– Вот и прекрасно. Полагаю, если вам удастся создать такую «улитку», ваши заслуги перед империей станут просто неоценимы. Так что срочно присылайте обоснование. Я его изучу и в ближайшие же дни посовещаюсь с правительством. В свою очередь, попрошу вас, когда будет принято решение о финансировании работ, провести их в кратчайшие сроки. Ваша «улитка» очень нужна нашим вооруженным силам.
– Понимаю, ваше императорское величество! – Ученый снова посерьезнел. Даже погрустнел как-то. – Нас ждет война?
– Да, Константин Матвеевич. И, к сожалению, она неизбежна. – Осетр не стал вставать, давая понять, что аудиенция окончена.
Слишком важный вопрос был только что решен, чтобы напоминать посетителю о важности императорского времени.
Но Комаров и сам все понимал.
Он покинул кресло, в котором сидел, и, коротко попрощавшись, ушел.
Для себя он так ничего и не попросил.
А Осетр успокоился и решил, что с академиком Соболевским, пожалуй, следует встретиться и вручить ему какую-нибудь медаль.
Все-таки бывший президент Академии наук – не ботинок… А главное, не будь противодействия со стороны Соболевского, Комаров, возможно, и не стал бы тем, кем стал. В тепличных условиях характер никогда не выковывается.
И он велел Найдену Барбышеву пригласить академика на ближайшую аудиенцию.
