Николай Метельский
Охота на маску
Пролог
Род Шефри был одним из первых, кто присоединился к клану Хейг. Старый, богатый, влиятельный. Как и Хейги, они имели свое поместье, в котором собрались остатки рода, дожидающиеся возвращения своих мужчин, уплывших на клановый остров отстаивать интересы всего клана Хейг. И сейчас их поместье полыхало. Полубезумный чернокожий старик, не сдерживаясь, поливал строения огнем, и никто не мог его остановить. Виртуоза вообще довольно трудно остановить. А когда его поддерживают еще несколько бойцов аналогичного ранга…
Охрана погибла первой, до конца исполняя свой долг по защите членов рода. Они сделали все от них зависящее, но что могли сделать Воины, Ветераны и два Учителя? Слуги Рода закрывали хозяев своими телами, сгорая вместе с ними. Задыхались в горящих домах, до последнего расчищая путь для детей. Отвлекали внимание, вызывая огонь на себя. Но все было тщетно. Нападающие не знали жалости и были слишком сильны.
Очнувшись от острой боли в ноге, Амая Шефри со стоном попыталась встать, но лишь почувствовала еще большую боль. Извернувшись, она посмотрела назад – обе ее ноги были придавлены частью обрушившегося здания. И хоть болела только одна из них, Амая четко понимала, что вылезти она не сможет. Резко повернувшись вправо, она только сейчас обнаружила тело своего маленького сына, лежащее рядом. Со страхом, сковавшим ее сердце, она всем телом потянулась вперед и, терпя дикую боль, дотянулась до ноги сына, после чего из последних сил подтянула его к себе. Жив! Он дышит! Слава богу, он дышит! Надо лишь…
Сквозь продолжающийся грохот где-то в стороне и треск пламени она услышала шаги приближающихся людей. Возможно, если бы не пережитый ужас, она бы действовала более разумно, притворилась мертвой или… Или еще что-то, но в тот момент она могла лишь с ужасом наблюдать за приближением двух мужчин, на одних инстинктах закрывая свое дитя.
Оба подошедших были стариками, но если первый, стоявший чуть ближе к ней, был чернокожим, то второй обладал европейской внешностью. Она понимала, что ей конец. Враги не станут щадить их, женщине оставалось лишь надеяться, что те допустят ошибку и ударят не слишком сильно, убив лишь ее и не задев ребенка, которого она накрыла своим телом.
Остановившийся рядом с ней чернокожий старик с минуту смотрел на нее и ничего не делал. Но вот он поднял руку… и опустил ее. Вновь поднял и вновь опустил.
– Щукин, – произнес он глухим голосом, – мне нужен совет.
Щукин понял, чего он хочет. Он мог бы перевести тему, заявив, что это не его дело. Что Райт должен сам решать… Тем не менее, вздохнув, Щукин произнес:
– В любой ситуации надо оставаться человеком, Райт.
– То есть твой господин не человек? – спросил Райт, глядя на него.
– Мой господин – аристократ, которого загнали в угол. Он не мог поступить иначе, – пожал плечами Щукин. – Поверь, убийство детей – не то, чем он хотел бы заниматься.
– Аристократ… – пробормотал Райт, после чего присел на корточки и спросил женщину: – Твой род убил моих родителей. Убил женщину, которую я любил. Охотился на меня годами. Назови мне хоть один повод, чтобы оставить вас в живых?
Амая пыталась найти этот повод. Мысли загнанной в угол женщины скакали, словно испуганный табун лошадей, но она не могла придумать ничего стоящего. Любой повод смотрелся жалко. Шефри на месте этого человека даже спрашивать ни о чем не стали бы. В глазах этого Райта Шефри – чудовища. Дикое отчаяние читалось на лице женщины, понимающей, что она упускает шанс для своего ребенка.
– Ты станешь такой же тварью, как и мы… – произнесла она, уже ни на что не надеясь.
Прикрыв глаза, Райт несколько секунд молча сидел рядом с ней, после чего резко встал и развернулся к Щукину.
– Если такова плата за то, чтобы быть аристократом, – произнес он резко, – то катись оно все к дьяволу! А я хочу быть человеком.
Посмотрев в спину удаляющемуся старику, Щукин покачал головой, после чего, подойдя к женщине, тоже присел на корточки.
– Если вы когда-нибудь решите отомстить Адаму Райту и его семье – вспомните, что к вам он пришел не один, – произнес он спокойным тоном. – Аматэру плевать на Шефри, но если вы нас спровоцируете, если тронете человека, с которым мы дружны… Райт просто не успеет до вас добраться. Передай это тем, кто выживет. Если кто-то вообще еще жив. Ты поняла?
На что получил быстрые кивки головой.
Поднявшись на ноги, Щукин развернулся в ту сторону, куда ушел Райт.
– Все – Щукину, – сказал он в рацию, включившись на общую волну. – Операция закончена. Уходим. Род Шефри нас больше не интересует.
Глава 1
Спустившись с трапа самолета, я вздохнул полной грудью… и тут же поморщился. Основные повреждения, которые я получил в битве с Азуной, уже зажили, но сказать, что я полностью здоров, было нельзя. Впрочем, поморщился я не совсем от боли, а из-за того, что до сих пор ее чувствую. Эта гребаная старуха заставила меня сломать многие барьеры, и я, несомненно, стал сильнее, чем был до этого, но вот регенерация почему-то не улучшилась, в то время как повреждений я получил больше обычного.
– Дом, милый дом, – произнес я, глядя на стоявшие неподалеку машины рода. – За вычетом пары неприятных моментов у нас все получилось, и мы вернулись. Теперь можно и расслабиться.
– Ну, во-первых, – начал с усмешкой Щукин, – «неприятных» – мягко сказано. А во-вторых, не знал, что ты способен нервничать.
Вздохнув, я глянул на старика.
– Вам расслабиться, – пояснил я ему, словно маленькому ребенку. – Мне это, естественно, не нужно.
– Уел, – хмыкнул Щукин. – Ладно, потопали.
– Вообще-то, – заметил идущий рядом Святов, – как раз мы расслабиться, пока ты рядом, не можем.
– Че так? – глянул я на него.
– Мы ведь в том числе и твои охранники, – пожал он плечами, поправив люльку с младенцами. – Так вот расслабишься, а ты возьми и споткнись. Разбитые колени, сломанные шеи, плач, слюни… Оно нам надо?
– Резонно, – усмехнулся я. – Ну тогда бдите.
В Японию вернулись все, кроме Райта. Точнее, вся боевая группа, кроме Райта. Чернокожий Виртуоз остался верен своим принципам, так что уговорить его вернуться вместе с нами не получилось. Патриот своей страны не собирался служить иностранному аристократу, а значит, и ехать в Японию смысла не было. Задачи выполнены, месть свершилась, теперь можно начать жить заново, что в его возрасте непросто. Не знаю, как сложится его дальнейшая судьба, но контакты остались, и, если что, связаться с ним будет просто. Как и ему со мной.
В общем, вернулась вся боевая группа, а вот команда юристов, которую мы дождались в особняке Тарвордов, осталась. Вот уж кому предстоит много работы – забрать что-то у американцев посложнее, чем их уничтожить. Благо на нашей стороне целый международный альянс аристократов, так что в успехе я не сомневаюсь. Не знаю, сколько времени это все займет, но свое мы получим.
Возвращение домой отметилось жуткой пробкой, в которой мы простояли два часа.
У ворот особняка меня встречала вся семья. Атарашики, Норико, Казуки, Эрна, Рейка, Акеми, Раха. Последняя, конечно, не совсем семья, но и чужой ее не назовешь. Со мной же были Щукин, Святов, Добрыкин и Сасаки Айджи. Сугихара поехал к семье, а Такано Кизаши со своими людьми – на базу «Темной молнии», откуда они также разъедутся по домам. Лук, которым пользовался Сугихара, и перчатка-сюко, которую использовал Такано, уложены в два кейса, которые держал в руках Сасаки Айджи. А вот перчатка, маска и браслет, которые использовали Щукин, Сасаки и Добрыкин, я пока оставил. Так, на всякий случай. Пока младенцы, которых нес Святов, не добрались до дома, расслабляться я не собирался. И если маску я отправлю в Хранилище, то вот перчатка и браслет, скорее всего, так и будут у Щукина и Добрыкина. Плевать, что артефакты родовые, – слишком уж мало у нас членов рода, и пара лишних Виртуозов не помешает. Особенно после уничтожения клана Хейг. Думается мне, что в ближайшие годы оставшиеся слуги, а то и роды разгромленного клана вполне могут попытаться отомстить. Сделать это иностранцам будет сложно, но пара нападений вполне вероятны. Я бы и маску оставил, но настолько мощный артефакт все-таки лучше спрятать до поры до времени. А то ведь на ее обладателя могут персональную охоту начать. Да и спрятать ее гораздо сложнее, чем браслет или перчатку.
– Я дома, – произнес я с улыбкой.
Атарашики стояла впереди всех, и, естественно, именно она заговорила первой.
– С возвращением, – кивнула она.
– Девчата, – махнул я им. – Казуки. Как всегда брутален.
– Стараюсь, Синдзи-сан, – кивнул он с серьезной миной.
– Норико-тян, – улыбнулся я жене.
– С возвращением, – улыбнулась та.
При этом, в отличие от остальных девчонок и Атарашики, Норико буквально светилась от радости и гордости. Будь здесь кто-нибудь посторонний, и он наверняка бы словил на себе ее высокомерный взгляд. Впрочем, она может позволить себе гордиться мужем, в конце концов, я реально крут.
После того как мы все поприветствовали друг друга, четкий, по всем традициям, строй моей родни сломался, превратившись в толпу. Рейка тут же подбежала и обхватила меня руками, после чего унеслась к Святову, к которому направились и Эрна с Рахой. Казуки просто подошел поближе. Складывалось впечатление, что и он не прочь меня обнять, но положение… или лучше сказать, мужицкая гордость не позволяла. Он ведь уже не ребенок! Стоило Рейке отпустить меня, как правую руку тут же оккупировала Норико, в то время как Атарашики, обведя всех взглядом, качнула головой и повернулась в сторону дома.
– Пойдем уже, – произнесла она.
Правда, с места Атарашики сдвинулась, только когда я с ней поравнялся. Норико тут же отпустила мою руку и чуть притормозила, оказавшись сразу за моим правым плечом. За спиной шел Казуки, а чуть поодаль все остальные. Впереди Святов с люлькой, вокруг которой вертелись девчонки, а позади них Щукин, Добрыкин и Сасаки.
– Дома все в порядке? – спросил я на ходу.
– Тебя не было-то всего ничего, – усмехнулась Атарашики. – Что тут могло случиться за это время?
– Мало ли? – чуть пожал я плечами.
– Что за младенцы? – спросила она после небольшой паузы.
– А то сама не догадалась, – улыбнулся я. – Будущие Аматэру, естественно.
– Синдзи… – нахмурилась она, да и Норико с шага сбилась. – Ты… правда думаешь, что брать в род детей, чью семью мы уничтожили, – здравое решение?
– Все зависит от их воспитания, – ответил я уже без улыбки. – Если ты будешь относиться к ним как к детям врага, то они и вырастут врагами.
– Не факт, что и хорошее отношение поможет, – не сдавалась она. – Сам подумай – в них уже почти нет японской крови, они будут слишком выделяться, когда подрастут. Это не может не сказаться на их характере.
– С каких это пор аристократам не плевать на внешность? – удивился я. – Главное – камонтоку.
– Так-то оно так… – произнесла она неуверенно.
– Хочешь их убить – убивай, – произнес я жестко. – Но лично. Никаких слуг. А я свой лимит по убийству детей выработал на несколько лет вперед. Уж позволь мне сохранить остатки человечности.
– Синдзи… – произнесла она неуверенно, но замолчала, так и не закончив.
– Они младенцы, – произнес я, не дождавшись продолжения. – Чистый лист. Как мы их воспитаем, такими они и будут.
– Ты прав, извини, – вздохнула Атарашики. – Не знаю, что на меня нашло. Просто… Азуну вспомнила. И что эти твари с ней сделали.
В этот момент моя решимость умолчать о ее сестре дала трещину. Очень хотелось поведать, с кем мне недавно пришлось сражаться. Тем не менее я промолчал. Даже если и рассказывать, то уж точно не сейчас, посреди дороги.
– Все нормально, я понимаю, – принял я ее извинения.
Когда мы вошли в дом, Атарашики спросила:
– Ты сейчас чем займешься?
– Мм… – задумался я. – Душ, перекус, и в общем-то свободен. Это если ты хотела что-то обсудить. А так… Надо бы к Кояма съездить, Мизуки навестить да дела накопившиеся разгрести.
Вообще-то я и без поездки к Кояма обошелся бы, но Мизуки моя невеста, так что придется съездить. Типа правила хорошего тона.
– Понятно, – произнесла Атарашики. – Тогда через пару часов у тебя в кабинете. Хочу послушать, что в Штатах происходило.
Разумное желание. Разве что можно было бы и до вечера подождать, но любопытство свойственно всем, в том числе и старой Атарашики.
– Да я и за час управлюсь, – пожал я плечами.
– Кхм, кхм, – дала о себе знать Норико.
– Хотя ты права, встретимся через пару часов, – поправился я.
Жена хочет вернувшегося с войны мужа в безраздельное владение… Я не против. Она сейчас на четвертом месяце, так что никаких препятствий.
– Что ж, – улыбнулась Атарашики. – Тогда я пойду к себе.
– Угу, – чуть кивнул я, глядя в спину уходящей женщине, после чего повернулся к стоящим рядом слугам: – Так. Хочу выразить вам свою благодарность. Мы с вами отлично поработали. Чисто и без потерь. Молодцы. Жду вас сегодня на ужин, – после чего наклонился к Норико и прошептал: – Через двадцать минут пойду в душ, ты со мной?
– Конечно, – прошептала она в ответ. – Душ – это всегда прекрасно.
Улыбнувшись, вновь повернулся к остальным.
– Все, народ, до ужина свободны. Сасаки-сан, Казуки – за мной.
И, чмокнув Норико в уголок губ, направился в свой кабинет.
Зайдя в помещение, не останавливаясь направился к креслам, в одно из которых и упал.
– Куда их, господин? – спросил Сасаки, чуть приподняв кейсы.
– Да поставь куда-нибудь, – махнул я рукой. – Вон, у моего стола оставь. Казуки, иди сюда. – Дождавшись, когда он подойдет, кивнул на свободное кресло. – Твоя задача – до вечера отвезти все в Хранилище. Сасаки-сан тебя сопроводит.
– Сделаю, Синдзи-сан, – кивнул Казуки.
– Сасаки-сан, – посмотрел я на него, – маску отдадите уже в самом храме, до этого на вас защита парня и кейсов.
– Понял, господин, – чуть поклонился Сасаки.
– И вот еще что, – вынув из кармана прерыватель, кинул его Казуки. – Это артефакт-прерыватель, который я снял с трупа сестры Атарашики.
– Понятно, – покрутил он его в руках, после чего резко вскинулся. – Что?!
– Атарашики ни слова, – продолжил я. – Ни про артефакт, ни уж тем более про то, откуда он у меня. Знать про данный факт ты обязан, но держи его при себе. Те, кто был со мной в Штатах, все знают, но тоже будут молчать.
– Как скажешь, Синдзи-сан, – произнес он неуверенно. – Но, может… Нет, прошу прощения. Я все понял и буду молчать.
– С этим разобрались, – кивнул я. – Прерыватель положишь куда-нибудь… Даже не знаю… Рядом с луком его положи, – кивнул я в сторону своего рабочего стола, возле которого стояли принесенные Сасаки кейсы. – В реестр его не записывай. Точнее, не записывай как новый артефакт. Просто напротив прерывателя допиши: две штуки.
– Сделаю, – подтвердил Казуки полученные указания. – А что делать с родовыми хрониками? Записывать-то случившееся все равно придется.
– Атарашики спихнула хроники на меня, – усмехнулся я. – Она их вообще сторонится.
Что понятно – старушка много лет записывала туда хронику упадка рода и ничего, кроме негатива, тот талмуд для нее не несет. Кстати, надо бы новый организовать, старая книга уже заканчивается. А ведь есть еще электронная версия, плюс надо написать что-то типа доклада, распечатать и поставить отдельно к таким же папкам… Гемор. Может, и не в памяти дело, а в том, что Атарашики банально задолбалась заниматься этими бумажками. Черт, забыл предупредить всех, кто со мной был, чтобы они тоже рапорт написали. Вся эта фигня так же в архивах осядет.
– Не надо на меня так смотреть, Синдзи-сан, – произнес Казуки нервно. – Это ты глава, и хроники на тебе. Мне и Токусимы хватает.
– Да, да… – отвел я взгляд.
Блин, он слишком хорошо меня понимает. Тем не менее он прав: спихнуть на него еще и родовые хроники не получится… Или получится? Пусть не все, но большую часть…
– Синдзи-сан… – проныл Казуки.
– Ой, да ладно, – глянул я на него. – Что ты сразу хныкать начинаешь? Успокойся уже, не буду я на тебя еще и это вешать.
В ближайшие лет пять, во всяком случае. А там видно будет.
* * *
О своем приезде я, естественно, предупредил – в конце концов, было бы неудобно приехать к Кояма и никого там не застать. Звонил Кагами, и она уже, в свою очередь, связывалась с Мизуки, чтобы та не задерживалась в школьном клубе и возвращалась домой. Время выбрал специально между обедом и ужином, дабы не пришлось потом отбиваться от предложений погостить еще немного, поужинать вместе с семейством Кояма. Ну и Кента днем, скорее всего, дома отсутствовал бы. Но это так, на всякий случай – по факту старейшина клана вообще последний год редко дома бывает. Уж не знаю, специально ли он так делает или реально дел прибавилось, но мне в любом случае это на руку. Не хочу я с ним общаться.
На пороге дома меня встречала Кагами. Улыбнулась, обняла, погладила по голове.
– Полагаю, я могу поздравить тебя с победой? – спросила она, улыбаясь.
– Естественно, – ответил я, улыбнувшись в ответ. – Когда я вообще проигрывал?
Тут она немного подвисла, пытаясь вспомнить подобный случай.
– Забавно… – произнесла она задумчиво. – Ладно, пойдем в дом. На обед ты опоздал, но, может, на ужин останешься?
Ну… Чтобы Кагами и не попыталась меня накормить?
– Не могу, Кагами-сан, – вздохнул я, изображая печаль. – Мне к ужину дома надо быть. Все-таки я только сегодня приехал, и дел невпроворот.
Немного помолчав и задумчиво на меня глядя, Кагами чуть качнула головой и со вздохом произнесла:
– И ведь не подкопаешься. Ладно, пойдем.
Пока шли по дома, нам не встретилось ни одной живой души. Что и неудивительно – слуг у семьи Акено было мало, а до рождения Шо и вовсе не было, при этом дом меньше не стал. Ну и по времени сейчас все либо на работе, либо в школе, либо в университете. Привела меня Кагами в малую гостиную, где на столе возле дивана валялись бумаги. Какие-то документы, бланки, цветастые брошюры…
– Готовитесь к свадьбе? – кивнул я на стол.
– Да, – ответила она, присаживаясь на диван. – Я рада за вас с Мизуки, но работы эта свадьба прибавила. На мне ведь еще и квартал висит, а Акено, паршивец, все время увиливает. Нет чтобы помочь, я ведь не так уж и много прошу! – добавила она эмоционально.
– Ну так у него тоже полно работы, – заметил я осторожно, усаживаясь в кресло.
– Атарашики-сан ты то же самое говоришь? – приподняла она бровь. – Вы, мужчины… Пф-ф, помощи от вас никакой.
– Это касается только свадеб, – заметил я.
– Это касается всего, что вам не нравится, – нахмурилась Кагами. – И что можно скинуть на бедных слабых женщин.
– Навет и клевета… – пробормотал я тихо.
– Что? – переспросила Кагами.
– Не такие уж вы и слабые, говорю, – сказал я громче.
– Сила и слабость женщин – это дело самих женщин, – произнесла она, перебирая бумаги на столе. – И если я говорю «слабая», значит – слабая.
– Ага… Понял, – не нашелся я что на это ответить.
– Ну-ка, – показала она мне лист бумаги, на котором было нарисовано три разных по стилю вензеля. – Что тебе больше нравится?
– Э-э… – не ожидал я, что меня и здесь с этой свадьбой достанут. – Тот, что по центру.
– Хм, – повернула она лист в свою сторону. – Понятно. Вкуса у тебя по-прежнему нет.
– Я брутальный Патриарх, – пробурчал я. – К демонам вкус, к демонам чай…
– С такими взглядами на жизнь, – произнесла она, не поднимая взгляда от бумаг, – ты сам в демона превратишься. Маленького брутального демона.
– Завязывайте с этим фетишем на карликов, Кага… – начал я.
– Я дома! – ворвалась в гостиную Мизуки, но, встретившись со мной взглядом, резко засмущалась. – Ой. Прошу прощения, Аматэру-сан.
После чего быстро поклонилась и убежала.
– Что это с ней? – не понял я.
– Мм? – посмотрела на меня Кагами. – Ты о чем?
– О Мизуки, – кивнул я в сторону двери.
После моих слов Кагами заметно удивилась. Ну или сделала вид, что удивилась.
– Это Мизуки, Синдзи, – произнесла она таким тоном, словно до дурачка пыталась достучаться. – Она сделала ровно то, что могло тебя удивить.
Оу. Точно. Это же Рыжая. На что другое я и правда мог не обратить внимания, а тут да, на мгновение она меня с толку сбила.
Вернулась моя невеста через полчаса. С мокрыми после душа волосами и в домашней одежде. Белый топ и шорты смотрелись на ней отлично. Впрочем, на женщинах этой семьи вообще почти все будет смотреться отлично. Хотя… То, что им не идет, они мне и не покажут.
– Синдзи! – влетела она в гостиную, после чего с разбега прыгнула мне на колени.
– Ох, – выдохнул я. – Ты, конечно, легкая, но лучше так не делай, когда я сижу.
– Ой да ладно, – завозилась она, устраиваясь поудобнее. – А то я не знаю, насколько ты сильный. И крепкий, – добавила она, немного погодя.
– Если не будешь прислушиваться к своему жениху, Мизуки, мы с тобой поссоримся, – произнесла Кагами, перебирая бумаги.
– Хм… – задумалась Рыжая. – Чисто теоретически, чего я конечно же не желаю, но что ты сделаешь, если мы поссоримся?
На подобный выпад Кагами не могла не отреагировать. Оторвав взгляд от документов, она посмотрела на дочь.
– Вы, подростки, такие забавные, – произнесла Кагами. – Чисто теоретически, чего, я уверена, не будет, если мы поссоримся, я пойду к тебе в комнату и переверну там все вверх дном.
– Как-то… не впечатляет, – произнесла Мизуки немного удивленно.
Видимо, от матери она ожидала чего-то посерьезнее. И Кагами ее не разочаровала.
– А потом буду делать это каждые полчаса, – произнесла она веско.
Стоит заметить, что Мизуки чистюля. Есть у нее такой бзик, не может она, увидев бардак, не начать убираться. При этом сама уборка ее привлекает не более, чем обычных людей. И постоянно бегать в свою комнату, наводя там порядок, ей явно не хочется. При этом Кагами, озвучив свои действия, не дает ей шанса забыть о своей комнате. То есть Мизуки будет знать, что через полчаса у нее в комнате разверзнется ад, и она не сможет устоять и не пойти туда, начав уборку. Ну и не стоит забывать, что Кагами женщина тоже довольно вредная и умная, своим ответом она не только показала Мизуки, что с ней не стоит связываться, но и дала мне в руки рычаг воздействия на рыжую шебутную девицу в будущем. О чем Мизуки, несомненно, догадалась.
– Не зря тебя, мам, Девятихвостой обозвали, – произнесла она раздраженно.
На это Кагами подняла руку и молча указала на нее пальцем, после чего так же молча указала на место рядом с собой. Пререкаться Мизуки не стала, лишь поморщилась и слезла с моих колен, плюхнувшись на край дивана, подальше от матери.
Я не раз об этом говорил, но повторюсь: именно Кагами – королева этого семейства. Да и всего клана в целом. Она умеет приказывать, знает, как добиться подчинения, и не стесняется, если надо, давить.
– Мизуки, – произнес я.
– Че? – глянула она на меня раздраженно.
– Выдохни, – ухмыльнулся я. – И расслабься. Жизнь вообще сложная штука.
Она явно хотела резко ответить, даже воздуха в грудь набрала, но все же удержалась и, выдохнув, отвернулась.
– Злодеи. Вокруг одни злодеи, – бурчала Мизуки. – Одна я бедная-несчастная.
Надолго я у Кояма не задержался, в конце концов, у меня и правда дела были, а час пик на дорогах одинаков для всех, в том числе и для великого меня. Впрочем, в пробку я все равно попал, но была она небольшая и всего одна. Ехал я к Цуцуи – еще одному человеку, которого стоило посетить после возвращения. Учитель все-таки. Теоретически я мог его и не навещать, благо сейчас не средние века и отношения Учитель – Ученик попроще, но на практике общественность посмотрит на это благосклонно. Типа молодой Аматэру чтит традиции, какой он молодчинка. Если бы я вернулся не с войны, а просто из деловой поездки, можно было бы и забыть про Цуцуи, но, увы, в Штаты я ездил именно воевать, и об этом все знают. Радовало в данной ситуации лишь одно: дом Цуцуи находился недалеко от моего особняка, на окраине Токио, так что в пробку я больше не попаду. Да и в целом домой быстро вернусь. И да, ему я тоже звонил и предупреждал о приезде. А то мало ли? С Казуки он сегодня не работал, так что мог быть где угодно.
Старик Цуцуи, одетый в традиционное кимоно, ждал меня у входа в дом. О том, что подъезжаю, я не предупреждал, так что, похоже, какая-то охрана в квартале все-таки есть. Кто-то же его оповестил?
– Добро пожаловать, Синдзи-кун, – произнес он, когда я подошел.
– Учитель, – поклонился я в ответ.
– Пойдем в дом, – махнул он рукой. – Нечего на пороге стоять.
Стоило нам с ним усесться в кресла, тут же появился Тоса Харуюки – личный слуга Цуцуи Гена, который поставил на столик между нами поднос с чашками и чайником, после чего удалился. Сам чай разливал Цуцуи.
– Ну, рассказывай, как прошла поездка, – произнес он, налив чай в мою кружку.
– Почти по плану. Процентов на девяносто девять, – произнес я. – Приехали, осмотрелись, победили.
– Даже удивительно, – произнес Цуцуи, наливая чай уже себе. – Редко, когда все по плану идет.
– От плана зависит, – улыбнулся я.
– Это да, – хмыкнул он, ставя чайник обратно на поднос. – Если ваш план и состоял в том, чтобы приехать, осмотреться и победить, то даже странно, что куда-то делся один процент.
– Просто он был чуть детальнее, – сделал я глоток чая. – Все-таки без сахара и чай – не чай.
Цуцуи возмутился. Даже набрал в грудь воздуха, чтобы отчитать меня, но, успокоившись, медленно выдохнул, после чего произнес:
– Все-таки ты действительно «осквернитель». Какой смысл портить оригинальный вкус чая сахаром? – покачал он головой.
И с такой печалью он это сказал, что я даже засмущался.
– Как-то так… – пробормотал я, делая очередной глоток.
– Ладно, забудем о твоем отсутствии вкуса, – вздохнул Цуцуи. – Лучше расскажи о своей поездке. Меня, в частности, интересует, использовал ли ты меч?
– Да как-то не особо, – пожал я плечами. – Разве что голову противнику срубил. Уже после победы.
– Такой шанс, – поджал он губы. – Когда ты теперь сможешь использовать меч в реальном бою?
– Между нами, учитель, – глянул я на него и, дождавшись кивка, продолжил: – Моим противником был Виртуоз. – На этих словах Цуцуи подавился чаем. – Так что не до экспериментов было.
– Ты победил Виртуоза?! – воскликнул он. – Так, стоп. И кто с тобой был? В смысле – какие ранги?
– Один я был, – ответил я. – Со мной был Учитель, но это, как вы понимаете, не помощь. И отступить нельзя было.
– Ну да, – произнес он задумчиво. – Он бы все равно к вам приехал, но действовал бы уже на своих условиях.
– Вот именно, – кивнул я. – Пришлось тянуть время до подхода подкрепления.
– То есть? – посмотрел он на меня.
– Не, – покачал я головой. – Они не успели. Я раньше справился.
– Ну ты… – не знал он что сказать. – В удивительное время живем, – качнул он головой. – Патриархи убивают Виртуозов.
– Справедливости ради, мой противник не был бойцом, – произнес я. – Ни тактики, ни нужных реакций, одна злоба и заученные техники.
– Даже так, – ответил он. – Виртуоз – это Виртуоз. Я уже который год не могу преодолеть ранг Мастера и прекрасно представляю, на что способен даже неопытный боец высшего ранга.
– Тут не поспоришь, – усмехнулся я. – Я в том бою чуть не помер.
– Так… – произнес он, о чем-то задумавшись. – Так-так-так. Бой на грани. Из последних сил. И в конце – победа… Пойдем, Синдзи, хочу кое-что проверить.
– Что? – не понял я. – Куда?
– В додзё, – ответил он.
– Зачем? – спросил я, но, увидев ироничное выражение лица Цуцуи, вздохнул: – Ну да, тупанул. Только вот…
– Просто пофехтуем, ученик, – прервал он меня. – Недолго. Можно даже не переодеваться в тренировочное кимоно.
– Как скажете, учитель, – кивнул я и, показательно кряхтя, поднялся из кресла.
Зайдя в додзё, не останавливаясь направился в сторону с боккенами. Взял сразу два, передав один Цуцуи, который стоял посреди зала.
– Просто фехтуем, Синдзи, – сказал он, пару раз махнув своей палкой. – Ты можешь использовать любые свои силы, кроме «ускорения».
– Да толку-то без «ускорения»? – произнес я.
– Вот и посмотрим, – хмыкнул он, нанося первый удар.
Мои силы не предназначены для боя с холодным оружием, точнее, я не знаю, как их использовать, так что в моем арсенале остается лишь «усиление». Да, есть и другие навыки, но «молния», «щиты» и тому подобное – это уже не фехтование. Пусть меня в этом и не ограничивают. Есть еще «рывки»… А, не, это часть «ускорения». А «скольжение» я и сам не буду использовать. Слишком затратно для банальной тренировки.
Поначалу это даже было приятно. Заученные связки, плавные, красивые движения, позволяющие почти не задумываться о том, что делаешь. У меня даже мелькала мысль, что таким способом можно даже медитировать. Чувствовал себя крутым фехтовальщиком. А потом Цуцуи начал давить. Медленно, почти незаметно наращивал давление. Сначала это вызывало лишь дискомфорт, причем я даже не понимал, что именно мне не нравится, лишь спустя пару минут понял – мне приходится задумываться о следующем ходе. Блин, Цуцуи воистину Мастер. В общем, его удары начали мне угрожать. Я стал отвечать. Цуцуи ускорился. Потом добавил чутка тактики, то есть в некоторых моментах я понимал, что меня подвели именно к этому удару. И только тогда я распрощался с «волшебством момента» и начал работать.
Ускоряться было запрещено, но про скорость реакции старик не говорил, так что я врубил первый уровень «фокуса». Попробовал использовать силу, которой у меня больше даже с учетом бахира и его ранга. Не прокатило. Фехтовальщик его уровня, да еще и знающий сильные стороны оппонента, отведет любой мой удар. Он просто не принимает их на жесткие блоки, а попытка заставить его это сделать чуть не обернулась фиаско – еле ушел от позорного удара боккеном по заднице.
Блин, и вот зачем ему этот спарринг? И так ведь понятно, что я проигрываю ему в технике.
Цуцуи продолжал наращивать скорость. Без своего «ускорения» я и Ветерану в этом проиграю. Не сильно, но проиграю. А тут Мастер. Остается надеяться, что он устроил этот спарринг не для банального избиения моей тушки, то есть в какой-то момент старик должен перестать наращивать скорость. Впрочем, мне и сейчас приходится очень несладко. Удар, блок, удар, удар, блок… И я делаю шаг назад, с трудом уходя от укола в плечо. «Фокус» уже был третьего уровня, так что я все видел, все понимал, просчитывал свои ходы, но все равно проигрывал. Тело тупо не поспевало за мозгом. Я видел, куда нацелен его следующий удар, знал, что последует за ним, но еле поспевал, защищаясь с огромным трудом. На каждый его выпад у меня было несколько возможных способов защититься и ответить, тем не менее «несколько» – это сильно ограниченное число. Мне нечем было его удивить, он и сам знал, как именно я отвечу. А еще он знал меня и почти всегда использовал самые нелюбимые и неудобные для меня атаки. Хотя с «фокусом» мне на эти удары в основном плевать, но чисто психологически они напрягали. Я реально начал нервничать и злиться. Я хотел победить. Я всегда хочу победить. Но обычно я не использую «фокус» и все заканчивается достаточно быстро. А тут я все вижу, все понимаю и ничего не могу с этим поделать.
