Николай Леонов
Рублевый передоз
Рублевый передоз
Дождавшись, когда схлынет основная толпа, Гуров отлепился от турникетов и шагнул на ступеньку эскалатора. Мужчина в длиннополом черном плаще и такой же черной шляпе, глубоко надвинутой на глаза, появился практически из ниоткуда. Он встал за спиной Гурова, но полковник даже не обернулся. Лестница медленно понесла их обоих вниз.
– Опаздываешь, господин сыщик, – глухо обронил мужчина в черном. – А отсутствие пунктуальности – плохое качество. Иногда оно может стоить и жизни. Подумай на досуге.
– Хватит трепаться, – ответил Гуров, все так же не поворачивая головы. – Переходи к делу.
– Его кличка Блеклый. Он прибыл в столицу откуда-то с юга.
– Весьма расплывчато.
– Более точной информации у меня нет. Если появится, непременно дам знать…
– Кавказец? – уточнил полковник.
– Тоже без понятия. – Мужчина коротко оглянулся через плечо. На эскалатор ступили парень и девушка, но они были достаточно далеко, чтобы расслышать их разговор. – Насколько я понял, Блеклый – человек крайне осторожный. И продуманный. В лицо его знает пара-тройка доверенных людей, не больше… «Мет» он варит сам и сам же руководит процессом сбыта. Через посредников, конечно, но все принимаемые решения – это исключительно его решения. Он уже успел запустить свои щупальца и во властные, и в силовые структуры…
– То есть пытается обезопасить себя со всех сторон?
– Именно.
– Стрельба на Кантемировской – его рук дело?
– Да. Приказ исходил от Блеклого. Он пытается потеснить с рынка торговцев кокаином и спайсом. И потеснить активно. Радикальных методов воздействия гнушаться не будет… Схема простая: отстрел мелких «бегунков» и их групп прикрытия. Затем выдвигается ультиматум дилерам: или их ждет та же участь, или они работают с товаром Блеклого. Нетрудно догадаться, какой путь они выбирают. В большинстве случаев…
– Трупы в Новых Черемушках?
– Это тоже Блеклый, – коротко кивнул мужчина в черном.
– Кто конкретно осуществлял ликвидацию? – спросил Гуров.
Оба мужчины уже преодолели половину пути скользящего вниз эскалатора.
– Мне известно о двух группах – группа Шершня и группа Власа. В каждой человека по три-четыре. Полагаю, есть и другие группы…
– Насколько продуктивно накрыть одну из них?
Человек в черном поправил шляпу и высоко поднял воротник плаща.
– Абсолютно непродуктивно, господин сыщик. Они никого толком не знают, и на Блеклого через них не выйти.
– Но кому-то они подчиняются?
– Человеку по кличке Марафонец. В миру его, кажется, зовут Виктор. Больше мне о нем ничего не известно. И сам он, скорее всего, лично с Блеклым незнаком. Опять же через посредников… В случае если одна из его групп провалится, Марафонца просто ликвидируют, и концы в воду… Короче, тухлый вариант.
Впервые за все время их разговора Гуров слегка повернул голову.
– Я не понял, о чем мы вообще тогда сейчас говорим? – нахмурившись, недовольно буркнул он. – Зачем эта встреча? Ты пришел сказать, насколько все тупиково и бесперспективно?
– Не заводись, сыскарь! – Губы мужчины разъехались в улыбке. – Если б мне нечего было сказать, я бы не пришел. Стал бы я по пустякам транжирить время такого занятого человека, как ты… Короче, слушай и запоминай. На Кантемировской до недавнего месилова всем заправляли абхазы. Толкали там спайс и более дешевый «кумар»…
– Это мне известно, – нетерпеливо перебил собеседника Гуров.
– Блеклый сломал их. Абхазцы согласились прикрыть свою лавочку и работать под его руководством. Кто у них там за главного, я не знаю, но послезавтра в полдень состоится передача крупной партии «мета». Будут абхазские дилеры и будут поставщики от Блеклого. На углу Каширской и Большой Верхней заброшенная стройка, за ней – пустырь. На нем и свершится сделка. От Блеклого будут две машины прикрытия, может быть, три. Кто именно – не в курсе. Информация пока держится в секрете. Понятное дело, что со стороны абхазцев стрелки тоже будут, но не думаю, что особо много. Договоренность-то уже достигнута, пальба не планируется. Прикрытие – просто формальность.
– Можно брать всех?
– Да ради бога! Не мне тебя учить, сыщик! Но главное – не упустите поставщика Блеклого. Он – самая важная фигура в этой сделке, и через него можно потянуть за нужную ниточку. Там не все так хитро устроено, как в структуре боевиков… Одним словом, появятся шансы.
Эскалатор кончился. Гуров первым сошел со ступеней. Мужчина в черном следом за ним.
– Ручкаться не будем. Удачи, полковник Гуров!
Он двинулся влево, а сыщик, постояв на месте секунд тридцать, направился в противоположную сторону.
Шершень докурил сигарету, чуть приспустил боковое стекло и швырнул окурок на мокрый асфальт. Легкий моросящий дождик отстукивал незамысловатый ритм на лобовом стекле «Ниссана». В салоне негромко играла музыка.
– Кол, сколько времени? – спросил он.
Сидящий за рулем мужчина в красной куртке с поперечными оранжевыми полосами и бейсболке «Найк» коротко бросил взгляд на часы и ответил:
– Половина девятого.
– Что-то они сегодня запаздывают. – Шершень откинулся на спинку сиденья. – Обычно в восемь или, на крайняк, в начале девятого как минимум один «бегунок» уже на точке, а то и двое.
Здоровенный детина, сидевший за спиной Шершня, промычал что-то нечленораздельное, затолкав в огромную пасть добрую половину хот-дога.
– Чего? – бросив взгляд в зеркало заднего вида, поморщился Шершень.
Проглотив все то, что было у него во рту, и старательно облизав пальцы, здоровяк произнес:
– Я говорю, может, они не придут сегодня. – Голос его звучал глухо и надтреснуто, за что подельники и окрестили здоровяка Трубой. – Ну, типа, дождик… хреновая торговля…
– Они придут, – решительно парировал Шершень.
Словно в подтверждение его слов из-за поворота на крейсерской скорости вырулил спортивный мотоцикл, лихо въехал на тротуар и остановился в тенистой аллее рядом с корявой березкой. Худощавый парнишка слез с мотоцикла, снял шлем и, повесив его на руль, коротко огляделся. Его жесткие соломенные волосы торчали в разные стороны.
– Че-то молокосос какой-то… Не лажа ли? – недоверчиво прищурился Кол.
– Нет, не лажа. – Шершень расстегнул куртку и вытащил из-за пояса черный «глок». Неторопливо накрутил на дуло глушитель. – Это ж «бегунок»… Туда одни молокососы и идут…
Труба доел хот-дог и, вытерев руки о джинсы, достал оружие. Но Шершень не давал команду выходить из салона. Он выжидал. Со скамейки поднялись два тощих паренька и сблизились с мотоциклистом. Их общение было недолгим. Буквально пара дежурных фраз, а затем передача денег. Мотоциклист расправил смятые купюры, старательно пересчитал их и только после этого отдал товар. Довольные наркоманы быстрым шагом устремились в противоположный конец аллеи. «Бегунок» взмахнул рукой. В ответ одна из припаркованных на углу Саперной и Ульяновской машин моргнула фарами. Темно-вишневый «Опель».
– А вот и наши клиенты, – хмыкнул Шершень и плавно передернул затвор пистолета. – Стартуй, Кол! Встань между ними и «бегунком». Если что, мотоциклист на тебе. Он нам нужен живым. Остальных валим наглушняк. Без всяких базаров.
– Может, дождемся Власа и его ребят? – решил проявить осторожность Кол, но двигатель «Ниссана» все-таки запустил.
– На хрена? Нас трое. Их тоже трое или четверо. С «бегунком» максимум пятеро. Справимся. Погнали!
Кол не стал больше препираться. «Ниссан» резво сорвался с места, обогнул по дуге край аллеи и жестко ударил по тормозам перед «Опелем». Шершень первым выскочил из салона. Его «глок» дважды хлопнул, пробивая передние обода неприятельского автомобиля. Труба распахнул заднюю дверцу и прицельно выстрелил в сидящего за рулем «Опеля» человека. Кровь брызнула на пробитое пулей лобовое стекло. Водитель ткнулся лбом в приборную панель. Он даже не успел среагировать на происходящее. Зато двое его подельников оказались гораздо проворнее. Один из них, кавказец с косматой неровной бородой, плашмя вывалился на асфальт и из положения лежа пальнул от бедра. Пуля просвистела рядом с ухом Шершня. Тот выстрелил в ответ, но кавказец успел откатиться назад. Из салона выскочил еще один противник с оружием на изготовку. На нем были черная байкерская «косуха» и бандана, украшенная светящимися в полумраке черепами. Пистолет трижды дернулся в его правой руке, изрыгая смертоносное пламя. Одна из пуль чиркнула по заднему крылу «Ниссана».
– Труба, пригнись! – гаркнул Шершень, сместил дуло «глока» влево и быстро спустил курок.
Человек в бандане качнулся одновременно с приглушенным хлопком. На черной «косухе» в области сердца распустилась багровая роза. Пистолет брякнулся на асфальт, и мужчина схватился за грудь, прикрывая широкой ладонью рану. Волосатые пальцы, торчащие из обрезанных перчаток, окрасились кровью. Второй рукой он попытался ухватиться за раскрытую дверцу «Опеля», но сумел поймать только пустоту. Тело рухнуло лицом вниз и осталось лежать без движений.
Шершень шагнул вперед, удерживая «глок» перед собой. Кавказец, воспользовавшись предоставленной ему форой, укрылся за корпусом автомобиля. Сдаваться без боя он явно не собирался.
– Труба, жив? – не оборачиваясь, бросил Шершень, делая еще один осторожный шаг.
– Жив. Даже не зацепило. Все пучком.
– Заходи справа. Прикрой меня.
«Бегунок», поначалу растерявшись, метнулся к своему мотоциклу, однако вскочить на «стального коня» так и не успел. Кол моментально взял парнишку на мушку. Тусклый лунный свет выхватил из полумрака надпись «Найк» на бейсболке.
– А ну, на землю, сучонок! – приказал он. – Без глупостей! Любое неверное движение, и я вышибу тебе мозги!
– Вы че, легавые? Я ничего не делал… Я ни при чем…
– На землю! Ложись, я сказал! Начать считать до трех?
– Не… Не надо… Я все понял…
Осознав, что все происходящее никак не похоже на шутку, «бегунок» послушно растянулся на мокрой траве и для верности даже сложил руки на затылке. Его пальцы нервно подрагивали. Поднимать глаза на подошедшего к нему вооруженного мужчину он побоялся. Кол поставил ногу в высоком шнурованном ботинке на спину парнишке и оглянулся.
Шершень и Труба с двух сторон приближались к «Опелю». Бородатый кавказец поджидал их в засаде. Шершню казалось, что он даже слышит его тяжелое напряженное дыхание. С момента начала перестрелки прошло не более полутора минут, но им следовало поторопиться. Выстрелы наверняка кто-то слышал и, естественно, поспешил вызвать ментов…
Он жестом подал знак подельнику. Труба кивнул, прицелился в заднее колесо «Опеля» и выстрелил. Кавказец не мог не среагировать на этот отвлекающий маневр. Шершень рванул вперед, приземлился на левое колено, немного проехался по мокрому асфальту и в следующую секунду увидел направленное ему в лицо дуло пистолета. Кавказец оказался гораздо искушеннее в перестрелках, чем можно было предположить. Вспышка выстрела ослепила Шершня, но за считаное мгновение до этого он растянулся на асфальте, уходя с линии огня, и послал пулю в ответ. Рассчитывал сразить кавказца в голову, но промахнулся и угодил в плечо. С его губ сорвалось хлесткое матерное словцо. Он понял, что выстрелить вторично уже не успеет. И тут дважды хлопнул пистолет Трубы. Тело кавказца мгновенно обмякло.
– Все пучком, брат! – Труба растянул губы в улыбке и опустил пистолет. – Труба всегда в теме. И всегда готов прикрыть товарища в нужный момент.
– Я рад, – проговорил Шершень, поднимаясь на ноги. – Спасибо.
Он быстро осмотрел салон «Опеля». Водитель неподвижно висел на рулевом колесе, истекая кровью. Других пассажиров в автомобиле не было.
– Кол, тащи «бегунка» в машину! На заднее сиденье. Я сяду с ним. Труба, ты вперед! Живо! Живо! Обрываемся!
Схватив парнишку за воротник кожаной куртки, Кол рывком поднял его на ноги. Дуло пистолета ткнулось между выпирающих лопаток.
– Слыхал? Топай к машине!
«Бегунок» вновь беспрекословно подчинился. Нелепо перебирая длинными ногами и беспрерывно облизывая пересохшие на нервной почве губы, он добрел до «Ниссана», после чего Кол достаточно грубо и беспардонно затолкал парнишку на заднее сиденье. Того трясло от страха. По лицу струился пот, отчего волосы на лбу слиплись, и прическа стала еще более нелепой. Шершень расположился рядом. Дуло его «глока» с навинченным глушителем ткнулось «бегунку» под ребра, и парень вздрогнул, как от разряда электрического тока. В отдалении послышался звук полицейской сирены. Кол запустил двигатель, развернулся на проезжей части, и «Ниссан» стремительно помчался прочь.
– Оружие есть? – Черные глаза Шершня буравили парню переносицу.
Тот отрицательно замотал головой.
– Даже холодного?
– Никакого нет… Кто вы такие? Менты? Если не менты, то… Может, мы как-то договоримся, мужики? Денег у меня, правда, с собой немного… Не наторговал еще. Но могу отдать вам всю «траву»… Только не надо меня убивать. Я ведь…
– Погоняло есть? – оборвал его лепет Шершень.
Он свинтил со ствола глушитель, сунул его в карман куртки, а «глок» убрал обратно за пояс. Труба, не зажигая света в салоне, копошился в бардачке. Кол цепко поглядывал в зеркало заднего вида.
– Нету. Меня Валера зовут…
– Так вот, слушай меня внимательно, Валера, – с нажимом в голосе произнес Шершень. – Убивать мы тебя не будем. Нам это ни к чему. Более того… Как ты торговал на своей точке, так и будешь торговать. Только нашим товаром, и при условии, что мы с твоим боссом добазаримся. На кого работаешь, Валера?
– На Зубра. Во всяком случае, товар мне он дает… И деньги я тоже ему сдаю. За вычетом своего процента, конечно… И парни эти… Ну, которых вы «замочили»… Они тоже от Зубра были.
– Понятно. Насколько нам известно, территория, на которой ты трудишься, – это территория Богдана. Зубр – человек Богдана? Или ты не в курсах?
– Почему же? В курсах. – Валера заметно успокоился. – И про Богдана, конечно, слышал. Но лично не встречался. Ни разу. Богдан – большой человек. Бизнесмен… Зубр под ним. Да… У Богдана таких, как Зубр, человек десять, а то и больше…
– Где сейчас Зубр? Знаешь?
Валера заколебался. Подставлять свою шею под серьезные разборки ему явно не хотелось. Но Шершень ждал ответа и отступать не собирался. Труба наконец выудил из бардачка небольшую упаковку чипсов «Лейс», вскрыл ее, отправил в рот целую пригоршню и громко захрустел. Пистолет покоился слева от него, рядом с коробкой передач.
– Ты – свинья, Труба, – презрительно поморщившись, констатировал Кол. – Ты это знаешь?
– Конечно, – с легкостью откликнулся тот своим глухим надтреснутым голосом. – Труба про себя все знает. И то, что он – свинья, в том числе.
– И завязывай все время говорить о себе в третьем лице. Это бесит.
– Расслабься, Кол, все пучком! – Очередная порция «Лейс» скрылась в широко распахнутом рту. – Хочешь чипсов? Труба поделится. Не жалко.
Ответа не последовало. С каждой секундой «Ниссан» все больше и больше наращивал скорость, удаляясь от места недавней перестрелки. Слух уже не улавливал звуков полицейской сирены.
– Я задал вопрос, Валера, – напомнил Шершень. – Чего морозишься-то?
– Вы хотите, чтобы я «слил» Зубра?
– Хочу.
– Но… – Парень осторожно поднял руку и промокнул вспотевший лоб тыльной стороной ладони. На уровне переносицы осталась грязная полоса. – Я не могу… Вы ведь должны понимать, что за такое мне ноги выдернут. И это еще в лучшем случае…
– Послушай, братишка, – почти дружески обнял его за плечи Шершень. – Я скажу тебе три вещи, а ты постарайся с ходу запомнить их, чтобы мне не пришлось повторять дважды. Лады? Во-первых, ты только прокатишься с нами до Зубра, покажешь, где его берлога, и спокойненько свалишь. Дальше мы уже как-нибудь без тебя разберемся. Во-вторых, после того как мы потолкуем с твоим дилером, у него появится столько головной боли, что ему реально будет не до тебя… И, наконец, в‑третьих. – Шершень выдержал небольшую театральную паузу. Пальцы сдавили плечо «бегунка». – Думаю, у тебя нет другого выбора, пацан. Мы его тебе не оставили. Сечешь? Так что заканчивай ломаться, как телка на первом свидании, и диктуй адрес Зубра.
– Вы… Вы его уб-бьете? – От волнения Валера начал заикаться.
– Нет. Ну, что ты? – широко улыбнулся Шершень. – За кого ты нас принимаешь? Мы же не звери какие-нибудь. Просто грамотно разъясним ему что почем и почему ему стоит разорвать свои былые отношения с Богданом. Диктуй, Валера, диктуй!
«Ниссан» сбросил скорость, свернул в темный арочный проем и остановился. Кол выбрался из салона. В его руке вспыхнул компактный фонарик. Он посветил на то место, в которое угодила пуля, сокрушенно покачал головой. Труба высыпал из пакетика в рот остатки чипсов.
– Хорошо, – тяжело вздохнул Валера. – Запишите?
– Запомню. У меня отменная память, братишка.
– Все готово, товарищ полковник. – Алябьев склонился к открытому окну автомобиля. Полосатый твидовый пиджак капитана был расстегнут. Из наплечной кобуры угрожающе торчала мощная рифленая рукоятка табельного оружия. – Территория оцеплена, все возможные отходы блокированы. Мы можем начинать в любой момент. Ждем только вашего приказа.
– Сколько там человек, Рома?
– Человек шестнадцать-семнадцать. По две машины с каждой стороны.
Полковник коротко кивнул и выбрался из салона. Из двух стоящих рядом автомобилей синхронно шагнули на пыльный асфальт двое мужчин. Один из них, высокий плечистый блондин в камуфляже и пуленепробиваемом жилете, первым подошел к Гурову. Щуря левый глаз, он монотонно попыхивал зажатой в зубах толстой сигарой. Лицо блондина было совершенно непроницаемым и даже скучающим.
– Начинаем, товарищ полковник? – дежурно поинтересовался он.
– Да. Пятиминутная готовность, – откликнулся Гуров.
– Понял. – Блондин снял с пояса рацию, нажал кнопку вызова и, не вынимая сигары изо рта, командным голосом распорядился: – Всем внимание! Пятиминутная готовность! Занять боевые позиции!
Второй мужчина с густыми сросшимися бровями и огромным носом а-ля Жерар Депардье тактично откашлялся. Зачем-то одернул ворот своего серого пиджака и гнусавым голосом произнес:
– Хотелось бы еще раз уточнить, Лев Иванович, кого берем, а кого можно и в расход? Как мы вычислим, кто из них поставщики?
Гуров нахмурился. Майор Поликарпов был хорошим оперативником, не один год уже проработав в Главном управлении уголовного розыска, но всякий раз, когда им приходилось работать в связке, полковника откровенно напрягала манера коллеги задавать банальные вопросы в самый неподходящий момент. Порой Гуров даже не пытался скрыть своего раздражения на этот счет. И он был твердо уверен, что Поликарпов так и закончит свою профессиональную карьеру в звании майора. Подняться выше по служебной лестнице для него будет крайне проблематично, если не сказать – нереально.
– Давай поступим так, Дима, – извлек из наплечной кобуры пистолет Лев. – Будем пытаться обойтись без кровопролития и никого в расход не пускать. Чем больше участников наркосделки возьмем живыми, тем лучше. Огонь на поражение вести только в самом крайнем случае. В пределах необходимой самообороны. Понятно? Кстати, к вашим парням это тоже относится, капитан, – добавил он, обращаясь к блондину с сигарой.
– Вас понял, товарищ полковник, – равнодушно отозвался тот, пуская перед лицом очередной густой клуб дыма. – Сделаем все от нас зависящее.
– И тем не менее это не ответ на мой вопрос, Лев Иванович, – прогундосил Поликарпов. – Кто нам нужнее?
– Я полагаю, те, кто окажется более покладистым и сговорчивым, – с улыбкой вмешался в дискуссию старших по званию Алябьев. – У дилеров в отличие от групп прикрытия вряд ли будет с собой огнестрельное оружие.
– Начинайте, капитан, – согласно кивнув, поддержал его Гуров.
Широкоплечий блондин вынул изо рта сигару, загасил ее о подошву тяжелого армейского ботинка и, сунув в нагрудный карман камуфляжной куртки, поднес к губам рацию:
– Начали, парни!
Захлопали дверцы автомобилей, включилась сирена, из фургона, как горох, высыпали человек десять с автоматами наперевес и бегом устремились к перекрестку Каширской и Большой Верхней. Блондин в камуфляже стремительно выхватил из-за спины вороненый «ТТ». В другой руке появился компактный мегафон. Скорым пружинистым шагом он двинулся в сторону заброшенной стройки.
– Останься тут, Рома, – распорядился Гуров. – Майор Поликарпов – со мной!
Все трое обогнули высотное десятиэтажное строение, и пустырь позади заброшенной стройки открылся как на ладони. Погода для середины октября стояла особенно ясная, и лучи солнца отбрасывали блики от металлических корпусов четырех сгрудившихся по центру машин – двух внедорожников и двух легковых автомобилей. Короткая автоматная очередь вспугнула стаю ворон на сиротливом иссушенном дереве.
– Облава! – громко крикнул кто-то из присутствующих на пустыре.
В ответ ему раздалось нечленораздельное гортанное ругательство на абхазском, смысл которого, впрочем, был вполне понятен сыщикам. Боевики из групп прикрытия повыхватывали пистолеты, а автоматчики в камуфляже, словно и не заметив этого, сноровисто и профессионально взяли их в кольцо. Блондинистый капитан, остановившись на выступе из красного кирпича, поднял мегафон.
– Оружие на землю! – жестко печатая каждое слово, произнес он, и его голос, усиленный динамиком, раскатился по пустынной местности. – Всем лечь лицом вниз! Любая попытка сопротивления будет немедленно подавлена. Огонь ведется на поражение. На исполнение приказа пять секунд. Время пошло!
Двое абхазцев возле черного «Гранд Чероки» дисциплинированно бросили стволы себе под ноги. Человек в светлом плаще слева от них растянулся на земле. Грохнул одиночный выстрел, но Гуров, стоящий рядом с капитаном спецназа, даже не успел определить, кто именно попытался оказать сопротивление. Зато реакция со стороны автоматчиков последовала молниеносная. Прицельная очередь в грудь опрокинула храбреца на спину. Вид пролитой крови подействовал на остальных участников наркосделки гораздо эффективнее, чем призыв капитана. Оружие посыпалось из рук на землю, как переспелые яблоки.
– Лечь лицом вниз! – повторил в мегафон командир группы. – Руки сложить на затылке! Две секунды на исполнение! Время пошло!
Приказу подчинились почти все. Замешкались только двое: коренастый мужчина лет тридцати пяти в синем спортивном костюме и высокий нескладный очкарик с прилипшей к нижней губе недокуренной сигаретой. Они быстро переглянулись между собой и одновременно метнулись к близстоящему бордовому «Шевроле». Распахнули передние дверцы с двух сторон, но очередная автоматная очередь заставила обоих растерянно замереть на месте. Пули просвистели над головами, как взбесившиеся дикие пчелы.
– Отойти от машины! Живо! Второго предупреждения не будет!
Очкарик первым задрал руки кверху, демонстрируя тем самым полную капитуляцию. Сигарета отлепилась-таки от губы и упала под ноги. Маленькие глазки-бусинки за поблескивающими стеклами лихорадочно забегали из стороны в сторону. Мужчина в спортивном костюме продолжал держаться за раскрытую дверцу «Шевроле». Капитан сделал два шага вперед, вскинул «ТТ» и выстрелил ему в ногу. Крепыш рухнул как подкошенный и застонал.
– Прекратить стрельбу! – вмешался Гуров.
Капитан коротко зыркнул в его сторону, лениво пожал плечами и опустил оружие.
– На землю! – в очередной раз бросил он в мегафон, обращаясь непосредственно к очкарику.
Тот плюхнулся на живот и опустил сцепленные в замок пальцы на затылок. Очки в металлической оправе нелепо съехали набок. Командир спецназовцев повернулся лицом к Гурову и доложил:
– Территория под контролем, товарищ полковник! – Один убитый и один раненый.
– Я видел, капитан. Спасибо.
Пятнадцать человек лежали под прицелами неподвижных, словно выкованных из стали, спецназовцев. Гуров и Поликарпов, оставив капитана, вновь извлекшего из нагрудного кармана замусоленную сигару, спустились со ступеней и прошли к машинам. Никто из задержанных не поднял головы и не посмотрел в их сторону. Сыщики остановились рядом с «Гранд Чероки». Гуров попытался открыть багажник внедорожника, но тот не поддавался.
– Чья машина?
Один из лежащих на земле абхазцев слегка приподнял голову и кивнул в направлении мужчины в светлом плаще. Поликарпов легонько поддел того носком ботинка, но он даже не пошевелился.
– Ну, поднимайся, – нахмурившись, буркнул майор. – Никто в тебя стрелять уже не будет. Вставай и открывай багажник.
Круглое загорелое лицо с тонкой ниточкой усов над верхней губой отлепилось от земли. Взгляд рассеянно пробежался по сторонам.
– Вставай, вставай! – поторопил его Поликарпов.
Абхазец неохотно поднялся на ноги. Долго шарил по карманам в поисках ключей, озираясь на автоматчиков. Страх был прописан на лице дилера крупным жирным шрифтом. Когда ключи наконец были найдены, он молча передал их Гурову, хотел было вновь растянуться на земле, но полковник удержал мужчину за руку:
– Минутку!
На дне багажника лежали рядышком два кожаных кейса. Он взял один из них, щелкнул замками и откинул крышку. Новенькие хрустящие купюры, по сто «баксов» каждая, были сложены аккуратными стопками и перетянуты голубыми резинками. Точно такая же картина открылась взорам сыщиков и во втором кейсе. Полковник поставил оба кейса рядом с задним колесом «Чероки» и призывно махнул рукой, подзывая командира спецназовцев. Только после этого сфокусировал пристальный взгляд на мужчине в белом плаще и представился по форме:
– Полковник Гуров. Главное управление уголовного розыска. Ваше имя и фамилия?
– Хаджарат. Хамгурдиа. Имя и фамилия, начальник. Только я хотел бы сразу сказать…
– Твои деньги? – перебил абхазца Гуров.
Тот отрицательно замотал головой:
– Не мои, начальник. Клянусь, не мои. Об этом я и хотел говорить… Пойми, брат, я ведь всего лишь курьер. Человек маленький. Очень маленький… Мое дело – что? Деньги доставил, товар забрал и никому никакого зла не сделал. Чистый я…
Поликарпов выразительно хмыкнул.
– Разберемся, – сухо ответил Лев. – Кто еще тут курьер? Или ты один?
– Не, не один. – Хаджарат немного наклонился и расправил полы плаща. – Зачем один? Мне одному нельзя, начальник. Не положено… На сделку обязательно вдвоем должны приезжать. Чтобы никто никого не кинул, никто ничего лишнего не прикарманил. Таков порядок, начальник… Вон Нури – еще курьер. В красной куртке. С краю он лежит.
– Ясно. Скажи всем своим людям, чтобы поднимались. Только без резких движений. – Гуров повернулся к подошедшему капитану: – Обыщите их и забирайте. Дилеров или курьеров этих, как они себя называют, – в Управление, остальных – сразу в ИВС.
– Сделаем, товарищ полковник!
Капитан подал знак подчиненным. Семерых из пятнадцати подняли на ноги, продолжая на всякий случай удерживать под прицелом.
Гуров проверил багажники «БМВ» и «Шевроле», но ничего не обнаружил. Зато во втором внедорожнике на заднем сиденье мирно покоилась объемная спортивная сумка грязно-коричневого цвета с вертикальными белыми полосами. Полковник расстегнул «молнию», и Поликарпов, заглянувший ему через плечо, громко присвистнул. Сумка доверху была забита пакетиками с мутно-прозрачными кристаллами. Майор осторожно двумя пальцами выудил один из них, раскрыл, достал самый маленький кристалл и, бесцеремонно положив его на капот джипа, несколько раз аккуратно стукнул рукояткой пистолета. Затем взял на палец пару мелких крошек и слизнул их языком. С минуту подержал во рту и сплюнул.
– «Мет», Лев Иванович, – констатировал он. – Причем весьма приличного качества.
Гуров бросил быстрый взгляд на тех, кто еще лежал на земле, включая раненного в ногу крепыша, успел заметить, как высокий нескладный очкарик поспешно и испуганно отвел глаза, и кивнул майору. Поликарпов поднял задержанного на ноги. Поставив сумку на прежнее место, Лев обратился к очкарику:
– Твой товар?
– Нет.
Полковник молча обошел внедорожник, раскрыл бардачок и, порывшись в нем секунд десять, отыскал документы на машину. Поликарпов тем временем сноровисто обыскал подозреваемого и, выудив из внутреннего кармана его куртки паспорт в дерматиновом переплете, передал его Гурову. Имя и фамилия в обоих документах были идентичными. Очкарика звали Геннадий Прохоренков.
– Это еще ничего не доказывает! – визгливо воскликнул мужчина. – Машина моя, а сумка – нет.
Он собирался добавить к сказанному еще что-то, но не успел. Поликарпов со всей силы ударил задержанного кулаком в живот, заставив его сложиться пополам и закашляться.
– Полегче, Дима! – предостерег Гуров майора. – Думаю, мы сумеем найти общий язык с Геннадием Александровичем и без применения грубой силы. Верно, Геннадий Александрович?
Прохоренков ничего не ответил. Полковник зашел ему за спину и защелкнул наручники на худых запястьях. Сопротивления не последовало.
– Присядем в вашу машину, Геннадий Александрович, – предложил сыщик. – А ты, Дим, займись остальными. Парни капитана тебе помогут.
– Вам точно не нужна помощь, Лев Иванович? – уточнил Поликарпов.
– Я справлюсь, – улыбнулся Гуров. – Да, и не забудьте про медицинскую помощь раненому. Он тоже может оказаться в итоге полезным свидетелем.
Лев усадил Прохоренкова на переднее пассажирское сиденье джипа, а сам занял место за рулем. Со стороны Большой Верхней на пустырь выкатились два спецназовских фургона. Прохоренков снял очки, протер и без того чистые стекла рукавом куртки и, водрузив их обратно на переносицу, осторожно спросил:
– Может, мы договоримся, командир?
Гуров повернул голову. На его губах все еще играла легкая снисходительная улыбка.
– Конечно, договоримся, – ответил он, и его слова заставили Прохоренкова улыбнуться в ответ. Правда, совсем ненадолго. – И договор у нас с тобой будет простой, Геннадий Александрович. Ты рассказываешь мне, как и от кого к тебе в руки попало такое огромное количество метамфетамина, а я взамен оформляю тебе явку с повинной. Вроде как ты сам пришел и весь товар сдал. В итоге ты получишь максимум год. Да и то, возможно, условно. В отличие от всех тех, кого мы сегодня вместе с тобой накрыли. Ну, и как тебе такой расклад?
Прохоренков сунул руку в карман куртки. Полковник напрягся, но Геннадий всего лишь выудил пачку сигарет.
– А товар? Что будет с ним? – поинтересовался он.
– Товар мы, естественно, конфискуем.
– Весь?
– Не задавай глупых вопросов, Геннадий Александрович, – раздраженно поморщился Гуров. – Конечно, весь.
– Но за этот товар мне голову оторвут. – Очкарик щелкнул зажигалкой и подпалил кончик сигареты. Руки его слегка подрагивали от волнения. – Вернее, за его отсутствие… Там же кристаллов на хренову тучу «бабок».
– Я догадался. Но это уже этап пройденный. В любом случае… произошла ли конфискация во время операции или в результате явки с повинной, сути дела это не меняет. Никак, Геннадий Александрович. Разница только в том, по какой статье ты пойдешь.
