Алексей Макеев
Месть на все времена

– А ты что?

– А что я? Мне хотелось остаться в проекте, поэтому я решила не обострять ситуацию, спустить дело на тормозах. Тем более что формальные извинения были получены и никто больше не собирался меня выгонять.

– Но отцу ты ничего не стала рассказывать?

– Конечно, нет. Ведь тогда спустить на тормозах не вышло бы. Наоборот, в гневе папа способен на многое, даже на затяжные военные действия. Я уже не говорю о том, что он пожелал бы лично поставить на место наглеца, который попытался обидеть его дочь.

– В общем и целом понятно. Ты не подключала отца, Алекс вроде бы извинился. Что было потом?

– Да нормально все складывалось, спокойно пошло своим чередом. Он меня не трогал, я увлеченно работала. Взаимодействовать нам особо не приходилось, по крайней мере, наедине мы никогда не оставались. Этот факт не вводил меня в искушение наговорить гадостей и помогал ему спокойно смириться с поражением. Тем временем в коллективе постепенно сформировалось обо мне мнение как о нормальном, вполне толковом и трудоспособном специалисте, а не о дочери местного богача. Я искренне считала, что Романов успокоился. Ему нечего было мне предъявить, он никак не мог уязвить меня. Однако оказалось, что данный субъект затаил-таки злобу и при случае поспешил ее выразить. По крайней мере, все услышали несколько нелицеприятных фраз, брошенных продюсером в азарте спора с режиссером.

– Что именно он кричал?

– Что у него есть кандидат получше избалованной мажорки, которая вообще темная лошадка. От меня неизвестно чего стоит ждать. Сразу после повышения попрет норов. Я начну кидать понты и срывать эфиры, а потом при удобном случае непременно растопчу своего благодетеля, который так обо мне печется. На самом деле все это не обо мне, но звучало обидно. Собственно, Воропаев так ему и сказал, посоветовал заткнуться. Ведь Алекс, кроме всего прочего, намекал и на то, что Денис не просто так обо мне печется. Хочет то ли каких-то бонусов от моего влиятельного отца, то ли чего-то от меня лично. Это тоже клевета, поскольку у нас с Денисом чисто дружеские отношения. Он никогда и ничего не просил за протекцию. С отцом они до сих пор не знакомы.

– Понятно. Значит, Денису пришлось выдержать настоящее сражение?

– Именно так. Он отстоял мою кандидатуру не без труда. Это далось ему немалой кровью. По крайней мере, нервы парню Романов изрядно попортил. Возможно, Денис знал, с кем ему предстоит иметь дело, и заранее заручился поддержкой остального руководящего состава. Так что у Алекса просто выхода другого не было, кроме как уступить.

– То есть режиссер сумел вступиться за тебя, и с тех самых пор ты стала ведущей программы?

– Да, почти так, – ответила Елена.

– То есть?.. Почему почти так?

– Воропаев с Романовым долго спорили, сперва не желали уступать друг другу, а потом пришли к некоему компромиссу. Я была назначена на должность ведущей с испытательным сроком. То есть Романов уступил, но не отступил, оставил для себя возможность немного подгадить нам обоим. Ведь для меня такая трактовка означала, что мне придется работать словно на пороховой бочке, в ожидании, что я в любой момент могу получить требование освободить место. Денис будет вынужден отбиваться от постоянных атак Алекса. Но я была согласна и на это, тем более что личного опыта не имела никакого и могла ведь действительно не потянуть, не суметь работать ведущей. Я действительно не хотела портить рейтинги любимой передачи, к успеху которой была причастна, более того, ранее приложила немало усилий. Впрочем, как выяснилось позже, каждый из нас троих на что-то уповал. Я на то, что все сумею и не ударю в грязь лицом. Денис тоже надеялся, что у меня все получится, рейтинги поползут вверх и он сумеет утереть нос продюсеру. Алекс считал, что рано или поздно сумеет сместить меня с должности и таким образом отомстить строптивой девчонке и коллеге, который решил отстаивать ее кандидатуру.

– Он это планировал просто из упрямства и мстительности или же хотел кого-то другого видеть в роли ведущей?

– А шут его знает, – ответила Елена и досадливо махнула рукой. – Но они с Денисом продолжали периодически спорить из-за меня, это общеизвестный факт. Хотя вскоре всем у нас сделалось ясно, что я хорошо справляюсь. Рейтинги стали даже выше прежних. Алекс не мог этого не понимать, но продолжал настаивать, вслух говорил, что откопал обалденную замену теперешней бестолковой ведущей. Похоже, что этот гад нашел-таки способ отыграться и продолжать портить нам с режиссером жизнь.

– Понятно. Что произошло потом?

– Как, вы разве не знаете? Месяц назад Алекс Романов погиб. Вернее сказать, его отравили, возможно, прямо на студии.

– Это и есть та самая третья смерть, о которой мне ничего не удалось узнать! – воскликнул Гуров. – Давай-ка, Леночка, расскажи нам с максимальными подробностями все, что знаешь, слышала или о чем догадываешься.

В этот момент в номер вернулся Саша. Он не желал прерывать разговор, сделал жест, что просит его извинить, поставил перед Еленой новый стаканчик с кофе, после чего сел в кресло со своим напитком.

– Как хорошо пахнет, – сказала молодая женщина и сделала глоток. – Огромное спасибо. Ты, как и всегда, меня выручил.

– Да ничего, пей на здоровье. Хотя я думаю, что тебе сейчас лучше что-нибудь съесть.

– Ага, немного позже. Так я продолжу, Лев Иванович, – сказала девушка. – Сегодня никто не сомневается в том, что произошло убийство, хотя поначалу все думали, что это простое пищевое отравление, и даже не беспокоились. Алексу вообще плохо только дома стало, поздно вечером. Впрочем, я не с того начала. В тот день у нас были ранние съемки, примерно с семи утра. Присутствие Алекса было не обязательно, но он зачем-то приехал и носился по студии, нервируя народ. Этот тип был взвинчен, нервозен, срывался на декораторов, бурчал, что не выспался, с чем-то приставал к Денису, потребовал у ассистентки сделать ему крепкий сладкий кофе, большой стакан. Как потом установила медицинская экспертиза, яд в его организм попал именно с кофе.

– То есть в первую очередь под подозрение должна была попасть именно эта самая ассистентка?

– Вероятно, так оно и было. Полицейские не делились с нами своими подозрениями. Впрочем, Маша Семенова, угостившая Алекса тем кофе, девушка очень милая, тихая, скромная и исполнительная. Мне, например, сложно представить, как она кого-то убивает, даже таким чисто женским орудием, как яд. С Алексом, насколько мне известно, Маша никогда не конфликтовала. Кроме того, кофе Семенова готовила на нашей студийной кухне, использовала для него воду, зерна и сахар, которые лежали там же и находились в совместном пользовании. В тот день, да и ранее все пили кофе или чай, и никому больше плохо не стало. Более того, полицейские изъяли и отдали на экспертизу остатки воды, кофе и сахара. Насколько мне известно, яда в них не обнаружили.

– То есть кофе был отравлен, но не во время приготовления, а намного позже. Это как? Не сам же он себе яд подсыпал? – изумилась Марина.

– Это было бы круто. Но если и сам, то только для того, чтобы кого-то подставить, – заявила Елена и презрительно хмыкнула. – Тогда у нас обязательно была бы записка с обвинениями. Так что нет, не думаю. А если говорить серьезно, то самоубийство вовсе не в его характере. Алекс относился к типу настоящих упырей, которые сами кого угодно изведут, из любой ситуации сумеют выкрутиться, да еще и выгоду извлечь. Но у него была одна привычка, которая объясняет эту странность. Бегая по студии, да и по самому телецентру, Романов везде таскал за собой свой кофе и вечно забывал его там, где притормозил, начинал орать, искать. Кофе ему приносили, он продолжал пить, пока снова не терял стаканчик. Я думаю, что кто-то просто удачно воспользовался ситуацией.

– Или знал про эту его привычку и хладнокровно продумал преступление. Ведь в наше время никто не носит яд в перстне. Это значит, что у отравителя был предварительный план, – проговорил Гуров.

– Про эту его привычку знали все, кто работал на студии в тот день или ранее, приходил в гости, когда там находился продюсер. Кроме того, думаю, о ней было известно и во всем телецентре.

– А что полицейские?

– В тот день, после посещения студии, у Алекса были запланированы какие-то встречи. Одна или две из них проходили в ресторане, за трапезой. Он плотно поел. Поэтому когда дома, уже поздно вечером, ему стало плохо, Романов решил, что отравился в заведении. Следствие установило, что он звонил туда, скандалил, потом лег спать и ночью умер.

– То есть как? Человеку стало плохо. Его непременно должно было мутить, тошнить, знобить и так далее. Но вместо того чтобы вызвать «Скорую помощь», он звонит в ресторан и скандалит? – произнес Лев Иванович.

– Не просто скандалит, грозит поварам лишением работы, а администрации заведения – судебным иском, – вставила Елена.

– Допустим, – сказал Гуров. – Сперва он обещает судиться, скандалит, тратит драгоценное время, но и потом не обращается за медицинской помощью. Почему?

– Романов жил один, у него трудилась приходящая домработница. Тем вечером, когда он вернулся домой, прислуга как раз собиралась уходить. Она предложила ему помощь, говорила, что останется, найдет в аптечке активированный уголь или вызовет врачей. Он отказался, заявил, что желудок у него стальной, гвозди переваривает, и к утру непременно все пройдет, после чего отправил помощницу домой. Женщина не стала спорить и ушла. Медики решили, что Романову потом стало хуже, причем резко. Вызвать врачей или принять какие-то лекарства сам он уже не смог, а рядом никого не было. Утром домработница в обычный час пришла к нему, обнаружила Алекса мертвым, вызвала «Скорую» и полицию, потом позвонила на студию и все рассказала режиссеру. От нее же полицейские узнали о подозрении на пищевое отравление, так что сначала допрашивали сотрудников ресторана. К нам они потом пришли, когда по результатам экспертизы стало известно, что Романов отравлен рицином, довольно редким ядом. Тогда полицейские стали вопросы нашему персоналу задавать и взяли пробы на кухне.

– Понимаю. А кого конкретно допрашивали?

– Да почти всех, – ответила Елена и пожала плечами. – Меня почему-то добрых пару часов мурыжили, я это точно запомнила.

– Так, – протянул полковник. – Значит, говоришь, тебе гораздо дольше остальных вопросы задавали. А что ты еще запомнила из того дня?

– Не могу судить, дольше или так же. У меня за другими следить времени не было. Но расспрашивали обо всем обстоятельно и были на студии долго. Они нам в тот день весь съемочный процесс сорвали. Чтобы сроки выхода передачи не запороть, мы ночью работали. В первую очередь полицейские спрашивали, с кем конфликтовал покойный, кто мог затаить на него злобу, были ли с ним конфликты лично у меня.

– А что ты?

– Честно рассказала все как есть. Заявила, что покойного не любили практически все, потому как он мог достать любого сотрудника, без повода и абсолютно на ровном месте. Упомянула про активное использование им служебного положения в общении с противоположным полом. Уделила должное внимание склочности, стервозности и злопамятности Алекса.

– А о том, что он к тебе пытался подкатить, сказала? – осведомилась Марина.

– Мне не очень хотелось это делать, но пришлось. Алекс ведь никого не стеснялся. Его реплики и мои ответы несколько человек слышали, значит, весь коллектив был в курсе событий. Все равно доложили бы.

– Логично. А о том, что Романов пытался тебе отомстить и вообще мог запороть твою кандидатуру в любой момент, говорила? – спросил Лев Иванович.

– Разумеется, да. Об этом факте тоже всем вокруг давно известно было, так что какой смысл скрывать?

– Мы все понимаем, не кипятись, дорогая. Ты поступила совершенно логично и правильно. В твоих действиях можно усмотреть лишь один промах. Тебе стоило сразу рассказать все отцу, – произнес полковник.

– Сразу, это когда? После того как этот наглый боров стал делать мне вполне конкретные предложения? Или когда я его отшила? Может, потом, когда он чуть не запорол исполнение мечты всей моей жизни?

– Хотя бы после того как у тебя появились все шансы стать главной подозреваемой. Хотя я хорошо понимаю, почему ты промолчала в каждом из этих случаев. Поверь, дорогая, я ведь твоего отца тоже не первый день знаю.

– Вот именно, Лев Иванович! Скажу еще, что я тогда не догадывалась, что подозревать станут именно меня. В конце концов, в день отравления в павильоне было полным-полно народу. Романова в буквальном смысле слова тихо ненавидел каждый второй, а первый даже и не стремился скрыть свои чувства. Я уже не говорю об обиженных им девушках. Сама я точно не знаю, но Наталья говорила, что те недотроги, которые пытались возмущаться, отказать ему или поднять скандал, действительно были уволены с волчьим билетом. По крайней мере в наш бизнес они уже вряд ли могли вернуться. Так что этот гад не одну судьбу сломал. Из людей, желающих ему отомстить, можно организовать небольшую демонстрацию.

– Понимаю. – Гуров несколько секунд помолчал, потом спросил: – А ты лично знакома с кем-то из этих девушек? Или, быть может, сумеешь назвать имена?

– Там, где я работала раньше, на детской передаче, он особо не орудовал. Да и здесь после моего отказа вроде бы ни к кому больше не приставал. Так что я лично не знаю ни одной девушки. Ведь, повторюсь, Алекс сразу же избавлялся от тех, кто болтал лишнее. Но Наталья, скорее всего, кого-то помнит, может назвать имена, да и прочие данные. Если хотите, я могу у нее спросить.

– Спроси, если не затруднит. Впрочем, позже мы сами с ней пообщаемся, уже в рамках расследования.

– Но так будет быстрее, – вставила Марина. – Вполне возможно, что Наталья не будет расположена откровенничать с чужаками, не захочет подставлять под подозрения подруг.

– Да, ты права, – сказал Лев Иванович и добавил, обращаясь к Елене: – Сначала постарайся сама разузнать имена.

– Хорошо, я все сделаю как можно скорее.

– Ладно. Значит, мы обсудили все и, кажется, не забыли ничего важного.

– Если и забыли что-то, то всегда можем созвониться или встретиться, – проговорила Елена.

– Да, конечно. Кстати, тебя по поводу убийства продюсера один раз допрашивали?

– Два, сначала у нас на студии, а потом в отделение на проспекте Стачки вызывали.

– Одну или кого-то еще из ваших?

– Костюмершу, режиссера, гримера Наталью и еще парочку коллег с других передач. Я их плохо знаю. Когда Денис Воропаев полушутя поинтересовался, нужен ли ему адвокат, полицейские сказали, что это не допрос, а всего лишь предварительный разговор.

– Конечно, это понятно. Послушай, Леночка, постарайся-ка вспомнить все свои ощущения от общения с полицией.

– Вы мне предлагаете попытаться настроить третий глаз или просто включить интуицию? – с усмешкой полюбопытствовала девушка.

– Кстати, интуиция недооценивается многими людьми. Обычно она очень неплохо развита у женщин и вообще внимательных, наблюдательных людей. Так что если это качество у тебя есть, то ею не грех воспользоваться.

– Я готова постараться изо всех сил, только не совсем понимаю, что конкретно требуется от меня.

– Лев Иванович, можно я постараюсь пояснить, что нужно делать? – спросила Марина.

– Давай, попробуй.

– Елена, ты сейчас расслабься, не нервничай. Будет удобнее, если ты немного откинешься, прикроешь глаза и попытаешься вспомнить не каждую фразу отдельно, но все случаи, когда ты давала показания, разом или по очереди. Может, тебя что-то насторожило, слегка царапнуло по нервам, но мозг отбросил это за ненадобностью, посчитал несущественным. Это мог быть взгляд, интонация или комментарий, сказанный между делом, фраза, брошенная вскользь, вполголоса одним полицейским другому. Возможно, что-то о тебе лично или об отце.

Елена прикрыла глаза, немного нахмурила брови, некоторое время сосредоточенно вспоминала, потом проговорила:

– Один полицейский читал протокол допроса, увидел мою фамилию и негромко уточнил у другого: «Это та самая Ромашова?» Впрочем, я не насторожилась, потому что привыкла. Эта фраза в разных вариациях преследует меня всю жизнь.

– Хорошо, ты молодец. А можешь припомнить, когда именно это было?

– Давно, сразу после смерти Вероники Титовой. Позже, после отравления Алекса, полицейские уже знали, чья именно я дочь.

– Хорошо. Скажи, а на последнем допросе все было как обычно?

– Они задавали одни и те же вопросы, буквально по кругу. Словно ожидали, что я на десятый раз отвечу что-нибудь другое, выйду из себя или вдруг возьму и признаюсь в убийстве.

– Их отношение к тебе резко и заметно изменилось?

– Такое вполне возможно. Только полицейские старались этого не демонстрировать. Помню, я даже подумала тогда, что они меня подозревают, но потом отбросила эту мысль как абсолютно абсурдную. А теперь понимаю, что мне не показалось.

– Хорошо, Елена, – сказал Лев Иванович. – Ты молодец, девочка моя, не волнуйся и помни, мы обязательно во всем разберемся. С твоей помощью, конечно.

– Я и не сомневалась ни минуты, спасибо вам обоим.

– Да пока не за что.

– Если вы на сегодня закончили, то могу ли я узнать дальнейшие планы? – спросил Саша.

– У нас с Мариной есть еще несколько задач, решить которые требуется безотлагательно. Но покидать отель мы уже не собираемся, так что можем тебя отпустить.

– Хорошо, значит, я поеду.

– Да, конечно. Ты, Леночка, тоже можешь отправляться отдыхать, но сначала, ради бога, поешь где-нибудь.

– Давайте все вместе поужинаем. Саша, ты присоединишься? Лев Иванович, Марина, сидели мы тут долго, пропустили обед, да так, что ужинать вполне уже можно. Заодно пообщаемся, поболтаем о чем-нибудь приятном, не только об убийствах и подозрениях. Честно говоря, эти разговоры уже потихоньку вгоняют меня в тоску.

– Я с удовольствием, – сказал водитель.

– Хорошо, мы тоже согласны, – обменявшись взглядами с Мариной, проговорил Лев Иванович.

– Конечно, мы не дадим переживаниям затащить тебя в тиски депрессии, – заявила лейтенант Светлова и усмехнулась. – Чтобы тебя совсем развеселить, я сейчас расскажу, какую мы задумали авантюру. Для ее воплощения придется сотворить из меня настоящую уродину.

– Это зачем еще?

– Чтобы отправить на разведку, разумеется. Но обо всем по порядку.

– И не слишком громко, – сказал Гуров. – Не просто так люди говорят, что у стен бывают уши. Они совершенно точно имеются в коридоре любого отеля, а также в зале ресторана.

– Ой, знали бы вы, какие вкусные пожарские котлеты готовят в ресторане этой гостиницы, – мечтательно протянула Елена. – Просто пальчики оближешь.

– Нужно было все же настоять, чтобы ты съела что-нибудь раньше, – произнес Гуров, усмехнулся и покачал головой.

Глава 4

Так, болтая на разные темы, они всей компанией покинули номер отеля, спустились на лифте в ресторан, заказали ужин, немного посидели, весело разговаривали, вспоминали разные забавные истории, а потом расстались. Уезжая, Саша уточнил, к которому часу нужно подъехать завтра и какие у них будут планы. Елена заверила Льва Ивановича и Марину, что они могут звонить ей буквально в любое время. Если понадобится увидеться, то она доступна во все часы кроме тех, когда идет съемка передачи. После этого девушка отправилась домой. На прощание полковник Гуров и лейтенант Светлова сказали ей, что готовы приложить все усилия, чтобы разобраться в этой запутанной истории. Елене не нужно переживать слишком сильно, а главное – стоит успокоить отца.

Затем московские гости поднялись обратно в номер и приступили к созданию грима, который завтра понадобится Марине для внедрения. Впрочем, провозились они с этим не слишком долго. Елена имела неплохой опыт в делах такого рода и дала за ужином несколько полезных советов. Поэтому Гуров с помощницей остановились буквально на втором варианте. Первый, подчеркнутый одеждой, выглядел слишком мрачно, делал молодую цветущую девушку похожей на пьяницу с солидным стажем или зомби, зараженного каким-то диковинным вирусом. Разумеется, это было уже слишком. Ведь задача состояла всего лишь в том, чтобы Светлову приняли-таки на должность уборщицы.

Вскоре образ был завершен и полностью одобрен. Марине можно было отправляться в свой номер, чтобы отдохнуть перед завтрашним заданием, которое обещало быть непростым.

Но молодая девушка робко присела на краешек кресла и сказала:

– Лев Иванович, я понимаю, вы очень устали, но мне требуется систематизировать и осмыслить полученную информацию, чтобы не получилась каша в голове.

– А для этого обсудить все с коллегой, да? Хороший прием, я сам часто им пользуюсь. Кроме того, нам с тобой непременно нужно очертить круг первоочередных задач по расследованию. Эпизодов много, как бы не упустить чего-то важного.

– Я думаю о том, что мне придется делать в самую первую очередь. Дождаться курьера с документами от полковника Крячко. Пойти в отдел кадров, оформиться на работу и сразу же приступить к исполнению обязанностей уборщицы, начать подбираться к кабинету, в котором трудится капитан Серов со своей командой. Информация по делу нужна нам в кратчайшие сроки.

– А я тем временем подъеду к зданию отделения, явлюсь пред ясные очи коллег, выясню, в какой степени они готовы сотрудничать с нами.

– Полагаю, они воспримут вас в штыки.

– Это ожидаемо и вовсе не страшно, потому что решаемо. Теперь давай попробуем систематизировать ту информацию, которую дала нам Елена Ромашова, попытаемся сделать предварительные выводы. Кое-какие из них напрашиваются сами собой.

– Убийства начались чуть меньше двух лет назад. Все жертвы этих преступлений были связаны между собой, по крайней мере, местом работы, если не чем-то большим.

– А еще тем, что, умирая, они в той или иной степени расчищали путь по карьерной лестнице для Елены Ромашовой. – Гуров заметил, какой удивленный взгляд бросила на него собеседница. – Что ты так на меня смотришь? Мы должны быть объективны, во время расследования отбросить эмоции и симпатии, опираться исключительно на факты. Только так можно прийти к успеху, не потеряв себя по дороге, что очень важно.

– Ладно, разумеется, вы правы, Лев Иванович. Но мы пока не знаем и еще одного очень важного момента. Ведь вполне возможно, что эти убийства были выгодны кому-то еще.

– Например? – осведомился полковник.

– Например, тому человеку, который хочет подвести под удар Елену или ее отца, выставить их в неприглядном свете.

– Как версию принимаю, хотя пока у нас нет никаких доказательств. Идем дальше.

– Убийства растянуты во времени, предположительно совершены одним человеком, то есть налицо серия. Если мы тщательно проанализируем материалы дел, то, скорее всего, сумеем составить психологический портрет преступника.

– Нет, это пока рано, потому что не доказано. Смерть Риты Кораблевой вообще была принята за суицид. Она может оказаться таковым. Ведь мы пока не знаем, по каким причинам наши здешние коллеги изменили свои первичные выводы.

– Вы полагаете, что у них нет внятных доказательств, поэтому они просто пытаются притянуть за уши еще одно убийство к полюбившейся им версии об участии Елены Ромашовой?

– Это возможно. Мы пока не убедились в обратном. Значит, нам нужно искать доказательства и делать выводы самостоятельно.

– Может, экспертам удалось что-то выяснить?

– Может, и так, хотя тогда не ясно, почему так надолго затянулись исследования. Но это мы узнаем позже.

– Может, у меня получится выяснить.

Гуров кивнул и сказал:

– Теперь о том, что касается твоей версии о серии. Даже если действовал один человек, то способы убийств, а также типажи жертв разнятся. Значит, мы пока не можем составить профиль преступника. Слишком большая погрешность может выйти. Она способна увести следствие в неверном направлении.

– Ладно, тогда что? С чего начать? Первое – выяснить насчет Риты. Суицид или убийство?

– Если суицид, то почему и кто причастен? А если убийство, то нам нужно узнать способ проникновения в ее жилье, наличие свидетелей, улик и так далее.

– Еще записка. Если она и впрямь была зарифмована, то нужно выяснить, могла ли Рита написать такую, собираясь свести счеты с жизнью. Было ли подобное в ее характере. Или же она просто писала стихи на листке бумаги, а некто попытался выдать их за прощальную записку, например.

– Хорошо, мысль толковая, ты молодец, – сказал Гуров. – Кроме того, нам следует найти ее таинственного кавалера.

– То есть бывшего любовника?

– Да. Если их отношения вышли из-под контроля и действительно бросали на него тень, то этот мужчина вполне может стать подозреваемым в убийстве или доведении до самоубийства.

– Хорошо. Только как его искать, если они скрывали свои отношения?

– В каждом деле есть человек, который что-то знает, слышал или о чем-то догадывается. Мы его обязательно найдем, если хорошенько поищем. С рабочим коллективом надо будет пообщаться. По опыту знаю, на нас вывалят гору слухов и предположений. Но это потом, не в первую очередь. Теперь что у нас с убийством бывшей ведущей?

– Я бы в первую очередь пообщалась со свидетелями наезда.

– Почему?

– Чтобы определить точно, была это случайность или намеренное убийство.

– Согласен. Но нам нужно понять не только это. Молодая, красивая, успешная и осторожная женщина идет дождливым поздним вечером по темной улице к парку. Спрашивается, зачем?

– На свидание, – тут же предположила Марина. – Поэтому она и маскироваться не стала, пошла в своем обычном виде, чтобы быть красивой.

– По поводу свидания согласен, остальное спорно, – заявил Гуров. – Смотри, она не берет машину и идет пешком. Это в такую погоду, рискуя промокнуть, замерзнуть, испортить макияж. Зачем, собственно? Если хочется приватности, то можно встретиться дома, если нет, то в кафе. В любом случае легко придумать по-настоящему комфортные условия для встречи с другом или любовником. Нет, Марина, это было деловое свидание. Во всяком случае, Вероника так думала. На ту улицу ее кто-то выманил.

– Чтобы убить? – прошептала девушка.

– Вероятней всего. Какие еще могут быть версии?

– Некоторые любят гулять под дождем или хотят пройтись, чтобы успокоить нервы перед сном, – проговорила Марина.

– Да, эксцентричные особы могут и на темную улицу зайти. Нужно обязательно узнать, было ли такое поведение в манере Вероники. Еще стоит выяснить, кто был ее покровителем.

– То есть? Вы все же думаете, что у Вероники был таковой? – спросила Марина.

– Не могу сказать. Узнать, встречалась ли с кем-то эта молодая женщина, не помешает. Может, у нее был парень или жених. Еще мы должны выяснить, кто рекомендовал в свое время Веронику Титову на должность ведущей.

– Полагаете, получить такую работу у случайного человека с улицы нет шансов?

– Практически никаких. Кроме того, нам стоит навести справки, были ли у Титовой враги в коллективе, завистники, недоброжелатели.

– И преследователи из фанатов. Она ведь была известной в городе личностью.

– Сталкеры? Да, в этом направлении тоже следует поискать. Стоит вообще охватить всех людей, которым тем или иным образом была выгодна ее смерть. Нужно выяснить у коллег, какими уликами по этому делу они располагают.

– Это, я так понимаю, в первую очередь моя задача.

– Если сумеешь добраться до материалов следствия, то да. От меня здешние стражи порядка могут попытаться что-то скрыть, уж на первых порах точно.

– Главное, та информация, которая в делах еще не зафиксирована.

– Да, поэтому ушки тоже держи на макушке.

– Будет сделано. Думаю, в курилке мне стоит убираться чаще всего. Мужчины любят поболтать о работе, стоя в кружке, с сигаретами в руках.

– Да, есть такое, – с усмешкой сказал Гуров. – Что еще? Давай поговорим о третьем убийстве и тоже определимся с предварительным планом действий по нему.

– Ага, – пробурчала Марина и вздохнула.

– А что погрустнела? Устала, или есть еще какие-то причины? – Гуров, как обычно, все замечал, не ускользнула от него и перемена в настроении напарницы.

– Не могу утверждать про первые два дела, но с этим злосчастным отравлением у Елены есть все шансы попасть в обвиняемые. А она мне нравится, скрывать не стану.

– Я вообще знаю ее с детства, пусть не по крови, но считаю кем-то вроде племянницы. Так что мне еще тяжелей. Но настоящие профессионалы умеют сохранять объективность в любой ситуации.

– Да, я знаю.

– И потом, может, все совсем не так плохо, как выглядит. Если верить рассказу Елены, то погибший мужчина был мерзавцем, имел множество врагов и недоброжелателей. Рицин достать непросто, но достаточно легко изготовить из семян клещевины, нужно только знать, как это сделать, иметь общие знания по биологии и анатомии человека.

– Еще по психологии. Я тут навела справки, пока мы ждали заказ, и вы с Еленой пустились в воспоминания о семейном отдыхе в горах. Выяснила, что при отравлении рицином, особенно если оно произошло орально, через пищевод, нужно только вовремя оказать первую помощь, и пациент выживет в восьмидесяти процентах случаев.

– Даже в восьмидесяти семи процентах. Но все дело как раз в том, чтобы попасть к квалифицированным медикам как можно скорее. А первые симптомы проявляются не скоро, до двенадцати часов может пройти с момента отравления. Особенно если яд попал в организм с едой или питьем. Кроме того, их действительно можно спутать с отравлением пищевыми продуктами.

– Да, но этот Алекс не принял никаких мер и понадеялся на авось, даже когда почувствовал себя плохо. Если бы он выпил пару упаковок простого активированного угля, то сильно увеличил бы свои шансы на выживание, даже будучи дома.

– Этот мужчина, похоже, обладал богатырским здоровьем, хорошей иммунной системой. Ты хочешь сказать, что кто-то об этом знал?

– А также о том, что Алекс не побежит к врачам при первых признаках недомогания. Значит, отравитель имел достаточно много сведений о своей жертве.

– Что в комплексе с его характером и манерой поведения, общения с другими людьми дает нам целую толпу потенциальных подозреваемых. Вот видишь, а ты переживала за новую подругу.

– Но пока Елена тоже находится среди этой толпы, – сказала девушка и грустно усмехнулась. – Ведь у нее были и мотив, и возможность.

– Само по себе это еще не доказательство вины. В этих обстоятельствах почти ничего, если нет веских улик. Нам с тобой в любом случае нужно работать и не впадать в уныние.

– Есть не впадать в уныние! – вставая с места, шутливо ответила Марина.

– Вот это другое дело. Теперь отправляйся отдыхать. Завтра ранний подъем. Надо все успеть, сделать так, чтобы завидную должность никто у тебя не перехватил.

– Скажете тоже, Лев Иванович. Там будто очередь стоит из женщин, желающих мыть сортиры и махать тряпкой, – заявила девушка.

– Почему нет? В жизни всякое бывает, уж поверь моему опыту.