Николай Леонов
Идеальный маньяк
Глава 1
Осень пришла в Москву… Пришла неожиданно, резко, со всеми сопутствующими ей особенностями: пронизывающим ветром, холодом, дождем, растекающимися ручьями, большими лужами и грязью. Осень пришла пару недель назад, в конце октября, не дав толком насладиться ни последними короткими деньками бабьего лета, ни красно-желтым периодом, именуемым почему-то «золотым», ни листопадом… Словно скрыла все хорошее, что в ней имелось, запрятала глубоко, взамен подсунув слякоть, сырость и унылое настроение. Казалось, все приятное и светлое ушло безвозвратно, создавалось ощущение какой-то безысходности, которое особенно усиливалось при взгляде в окно.
Полковник Станислав Крячко иной раз днем в него и посматривал в тайной надежде обнаружить хоть лучик света сквозь затянутое серо-фиолетовыми тучами небо, ощутить частичку тепла. Ему было откровенно скучно, грустно и вообще муторно на душе. Отчего? Да от всего! И оттого, что погода не радовала; и оттого, что сын снова валял дурака перед сессией, вместо того чтобы готовиться к экзаменам, и ему в очередной раз маячила перспектива вылета из института и отправка в армию; и оттого, что по этой причине Станислав опять поругался с женой, которая не преминула ему напомнить, каким шалопаем он сам был в период юности. Крячко упорно не желал напрягать память и вызывать в ней неприятные воспоминания, как и соглашаться с женой, что подобное времяпрепровождение можно считать нормальным для молодого человека. А больше всего раздражало то, что сынок на все замечания и предостережения Станислава лишь отмахивался и даже посмеивался, отделываясь беспечной фразой «Да все нормально, па!». Подобное легкомыслие злило Крячко больше всего, и он, про себя посылая свое семейство куда подальше, не мог дождаться момента, чтобы поехать на работу.
Последнее время он выходил из дома за два часа до начала рабочего дня, приходил в холодный кабинет еще затемно, садился за стол и… обнаруживал, что и здесь ему особо нечем заняться, к тому же все раздражает. И сегодняшний день не стал исключением – дождь лил, отопление не включили, и Станислав первым делом врубил обогреватель на полную катушку и повесил мокрую, потемневшую от воды куртку прямо на него, хотя их с Гуровым непосредственный начальник и давний друг генерал-лейтенант Петр Николаевич Орлов запрещал подобные манипуляции строго-настрого, не раз предупреждая, что это может окончиться пожаром. Но Крячко, который и так-то привык игнорировать многие замечания и пожелания Орлова, сегодня, сердитый на весь белый свет, и вовсе не думал к ним прислушиваться.
В кабинете было сумрачно, но Станислав не стал зажигать свет. Вместо этого он включил радиоприемник, настроив его на любимую волну, и сделал звук умеренным. Затем придвинул стул, сел и, сняв ботинки, вытянул ноги поближе к обогревателю. Кабинет довольно быстро прогрелся, влажные носки тоже стали подсыхать, по телу начала разливаться приятная теплота.
«Осень пришла в Москву… Дождь придавил листву…» – сообщал приемник лирическим голосом Александра Иванова.
Меланхоличная песня лилась, убаюкивала, Станислав прикрыл глаза, слегка покачивая ногой в такт, и подумал, что в жизни есть и приятные моменты…
Музыка становилась тише, глуше, она убаюкивала. Картинка, нарисованная его воображением, становилась все реальнее и отчетливее. Он даже ощутил запах угольков от печки и завозился, пытаясь натянуть на себя брошенный на спинке кресла форменный пиджак и представляя, что это домашний плед.
«Осень пришла в Москву…» – тихо мурлыкал у него в голове привязавшийся мотивчик.
– Сюда! Сюда! Живо! – Резкий окрик, раздавшийся словно прямо над ухом, оглушил Крячко, вырвал его из теплой сказки в самый неподходящий момент, своим бесцеремонным вторжением нарушив всю гармонию с миром, которую полковник было обрел. А следом раздался оглушительный грохот.
Крячко, ничего не понимая, вскочил и ошалело заметался по кабинету. Не до конца проснувшись, он с трудом ориентировался в привычном месте. Потом понял, что ориентироваться мешает не столько его сонное состояние, сколько густой дым, заполнивший пространство. Дым валил откуда-то из центра кабинета, распространяя вместе с клубами едкий запах гари, от которого щипало глаза. Остановившись, Крячко понял, что это горят вовсе не дровишки из его сна, а его куртка, столь опрометчиво оставленная на обогревателе.
Крячко одним прыжком достиг обогревателя, сдернул куртку, бросил на пол и, схватив с полу ботинки, принялся ими по ней колотить. Затем, обмотав руку первой попавшейся тряпкой, схватил шнур обогревателя и выдернул его из розетки. Одновременно с этим распахнулась дверь кабинета, которую он запер изнутри, дабы никто не мешал ему целый час наслаждаться одиночеством, и в кабинет ввалились несколько человек.
– Выключатель лучше не трогать, – послышался голос, и следом яркий луч ударил Станиславу в лицо, отчего Крячко невольно заслонил глаза рукой.
Стоя в центре комнаты, он ошарашенно взирал на людей в форме пожарных, один из которых светил ему прямо в лицо фонариком. За спинами пожарных робко выглядывал дежурный, сержант Костя Летицкий. Крячко, уже успевший сообразить, что из-за своего легкомыслия устроил пожар в кабинете и это явилось поводом для вызова пожарных, теперь, устранив все последствия, стремительно обретал уверенность. Огромный опыт и полковничьи погоны приучили его не теряться ни при каких обстоятельствах, быстро брать себя руки.
– Так, что тут происходит? – начальственным голосом рыкнул он, вращая глазами. – Что за переполох? Дежурный!
– Так это… Пожар, товарищ полковник, – подал голос Костя. – Я запах почуял, потом дымок потянулся, я сюда и побежал. Стучал в дверь, звал, а никто не открывал. Я подумал, с вами случилось что-то, пожарную команду вызвал…
– Ты бы еще бабушку свою вызвал! – рявкнул Крячко, крайне недовольный действиями дежурного.
Эти действия, по сути правильные и своевременные, привели к тому, что Крячко сейчас оконфузился. Он нарушил запрет начальства и явился виновником пожара, о возможности которого его предупреждали. Да даже и без этих предупреждений от своей вины никуда не денешься.
– Так что, ложный вызов? – хмуро спросил один из пожарных, стоявший первым и державший наготове брандспойт.
– Огнетушителем обработать на всякий случай? – предложил еще один, вскидывая баллон, но Крячко мгновенно пресек его намерения.
– Никакого огнетушителя! – категорично заявил он. – Как и никакого ложного вызова! Пожар устранен собственными силами, а вам, господа пожарные, огромное спасибо за оперативность. Вы сработали четко и профессионально. Разрешите лично пожать каждому из вас руку и поблагодарить от имени всего УВД!
И Крячко, подойдя к каждому из пожарных, с достоинством пожал их руки в рабочих перчатках. Те встретили рукопожатие сдержанно, и причины этого Станиславу были понятны. Как бы он ни разыгрывал начальственную роль и ни заговаривал им зубы, эти ребята не вчера родились и провести их было сложно. Но все-таки можно…
Крячко уже окинул беглым взглядом кабинет и отметил, что ущерб нанесен не такой уж большой. Разве что некрасивое пятно на покрытом ламинатом полу – причем покрытом совсем недавно, на средства, которые Орлов выделил на ремонт их кабинета из кассы. Собственно, больше всего пострадала куртка Крячко, которую он еще толком не осматривал и просто мял в руках. Но как ни крути, а вызов пожарных проигнорировать не удастся. Эти огневики точно потребуют возместить их затраты на дорогу…
«Одни бабки у всех на уме!» – с раздражением подумал Крячко.
Платить не хотелось. И Крячко мучительно выискивал в голове выход из неприятной ситуации. Пытаться сейчас свалить пожар на нелепую случайность было бессмысленно – пожарных не волновали причины. Еще меньше хотелось валить все на ни в чем не повинного молоденького дежурного и делать его козлом отпущения. Это было бы недостойным поступком, и полковник Крячко никогда не прибегал к подобным методам. Нужно было выкручиваться самому.
«Включать дурачка» Крячко умел виртуозно, при этом обладая крепким практическим умом и хитринкой. Вот и сейчас он смекнул, что нужно на ходу умело изобразить наивность, но не переиграть и не перегнуть палку.
– Ребята, раз уж вы приехали, то, может быть, проверите состояние пожарной безопасности в нашем учреждении? – самым искренним тоном попросил он. – Вы же все равно делаете это регулярно.
Пожарные переглянулись. Дежурный Костя Летицкий в первую секунду даже рот раскрыл, обомлев от крячковской наглости, но Станислав незаметно показал ему кулак, после чего так же незаметно подмигнул, и Костя решил не высовываться. Связываться с начальством себе дороже, подумал он.
– Так только в прошлом месяце же проверяли, – заметил один из пожарных. – Срок еще не подошел.
– Ну так что с того? – мгновенно подхватил Крячко, после чего назидательно поднял указательный палец: – В этом деле, ребята, как говорится, лучше перебдеть, чем недобдеть! Понимаете, ведь это вот хорошо, что сегодняшний… м-м-м… эпизод завершился столь удачно благодаря тому, что я вовремя среагировал! А ведь могло быть и по-другому! Нам нужно радоваться, что сегодня удалось избежать пожара. У нас же с вами общие интересы, и они заключаются даже не в том, чтобы потушить пожар – что, безусловно, похвально, – а в чем?
Крячко смерил пожарных многозначительным взглядом и тут же сам ответил:
– Правильно! В том, чтобы его пре-дот-вра-тить! Что и было сегодня с успехом сделано совместными усилиями! И это еще раз доказывает высокий профессионализм – как ваш, так и сотрудников УВД, – добавил он, из скромности не конкретизируя, кто именно. – Так вот, всегда лучше проявить инициативу и заранее принять меры безопасности! Как говорят врачи, легче не лечить заболевание, а предупредить его. И хотя проводка в кабинете у нас недавно была заменена, – поспешно продолжил Крячко, видя, что один из пожарных собирается напомнить ему об этом, – никогда не лишне позаботиться и все еще раз проверить! Уверен, что вы тоже, как и я, и прочие сотрудники УВД, только за усиление мер пожарной безопасности!
Сделав такой ловкий психологический маневр, Крячко наконец умолк и выжидающе уставился на пожарную команду. Огнеборцы, конечно, в душе понимали, что их банально попытались взять на «слабо», но возражать против усиления мер пожарной безопасности не решились.
– Ладно, господин полковник, – усмехнувшись, произнес тот, что стоял первым, снимая с головы шлем. – Показывайте, где тут у вас все пожароопасные места.
Крячко с готовностью закивал, но что-то в облике пожарного его смутило: то ли тон его, несколько снисходительный, то ли вид, но этого было достаточно, чтобы полковник, поспешивший было к дверям, остановился и пристально всмотрелся в лицо пожарного.
– Сашка! – вдруг не очень уверенно воскликнул он. – Сашка! Агафонов! – радостно заорал Крячко уже во весь голос.
– Ну да, – улыбнулся тот. – Он самый.
– Тьфу ты, мать честная, а я тебя сразу и не узнал! – хлопнул себя по лбу Крячко.
– Ну где ж тебе меня в шлеме-то узнать. А я тебя узнал сразу. Ты, надо сказать, почти не изменился.
– Да ладно, скажешь тоже! – махнул рукой Крячко. – Сколько лет-то прошло с тех пор, как мы в школе милиции учились?
– Лет тридцать, пожалуй, – почесал голову Агафонов.
– А ты же потом тоже в мент… в милиции служил, верно? – наморщил лоб Станислав.
– Да, десять лет отработал. А затем вот в пожарные подался. С детства тянула меня всегда эта профессия. Но пошел служить в милицию, и вдруг судьба все-таки повернулась так, что уже десять лет с огнем играю, – пошутил Агафонов.
– Отлично, отлично! – одобрительно проговорил Крячко, подмигивая давнему приятелю. – Мечты, значит, не только в «Газпроме» сбываются, а?
– Не только, – согласился Агафонов.
– Конечно, а то бы совсем несправедливо было! Почему одним все, а другим ничего? Мечты должны сбываться! Особенно детские! Слушай… – Крячко покосился на напарников Агафонова, потом перевел взгляд на дежурного, мгновенно принял решение и распорядился:
– Так, Костя. Ну ты веди ребят, показывай, что у нас и как. Хотя вы же не в первый раз у нас, должны ориентироваться?
– Да уж не беспокойтесь, сориентируемся, – заметил один из пожарных, вопросительно глядя на Агафонова.
– Ступайте, ребята. Я тут задержусь немного. Видите, старого друга встретил.
– Еще какого друга! – поднял палец Крячко. – Помнишь, как мы с тобой на практике патрулировали? Порядок на улицах обеспечивали, а? И ведь обеспечивали же! Был он тогда, порядок-то, несмотря на то, что мы с тобой зелеными сержантами были, вот не хуже Кости…
Костя Летицкий, покраснев, что-то пробормотал себе под нос.
– Что говоришь, Костя? – ласково окликнул его Крячко.
– Я говорю – служу России, товарищ полковник, – не оборачиваясь, отозвался Летицкий и вместе с пожарными вышел в дверь.
– Вишь, обижается! – кивнул ему вслед Крячко. – А нечего обижаться, все мы когда-то салагами были. Приходилось и в дождь-мороз на посту стоять, и под солнцепеком с автоматами бегать, и у начальства на побегушках быть… Да много чего приходилось! А в двадцать с небольшим стыдиться сержантского звания – значит никогда не заслужить генеральского!
Все это Крячко говорил вроде бы сам себе, как бы делясь с Агафоновым, но при этом достаточно громко, так, чтобы при умышленно незакрытой им двери его мог слышать и Костя Летицкий. Едва же вся компания удалилась из зоны слышимости, Крячко тут же закрыл дверь кабинета и произнес заговорщицки:
– Слушай, такую встречу нельзя пропустить! У тебя вообще как со временем?
– Да я вообще-то на службе, – заметил Агафонов.
– Так и я на службе! – хохотнул Крячко. – Я, брат, на этой службе уже третий десяток лет нахожусь! И могу тебе со всей ответственностью опытного ветерана заявить, что ничего с этой службой не случится оттого, что она денек обойдется без нас…
– Ну не знаю… – с сомнением протянул Агафонов. – А если срочный вызов? Меня старшим группы назначили.
– Молодец! – тут же отреагировал Крячко. – Значит, можешь сам распоряжаться своим временем!
– У нас работа другая, – улыбнулся тот. – Не кабинетная, как у тебя. – Он обвел взглядом помещение.
– Ха! А ты думаешь, я тут целыми днями штаны протираю! – возмутился Станислав. – Да если бы ты знал, сколько мне приходится ноги бить! Работа со свидетелями, оперативно-розыскные мероприятия, погони, драки… – принялся загибать он пальцы. – А мне, между прочим, уже не двадцать лет. И даже не тридцать. Хотя, откровенно тебе скажу, меня не так убивает вся эта беготня, как бумажная волокита и разные бюрократические заморочки. Планерки, например, ежедневные, которых я терпеть не могу. Кстати… – Крячко бросил взгляд на часы и поспешно сказал:
– Вот сейчас как раз очередная должна начаться! Слушай, Саша, я, пожалуй, с тобой поеду! В порядке, так сказать, набора опыта, расширения кругозора и повышения квалификации!
Агафонов усмехнулся, лукаво посмотрев на Крячко.
– Что, чует кошка, чье мясо съела, да? – улыбнулся он.
– Ты о чем это? – притворно нахмурился Крячко. – Просто у меня здесь сегодня все равно срочных дел нет. А мы могли бы с тобой пораньше с твоей службы уйти. Если что, я тебя отпрошу. В помощь следственным органам, – пообещал он.
Агафонов подмигнул ему в ответ, после чего протянул широкую ладонь и шепнул:
– Заметано!
Когда они шли по коридору, навстречу им своей легкой, пружинящей походкой шел полковник Лев Гуров.
– Лева, привет! – широко улыбнулся Крячко, протягивая ему руку.
– Привет, – Гуров торопливо пожал ее. – Слушай, Станислав, что тут у нас происходит? Почему пожарных целая толпа?
– Да ерунда, – беспечно произнес Крячко. – Так, ложная тревога. А пожарные просто проверяют технику безопасности… А это мой давний приятель Саша Агафонов, он их возглавляет. Знакомьтесь! Саша, а это вот Лев Иванович Гуров, тоже полковник и опер по особо важным делам. Фигура, можно сказать, у нас в главке выдающаяся! Да и не только в главке! Лучший сыщик столицы, а также всех времен и народов после Шерлока Холмса и Ниро Вульфа!
Гуров кивнул Агафонову и обменялся с ним рукопожатием. Затем очень внимательным взглядом окинул Крячко с головы до ног. Он слишком давно и хорошо знал своего друга. И невинное выражение лица Крячко и его частое моргание сейчас убедили Гурова, что подозрения его не напрасны…
– Отойдем-ка в сторонку, – Гуров легонько подтолкнул Крячко.
– Я на минутку, – важно бросил Станислав Агафонову. – Кое-какие дела с коллегой обсудить надо…
– Слушай, Стас, – понизив голос, сказал Гуров, когда они отошли в конец коридора. – Давай-ка выкладывай начистоту – что тут произошло? И не вздумай мне лапшу вешать, я для твоей же пользы спрашиваю. Мне уже Петр звонил, его самого на уши поставили, просил меня приехать побыстрее и разобраться. Так что пока он не нагрянул – говори как на духу, чтобы я знал, как тебя отмазывать.
Крячко набрал в легкие побольше воздуха.
– Понимаешь, Лева… – жалобным голосом начал он.
В течение добрых трех минут Станислав рассказывал о своих утренних злоключениях, не забыв упомянуть жестокосердных жену и сына, а также пройтись по «допотопному обогревателю, которому давно место на помойке». В итоге картина вырисовывалась вроде бы и правдивая, но преподнесенная таким образом, что во всем виноват был кто угодно, от генерал-лейтенанта Орлова и коммунальных служб, вечно запаздывающих с включением отопления, до Господа Бога, пославшего дождь. То есть картина вышла такой, какой «рисовавший» ее Крячко видел.
Гурову хватило бы и нескольких слов, чтобы понять, как все обстояло на самом деле.
– Ясно, – прервал он Крячко, когда тот с особым смаком описывал, как ловко и быстро выдернул шнур и предотвратил пожар. – Мой стол с компьютером, надеюсь, целы?
– Аки пасхальное яичко! – заверил Крячко. – Я тут и с пожарными вопрос утряс. Сейчас они у нас пожарную безопасность проверят в срочном порядке и убудут восвояси. Да уже, поди, закончить должны. Так что передай Петру, что все в ажуре. А подробности ему знать не обязательно. А я, с твоего позволения, тебя покину. Товарища встретил, с которым еще в юности посты топтал. Святое дело, сам понимаешь!
– Думаю, ты покинешь наше прославленное здание и без моего позволения, – усмехнулся Гуров. – И думаю, что это самое правильное в данной ситуации – не стоит тебе Петру на глаза показываться. Так что давай пулей отсюда!
– Так точно, товарищ полковник! – гаркнул Крячко и поспешил к лестнице, где его дожидался Агафонов.
Подхватив его под руку, Станислав потащил приятеля вниз, слишком старательно перебирая ногами. Однако бегство не удалось. Едва они оказались на улице, как к зданию УВД подкатил хорошо знакомый Крячко автомобиль «Форд».
– Тьфу ты, принесла же нелегкая! – в сторону пробормотал полковник.
«Форд» припарковался, и из него с озабоченным видом показался Петр Николаевич Орлов, заведующий главком и непосредственный начальник Гурова и Крячко.
Однако не только это обстоятельство испортило настроение Станиславу. Он успел заметить, что возле крыльца главка толкутся шустрые люди в куртках и с камерами наперевес. Да даже без камер по их поведению было понятно, что это журналисты. Крячко не любил писательскую братию, называл ее сборщиками сплетен и бездельниками, наживающимися на чужой беде. И всегда норовил ускользнуть от общения с представителями этой профессии, готовыми поймать его коллег в самый неподходящий момент и сбить с толку своими каверзными вопросами, дабы потом тиснуть в газетенке статейку, не имеющую ничего общего с реальностью. Вот и сейчас Крячко заметил, что при появлении Орлова журналисты дружно вскинули свои камеры, сгруппировались и приготовились к «охоте».
– Станислав, что случилось? – шагнул навстречу Крячко Орлов. – Мне позвонили из газеты, сказали – здание ГУВД горит! Меня чуть инфаркт не хватил!
– Врут, как обычно, Петр Николаевич! – категорично заявил Крячко. – Нет никаких жареных новостей, вот и придумывают на ходу. Писаки! – Он презрительно сплюнул.
Орлов недоверчиво посмотрел на него, потом вскинул голову вверх. Здание Главного управления внутренних дел выглядело как обычно, никакого дыма, копоти, а уж тем более огня не наблюдалось. Крячко тоже казался уверенным в себе и даже бравым, что еще больше убедило Орлова, что тревога, скорее всего, ложная. Внутренне он принял это обстоятельство с облегчением, однако решил все-таки до конца прояснить ситуацию у Крячко. Однако Станислав, взяв инициативу в свои руки, не собирался ее упускать.
– Эй, граждане с огнеметами! – насмешливо обратился он к журналистам. – Чего столпились? Не мешайте работать!
К ним тут же подскочил какой-то шустрый корреспондент и быстро затараторил в микрофон:
– Поступили сведения, что сегодня, десятого ноября, в здании Главного управления внутренних дел Москвы начался пожар. Прибыла пожарная бригада. В настоящее время мы беседуем с сотрудниками данного учреждения, в том числе с его главой. Как вы можете прокомментировать это обстоятельство?
И он ткнул микрофон чуть ли не в лицо Крячко. Остальные журналисты сгрудились позади и выставили микрофоны. Станислав, который терпеть не мог подобного панибратства, напряг голосовые связки и зычным голосом пророкотал:
– Я могу это прокомментировать как ложные слухи, распускаемые недобросовестными работниками пера! Вместо того чтобы писать о действительно важных и, главное, правдивых новостях, они распространяют вымышленные сведения, которые иначе как сплетнями не назовешь! Таким горе-работникам должно быть стыдно за свое поведение, а если они этого не понимают, то администрации главка придется привлечь их к ответственности за клевету!
Произнеся это, Крячко демонстративно протянул руку и нажал кнопку, выключая микрофон. Он был горд собой. Вообще-то Станислав не слишком владел стилистикой и культурой речи. Когда, к примеру, нужно было подготовить отчет о проделанной работе для начальства – опус, в сущности, не требующий особой витиеватости и сложных синтаксических конструкций, – Крячко возился с ним так долго, что казалось, он сочиняет какое-то масштабное эпопейное произведение. Когда же опус был готов, оказывалось, что он включает в себя десять-пятнадцать строчек, перечитывая которые генерал-лейтенант всякий раз хватался за голову и глотал корвалол, а дежурные сержанты покатывались со смеху, если им в руки попадали эти эпистолярные образчики. А уж если предстояло сделать доклад и лично зачитать его, Крячко впадал в такой ступор, что порой даже спешно уходил на больничный.
Но порой в нем неожиданно просыпался оратор. Это происходило помимо воли и желания Станислава и обычно в такие минуты, когда от его речи зависела его собственная судьба. Тогда Станиславу казалось, что его язык существует как бы отдельно от него самого, выстраивая столь сложные синтаксические конструкции и произнося слова, которых Крячко в обычной жизни сроду не употреблял. На вопросы Гурова, как это он умудряется так преображаться, Крячко лишь разводил руками, не в силах объяснить данный феномен. И вот сейчас, кажется, произошел именно такой момент перевоплощения.
Вся журналистская братия, ошарашенная вдохновенным выступлением полковника, как-то потухла и торопливо принялась выключать свою аппаратуру. Крячко был уверен, что теперь ничего из записанного не попадет в газеты. И точно: все газетчики как-то быстро, буквально на глазах, рассосались по машинам и разъехались. На пороге главка остались только Крячко с Агафоновым да Петр Николаевич Орлов, который был еще слишком растерян и не понимал, радоваться ли ему случившемуся или огорчаться.
– Вот так, Петр, – довольный собой, проговорил Крячко. – Таких сразу на место ставить надо. Пожарные, понимаешь, приехали, чтобы технику безопасности проверить в плановом порядке, а они тут навыдумывали бог знает чего! Вот, кстати, – заулыбался он, – товарищ мой, друг юности, можно сказать! Руководитель пожарной команды Саша Агафонов, он тебе подтвердит, что так оно все и было!
Агафонов кивнул, поймав взгляд Орлова, и сказал:
– Все в порядке, товарищ генерал-лейтенант. Никаких неполадок не обнаружено, можете спокойно работать.
– Спасибо большое, – только и смог ответить Орлов.
– Петр, я отъеду вместе с ребятами, – не давая ему опомниться, затараторил Крячко. – Все дела я Леве передал, он перед тобой отчитается. А я хочу, пользуясь случаем, провести день среди пожарных. По обмену, так сказать, опытом. А то от сидячей работы у меня уже шея болит! Меня до вечера не будет. Пока!
И Крячко, махнув Орлову рукой, быстро двинулся между припаркованных возле главка машин, таща за собой Агафонова. Орлов постоял некоторое время в задумчивости, потом покачал головой, щелкнул пультом, ставя машину на сигнализацию, и направился в родную вотчину – здание Главного управления внутренних дел.
Однако перед тем как направиться в свой кабинет, Орлов для начала решил навестить Льва Гурова. Поведение Крячко хоть и выглядело впечатляющим, все же казалось ему ненатуральным, и Орлов решил удостовериться в том, что все в порядке, справившись у более надежного источника.
В коридоре перед дверью одного из кабинетов Орлов заметил какого-то мужчину, сидевшего на стуле явно в напряжении: спина его была неестественно прямой, в руках он сжимал какой-то сверток. Вид у мужчины был интеллигентным, но при этом несколько нелепым: хорошо сшитый серый с отливом костюм сидел на нем мешковато, очки в черной оправе сползали набок, и мужчина постоянно их поправлял. Черные с проседью волосы, правда, были подстрижены аккуратно, а вот торчащая клинышком бородка ухоженной не выглядела.
Заметив Орлова, тот сделал неуловимое движение в его сторону, словно хотел что-то спросить, но передумал и снова застыл на стуле. Орлов, занятый своими мыслями, подошел к двери кабинета, общего для Гурова и Крячко, и уже взялся за ручку, как вдруг сзади его окликнули:
– Простите, можно вас на минуточку?
Орлов обернулся. Мужчина, сидевший на стуле, теперь поднялся и сделал пару шагов ему навстречу. В руках он нервно мял какой-то листок. Теперь Орлов увидел, что незнакомец худ как палка.
– Прошу прощения, вы ведь… генерал, судя по погонам?
– Генерал-лейтенант, – поправил мужчину Орлов, чем, кажется, еще больше смутил человека.
– Да-да, – пробормотал тот смущенно. – Простите, я человек гражданский.
«Чего это он все извиняется?» – подумал Орлов, а вслух нетерпеливо спросил:
– Так что вы хотели?
– Я, собственно, хотел просто спросить у вас… Как у начальника. К кому мне можно обратиться по… по крайне важному вопросу?
– Ну, это смотря по какому важному вопросу, – произнес Орлов.
Мужчина помолчал, словно колебался, потом вдруг выпалил:
– Вопрос касается покушения на жизнь человека!
– Гм, – неопределенно сказал Орлов, задумавшись и бегло осматривая мужчину. Тот не был похож ни на сумасшедшего, ни на сквалыгу, заваливающего различные инстанции своими жалобами. – Что ж, из лучших оперативников могу рекомендовать Гурова Льва Ивановича. Он как раз занимается важными вопросами, касающимися жизни и смерти. Вот его кабинет. Как только он освободится, можете заходить.
И Орлов открыл дверь в кабинет Гурова. В это время раздался звонок мобильного телефона, и мужчина резко ответил невидимому абоненту:
– Да, я занят! В «Аниму» поеду сразу как освобожусь. Что? Нет, сейчас никак не могу. А я говорю, что не могу! И вообще, у меня прием начинается в шесть! Ах, срочное дело… Ну хорошо, хорошо!
С раздражением мужчина выключил телефон и сокрушенно произнес в пустоту:
– Черт знает что! Срочность какая! У меня тоже могут быть срочные дела!
Орлов скрылся за дверью кабинета, плотно прикрыв ее за собой.
Лев Гуров сидел за своим столом в непринужденной позе и складывал отпечатанные с вечера документы в стопку. Его плащ аккуратно висел на плечиках, на полу в центре кабинета лежал коврик, на котором стояли ботинки Гурова, которые тот явно поставил сушиться. Однако обогреватель был выключен. Ноздри Орлова уловили запах освежителя воздуха «Морской бриз», однако в него неуловимо вплетался другой, очень уж смахивающий на запах чего-то горелого…
Орлов, ни слова не говоря, шагнул первым делом к прибору и коснулся его рукой. Обогреватель был холодный. Орлов скосился на Гурова, сидевшего с самым невозмутимым видом, подошел к его столу, сел на стул и бросил:
– Привет, Лева!
– Привет, – отозвался Гуров. – У меня отчеты все готовы, включая крячковские. Сейчас заберешь?
Орлов кивнул и осторожно полюбопытствовал:
– Лева, что тут за пожарная тревога?
– Ничего, – пожал плечами Гуров. – Пожарные приехали осмотреть проводку. Уже уехали, все в порядке.
– А почему паленым пахнет? – сощурился Орлов, принюхиваясь.
– Да это Крячко тут небольшой эксперимент проводил! – махнул рукой Гуров. – Ничего особенного, не бери в голову.
– Лева… – В голосе Орлова зазвучали суровые нотки. – Имей в виду – если есть какой-то грешок, лучше сразу мне доложить! Я не хочу потом оказываться козлом отпущения и получать по телефону разнос оттуда! – Орлов закатил глаза к потолку.
– Ты Господа Бога имеешь в виду? – с улыбкой поинтересовался Гуров. – У тебя с ним прямая телефонная связь? – И, видя, что Орлов намеревается что-то возразить, решительно его прервал: – Петр, послушай моего доброго совета – забудь об этой истории. Не надо тебе никаких подробностей! Ни тебе, ни нам ничего не грозит, все нормально. И давай спокойно работать. Планерка согласно расписанию?
– Разумеется, – вздохнул генерал-лейтенант. – Через пять минут в моем кабинете. Да! – спохватился Орлов. – Там тебя какой-то мужчина дожидается у кабинета. Судя по всему, у него проблемы жизненно важные. Срочных дел у тебя все равно нет? Так что можешь заняться им прямо сейчас.
– А что, на планерке я тебе не нужен? – поднял брови Гуров.
– Да вы мне вообще с Крячко не нужны! – в сердцах бросил Орлов. – Один невроз от вас! Так что я даже рад, что этот клоун уехал вместе с пожарными! И ты занимайся своими делами, а мне на глаза лучше не попадайтесь! Экспериментаторы!
И Орлов, поднявшись со стула, решительной походкой направился к двери. Гуров проводил его молчаливым взглядом, пряча улыбку, потом подошел к коврику на полу, отогнул его угол и, рассматривая выжженное пятно на ламинате, покачал головой. Затем увидел на столе Крячко какую-то мятую тряпку и взял ее. Это оказалось его кашне, опрометчиво оставленное вчера вечером в кабинете. Именно им Крячко воспользовался, когда выдергивал шнур от обогревателя из розетки. Гуров развернул кашне. С одного края концы оплавились, и там образовалось несколько дырок.
