Николай Лединский
Цвет судьбы. Откровения египетской мумии 2
Предисловие
Мужать, выздоравливая от детских незрелых иллюзий, мне довелось в те годы, когда главные книги Николая Рериха и Елены Блаватской, Андрея Платонова и Александра Солженицына, Карлоса Кастанеды и Леонида Мартынова читать российскому человеку было официально запрещено. В группе Хатха-Йоги, где я тайком от властей поправлял свое здоровье и развивал разум, опутанный сетями госпропаганды, перепечатанные «самиздатом» произведения лучших русских писателей и специалистов по эзотерическим знаниям Индии, Египта, Китая мы передавали из рук в руки.
Книги известного петербургского писателя Николая Лединского в ту эпоху не могли быть выпущены ни одним издательством нашего города, да и всей страны. Потому что в них написана чистая правда о человеке, его судьбе, его пути. Яркая, талантливая, совестливая правда.
Правда-учитель и правда-ученик. Как две стороны одной медали, не споря, но взаимно обогащая друг друга, слитые воедино, они продолжают из книги в книгу свой путь взаимного нашего ученичества, нескончаемый вопрос-ответ. Что делать? Кто виноват? Как обрести Учителя? Кто же на самом деле я – человек Земли, человек Вселенной? Одна из самых захватывающих тайн нашего сознания раскрывается перед тем, кто читает книги Достоевского и Судзуки, Лазарева и Лединского. Она парадоксальна, но по существу чрезвычайно проста. Сформулировать эту космическую теорему я позволю себе так. Если вы сумели осознать один из вечных человеческих вопросов как самый главный в своей собственной жизни, это значит, что ваше сознание, уважаемый читатель, уже в состоянии найти на этот вопрос свой личный и совершенно правильный ответ.
Но как же его найти, этот ответ? Каким способом? С чьей помощью? Кто подскажет, научит, выведет на дорогу душу, страстно желающую бессмертия? И снова разгадка-ответ перед вами. Чтобы ее обрести, стоит лишь перелистнуть страницу. Случайностей не происходит. В соответствии с законами развития сознания к вам пришла книга писателя Н. Лединского. Пришла именно потому, что суть ее – ответы на волнующие нас вопросы, которые помогают обрести в жизни цель, смысл и значение, необходимые для человека, ищущего путь к Истине.
Всем известно: самый компетентный ответ специалиста рождает у нас новые и новые вопросы. Вы спросите меня: неужели Николай Лединский всеведущ? Ответ мой будет для многих неожиданным. Всеведущи, как Вселенная, Вы сами, уважаемый читатель. Книги Лединского «всего-навсего» помогут вам найти путь к вашему собственному, то есть космическому всеведению.
На пути к этому «всего-навсего» Николаю Лединскому помог не только мудрый жрец Па Ди Ист, общение с тенью которого описано в книге столь явственно, а порой остроумно и пугающе, что у читателя буквально мурашки по телу бегут. Вместе с автором книги вы разгадаете притягательные для нас тайны Востока. Побываете в Германии, Израиле, Египте. Перенесетесь в Атлантиду, умом и руками своих гениальных жрецов подарившую человечеству ключ к будущим разгадкам бытия, открытиям и подвигам духа. В каждую главу, каждую страницу своей книги писатель вкладывает знания, добытые за двадцать, тридцать, пятьдесят веков до наших дней. Ему известны труды востоковедов, историков, медиков и тех сильных духом людей, чьи правдивые книги от нас с вами прятали много десятилетий.
Одну из подобных книг меня, помню, заставила прочитать моя одиннадцатилетняя дочь. Вернувшись вечером после занятий в группе Хатха-Йоги, я услышал, как девочка сказала матери: «Смотри-ка! У нашего папы над головой светится венчик. Серебристый такой. Как будто он белый тюльпан!». Вдруг оказаться тюльпаном мне, разумеется, понравилось. На следующем занятии я присматривался к своим «рерихнувшимся» одногруппникам и неожиданно замечал у одного ученика чуть брезжит над головой розоватое сиянье, у другого – золотистое, как у одуванчика, а третий – ну просто василек! Как я это вижу? Почему? После занятий мой приятель Владимир объяснил: «Ты видишь цвет биополя, ауру. Тебе надо развиваться. Только будь осторожен, а то «крыша поедет»» … Вскоре он принес мне очередной самиздатовский учебник для экстрасенсов, и я узнал, что означает «одуванчик», у каких людей над головой «василек», какие свойства души и характера выражают себя розовым или серебристым светом.
Сегодня я спрашиваю вас, читатель, и себя: на какой цветок были похожи головы тех людей, что прятали от народа мудрые книги и питались своей властью, как человеческой кровью? На розу, может быть? Или на ромашку? Навряд ли. Пожалуй, не стану я вам подсказывать верный ответ. Каждый может найти его сам. Если прочтет книгу Николая Лединского «ЦВЕТ СУДЬБЫ. ОТКРОВЕНИЯ ЕГИПЕТСКОЙ МУМИИ 2».
Замечу, что и о Гитлере, и о Сталине писатель рассказывает, описывая цвет их теней, то есть цвет тяжелых, опасных судеб. Но главные его герои – люди, чуждые политике, мирные, часто страдающие и стойко несущие свой крест. Как распознать «цвет» человека, как отличить своего друга от тайного врага и предателя? Оказывается, для этого вы можете научить себя ВИДЕТЬ того, кто рядом с вами, а не просто смотреть на него…
Научившись немного видеть своих сограждан, я, к своему удивлению, стал сочинять рассказы и повести гораздо толковее, чем «вслепую». Приходили дни, когда перо в моих руках начинало писать как бы само собой. Может быть, действительно само собой? Не знаю. На этот вопрос я буду искать ответ в новых книгах Николая Лединского, Ричарда Баха, а также известного петербургского писателя А. Б. и прекрасной поэтессы Н. П., которые тоже частенько не знают, кем на самом деле написаны их произведения – человеком, Богом или рублевой авторучкой. Чистого зрения вам, читатель! А главное – чистого сердца! Михаил Кононов, член Союза писателей.
Прожита жизнь и пройден весь путь, что судьбой мне отмерен,
В царство подземное я нисхожу величавою тенью.
Вергилий, Энеида. Пер. Р. Ошерова.
Пролог
Книга теней Па Ди Иста1 *, изложенная в данной повести, в отличие, например, от Книги мертвых, записанной на древнеегипетских саркофагах и папирусах и тем самым канонизированной, существует только в потустороннем банке данных и неизвестна людям. Поэтому жрец излагает и толкует её без оглядки на предшественников, без древнеегипетской экзотики и частого упоминания богов и богинь, чего нельзя было избежать в повествовании «Совмещение пределов. Откровения египетской мумии 1», построенном на Книге мертвых.
Первоначально Па Ди Ист намеревался передать знания о тенях в виде притч, подобных библейским. Я сказал ему, что современным людям нужна более понятная форма изложения. И тогда жрец предложил… стихи.
Сразу хочу особо оговориться, что Па Ди Ист не считает свои стихи поэзией, он писал их, что называется, «как Бог на душу положит», и не стремился оттачивать. Его интересовали правильность и доступность излагаемых идей, а стихотворную форму он рассматривал всего лишь как своеобразный способ компактного философствования. Об этом он сказал двумя строчками:
В стихах наивных скрыта суть –
Пойми ее… когда-нибудь.
Па Ди Ист – не поэт, он – философ: надеюсь, понимания этой разницы достаточно, чтобы не осуждать древнего мудреца, выполняющего на земле тяжелую работу просветителя, в недостаточной поэтической одаренности. Моя задача состояла в передаче смысла пояснений к стихам Па Ди Иста и рассказу о нашем путешествии, во время которого, собственно, я и получил информацию о тенях.
Жрец наблюдал за ходом моей работы над книгой – видимо, он придавал ей особенную важность.
– Задавай вопросы, – требовательно заявлял он, появляясь возле письменного стола. – Я должен видеть, что ты не перевираешь меня.
Он интересовался рисунками, иллюстрирующими те или иные тени, большое значение придавал обложке… Па Ди Ист очень хотел, чтобы книга с его учением не затерялась бесследно среди огромного множества выпускаемых сегодня изданий, чтобы её заметили и прочитали как можно больше людей.
– Я смотрю на вашу жизнь, – говорил он мне, – со стороны и сужу о ней отвлеченно, а ты варишься в этом бульоне, и потому твои житейские знания и опыт, которым ты поделишься в своей работе, привлекут внимание.
– Этого мало, – заметил я. – Люди консервативны, и с большим трудом принимают знания, ставящие под сомнения их привычный уклад.
Жрец возразил:
– Но учение о тенях не отрицает жизни, которую вы ведете. Оно лишь раскрывает ее с несколько необычной позиции другого измерения.
Меня, конечно, заинтересовало, насколько важным считает Па Ди Ист передаваемое учение:
– Ты полагаешь, люди, прочитав книгу о тенях, переменятся?
– Нет, никакая книга сама по себе никого не переменит, – отвечал жрец. – Но я надеюсь, что дам людям пишу для самостоятельного мышления. Мне важно, чтобы они продолжили мои мысли, и при этом их продолжение свидетельствовало о том, что они правильно поняли и осознали сказанное мною. Всякая информация, данная вам свыше, ожидает правильной земной интерпретации.
– Учение о тенях мы получаем от тебя по решению Высшего сознания? – спросил я.
Па Ди Ист уклонился от прямого ответа: возможно, он сам не знает, возможно, между ним и Богом есть еще Кто-то… Он сказал так:
– Разнообразие теней – от Бога. Разноцветье мира, которое вы видите перед собой, не могло бы осуществиться, если бы не было разноцветья Высшего, невидимого для человека. Сначала была соткана лицевая часть ковра, а потом уже появилась изнанка – она не могла появиться на пустом месте.
«Лицевой частью ковра» Па Ди Ист называет потустороннюю (со стороны Бога) картинку земной жизни. «Изнанкой ковра» – наш мир. Он считает, что генезис растительности, животных и людей начался как раз с создания Богом царства теней «по ту сторону» от нас. Теневые субстанции как бы продавливались на отдаленные, периферийные слои сознания, одним из которых является планета Земля.
По мысли Па Ди Иста, родоначальник человечества Каин был «изгнан» Богом с более субстанционального слоя под названием «лицо земли» на менее субстанциональный под названием «земля Нод». Последняя есть не что иное, как наша планета в ее привычном для нас материальном виде. По сути дела, Каин был «изгнан» из нефизического мира в мир физический. Его отец Адам, хотя и выдворенный из рая, существовал все-таки па «лице земли» в астральном теле, Каин же имел обычную человеческую плоть. Таким образом, понятия «рай», «лицо земли» и сама «земля» в библейской терминологии означают разные ступени движения потока теней в направлении все большей материализации.
… Напоследок, прежде чем засесть за работу, я спросил Па Ди Иста, как он хотел бы назвать новую книгу.
– Я не хочу давать ей название, – ответил дух. – Это сделаешь ты сам. Я дал тебе информацию, которой ты вправе распоряжаться по своему усмотрению.
Итак, «Цвет судьбы. Откровения египетской мумии 2» – продолжение моих бесед с Па Ди Истом о смысле жизни.
Жрец любит слагать стихи. Я заметил это давно, почти сразу после нашего знакомства. Тогда я подумал, что таким образом он просто развлекает сам себя, поскольку мысли и настроение его стихотворений поначалу никак не соотносились с предметом его философских уроков. Но после того, как я обнаружил у себя дома клочок бумаги с четверостишием, написанным мной «механическим способом», я удивился:
– Зачем это?
– Учись стихотворству, – рекомендовал дух. – Во все времена поэты были самыми первыми перед Богом.
– Почему?
– Потому что они больше чем кто-либо иной жили душой. А перед Богом главное – взращивание собственной души.
Однажды во время очередного нашего общения он продиктовал мне следующие строки:
Путая приметы и советы,
Вы ложно судите, чтоб дальше ложно жить,
У тьмы прося как можно больше света,
У ненависти – больше сил любить…
На словах «у ненависти – больше сил любить» из темноты за спиной жреца вдруг раздался близкий троекратный свист: «Фьють – фьють – фьють…», как звук сработавшей па автомобиле сигнализации.
Мой учитель замолчал, обернулся, вгляделся в темноту и послал туда светящийся пучок своей энергии.
– О, мешают! Почему они начали так сильно копошиться?.. –недоуменно промолвил он.
– Кто они? – спросил я.
Па Ди Ист ответил односложно и неопределённо:
– Они…
Я понял, что вокруг духа жреца в потустороннем мире кружит целая огромная жизнь множества астральных существ, с которыми он, по-видимому, улаживает свои отношения примерно так же, как мы со своими соседями.
Бывает, что эти существа мешают нашему общению не шумом и свистом, а попросту всаживают мне в спину астральный нож – боль страшная. Потусторонней «мафии» не правится, что простому смертному открываются герметичные знания.
Сам Па Ди Ист тоже терпит подобные наскоки. Иногда его речь затрудняется, будто на него надели колпак. Тогда он говорит о своей усталости или прямо заявляет, что ему мешают, и переносит сеанс нашего общения.
Но он очень сильный дух, сильнее многих. Он очистил пространство вокруг меня, так что очень редко кто-нибудь из тех, кто находится на первых двух ступенях царства мертвых, включая души моих умерших родственников, осмеливается приблизиться ко мне без санкции жреца.
Покровительство Па Ди Иста позволяет мне существовать, не попадая под влияние сатанизма. Он отводит от меня опасные скопления темных энергий, желающих через открытый во мне информационный канал проникнуть на землю.
Дома, поздно вечером подойдя к настенному зеркалу, я увидел в нем себя в белом балахоне, с неподвижным, неживым лицом. В первую минуту у меня мурашки побежали по спине…
Странно: мое отражение двигалось независимо от меня и внимательно присматривалось ко мне.
– А, вот в чем дело… вот в чем дело, – мелькнула догадка.
– Ты кто? – грозно спросил я возникшую передо мной душу.
– Зачем тебе? – послышалось тихо в ответ, и я понял, что передо мной молодая женщина или даже девушка, должно быть, святая, поскольку от неё исходил молочный свет.
– Надо, – настаивал я. – Ты кто?
Она молчала.
– Ты святая? – спросил я опять.
– Нет.
– Богоматерь? – я пытался подсказать ей ответ, по-прежнему недоумевая, кто она и что ей надо.
– Нет, – монотонно отвечала незнакомка.
– Ты мой ангел-хранитель?
– Близко. Не надо мучить…
– Да я и не собираюсь тебя мучить, – возмутился я. – Ты сама пришла, напугала меня, а теперь еще и жалуешься. Ты помнишь, как тебя звали при жизни?
– Крестили Ольгой, – она, кажется, оттаяла.
– А отца твоего как звали? Помнишь?
– А то не помню. А ты помнишь, как твоего отца звали? – вдруг спросила она.
– Павел.
– Ну, так что тебе вспоминать?
– Значит, твоего отца тоже звали Павлом. А ты, получается, Ольга Павловна.
– Я и говорю: что тебе вспоминать? Зачем спрашиваешь?
– Хочу узнать, помнишь ли ты свою земную жизнь.
– А что мне ее помнить?
– Чтоб покаяться.
– Ты… не то говоришь. Тут другое: нет сил, чтобы уйти…
– Не можешь уйти к Свету?
– Так ведь сколько лет уже маюсь. Что-то не пускает: то ли не знаю, то ли не поняла… Все соседи уже ушли, и мне надо бы уйти, да вот не могу.
От Ольги повеяло холодом, и в тот же момент на лестничной площадке послышались шум, лай и в мою дверь стала скрестись чья-то собака.
– Вот видишь, псина меня чует, совсем рядом с вами, живыми, хожу. Нехорошо это, неправильно.
За дверью человеческие голоса мешались с удаляющимся хриплым собачьим лаем, видимо, хозяева оттаскивали за поводок вышедшего из повиновения пса.
– Хочешь, я попробую помочь тебе… – пожалел я девушку.
– Ничем ты мне не поможешь.
– Я схожу в церковь и поставлю свечку за упокой твоей души.
– Что церковь? Какая еще церковь? Мне твоя свечка не нужна. Не мучь…
– Помолюсь за тебя.
– Не надо.
Немного помолчав, она сказала нечто совершенно необычное.
– Ты вот что, если хочешь мне помочь, исправь мою ошибку.
– Какую?
– Ту, что не даст мне уйти.
– Говори.
– Передай моим родным записку, которую я тебе продиктую.
Я поспешил взять ручку, бумагу и записал с ее слов вот что: «В смерти моей прошу никого не винить. Все сделала сама. Оля Семаренкова. 15.3.11 г. 1, 50».
Далее она назвала адрес, по которому направляла свое предсмертное объяснение, увы, опоздавшее на добрую сотню лет: Санкт-Петербург, ул. Большая Морская, д. 29, кв. 36, Семаренкову Павлу Федоровичу и Семаренковой Наталье Григорьевне. В случае, если её родителей не окажется дома, Ольга просила передать записку ее дяде Петру Федоровичу Семаренкову по адресу: Санкт-Петербург, ул. Петра-апостола, д. 64, кв. 89.
«Там никого из них нет, они все давно умерли», – вертелось у меня в голове. Но я знал, что покойники теряют ориентиры во времени, и не хотел разочаровывать Ольгу невозможностью её запоздалого признания. Кроме того, я подумал, что с помощью Па Ди Иста смогу вызвать души её родителей и передать им содержание записки их дочери (вскоре я так и сделал).
Заручившись моим обещанием выполнить ее просьбу, девушка повеселела и, видимо, в знак благодарности сказала мне на прощание:
– Ты вот что, ты живи хорошо. Его слушайся, – она повела головой в сторону появившегося Па Ди Иста, – все мы служим…
Её фраза осталась неоконченной, но я понял: она хотела сказать «все мы служим Богу».
Мне странно, что люди не видят параллельного мира. Он здесь, рядом. Души умерших ходят среди живых, задевают их краями своих одежд, пытаются заговорить с нами. Они тут везде, в каждый момент нашей жизни, а мы проходим мимо них и сквозь них и считаем, что мы одни.
– Зачем мертвые приближаются к живым и наблюдают за ними? – спросил я у Па Ди Иста.
– А, эти… – небрежно проговорил он (жрец не очень-то считается с душами простых смертных). – Эти приходят сюда как на просмотр своих старых фотографий. Их влекут воспоминания. Но ты не бойся: они не опасны. Самое большее, что они могут себе позволить, это обменяться с тобой информацией.
Бывают моменты, когда я, насилу освободившись от материальных забот, навалившихся на меня, спрашиваю себя: «Зачем мы живем? Во имя чего?..» Хочется верить, что человек рожден для исполнения какой-то высокой цели. Но чем все заканчивается в нашей жизни? Заботы о хлебе насущном, рутина, пошлость пригибают нас к земле. Так что же, мы существуем для того, чтобы существовать?..
Па Ди Ист словно подслушал меня и отозвался:
– Как это ни обывательски звучит, но приходится сказать «да». Для чего же еще вы можете быть? История человечества – не сказка со счастливым концом. У вас, если взять вас как общее стадо, нет цели выше потребности ваших желудков.
Я тихо возразил:
– Но не все люди одинаковы…
– Все, что делает людей отличными друг от друга, – это различие комбинаций их плохих качеств, – сердито отвечал дух. – А хороших людей не бывает вообще.
– Разве мало таких, кто стремится стать хорошим?
– Это не желание стать хорошим, не преувеличивай. Это просто оправдание своего образа жизни. Человек никогда не захочет стать хорошим. Представь себе такого хорошего, что ему делать в вашем мире? Другие-то сожрут его, хорошего.
– В общем, верно, – согласился я.
– Потому-то и не хотят люди быть хорошими. Если жить по так называемой христианской морали: ударили по левой щеке, подставь правую, – нельзя выжить. Поэтому параллельно проповедуется прямо противоположное: тебя ударили, дай сдачи, умей за себя постоять. Так родители воспитывают своих детей. Так волки воспитывают волчат… Вы все прекрасно про себя знаете, только не хотите в этом признаться, – закончил он свою обличительную речь.
У меня вдруг притупились зрение и слух, по телу прошла судорога… дух жреца входил в меня.
Очнувшись, я обнаружил перед собой листы бумаги, исписанные моим необычайно корявым почерком. Это было начало Книги теней – пролог от Па Ди Иста.
Я закину в море невод –
Выловлю одну лишь тину,
Я закину в море невод –
Выловлю свою кручину.
Я бросаю невод долго –
Таково предназначенье.
Столько лет кидать без толку –
Нет конца моим мученьям.
Где стремление к познанью?
Где духовность, разум, воля?
Все исчезло в мирозданье,
Ветром разметалось в поле.
Пустота одна за мною,
Впереди – опять бесплодность.
Что ж, кидаю невод в море,
Сознавая непригодность.
Может, море зря мутилось,
Тучи темные сгоняя?
Ничего не получилось,
Только солнце зря сияет?
Иль ловлю я обреченно
То, что спрятано в пучине,
И о том не знают жены,
Не под силу то мужчинам?
Не под силу вам, двуногим,
Вдаль глядеть над суетою,
Разума у вас немного:
Глупость кличете судьбою.
Вечно хаос порождая,
Тайно ждете одобренья,
В темноте своей блуждая,
Принимаете решенья.
Президентов, депутатов
Напридумывали сами,
Чтобы подлый жил богато,
Чтобы глупый правил вами.
Под конец тысячелетья
Тает время для раздумья,
Но пусты, как прежде, сети,
Что кидаю в мир безумья.
Жаль бывает мне порою
Мир тщеславия разрушить,
Жаль атлантов, жалко Трою…
Что ж, спасайте свои души!
Смысл многих строк этого стиха был для меня непонятен, и я несколько дней подряд расспрашивал о нем Па Ди Иста. Вот что я выяснил.
«Море» – это вся масса людских сознаний, находящихся в данный момент на Земле.
«Невод» – попытка выявить те из них, которые отвечают принципам разума и духовного развития, свойственных атлантам, т.е. поиски в общем море людских сознаний таких, которые, по мнению Па Ди Иста, соответствовали бы требованиям, предъявляемым к ним их создателями атлантами (или Высшим разумом, что для Па Ди Иста одно и то же). Дух египетского жреца является своеобразным неводом: когда Па Ди Ист входит в помещение и видит там группу людей, ему не нужно вступать с ними в общение, чтобы понять, какие именно сознания перед ним: он мгновенно оценивает их по признакам, известным лишь ему одному. И вот тут, к великому сожалению и даже печали египтянина, он не находит среди ныне живущих никого, кто вызвал бы его интерес по меркам Высшего разума…
«Тина» – человеческое «эго». Па Ди Ист говорит, что миром правит эгоизм, и потому он вылавливает одну лишь «тину».
«Кручина» – Па Ди Ист был человеком на этой планете, и у него осталось право на эмоции. Пока что он горько разочарован, ибо ощущает себя на Земле гласом вопиющего в пустыне. В данном случае он опечален невозможностью найти среди людей тех, кто искренне устремлен к истине и способен принять его философию, берущую начало от атлантов. Он не находит то, ради чего направлен на Землю: силу духа, достаточно высокую и целеустремленную, чтобы воспринимать Слово свыше, и это тяжелой кручиной ложится на его сердце. Все его усилия для выполнения его земной миссии – без толку, считает Па Ди Ист. Дух людей не готов к ученичеству.
«Таково предназначенье» – Па Ди Ист прислан на Землю с миссией. За его спиной стоят еще более высокие духи, и все они – слуги Высшего разума. Следовательно, предназначение Па Ди Иста на Земле – искать учеников Высшего разума. Лично жрецу мы не нужны, мы – его тяжкий крест. И он с удовольствием, надо полагать, бросил бы нас, если бы позволили его Работодатели.
При обсуждении сложных вопросов, особенно когда речь касается Библии и Атлантиды, мой непосредственный наставник призывает себе на помощь более высоких духов. Поскольку они обитают далеко от земного плана, и я плохо их различаю и слышу, жрец исполняет роль передаточного звена между ними и мной, своего рода переводчика.
Среди высших сущностей, к которым Па Ди Ист обращался в моем присутствии, были Субстанция, упоминаемая мною в главе «Таинство» книги «Совмещение пределов» как посланник Бога, и атлант Кимерий, некогда явившийся египетскому жрецу в Гизе в физическом теле и описанный мною в главе «Трансцендентность» этой повести.
Субстанция находится на очень высокой ступени небесного царства и имеет власть над всеми живыми и мертвыми. В том числе и над Па Ди Истом. Она называет его рабом Божьим.
«Он – хороший раб», – Ее мнение о жреце.
До меня, как физического существа, Субстанции мало дела. «Ты похож на вишневую ягоду – кислый и с кровью», – таков итог Ее наблюдений за мной. Находясь в высших сферах, несоприкасаемых с землей, Она испытывает в отношении меня разве что развлекательное любопытство маститого ученого-исследователя, который вдруг заметил в микроскоп странную инфузорию…
Приблизившись, Она перво-наперво, забавы ради, указала на мой нос и спросила:
– Ты этим дышишь?
– Да.
– Вот этим вот! – Она рассмеялась. – Врешь!
– Дышу.
– Да врешь ты. Не ври. Ты шутишь. Ты не дышишь.
– Я материя, потому и дышу. А ты дух.
– Дух?
– Да, ты дух.
– А материя?
– Материя – это я.
– А я дух?
– Да, ты летать умеешь.
– Да. А ты нет.
– Я примитивный.
– Ты очень смешной. У тебя так много всего, смешно ужасно, – она опять звонко засмеялась. – Твоя эта… голова состоит из многих частей: раз, два, три, четыре, пять… А ты ее как, сам сложил?
– Я этим не занимаюсь.
– Ну как же?.. А как ты собрался? Ты их сам это… нет?
– Нет.
– Ну хорошо. Ты скажи мне, ты вот такой, ты есть… А кто ты?
– Я называюсь человеком.
– Ты человек. А я?
– Ты дух.
– Я дух, ты человек. А что человек?
– Человек ходит на двух ногах.
Непонятно почему, но я очень забавлял и смешил Ее.
– Как? – чуть не прыснула Она. – Он передвигается этими, – Она показала на мои ноги, – двумя ногами?.. Врешь!
– Да не вру я. Ты зачем пришла ко мне?
– Почему «пришла»? Что такое «пришла»? Может, пришел? Или, может, пришли? А может, пришло? Я, ты, он, она, они – все это «мы».
Она замолчала и куда-то исчезла. Мне послышался скрип у меня за спиной. Я обернулся, но ничего не увидел.
– Ты здесь? Ты переместилась? – спросил я удивленно.
– Поищи, – раздалось весело в ответ.
– Я не знаю, где ты.
– Поищи меня. Не ленись. Я за тобой.
– Я не вижу тебя.
Она опять засмеялась.
– У тебя две дырки для глаз, и ты меня не видишь! А у меня нет дырок, и я тебя вижу.
– А что, интересно, ты видишь во мне?
– Что я в тебе вижу? Да многое!.. – посерьезнела Она.
– Что?
– Ты весь голубой. У тебя есть красные точки. Хочешь, скажу, где они?
– Да, скажи.
– Будешь лечить их. Не вылечишь, тогда плохо… Я сейчас уйду, мне надоело с тобой быть, а ты запоминай. Смотри, я показываю, но больше не проси. Горло… низ живота… правое колено…
Субстанция исчезла.
Это было нечто вроде осмотра высоким начальником своего хозяйства. Обычно Субстанция не общается со мной напрямую, но я знаю, что именно Она курирует мой контакт с Па Ди Истом, и знаю, что в отчаянных жизненных ситуациях Она может прийти мне на помощь.
Насколько я понял, Субстанция приводит в действие «схему», в которую включены Па Ди Ист и я: 1 («генератор») – Субстанция, 2 («включатель-выключатель») – Па Ди Ист, 3 («лампочка») – я, 4 – сопротивление, преграда между земным и неземным.
Попробую объяснить дальше поэтические строки Па Ди Иста.
«Где стремление к познанью?» Познание познанию рознь. Главное для человека, по мнению Па Ди Иста, – знать, как и зачем ему жить. Под «стремлением к познанию» жрец подразумевает страдание души от незнания смысла своей жизни. Именно отсутствие этих мук у современных людей озадачивает египтянина.
«Где… воля?» – спрашивает Па Ди Ист. Как ни странно, он считает, что у людей нет воли. То, что мы называем волей, т.е. способностью осуществлять свои желания, поставленные перед собой цели, он называет эгоизмом. Для Высшего разума воля – стремление к духовному познанию, развитию своего разума.
«Все исчезло в мирозданье» – определенные Богом познание, духовность, разум, воля исчезли вместе с гибелью Атлантиды.
«Ветром разметалось в поле» – «ветер» тут можно ассоциировать с людским мещанством. «Поле» – поколения людей. После гибели Атлантиды ее духовное наследие с течением времени было утрачено новой расой, отличающейся мелкими интересами и узким кругозором.
«Пустота одна за мною» – Египет, родина Па Ди Иста, некогда бывшая преемником цивилизации атлантов, сейчас превратилась в духовную пустыню.
Па Ди Иста очень угнетает, что великая древнеегипетская культура разбилась вдребезги. В современном Египте он испытывает чувство солдата, вернувшегося с войны в разграбленный и разрушенный дом. Древняя страна с ее великими достижениями в искусстве, науке, мировоззрении исчезла, а священные пирамиды используются исключительно в коммерческих целях.
«Впереди опять бесплодность» – пессимистическое мнение Па Ди Иста о будущей духовности людей.
«Сознавая непригодность» – Па Ди Ист рисует себя в образе прикованного к лодке рыбака, обреченного на неудачу.
«Море мутилось» – две тысячи лет назад Иисус Христос вошел в людское «море», взволновав его. Возможно, срок в две тысячи лет был дан человечеству для усвоения Евангелия. И вот на Землю прислан Па Ди Ист. Он разочарован увиденным: «Может, море зря мутилось…»
«Тучи темные сгоняя» – падение Римской империи под влиянием христианства.
«Солнце» – Бог. «Солнце зря сияет» – эмоциональное обличение людского неверия в Бога.
«Ловлю… в пучине» – двойной смысл: поиск материальных остатков Атлантиды в пучине океана и поиск следов Высшего разума в пучине невежественного сознания современного человечества.
«Не знают жены, не под силу то мужчинам» – речь идет обо всех людях, женщинах и мужчинах.
«Хаос порождая» – хаос порождается тем, что наше сознание не имеет никакой согласованной с планом мирозданья цели, не имеет ни одного из тех нравственных идеалов, что заповедованы нам в Библии. В результате всякое наше провозглашение веры в Бога является напускным, а всякое наше действие идет вразрез с Высшим порядком.
«Президентов, депутатов напридумывали сами» – дело в том, что любая существующая ныне власть – не от Бога. Так считает Па Ди Ист, который знал систему управления государством не только в Древнем Египте, но и в идеальной Атлантиде.
Что такое демократия (именно ее провозглашают высшим достижением управления)? Буквально – это власть народа. А теперь подумаем, имеет ли народ право управлять? – спрашивает Па Ди Ист. – И имеет ли он столько разума, чтобы безошибочно выбирать себе правителей? И может ли он, народ, решить, как ему жить дальше?.. Очень часто единогласное мнение большинства, на основе которого зиждется демократия, является неправильным, а отвергнутое по демократическим правилам мнение меньшинства или даже одного человека на поверку бывает правильным.
У атлантов в их государстве, кстати, не было никаких модных сейчас структур управления, как-то: законодательная и исполнительная власть, президент. У них все происходило гораздо проще. Царем они почитали человеческий разум. И потому страной правили наиболее выдающиеся ученые, которые одновременно возглавляли тот или иной, выражаясь современным языком, научно-исследовательский институт, а эти высшие посты занимали благодаря своим научным достижениям. Существовал так называемый Директорат восьми, состоящий из руководителей наиболее важных научно-исследовательских институтов, который и решал все вопросы, касающиеся жизни Атлантиды. Его решение было последним.
