Николай Куценко
Рубашка
Глава 3. Родители
Дверь квартиры захлопнулась, и Максим с Машей оказались в темном, заставленном вещами коридоре. В одной из комнат горел свет настольной лампы, немного освещая пространство квартиры. Макс бросил портфель на пол и стал неуклюже снимать пальто, пытаясь расстегнуть пуговицы озябшими руками. Но они не поддавались. Нервный день и долгое отмечание защиты не оставили никаких сил. Макс с трудом шевелился.
Маша стала одной рукой стягивать с него пальто, другой – собирать книги, выпавшие на пол из портфеля. В темноте что-то сначала зашевелилось, потом послышался шепот, а после загорелся свет. Из самой большой комнаты выскочила Машина мама, Зинаида Ивановна, несясь по коридору так, что скрипел старый паркет, и кинулась обнимать Максима тяжелыми пухлыми руками.
– Поздравляем! – кричала она. – Поздравляем, Максимка!
За ней следовал худой невысокий человек. Это был отец Маши, Андрей Петрович, уже немного лысоватый, но все еще сохранивший строгие черты лица и выправку в теле. Он рано, в звании майора, ушел на пенсию, но по дому почему-то до сих пор часто ходил в военной рубашке и брюках. Вот и сегодня он вышел почти в полном военном обмундировании. Не хватало, пожалуй, только фуражки.
– Поздравляю, Максим! – подошел он к зятю и, слегка приобняв, пожал руку. – Наша гордость, так сказать!
– Спасибо, – еле выдавил из себя Максим, с трудом держась на ногах.
– Устал он, спать ему надо! – вступилась за мужа Маша.
Она подлезла под правую руку Максима и придерживала его, помогая передвигаться по квартире.
– Я нормально, умыться бы, – с большей уверенностью сказал Максим и направился в сторону ванной. – Сейчас я… – Он тяжело вздохнул. – Приду в себя только.
Максим зашел в ванную вместе с Машей и захлопнул дверь.
– Пусть душ примет! – прокричала Зинаида Ивановна из коридора. – Ему легче будет!
– Примет, примет! Только оставьте его в покое, – ответила Маша звонким голосом.
Минут через пятнадцать Максим с Машей вышли из ванной. Приняв душ, он выглядел довольно свежо. На нем была выглаженная новая рубашка с накрахмаленным воротничком и крупными перламутровыми пуговицами.
Максим сиял от радости.
– Зинаида Ивановна, неужели вы купили? – ткнув себя в грудь, спросил он.
Зинаида Ивановна, полная женщина с добрым лицом и кудрявыми, хотя и редкими русыми волосами, засмущалась и, опустив глаза, ответила:
– Я, Максим. Подарок тебе к защите! От нас с Андреем Петровичем.
– Да где ж вы ее нашли-то? Они после развала Союза исчезли вместе с «Березками».
– В ГУМе есть одно местечко, я тебе как-нибудь покажу. Прямо на втором этаже, за кассой. Я там иногда Андрею Петровичу рубашки покупаю на большие праздники.
– Когда такое было?! – вмешался в разговор Андрей Петрович. – Один раз в жизни, может, и купила! В ГУМе она мужу рубахи покупает?! Тьфу! Не смешила бы!
Макс от удовольствия покрылся красными пятнами и не мог найти себе места. Рубашка радовала его сейчас больше полученной степени кандидата наук.
– Ну надо же! Я уже и не думал, что они появятся?! А тут бах – и в ГУМе!
Странную любовь Макса к рубашкам не мог объяснить никто – ни откуда она взялась, ни в какой момент появилась. Сколько себя помнил, он всегда искал белые, немного зауженные рубашки итальянских марок. У Макса их было уже несколько штук. Но каждая новая несказанно его радовала.
– Ну, за стол! – не выдержал Андрей Петрович, давно желавший выпить.
– Да ему бы… – начала Маша, но не успела закончить.
– Отдыхать на том свете будет! – по-военному приказал Андрей Петрович. – А сейчас – к столу! За такое дело грех не выпить!
Стол ломился от еды. Были тут и селедка под шубой, и оливье, и даже «мимоза», которую так любила Маша. Зинаида Ивановна знала, что зять с дочерью придут сытыми и пьяными, но ничего не могла с собой поделать: готовить она любила с детства и помногу, хотя потом обычно разносила всю эту еду соседям, опасаясь, что испортится. Вот и сегодня готовила она с самого утра, наперед зная, что все равно вся ее стряпня останется на завтра.
Андрей Петрович быстро разлил водку и произнес тост:
– Ну, Макс, ты хоть человек у нас и не военный… – Тут он сделал паузу, но не успел продолжить.
– Опять про своих военных! – не выдержала Зинаида Ивановна.
– Не перебивай! Так вот, человек ты не военный, но очень толковый. И главное, целеустремленный. А это качество у нас в стране сегодня редкое! Особенно после развала великого государства! Так что выпьем за твой талант! А все эти кандидатские, докторские – дело наживное!
– Спасибо, Андрей Петрович, приятно! – чокнулся с тестем Максим и махом выпил стопку водки.
Тесть сразу разлил еще.
– Куда ты льешь-то? – возмутилась Зинаида Ивановна. – Дай человеку-то продышаться. Все не напьется он своей водки.
– А ну цыц! У нас говорят: между первой и второй перерывчик небольшой.
– Ничего-ничего, – поддержал тестя Макс, – я нормально. Тост тоже хочу сказать.
Он встал и поднял свою рюмку на уровень глаз. Затем внимательно всех осмотрел и обнял Машу за плечо свободной рукой.
– За вас, дорогие родители! За вашу поддержку! В общем, без вас бы я ничего не добился!
Зинаида Ивановна шмыгнула носом и потерла ладонью правый глаз. Затем окончательно прослезилась и, достав носовой платок, вытерла слезы.
– Мы всегда с тобой! Только скажи. Видишь, Зинаида тебе рубашку модную даже нашла. Всю Москву объездила!
Максим встал, подошел к теще и поцеловал ее в щеку.
– Спасибо, мама!
Зинаида Ивановна махнула рукой, покраснела и отвела взгляд в сторону.
– Да брось ты, Максим. Ерунда какая! Рубашек этих… тьма! Магазины ими забиты, – зачем-то соврала теща.
Сидели за столом до часа ночи, пока не выпили всю водку. А после – вино. Андрей Петрович вознамерился было сбегать за пивом, но уже раздраженная и хотевшая спать супруга его остановила. Потом разошлись. Маша с Максимом закрылись в своей комнате. Маша разделась и стала надевать ночную сорочку. Максим посмотрел на ее стройное упругое тело и подумал: «А ведь она так хороша собой. Ведь лучше этой Ани. Что же я так…»
Ему вдруг стало стыдно: за все измены жене, за неспособность порвать с этой Аней, за то, что предал друга. Он отвернулся к стене, накрылся одеялом и от досады прикусил свой кулак.
Маша, стоя у журнального столика, достала маленькую, вышитую бисером иконку в серебряном окладе и принялась тихо молиться. Она всегда так делала перед сном. Ее шепот убаюкивал Максима, погружал в легкую дрему; он еще не спал, но понимал, что уже не различает слов Маши. Внезапно перед ним опять появились картины из прошлого. Он увидел, как возвращается к себе в палатку с банкой тушенки…
– Ну что, достал? – спросил Сергей, потирая руки.
– Достал. – Максим протянул ему банку.
– Ну ты и долго! Я уж тут чуть водку не открыл без тебя. Какой-то ты бледный. Случилось чего?
– Да нет, нормально все. Налей лучше! Замерз я.
– По тебе видно. Руки вон дрожат, как у алкаша. А тушенку где достал?
– Да у одних там… – соврал Максим. – Сигареты им завтра принесу.
Сергей налил сразу серьезно, по полстакана, и бутылка водки наполовину опустела. Затем он ловко ножом открыл банку тушенки и вывалил ее содержимое на газету.
– Давай! За что только? – спросил Сергей.
– За… – Тут Максим задумался. – За… наверное…
– Не важно. После придумаем! В общем, будем!
И Сергей залпом осушил алюминиевую кружку.
Второй тост родился через несколько минут, и бутылка водки кончилась. Потом они весь вечер болтали и курили, наблюдая за тем, как на небе появляются первые звезды. Теплая алкогольная расслабленность растворила все мыслимые и немыслимые невзгоды. Им снова захотелось водки. У Сергея была заначка с деньгами. Так что спиртное можно было купить у знакомых однокурсников.
– У Вована есть, точно знаю! Сбегать? – предложил Сергей. – А завтра деревню будем проходить, купим!
– Ну сбегай к своему Вовану! – поддержал его Максим.
– Он такой же мой, как и твой, но водка у него есть! – ухмыльнулся Сергей. – Это я точно знаю!
Сергей исчез и через несколько минут вернулся с водкой. Одним мигом он наполнил стаканы. Закуски уже не было, поэтому решили запивать разбавленным «Зуко».
– А ты ее там видел? – вдруг спросил Сергей.
– Кого?
– Аню-то мою!
Слово «мою» неприятно покоробило Максима, но он не подал виду.
– Не-а, не видел, – соврал Максим.
– Ох, Макс, не представляешь ты, какая это сука! Не представляешь!
Макс взял свой стакан, приподнял его и произнес тост:
– Ну так за любовь! – и крепко ударил своим стаканом стакан Сергея.
– За любовь, – тяжело выдохнул тот, – будь она неладна…
– Ты не зацикливайся, Серега! Вон сколько баб вокруг. И им тоже надо! Не меньше, чем твоей Ане.
– Да я же не поэтому. Я ж и впрямь люблю ее. По-настоящему.
– Ладно, забудь. Наливай, только себе больше, а то я пьяный уже!
– Хорошо! Мне сейчас надо, Макс! Ух как надо!
– Давай-давай, мне можешь вообще не лить уже.
Через полчаса Сергей заснул. Макс аккуратно укутал его в спальный мешок и вышел из палатки. Небо было усыпано звездами, а в реке отражался крупный, идеально ровный диск луны. Максим спустился к берегу и пошел в сторону женского лагеря.
Глава 4. Свадьба
Загс находился в здании бывшего театра – старого, но все еще величественного и даже по-советски почтенного. Мощные гипсовые колонны, лестницы и пилястры из местами треснувшего мрамора, высокие потолки и просторные гулкие комнаты внушали бывшему советскому гражданину некоторый трепет и уважение к этому месту.
Родители Сергея настояли, чтобы молодые расписались именно тут, дабы их союз был отмечен каким-то знаковым, необычным местом, хотя Сергей с Аней предпочли бы что-нибудь посовременней и поближе к дому. Но родители были непреклонны. Для них место свершения свадебного обряда имело какой-то сакральный тайный смысл. Неведомый современной молодежи. Чем старее и значимее место, тем крепче брак, – так считали родители Сергея.
– Горько! – взревела толпа.
Сергей, слегка наклонившись, неумело нашел губы Ани и робко их поцеловал. От напряжения и какой-то скованности его руки задрожали, а лицо побелело, сливаясь с цветом мрамора. На мгновение даже показалось, что ему стало нехорошо.
Гости, как это принято, начали громко считать, но на цифре «пять» Аня неожиданно отвернулась, опустив глаза. Лицо ее скривилось так, словно поцелуй был ей неприятен. Даже противен. Сергей глупо и неуверенно посмотрел по сторонам, не понимая, что делать дальше. На его лице застыла неуместная растерянная улыбка. И только его эффектный, сшитый на заказ итальянский костюм хоть немного спасал незавидное положение жениха. Хотя со стороны Сергей вызывал почти всеобщее чувство жалости.
– Горько! – закричал Максим, обнимая Машу за хрупкое открытое плечо. Он высоко поднял бокал шампанского, потом выпил его залпом и стал грубо целовать Машу в губы.
– Счет! – на секунду оторвавшись от Машиных губ, выкрикнул он в толпу.
И все начали монотонно и безразлично считать: «Раз, два…»
На цифре «десять» он наконец-то остановился и хрипло бросил:
– А теперь пусть молодые! Серега, давай! Покажи нам!
Сергей смотрел по сторонам, по-прежнему не понимая, как себя вести. Он словно искал помощи. Но ее не было. Аня смотрела на него отрешенным холодным взглядом, не делая ровным счетом ничего такого, что предполагало бы поцелуй. Казалось, она просто застыла на месте и превратилась в статую. Сергей сделал шаг вперед, приобнял супругу и неуверенно прошептал:
– Давай, может? А?
Аня стояла неподвижно, как манекен или кукла. Ее лицо не выражало никаких эмоций.
– Целуй ее, Серега! А то другой утащит и зацелует! – засмеялся во весь голос Максим. А потом вдруг закашлялся, надрывно и продолжительно.
– Хватит паясничать! – не выдержала Маша. – Посмотри на себя – ты уже пьян! Все еще и не начинали пить, а ты готов!
Ей было жалко Сергея. Он казался ей беспомощной жертвой непонятных для нее обстоятельств.
– И, кстати, это же твой друг! А ты – его свидетель, между прочим!
– А что – я? – шепнул ей на ухо Максим. – Я ничего. Это же они целоваться не умеют…
– Стерва еще эта! Зачем над парнем издеваться? Тьфу…
Маша, свернув губы трубочкой, плюнула на землю. Потом вытащила платок и вытерла рот. Помада размазалась по ее лицу, оставляя красные разводы.
Максим повертел головой, словно кого-то искал в толпе. Посмотрел на Машу, коснулся ладонями ее напудренных щек и стал говорить с ней, словно с ребенком:
– Мышка ты моя! Любименькая…
Тут Макса шатнуло в сторону, и он, размахивая руками, еле успел зацепиться за Машу.
– Перестань, ты мне противен! Поехали домой уже.
– Нет, не хочу! Сегодня мой лучший друг женится! Правда, Серега?! – прокричал Максим громко и хрипло.
Все повернулись в его сторону.
– Чего, Макс?! – не понял Сергей. – Я тебя не расслышал. Что?
– Лучший друг, говорю, женится! – повторил Макс.
– Ах… это да, – словно оправдываясь перед всеми, проскрипел Серега.
– Хватит! – сказала Маша так, что Максим понял: лучше остановиться.
Некоторое время все фотографировались на фоне загса с молодоженами, еще пили шампанское. А потом быстро расселись по такси и поехали в ресторан.
Гостей было немного, человек тридцать. На этом настояла Аня, объяснив тем, что ей не хочется устраивать шумиху. Хотя довольно состоятельные родители Сергея, бывшие партийные работники, планировали устроить для своего сына более торжественное и праздничное мероприятие, пригласив сотню-другую человек, начиная от родственников и друзей и заканчивая своими бывшими сослуживцами. Свадьба единственного сына была для семьи самым важным событием, наверное, за последние лет десять. Непонятным для них остался только его выбор.
Они знали, что Сергей встречается с Аней от силы месяца два или три. Домой он приводил ее только однажды. Да и в тот раз Аня больше молчала, словно полностью ушла в себя. Поэтому будущая свекровь так и не смогла по-человечески с ней пообщаться. В общем, всё в этом браке было скоротечным и странным, не поддающимся никакой логике. Сын утверждал, что выбор свой сделал и тянуть больше не намерен, что знает Аню давно, а главное – любит. И как ни сопротивлялись родители, Сергей, который с детства был очень мягким и покладистым, в этом вопросе занял позицию жесткую и непреклонную.
– Сереженька, миленький, ну поживите месяц-другой, а потом расписывайтесь! Так же нельзя – раз, и все! – говорила мама. – Мы с твоим отцом друг друга знали лет пять, прежде чем решили в загс пойти!
– А чего ждать-то?! – удивлялся Сергей. – Мы друг друга любим, знаю я ее давно. В общем, нечего тут думать.
– Не лезь ты к нему! – вступался за Сергея отец. – Он у нас парень взрослый. Сам знает, что делает!
Втайне отец был доволен, что сын принял решение и твердо его отстаивает. Пожалуй, только это и радовало бывшего партийного работника, привыкшего к жесткости и определенности. Он давно уже разочаровался в сыне и считал, что тот всю жизнь будет под юбкой у матери и вообще никогда не женится. А тут такое, совсем неожиданное! Хотя, конечно, родители многого не знали…
Прошло тогда чуть больше месяца после возвращения из похода. В один из совершенно ничего не обещающих дней в квартире Сергея раздался телефонный звонок. Звонила Аня, обычно никогда первая не звонившая.
– Привет, ты можешь встретиться сегодня? – с ходу начала она строгим тоном.
– Могу. А где?
– Через час, на Тверской.
– Буду, – вяло ответил Сергей и положил трубку.
Они встретились на Тверской в одном из кафе, куда Сергей часто ездил ужинать с родителями. В зале почти никого не было, лишь парочка официантов шастала взад-вперед, расставляя тарелки на столы и раскладывая вилки с ножами.
Аня была одета эффектно. Красное облегающее платье, темные блестящие туфли, яркая янтарная брошь, свежий лак на ногтях. Ее наряд подчеркивал, что к встрече она готовилась основательно.
Они сидели за столиком для двоих и неторопливо листали меню. Навязчивый официант маячил за их спинами.
– У меня к тебе серьезный разговор, Сергей! – начала Аня. – Ты готов?
– Смотря к чему… – мягко ответил тот.
– К разговору! К чему еще?
– Ну да! Конечно, готов, – уже более уверенно ответил Сергей, видя раздражение Ани.
Затем она улыбнулась кошачьей и вязкой улыбкой, будто планировала что-то попросить у Сергея, взяла его за руку и прошептала:
– Ты же любишь меня?
– Очень… – опустив глаза, проговорил он так, как если бы сообщал о какой-то тайне или секрете.
– И я тебя люблю, – продолжила Аня. – Мне хорошо с тобой. То есть нам вдвоем очень хорошо.
– Да… и мне, – все еще как бы оправдываясь, соглашался Сергей.
– Ну раз так, то нам надо быть вместе.
– Да, но мы и так вместе… – Он выдержал некоторую паузу и решился посмотреть Ане в глаза: они оказались пустыми и печальными. – Вроде бы…
Она сильно сжала его руку От боли лицо его напряглось, а уголки губ приподнялись, словно он пытался улыбнуться.
– Я не про это! – возмутилась Аня.
– А про что? – все еще не понимал Сергей.
Аня явно злилась. На ее лбу проступили две чуть заметные морщины, а на шее запульсировала вена.
– Ты меня хочешь как женщину? – наотмашь спросила она.
– Да, конечно… – прошептал он и осмотрелся по сторонам, будто проверяя, не слушает ли их кто. – Очень хочу… ты же знаешь…
– Я тоже тебя хочу! Но нам и потрахаться-то негде!
– А в общаге? Мы же там…
– В общаге… – передразнила она и повернулась к окну. За ним сидела большая черная ворона, внимательно наблюдавшая за происходящим. – В общаге – это не то! Не понимаешь?
– А ты чего меня вдруг сюда вытащила? Говори, что случилось?
Тон Сергея удивил Аню. Она не привыкла к тому, что он задает вопросы. В их союзе это было исключительно ее правом.
– В общем, я беременна! – Аня строго посмотрела в глаза Сергея и добавила: – Надеюсь, ты рад?!
Сергей же повел себя странно: сначала заерзал на стуле, будто сидел на чем-то мокром и липком и ему было неудобно, затем вытянулся в струнку, так, что его тонкая шея почти вся вылезла из ворота рубашки, потом несуразно улыбнулся и закатил глаза, сделав глубокий вдох.
– Так что?! – продолжала давить Аня.
– А когда? Мы же с тобой только пару раз и…
– И? Думаешь за пару раз нельзя ребенка сделать? Или ты уже испугался?
– Я – нет, что ты? Я рад! Просто для меня… Мы такие еще молодые…
– Не такие уж и молодые! Вполне себе третий курс!
Сергей опять несколько раз глубоко вздохнул и уставился на свои пальцы, длинные и худые. На его лице блуждала глубокая тоска. Будто жизнь его, и так казавшаяся ему адом, вдруг стала таковой на самом деле, и теперь этот ад будет с ним до конца жизни. Он окончательно сник.
– И что теперь? – спросил он Аню.
– А что теперь? Теперь нам надо пожениться!
Последние слова она произнесла твердо и уверенно. В них не было и тени сомнения. Словно мнение Сергея не имело никакого значения.
Сергей все так же отрешенно смотрел в стол и наконец сказал:
– Понятно… – после чего оживился, а в глазах его появился блеск. – А кто, мальчик или девочка?
Аня хихикнула, наклонилась к Сергею и потрепала его за щеку, как щенка.
– Ах, ну да… – понял несуразность своего вопроса Сергей. – Да и какая разница!
Через час Аня позвонила Максиму и сказала, что выходит замуж за Сергея.
– Ты что? Дура совсем? – опешил тот. – Разыгрываешь?
– Нет, Макс, это не шутка. Я беременна. А ты не хочешь ребенка! Ты не хочешь меня с ребенком!
– Ну так сделай аборт! Это же проще, чем замуж! – грубо ответил он.
– Это мне решать, а не тебе, что делать, а что нет!
– Не глупи! Сделай аборт!
– Аборт – это и есть глупость! Вот что я тебе скажу! – И Аня бросила трубку.
После этого они с Аней долго не общались. Пока однажды Сергей не позвонил ему и не предложил быть свидетелем на его с Аней свадьбе. Максим, немного поколебавшись, согласился…
Он понял, что уже сильно пьян. Максим смотрел на бокал вина, и тот расплывался перед ним. А это значило только одно: пить больше нельзя. Он посмотрел на Машу – та пыталась разрезать на тарелке баранье ребро-барбекю, но это ей не удавалось.
– А ты его так, руками! – пробормотал он и привстал со стула, но сразу же понял, что ноги словно ватные, мягкие и бессильные.
Надо было собраться и хотя бы умыться, иначе еще один бокал вина мог окончательно выбить его из колеи и погубить и без того уже испорченный вечер.
Маша посмотрела на мужа несчастным и грустным взглядом. Было видно: он ей неприятен. Даже противен.
– Я сейчас…
Собрав все силы, Максим вышел из-за стола и пошел через зал к выходу.
Наткнувшись на первого попавшегося официанта, он спросил, где туалет. Едва успел добежать до унитаза.
Его рвало, сильно и обильно. Ему казалось, еще чуть-чуть – и он выплюнет свой желудок. Но этого все же не случилось. Потом, поняв, что больше его не тошнит, он поднялся с колен и направился к раковине. Умывшись и пригладив ладонью волосы, Максим направился в сторону зала и тут случайно увидел Аню. Остановившись, он стал за ней наблюдать.
Она шла в сторону туалета. Уставшее бледное лицо Ани говорило о том, что мероприятие ее, мягко говоря, утомило.
Максим приоткрыл дверь женского туалета, заглянул внутрь и, убедившись, что там никого нет, спрятался в одной из кабинок.
Аня зашла в туалет, подошла к раковине, включила холодную воду, смочила руки и стала кончиками пальцев растирать себе щеки. Вид у нее был измученный: то ли она не выспалась, то ли уж слишком устала.
Макс приоткрыл дверцу кабинки и прошептал:
– Аня, сюда иди!
Аня вздрогнула, резко вытянулась и, повернувшись в сторону кабинок, увидела Макса.
– Ты что тут делаешь?! Совсем дурак, что ли?
– Сюда заходи!
– Ты сумасшедший! – не решалась она.
Максим сделал два шага вперед, схватил Аню за руку и затащил в кабинку, закрыв замок.
– Тихо только… – прошептал он. – А то услышат, и скандал будет.
– Чего тебе надо?! – холодно спросила Аня. – Ты зачем это устроил?
– Я люблю тебя! – вдруг сказал он неожиданно для себя самого. – Да, люблю! Очень…
– Макс, я беременна! Понимаешь? А ты не хочешь детей! У тебя карьера! Да и Машка эта!
Макс почувствовал, что ему снова становится плохо. Нет, не от услышанного, а всего лишь от выпивки. Его снова затошнило. Аня поняла.
– Тебе что, плохо? Блевать тянет?
Но приступ неожиданно отступил. Макс до боли ущипнул себя за руку и сознание мгновенно прояснилось.
– А от кого ты беременна? От него?
– Не знаю. Откуда мне знать! Может, от тебя. Макс, мне страшно, – вдруг не выдержала она, обняла его и тихо заплакала. – Мне очень страшно, Макс. Обними меня. Покрепче!
Всем телом она прижалась к Максиму. Он чувствовал, как она дрожит. И что ей действительно страшно. Такой он ее еще никогда не видел – напуганной до смерти.
– Но свадьба зачем? Зачем все это? Я же тебя просил не совершать этой глупости.
– А что было делать? Ты с Машкой! Карьерой своей бредишь! Не оставаться же мне одной с ребенком.
– И что теперь? – уныло спросил он.
– Не знаю. Обними меня покрепче.
Она стала искать губами его губы. Руки ее опускались все ниже. Максим ощущал стремительно нараставшее желание. В этот момент дверь туалета хлопнула: кто-то зашел.
– Тсс… – протянул Максим и поднес палец к губам.
Аня кивнула.
– Я пойду уже, как только она выйдет. Макс, я люблю тебя! Очень…
– Я тоже тебя люблю!
