Николай Козлов
Смерть друга
–Отойдём на полянку? – сказал Серёжа и сделал несколько быстрых шагов в сторону.
–Начали!
–Начали!
Костя побежал к ногам Серёжи, но он предупреждённый мною, отбежал и побежал к Каташеву, хитрецу, не нравившемуся никому и стоявшему в стороне. Каташев побежал прятаться в толпу. Толпа к Серёже. Серёжа медленно убегать и, когда кто-то вырывался вперёд, хватал того и мягко, по-борцовски бросал на траву. Тот поднимался и опять преследовал. Бить больно Серёжа не хотел, и драка превратилась в игру. Этот бег длился долго, Серёже уже надоело, и он остановился.
– Предлагаю – ничью.
Мои друзья-враги, уставшие от бега, хотя им и нравилось бегать за таким высоким и сильным мальчиком, согласились.
– Ну и расходимся с временным перемирием. Пойдём, Коля?
–Пойдём.
С того времени и установились наши отношения, и не совсем обычная дружба. Мы вместе дрессировали собак, и Абрек, казалось, всегда исполнял команды хуже моей Стрелки. Очень скоро мы дошли до команды: «Фас!» – и здесь Стрелка никак не желала злиться, но, тем не менее, хватала зубами за фуфайку, рвала и тянула. А вот Абрек, тот сразу хватал зубами, и только оттого, что знал меня, не применял настоящую силу в укусе.
Когда Стрелке было около семи месяцев, я ушёл в книжный магазин, там можно пропадать часами, это была святыня, книжный магазин и библиотека. Забыв о мире, я читал на корешках названия книг и спрашивал у продавца,
о чём та или другая, тогда и появился в дверях Серёжа.
–Коля, – сказал он взволнованно, – твою Стрелку сбила машина.
Я, видимо, побледнел, и меня охватила дрожь, так что Серёжа перепугался.
–Коля, ты чё? Не волнуйся. Она жива, – успокаивал он, – жива, но встать не может. И никого к себе не подпускает. Твой отец пробовал подойти – кусается! Садись на рамку велосипеда, я тебя довезу.
Стрелка лежала в дорожной пыли. Задние лапы не слушались её, а толпа мальчишек пугала. Увидев меня издали, она жалобно и тихо заскулила.
–Стрелка, Стрелочка, – произносил я, ничего не видя кроме её глаз и неестественно отодвинутых задних лап, слёзы и всхлипы сами неслись откуда-то. Тогда я первый раз ощутил настоящее горе и сочувствие. И что бы ни говорили о собачьем интеллекте, я навсегда запомнил, как собака доверяла мне, как разумно ждала помощи. Как я, обернув её курткой, нёс домой, и, когда причинял боль, она взвизгивала, но не кусала. А до того на всех щёлкала зубами. Даже на тех, кто приближался ближе метра.
Как я её выходил – не помню. Выходил и она с искривлённым тазом, и прозвищем «косиножка», через два месяца бегала за мной. Но чувства мальчика изменчивы. На следующее лето, когда Стрелка ощенилась, мама отдала её и щенков Торощину Жоре. Тот отвел собаку в лес и застрелил из мелкокалиберной винтовки, а после перестрелял щенков, тогда ещё слепых.
Но горечи я не испытывал. Да и мама обманула меня, сказав, что отдала её проходившим мимо пастухам. А правду мне открыл через несколько дней Вовка. Он привёл меня в лес, и показал, где лежала в заброшенном шурфе Стрелка и её пять щенят. Тогда мне было одиннадцать лет, а теперь сорок восемь. Теперь у меня вторая собака. Она также имеет зонарный окрас, только не чёрно-серый, как Стрелка, а ещё примешано рыжего. И Рекс прожил рядом со мною почти четырнадцать лет. Он постарел, у него подбегает моча, всё пропитывается ею и воняет. Особенно отвратительно воняет шерсть. Я каждое утро, последние месяцы, мою возле собаки полы, протираю стены, стираю его тряпки, подстилая другие до четырёх раз в день. Всё это делаю с добавлением стирального порошка, дезинфицирующего раствора «белизна», но запах изо дня в день усиливается. И у меня не проходит горечь от приближающейся утраты.
3
Многое связывает нас с собакой. И чувство вины одна из ниточек в этой связи. Я всегда со строгостью относился к Рексу, начитавшись разных руководств по дрессировке, следовал им. А всё ли там правильно и научно. Теперь, имея опыт, я сомневаюсь во множестве правил и советов. Но когда-то, не имея опыта, эти руководства научили понимать поведение собаки, научили общаться с собакой на понятном ей языке – языке, создаваемом при общении и обучении. Собаки, как и люди, бывают умные и не очень, злые и добрые, трусливые и самоуверенные, а воспитание только открывает эти способности. Тестируя Рекса на сообразительность, в полугодовалом возрасте, я получил результат: ваша собака – Эйнштейн в мире собак. Может быть, тестирование было предвзятым?
Купили мы Рекса в тяжёлые для простых людей времена распада СССР. Казахстан отделился, как и все союзные республики, но денег своих не выпускал, поверив кремлёвским бюрократам – ждали новые рубли. Шёл 1993 год. У всех бывших союзных республик были свои деньги. А в Казахстане старые, обесцененные рубли. А ещё и со всех республик эти рубли свозили в Казахстан и скупали оставшиеся товары. В магазинах пустые прилавки – опустошались, цены росли в геометрической прогрессии. Тогда-то мы и купили щенка за 20 000 «деревянных» рубликов, половина моих отпускных, двадцать пятого сентября.
Как сейчас помню этот день, как пришли в квартиру. Как хозяева вывели мать щенков, высоконогую суку, зонарно-серого окраса, непонравившуюся мне. Я хотел зонарный окрас, но с тёмно-рыжим, и не такую высокую на ногах, и покрепче в костях.
–А сколько щенков осталось, покажите?
–Осталось два. У одного родовой вывих бедра, ну он исправится, а второй…, – и они показали Рекса и назвали сумму.
Мне не понравился щенок, не понравилась его мать, в моих мечтах всё было по-другому, и собака была другой.
–А родители с родословной хотя бы?
–Да, у матери есть родословная. А отец без родословной, но сходите, взгляните на него.
Наташа осталась в квартире, а я пошёл смотреть. Отец был красавец, мощный, крепкий, уверенный в себе кобель. Он сидел на цепи в загороженном пространстве и равнодушно наблюдал сквозь щели в заборе. Подойдя ближе, я сделал угрожающий взмах рукой. Пёс посмотрел и угрожающе оскалил зубы, не залаял, не сделал ложного выпада, а просто открыл чуть-чуть зубы. Пёс больше походил на собаку с родословной, чем мать Рекса.
Вернувшись в квартиру я увидел, что Наташа держит щенка на руках, и тот не беспокоится, а мирно прижавшись, дремлет. Я думал покупать или нет, а Наташа уже взяла щенка на руки, это и послужило решающим фактором. Я пытался отказываться, объяснять, что можно чуть подождать, но женское сердце было покорено доверием детёныша. Никакие аргументы уже не действовали, если до решения покупать, Наташа была противница, то теперь они втроём уговаривали меня купить. И, конечно же, мы купили.
Домой возвращались по старой улице, было прохладно, Наташа держала щенка под пальто, за пазухой. И тот, видимо только что поев, кряхтел и урчал.
–Рычун какой, – заметила Наташа, – прямо Рекс, вот уже и кличка готова. И кличка мне не понравилась. Всё складывалось так, что мне не нравилось.
–Рекс, не от слова рычать, это иностранное слово.
–Ну и что? А в этом случае оно имеет другое значение, а тебе не нравится Рекс?
–Ну, всё же у нас в семье демократия. Поглядим, что скажет Олег, не будет против, то и пусть будет Рекс.
Олег не был против, два голоса и решили кличку будущего друга. А придя домой, отпустив щенка на пол, кроме клички нужно было решить, где щенок будет жить, где спать и где есть. Наташа хотела, чтобы Рекс спал дома, но весь день проводил во дворе. Я был за то, чтобы собака всегда могла войти в дом и выйти, спала только дома, хотел иметь выдрессированную собаку, которая всегда была рядом. После коротких споров и препирательств, выдворили Рекса на двор, где я соорудил загончик. Пребывание в загоне послужило тому, что щенок научился лазать по вертикальным дощатым сооружениям, и навык остался на всю жизнь. Но жить пёсик, всё-таки остался в доме, но дальше коридора проход ему был запрещён.
Первый месяц, пока я был в отпуске, послужил тому, что я обучил щенка самым элементарным правилам и командам: гадить только во дворе, по первому требованию идти на место, – а место Рексу определили в прихожке, откуда он без разрешения не выходил. В прихожке был стенной шкаф, первые месяцы в нём и планировали отдых и сон щенка. Но в шкафу спать Рекс не спал спал просто в прихожке, между тремя комнатами: между кухней, Олежиной спальней и залом. В первую ночь он пробовал скулить, затосковав по матери и дому, но я пришёл и какое-то время посидел рядом. На вторую ночь щенок уже забыл о том, что он жил где-то в другом месте и все мы сделались для него самые родные. А через несколько суток забыл о жизни вне нашей семьи, и радовался вниманию, которое ему оказывали, и радовался командам и обучению, и с возбуждением выполнял все, что от него требовали.
Находясь дома, он был спокоен, гуляли рядом, он тоже не проявлял беспокойства, но оставаться один в чужой обстановке долго не мог привыкнуть. Этому он научился когда состарился, а мы переехали в квартиру.
4
Первые месяцы Олег много и подолгу играл с Рексом, если вначале я противился этому, как-то пытался повлиять, то вскоре понял – это приносит пользу щенку. Он развивается общаясь с Олежей, любое общение с людьми развивает щенка. Пусть мне кажутся плохими игры, но они играют и понимают друг друга, Олег предлагает условия и Рекс принимает и пытается понять то, что ему нужно делать.
Первый год был насыщен событиями. Дрессировка шла успешно, в полгода щенок освоил большую часть команд. Но полного послушания я так и не добился до конца его жизни, и, будь Рекс на службе, его подвергли бы выбраковке. Возможно, в сторожевые или в караульно-сторожевые, хотя по следу шёл хорошо и быстро, но дисциплинированности для караульно-розыскной, не хватало. Как я обучал собаку командам? Многие не знающие психологии животных люди, считают, что собака должна сама понять и выучить команды. Собака рада бы, но как ей понять, что от неё требуют? С воспитанием и дрессировкой Рекса, на многое переменились мои взгляды. Читая и применяя на практике методы и способы дрессировки, я лучше понимал щенка. Это длительный и кропотливый процесс. И он должен проходить каждый день, день за днём, постепенно и с повторением пройденного. Своего рода учёба. После первой команды, отзыв на кличку, пришла пора обучения. Отзыв на кличку и команда «место», базовые во всей дрессировке собаки. Прежде произношение клички – дача лакомства, пока не начнет откликаться на кличку и подбегать. И затем приучаешь подбегать, обходить тебя и садиться с левой стороны. Затем начал отработку команды «место».
–Место, – и лакомством приманиваю к месту.
Лакомство отдаю позже и позже, и приходит время без лакомства щенок улёгся на своё место, а лакомство получает после того как лежит. Постепенно дача лакомства всё дольше и дольше задерживается, а после не даётся вовсе. Каждая команда – длительный процесс. Понимание, выполнение, закрепление, повторение изо дня в день. Вскоре лакомство заменяется поглаживанием и поощрительными словами, которые собака воспринимает после обучения с не меньшей радостью, чем кусочек мяса. И так каждая команда. К примеру, команда нюхай – ищи, отрабатывалась в два этапа. Первый – нюхай. Подставляешь кулак, в кулаке маленький кусочек мяса, буквально один раз лизнуть. Говоришь: «Нюхай», – и подставляешь кулак к носу. Щенок принимается нюхать и пытаться залезть носом в кулак. Отдаёшь лакомство. Повторяешь по пять, шесть раз в день. Щенок начинает реагировать на команду «нюхай». Затем кладёшь лакомство у ног, закрываешь ступнёй. А когда он, понюхав, не найдя в ладони ещё не верит и упорно нюхает, обыскивая ладонь, даёшь команду «ищи», и подводишь кулак к мясу. Это первый этап. На него ушло у нас с Рексом около недели. Второй этап, когда щенок понюхав кулак, по команде «нюхай», идет несколько метров по следу прочерченному мясным запахом. После усложняешь, заменяешь мясо, тряпочкой или ещё какой вещью, каждый раз меняя эту вещь, чтобы не возникало ассоциации именно с этой вещью. И после того, как он находит, даёшь лакомство. Затем не метишь мясным запахом, а щенок всё же ищет вещь. И на этом этапе, длительном и постепенном, меняешь вещи, и шаг за шагом отдаляешь находку. Эту команду Рекс совершенствовал ни один год. Он хорошо шёл по следу, находил и приносил в руки. И так каждую новую команду. Повторяя пройденные, и шаг за шагом выучивая новые. Так что обучение собаки, походит на изучение иностранного языка и дрессировщик, точно преподаватель, чем грамотнее, тем легче собаке выучить то, что от неё требуют, но не только выучить, а ещё и понять, что от неё нужно.
Зимой у Рекса выпали молочные зубы и появились постоянные, белые и крепкие. С виду взрослая собака, он до лета оставался боязливым и ласковым щенком, не желавшим кусать никого. Только играть и дурачиться. Весной случилось ему быть сбитым кавказской овчаркой. Мы гуляли на сопке в сосновом бору, месте отведённом для выгула собак. Там многие гуляли со своими питомцами. Злобных обычно водили на поводке. И Рекса я чаще всего держал на поводке и контролировал. А тут отпустил, а мужчина с овчаркой оценил ситуацию как опасную, и отпустил свою кавказскую. Здорового и сильного кобеля, сразу налетевшего на Рекса, сбив его. Рекс не ждал такого нападения, это перепугало, он ещё был молод и ему хотелось со всеми играть. Он завизжал с перепуга по щенячьи, казалось ему причинили нестерпимую боль. Но я-то видел – его не кусали, хотя клыки волкодава были занесены над горлом. От укусов его спас я, подскочив и крича «фу», подставил над поверженным Рексом сумку, защищая от зубов горло.
А может быть мужчина, отпустивший своего волкодава, хотел дать своему псу возможность попробовать свои силы на такой собаке как мой Рекс. Но, во-первых, я не дал, а во-вторых, собаки часто разумнее и благороднее своих хозяев. Визг тоже спас моего пёсика, если не от смерти, то от травм. С тех пор Рекс стал понимать, что не все хотят с ним играть, и не все добры к нему, наоборот, мир опасен и зол. С этого удара грудью, всех собак он начал воспринимать как опасность. Только знакомые собаки оставались друзьями. Или те, что слишком добрые и слабые. Но так, как произошло с волкодавом, уже не могло повториться, он всегда был готов встретить неожиданное нападение. И сам стал злобный и недоверчивый.
