Николай Иванович Хрипков
Устроил
– Выдрыхся, аспид? Что же ты натворил? Ой-ё-ёй!
Я ничего не понимаю. И только лупаю глазенками. А баба Еня, уже, наверно, не в первый раз принимается рассказывать. Оказалось, что пчелы, страшно разозленные тем, что их таким варварским способом выгнали из насиженных квартир, вылетели на дорогу, по которой в это время проезжал на мотоцикле дед Паша. Муж бабы Луши. Он работал бригадиром. Рои набросились на него. Он по газам.
Но оторваться от них не может. Влетает к себе во двор и бегом в дом. И пчелы за ним. И только в погребе ему удалось укрыться от них.
– Сейчас, – говорит баба Луша,– пластом лежит, весь опухший, стонет. Может, еще и в больницу придется везти.
Я потрясен, раздавлен. И я всему этом виной. Нет мне никакого прощения. Но это еще не всё. Поросенок забрался в огород, выкопал помидоры, огуречную рассаду и прочие овощи. Пересаживать – а уже июль месяц – бесполезно. Баба Еня плачет. Баба Луша плачет. И я плачу, чувствуя себя величайшим преступником.
