Николай Иванович Хрипков
Одноразовая Аня
– Кто это? Чего молчим?
Мужской голос. Муж. А где же ему быть в это время, как не дома. Ночных смен у него нет. Работа у него интеллигентская, в конторе с бумажками. Перекладывать их с одного места на другое.
– Илья! Ну, Илья, вот!
– Какой еще Илья? А? – раздался недовольный голос за дверью. – Поздно вообще-то!
Действительно, откуда ему знать, что это за Илья. Он с ним почти не общался. В друзьях никогда не были. Назвал фамилию. Дверь открылась. Муж прошел в дом, даже не приглашая его. Хорошо, что не захлопнул перед носом дверь. Или нет! Плохо! Расстегнул и снял ботинки, даже не спрашивая разрешения хозяев. Вроде как свой человек. Выпрямился. Напротив две белых двери. Судя по пластиковым картинкам, ванна и туалет.
– Что я пришел…
Анна была на кухне. Подняла на него глаза, в которых было только удивление. Что это значит? Чего приперся? Илья повесил куртку и прошел на кухню. Остановился возле Ани. Почувствовал такой знакомый и желаемый запах. И сразу всё вспомнилось.
Кухня была просторной. Слева сразу у порога печь. У окна кухонный стол. Вдоль стены шкафчики.
– Тепло у вас. Хорошо! – проговорил Илья. – Люблю, когда в доме тепло. У нас-то центральное отопление.
Печка потрескивала и дышала жаром. Аня шагнула к мойке, взяла тарелку и стала мыть ее. Движения ее были неторопливы. Вымыв, стала вытирать ее маленьким полотенцем.
– Это… может, чайку попьем? Посидим? – предложил Илья и без приглашения направился к столу.
Хозяин пожал плечами. Он знал, что Аня тогда изменила ему, когда ездила за его матерью. После поездки она долго спала утром. Сорочка сползла с плеча и обнажила верхнюю часть груди. На ночь она снимала нижнее белье и спала в сорочке. Сверху над грудью красное пятно. Он пригляделся. Наклонился и долго рассматривал. Это засос. Он и сам делал ей подобное и обмануться не мог. Хотя пора поцелуев между ними прошла уже давно. А первый год они буквально высасывали друг друга.
«То ли побить ее?» – подумал усталый муж и представил себя краснорожим, слюни летят, он машет кулаками, трясет рогами и ругает ее последними ругательствами. Грустно и смешно! Для этого нужно напиться до потери пульса и разогреть себя. Скорее она тогда его побьет. Он чувствовал себя рохлей и размазней. От такого мужика любая загуляет. Но он не мог стать иным. И не хотел. Так ему было проще. Пусть будет так! Свечу он у них в ногах не держал. И может быть, все его подозрения напрасны. Почему обязательно у нее должно быть что-то с Ильей?
Она сама себе поставила засос над грудью. Или дальше засоса дело не пошло. Как у подростков. В губки, в шейку, пониже и чуть подольше. Вот и засос готов. А дальше благоразумно остановились. Может быть, это никакой не засос. А какая-нибудь аллергия. На крем какой-нибудь. Или прыщик вскочил. А она подавила на него. Пошло оно всё к черту! Лучше про это не думать! А то с ума сойдешь и себя изведешь.
– Мне два пакетика! – сказал Илья, улыбаясь. – Я пью крепкий чай. А с одного пакетика какая крепость?
Почему-то он старался заглянуть мужу в лицо. Так и крутил башкой от Ани к нему. «Как дебил какой-то! – подумал муж. – Чего он зыркает, высматривает?» Помолчав, Илья добавил:
– Пожалуйста! Еще один пакетик! Какой толк пить слабый чай? Это просто темная водичка.
Аня поставила на стол чайник, чашки, сахар, коробку с чайными пакетиками, вазочку с конфетами. Достала из холодильника банку с вареньем. Налила в другую вазочку. Ушла с кухни. «Она ушла! – в отчаянье подумал Илья. – Она не должна уходить! Почему она ушла? Я пришел сюда ради нее! Не ради же этого охломона, который надулся, как индюк!» Охломон, как он его мысленно назвал, разлил чай по чашкам.
«Разъел харю! Какие у него бледные глаза! А эти белые, как у старика брови!» – думал муж, поглядывая исподлобья на Илью. А тот неторопливо пил чая, делая длинные промежутки между глотками. Уже выпил хозяин чашку, Илья же только наполовину. Они молчали. Говорить было не о чем. Ему и не хотелось говорить с Ильей. Черное ночное окно. Все сидят по домам. Чего шляться? Чего вот приперся? Зачем?
– Да! – сказал Илья. – Вот так! Неплохо! Крепкий час получился. Я крепкий всегда пью.
Он крутил чашку за ручку, поглядывал на волновавшуюся поверхность чая. Бросал взгляды на законного супруга. «Зачем он явился? Что ему тут надо? Не ко мне же он пришел!» – думал хозяин. Вечер был безнадежно испорчен. Лежал бы сейчас.
– Можно еще чайку? – спросил Илья. – Я одной чашкой не напиваюсь. Дома у меня большая такая!
Он вытащил пакетик и положил его на клеенку. Вокруг пакетика образовалась коричневая лужица. «Может он ночевать собрался здесь? А мне куда: в баню идти на полок? Или лечь на диване в зале и слушать рэгтайм скрипящей кровати? Бред какой-то». Он налил ему чая. Илья опустил в кипяток два пакетика. Помедлил. Взял еще один. Опустил и стал наблюдать, как по кипятку разливается коричневая темнота.
Осмотрелся. Высокий холодильник. Еще выше морозильная камера. Зачем им двоим? И снова:
– Да! Ну, да!
Что значило это «да», ни он, ни хозяин не понимали. Но хозяина его «да» и громкие прихлебывания чая раздражали. Он молчал. «Козел какой! – подумал Илья. – Настоящий козел! Был бы пьяный, дал бы ему по морде. Сидит, надулся и молчит. Мне нужна Анечка! А вот сейчас уйду, они лягут и, может быть, займутся этим. А может быть, она ему не дает. Конечно, не дает! Такому козлу никто не даст. Я ей нужен! Почему я не могу лечь с ней сегодня?» Ему вдруг поверилось, что его желание осуществится.
– Может быть, еще чаю? – спросил муж, стараясь не выдать никак своего раздражения.
