Николай Иванович Хрипков
Библиотека, или Музей книг
Дышалось легко. Дорога была ровной. Никакой нечисти, всяких призраков им не попадалось. А этого им не хотелось больше всего. Вдруг как в американских ужастиках? Путешествие в загробное царство оказалось легким и веселым. Всю дорогу смеялись. Думать о том, что их ожидает в скором будущем, не хотелось. Блеснул свет в конце туннеля. Они потушили фонарики. Подошли к выходу из пещеры. Перед ними был Аид. И тут же сзади загрохотало. Они испуганно оглянулись. Выход из Аида был завален камнепадом. Сплошь! Сверху донизу. Ни единой щелочки.
17. В круге седьмом
В этом круге Аида находились лже: лжепророки, лжеучителя, лжецелители, лжеблагодетели. Это была самая обширная долина и самая густонаселенная. Везде творились лютые казни и вопли не умолкали ни на мгновение. Черти ножами, острыми как бритвы, вырезали лжепророкам их языки и бросали на съедение псам. Тех, кто вместо вечных истин, насаждал вредные теории, взращивал пагубные страсти и наклонности, превращали в слизняков, тараканов, тарантулов, в которых была не кровь, а зловонная навозная жижа. И эти полчища тварей расползались во все стороны.
Черти их тут же давили своими копытами, от чего воздух наполнялся зловонием. Тут и там блестели эти слизистые лужицы, в которых барахтались чертенята. И смеялись.
Тот, кто считал себя при жизни вершителем судеб человечества, обретал здесь свою истинную сущность. Была она очень неприглядна. Если бы так было в жизни, что можно было бы увидеть их мерзкое нутро, то их даже бы грузчиками не взяли. И жизнь была бы посветлее.
Конечно, живым было не легче от того, что те, кто калечили их души, сейчас испытывали адские муки. Да и живые не ведали об этом. Но все их проклятия сбылись. И еще как сбылись! Полной мерой плюс чертовская фантазия с изобретательностью.
Есть определенный тип людей, которые уверены, что ложь лучше правды. И слово «правдивый» для них является синонимом «глупый». Только дурак будет резать правду-матку. Встретили вы знакомую девушку и нежным голосочком восхваляете ее, как та лиса ворону:
– Машечка (Олечка, Верочка…), как ты великолепно выглядишь! Просто чудо! Как тебе идет это платье (юбка, блузка…)! Хоть сейчас на конкурс красоты «Мисс Вселенная»! Какой у тебя отменный, можно даже сказать, изысканный вкус! Изумительно!
Машечка (Олечка, Верочка…) поплыла. Она считает вас самым замечательным человеком и дарит вам благодарную улыбку. Даже если похожа на крокодила. Скажите вы ей правду:
– Машка (Олька, Верка…)! Как ты отвратно выглядишь! Круги под глазами! Еще и тушь самая дешевая. Вон поплыла! Что на тебе за мешковина! Ты что репетируешь роль Бабы-Яги! Тебе эта роль вполне подходит. И походка у тебя, и фигурка соответствуют!
Всё! Настроение вы ей испортили. Если и не на всю оставшуюся жизнь, то на долгие годы вперед. И к тому же стали ее заклятым врагом. Противнее существа для нее уже не существует. Если бы у нее в руках был пистолет, она бы выстрелила, не задумываясь. Поэтому в Америке, где свободно ношение оружия, правду никогда не говорят.
Или кандидат, собирающийся стать президентом, стал бы говорить о том, что нужно повысить налоги, платежи за ЖКХ, заморозить заработную плату, потому что казна совершенно пуста. Поэтому придется на время затянуть пояса, отказаться от многого ради светлого будущего. А светлый капиталистический рай далеко-далеко за высокими горами.
Да, он говорит сущую правду. Но только получит на выборах максимум один – три голоса, свой, своей жены и самого ближайшего друга. Хотя друга скорее всего нет.
Мы живем в мире лжи. И чувствуем в нем себя вполне комфортно. И не представляем, что можно жить как-то иначе. Мы часто даже знаем, что это ложь. Но правда нам не нужна. Мы ее не хотим слышать. Мы боимся ее, бежим от нее, как от огня. Она нам не нужна! Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой. Ибо ложь – это тоже сон.
Такова уж человеческая психология. И поэтому многие используют это свойство людей в полной мере. Говорят нам то, что мы хотим услышать, что нам приятно. Но если бы они лгали нам потому, что хотят нам сделать приятное, потому, что не хотят расстроить нас. В этом ничего зазорного нет. А зачастую это даже похвально, поскольку услаждает нашу душу. Они обманывают нас, чтобы украсть нашу душу, наш голос на выборах, нашу веру в честность и порядочность, наше мнение о себе, как о достойных людях. Чем выше должность, тем разрушительнее и порочнее ложь, тем большей вред она приносит обществу, тем сильнее она оскотиневеет людей. Они уже привыкают никому не верить и сами начинают лгать всем подряд. Даже без злого умысла.
Ложь развращает. Добрых делает злыми, храбрых – трусливыми, откровенных – скрытными. Ложь порождает ложь. Она, как наркотик, убивает сознание и душу. Человек, привыкший ко лжи, уже не может обходиться без нее. Ложь превращает человека в своего раба. Он теряет волю и покорно бредет за ней, куда бы она ни шла. У лживого человека нет своего пути. Ему определена дорога. И это дорога лжи и зла.
Васька непрестанно топтался на месте, слушая Вергилия, наконец не выдержал и простонал:
– Дядя Вергилий! А что будет со мной? Я ведь тоже иногда говорю неправду. Не сделаю уроки, а учителям говорю, что бабушка заболела и я не мог отойти от нее ни на минуту. У меня два дневника. Один для школы, а другой для дома. Иногда и безо всякой причины совру. Я даже иногда не замечаю, что соврал. А когда мне скажут, что соврал, только тогда и замечу.
– Это да! – согласился я. Рассмеялся. – Он у нас профессиональный врун. Не знаешь, когда он говорит правду, а когда врет.
– Поэтому учителя меня считают балбесом и вруном. Мама же гостям хвалится, что я хорошист и отличник и стану дипломатом или академиком. Мне ее жалко. Но и огорчать не хочется.
Да! Кающийся Васька прямо просился на холст. Художников отыскать здесь не проблема. В это время раздался крик:
– Эй! Подь сюда, Василий! Иди я тебе что-то покажу! Я сначала глазам не поверил!
Влад, который не выпускал из рук камеры, звал своего босса. Большой Василий нехотя поднялся.
– Туда глянь! – Влад протянул руку. – Не! Вот туда, куда я пальцем показываю! Видишь?
Губы Большого Василия вытянулись и округлились, как при восторге. Он долго всматривался.
– Это был большой человек! – воскликнул Стас. – Весь город держал. Сначала как бандит, потом пошел в бизнес, в депутаты и на самый верх. Деньги греб лопатой. Человека ему прикончить, как нам комара прихлопнуть. От одного его имени начинали дрожать и покрываться потом. А потом и самого его замочили. Говорят, что столичные. Что-то он с ними не поделил. Хоронили как какого-нибудь императора. Народищу жуть! Кругом менты! Движение перекрыли. Тащили через полгорода.
Большой Василий задумчиво ходил взад-вперед. Он задумался. Лучше всего ему в это время не мешать. Чапай думать будет! Подельники ждали его слова. И дождались.
– Кажется, нам серьезно повезло, пацаны! Необычайно повезло! Это будет бомба! Точняк! Его же знали столько людей! И не только в нашем городе, но и за пределами.
– О чем ты? – спросил Стас. – И с какого такого перепугу нам повезло? Расшифруй!
– Мы должны взять у него интервью. Представляете, интервью из загробного мира! Это взорвет интернет. Счетчик будет зашкаливать. Рекламные агентства завалят нас предложениями.
– Но разве это возможно? – усомнился Стас. – Хорошо бы, конечно, так, как ты говоришь.
18. Интервью с бандосом
Троица, воодушевленная идеей босса, стала спускаться в долину. Васька не выдержал и побежал следом за ними. Мы присели возле камня и наблюдали за тем, что происходило внизу. Интересно, выгорит ли у нашей блатной троице это дело?
Делегация приблизилась к тому… объекту или субъекту? Как правильно с научной точки зрения? Беседа продолжалась довольно долго. Но о чем шла речь, мы, конечно, даже не догадывались. Потом Васька уже пересказал, сбивчиво и косноязычно, как всегда. А я постараюсь передать это нормальным человеческим языком. Но поскольку это моя версия, допускаю, что многое может быть звучало не совсем так, но главное суть. Ведь вы же согласны? А самое главное я умею ухватывать.
Итак, наша четверка приблизилась к субъекту-объекту, которого плотно окружили черти.
Чем ближе они подходили, тем сильнее было зловоние. И неудивительно! В большом котле была не смола и не кипяток, а человеческие испражнения. Извините за мове тон! Но из песни слова не выкинешь. Тем более слово это вполне цензурное.
Сначала Льва Борисовича – так его звали – черт кормил этой похлебкой из ложечки. Зачерпывал и подносил к губам. Конечно, тот ни в какую. Тогда ему вставили шланг с воронкой в рот и стали держать за руки. Черт выливал ложку за ложкой в воронку. Лев Борисович выпучивал глаза, лицо его становилось пунцовым, живот ходил ходуном, коленки подпрыгивали. Но его держали очень крепко и вырваться он не мог.
– Вот одну ложечку за маму! Теперь за папу ложечку! А теперь за бабушку с дедушкой! Вот умничка! Хороший мальчик! Послушный мальчик! – приговаривали черти.
Когда ребята приблизились к котлу, то первым побуждением их было бежать отсюда, куда глаза глядят, но жажда наживы пересилила. Как говорится, «деньги» не пахнут. Черти в это время перешли к новой экзекуции. На счет этого они были изобретательны. Со смехом и прибаутками они погружали его голову в котел и крепко держали. Перебрасывались шуточками.
– Кушай кашку, маленький! Вкусненькую кашку! Полезненькую!
Держали его голову до тех пор, пока он не начинал захлебываться и сучить ногами. Давали отдышаться и возобновляли пытку. Всё это под громкий визг. И хохот. Очень противный.
– Как ты думал, маленький! За всё надо отвечать! А ты думал, что всё так тебе сойдет? Как с гуся вода? За то, что убивал, лишал старушек последних копеек, выгонял стариков из их собственных домов на мороз, пытал да казнил? Думал, что всё обойдется и ни за что не ответишь? Что ты какой-то особый? Так не бывает! Если не в той жизни, так в этой загробной с тебя за всё спросится. Узнаешь, что чувствовали те, кого ты мучил. Ну, подожди! Не трепыхайся ты так! Пора уже и привыкнуть.
– А, может быть, ну его, Вась? – обратились ребята к старшему. – То, что-то уж слишком стрёмно, мороз по коже! И вонец здесь, что задохнуться можно. Как бы сами не окочурились. Невыносимо же!
– Пацаны! Не то слово! Но какой будет классный ролик! Снимай! Снимай, Стас! Это наши денежки! Заткните носы и вперед! – кричал Большой Василий. – Наш паровоз вперед лети!
Василий приблизился к самому крупному черту, который, по всей видимости, тут был начальником. Он выделялся и ростом, и густотой шерсти, и особо свирепой дерзкой рожей.
– Добрый день! – вежливо проговорил Большой Василий. – Очень желал бы познакомиться.
Лицо Большого Василия сияло так, как будто он встретил старую первую любовь. Он чуть ли не светился.
Черта он заинтересовал. Он долго рассматривал его, потом обнюхал, а после этого лизнул его в щеку. Потом задвигал пятаком, скривил харю и с презрением спросил:
– Ты чей будешь, урод, в одном месте ноги? Отвечать быстро, четко и ясно! Иначе…
Его подчиненные подобострастно захихикали. Боярин соизволили пошутить. Он такой шутливый!
– Ваш я. В смысле из группы вашей поддержки, – с достоинством ответил Большой Василий. – Нам бы в стороночку на тэт-а-тэт! Не для посторонних ушей. Зачем им знать, о чем говорят генералы? Нет! О чем говорит генерал с генералиссимусом. Последний – это вы.
Большой Василий подмигнул главному черту. Запанибратски. Как будто они всю жизнь знакомы.
– Мы же с вами деловые люди! Лишние уши нам не нужны. Так же, коллега? Ну, вот!
Черта он заинтриговал. Они отошли в сторонку. Шу-шу-шу! Как ни вслушивались остальные, полный бесполезняк. Вскоре главный черт хлопнул Большого Василия по плечу, отчего тот присел на корточки, и назвал его своим корефаном. Большой Василий был доволен.
– Мы его отмоем, отшаркаем, костюмчик в лучшем виде, подухарим! – заверил он Василия. И сделал о’кэй! – Так что будет представлен надлежаще и подобающе! Будь спок!
– Вот этого делать не надо! Ни в коем разе! Лакировка действительности – не наш путь. Всё, как есть! С обслуживающим персоналом и котлом! – Большой Василий хлопнул его по руке.
– Сделаем! – кивнул главный. – Как скажешь, так и сделаем! Делов-то на сто рублев!
– Можно даже пару раз окунуть его! Но не сильно! Чтобы он мог спокойно говорить.
– А чем же вы тогда дышать будете? – удивился черт. – Тогда тут будет не продохнуть.
– Будем дышать миазмами! Стас! Мотор! – крикнул Большой Василий. – Работаем!
– Есть, босс! Мотор! Съемка пошла! Всё будет по высшему классу! Голливуд отдыхает!
Теперь представьте себе эту картину! Не только зрительно, но и обонятельно! Представили? Не хочется представлять? А тот, кто попытался представить, уже побежал на унитаз рыгать? А что же должны были пережить наши друзья, которые в течение трех часов с копейками… да! Да! Столько длилось это историческое, феноменальное, эксклюзивное интервью, которое в скором времени должно было взорвать интернет, разнести его в пыль по просторам вселенной… рядом с боссом выдерживали эту нечеловеческую пытку. Вот что значит желание стать богаче самому Билла Гейтса! Ради этого пойдешь на что угодно! Даже на вдыхание миазмов!
Васька не мог в подробностях восстановить содержание разговора, потому что то и дело отбегал в сторону, падал на колени, извергая то, что у него было в желудке и кишечнике. После чего, тяжело отдышавшись, снова приближался ненадолго к котлу. Теперь мне стало понятно выражение «выворачиваться наизнанку». Достаточно было взглянуть на Васькино лицо. Но Большой Василий! Вот это выдержка! Железная! Настоящий герой! Даже поразительно! Совершенно неожиданно для меня! Каким же надо обладать твердым характером, силой воли, чтобы выдержать всё это, не дрогнуть, не убежать! Тезка начинал нравиться нашему Ваське. Он смотрел на него уже другими глазами. Оставалось сделать последний шаг до идолопоклонства.
– Я упускаю некоторые детали, биографические подробности из жизни нашего… чуть было не сказал «героя» … конечно же, антигероя. Ибо тому, что он натворил, не может быть никакого оправдания. Омерзительнейший тип! Законченный преступник!
– Рассказывай! Общие выводы мы можем сделать и сами! – заявил я Ваське. – Ну!
– Многое я уже запамятовал, что-то прослушал, когда отлучался. В конце концов, вы же будете иметь возможность посмотреть интервью в полном объеме. Но всё-таки я расскажу. Поделюсь своими мыслями! Я бы даже сказал эта встреча стала для меня судьбоносной.
Я не ослышался? Васька и мысли – понятия несовместимые! Вот что делает Аид с людьми! Конечно, Васька говорил со всем не так и другими словами, но я уважаю язык.
– Первый эпизод, который мне запомнился, это его рассказ из далекого детства. Он был маленьким пацаном, обычным, как и его сверстники, ничем особым от них не отличался. Разве что более подвижный, чем другие мальчишки. Но это еще ничего не значит.
– А я-то думал, что он сразу родился бандитом с татуировками, пистолетом и золотой цепью в полтора килограмма на груди,– проговорил я. – Вась! Ты бы сразу к делу!
– Нет! Вы послушайте! Это интересно. К его старшему брату приходил товарищ, такой хулиганистый и бандитистый. И как-то они стояли на лестничной площадке, а мимо них пробегал котенок. Такой, говорит, худенький, пушистый и с большими глазами.
– Вась! А может быть, сразу кота за хвост возьмешь? Ну, сколько же можно? Это неинтересно.
– Нет! Вы послушайте! Это важно! Так вот этот бандит хватает котенка за шею и поднимает. И спрашивает нашего Борю: «Ты сможешь ему оторвать голову?» У того ажно дыхание перехватило. Как же так можно? Думает, что он пошутил. И сейчас отпустит котенка.
– Ой! Дальше не рассказывай! – не выдержала Леночка. – Не хочу больше слушать!
Леночка заткнула уши. Но Васька на нее ноль внимания. Он вообще невосприимчив к чужим чувствам.
– А хулиган этот говорит: «Если не сможешь оторвать башку этой твари, то ты не пацан, а баба!» И протягивает ему котенка. А котенок смотрит на него большими черными глазками. И такой он мягкий. И пальцами чувствуется, как бьется его маленькое сердечко. Боря погладил его, котенок ласково мяукнул. И заглянул ему в глаза.
– Васька! Ты скоро закончишь? – пропищала Леночка. Топнула ножкой. – Прекрати!
– Тут этот бандюган вырвал у него котенка из рук. «Смотри! Как это делается?» Котенок даже не успел мяукнуть. Из шеи хлестала кровь. Парень отбросил маленькую голову, которая продолжала смотреть на мир широко открытыми глазами. Словно не верила, что могут сделать что-то плохое. А потом глаза закрылись.
– Не надо! – завопила Леночка. Топнула. – Васька! Ну, зачем ты такое страшное рассказываешь?
– Да! Он был бандит. И не отрицает этого. Но вот что интересно. Он говорил о том, что последние годы хотел завязать с этим делом. И даже решил уехать куда-нибудь.
Мне стало смешно. Какой он всё-таки наивный. Все бандюганы стремятся вызвать к себе симпатию.
– Нет! Нет! Не надо смеяться! Вот я почему-то поверил ему. Да, он хотел отречься от прежней жизни, всё начать сначала. Но понимал, что никто не даст ему этого сделать. Он стал уже частью этого бандитского мира. Оттуда выход только один – вперед ногами в белых тапочках. Получается, что он несчастный человек, который запутался.
– Вась! Сейчас он здесь может говорить, что угодно. Кстати, почему так долго затянулось интервью? Потому что ему хотелось оттянуть очередную экзекуцию. Что-то ты, Вася, какой-то доверчивый стал. Не похоже на тебя! Ты же сам умеешь врать как барон Мюнхгаузен.
Васька надулся и старался не смотреть на меня. Тут за Ваську вступился Вергилий:
– Нет! Мой друг! Ты не прав. Ему нет никакого резона врать сейчас. И ложь тут сразу будет разоблачена. Еще и за нее понесет наказание. Так что он говорил правду. Даже последний негодяй в Аиде начинает осознавать свою порочность. Ну, хоть тут.
– Что же получается, – спросил я, – мы должны верить каждому слову тому, кто врал всю жизнь? Учитель! Вы же сами говорили, что тут законченные грешники, которым не будет прощения.
Вергилий слабо улыбнулся. И вообще сейчас он выглядел каким-то слабым и расстроенным.
– Он говорил сейчас чистейшую правду, – повторил Вергилий. – Почему ты такой недоверчивый?
– Но если он раскаялся, то как же он оказался в Аиде? Раскаявшихся грешников ожидает прощение. И вообще получается, как в детской игре: согрешил – покаялся – вот тебе прощение.
Вергилий покачал головой. Оттряхнул тогу, как будто это было сейчас самым важным делом.
– Намерение – это еще не деяние. Раскаяние нужно подтвердить делами. Чистосердечными.
Большой Василий рассмеялся. Всё время он слушал наш разговор, но не вмешивался.
– Думаешь, что все бандиты в восторге от того пути, по которому им приходится идти и у них не возникает желания свернуть с него? Страх, что тебя убьют свои или конкуренты, или полицейские, вечный стресс, когда боишься каждого шороха. Порой и мальчики кровавые в глазах являются в кошмарных снах. Лев Борисович – не исключение. Жизнь его никак не назовешь счастливой. Всё у него было: власть, богатство, авторитет, не было только уверенности, будет ли он жить через месяц, через день, через пять минут. Всюду ему мерещилась его собственная смерть. И она его настигла.
– Противно вас даже слушать! – вмешался Большой Василий. – Детский лепет! Не более того!
Он поднялся и потянулся. Хрустнул косточками. Зевнул громко без церемоний, не прикрывая рта.
– Ни в чем он не раскаялся. И не думал раскаиваться. Даже мысли такой у него не возникало. Никогда! Уж я-то знаю подобных типов. Приходилось иметь с ними дело.
Большой Василий помахал пальцем перед лицом Вергилия. Так делают учителя иной раз.
– Он сам признался, что собирался свалить, так, чтобы его никто и никогда не нашел. Но в этом не было никакого раскаянья. С собой он намеревался прихватить денежки своих компаньонов, то есть подельников. И денежки немалые. Только те оказались не дураками. И давно уже следили за ним. Пронюхали про это дело каким-то образом. Вот и завалили его. Обыкновенная бандитская разборка. У блатных такие вещи не прощают. Хуже, чем украсть у своих, нет прегрешения. Наказание единственное – смерть. Так что он знал, на что шел. И в этом вы видите раскаяние? Какая наивность! Ну, право, дети! Надо же немного разбираться в жизни, иначе вас все будут дурачить.
Васька поглядел на меня, потом на Вергилия., на Леночку и растерянно пробормотал:
– А как же его рассказ про котенка? Я чуть слезу не уронил. Разве такое можно придумать?
Да, такое не придумаешь. Тем более вряд ли у этого бандита была такая бураная фантазия. Тезка ответил:
– А это психология. Бандиты, конечно, не кончали институтов и не читали ученых трудов, но на интуитивном уровне они прекрасные психологи. По крайней мере, некоторые из них. Им нужно готовить для себя смену. Для этого они используют проверенные, веками отработанные психологические приемы. Дают новичку оружие и приказывают убить, чтобы сделать из него убийцу. Ты убиваешь или тебя убьют. Человеку надо преодолеть психологический барьер, который звучит как «не убий». Ведь человек – это существо, в котором борются два начала. Звериное и человеческое. По природе мы те же звери с животными инстинктами, которые дремлют в нас.
Большой Василий не был так-то прост. Может быть, он даже хорошо учился. Васька слушал, открыв рот.
– Ты из чувства самосохранения, ради наживы, в порыве гнева убил. И что же? В тебе сломалась эта тонкая перегородка между человеком и зверем. Убить так просто. Нет в этом ничего сверхъестественного. Не нужно для этого каких-то особых качеств. Ничего не произошло! Ты не провалился в тартарары, тебя не поразило громом небесным. Жизнь продолжается. Как будто тумблер какой-то в душе переключили. Ты стал убийцей. Ну, и что? Даже через некоторое время ты начинаешь гордиться собой.
– Видно, вы внимательно слушали курс психологии, – сказал Вергилий. – Он же у вас преподается?
Но Большой Василий не обратил никакого внимания на его реплику и продолжил свой рассказ:
– Было «нельзя», а теперь «можно». И уже никаких угрызений совести. Этот парень, который оторвал голову котенку на глазах Лёвы, был природным психологом. Конечно, никаких курсов он не слушал. У мальчика был шок. Все его жизненные ценности были взорваны. Котенок был для него неким чудом, таким же совершенством, как и он. А теперь он увидел, что это лишь клочок окровавленной шерсти. Никакого чуда! Между жизнью и смертью очень тонкая перегородка, которую легко сломать. И ничего с тобой не случится. Ты перейдешь на другой уровень.
Васька еще ближе пододвинулся к нему. Чего это его так заинтересовала психология убийства?
– Легким движением руки ты лишаешь жизни. И всё! С этого момента маленький Лёва стал бандитом. Нет, он еще никого не убил, но уже был готов сделать это. Первого человека он убьет много лет спустя. Случайно. Но потенциальным убийцей он стал, когда стоял на лестничной площадке и смотрел, как котенка лишают жизни. Он был готов к тому, чтобы убивать. Хотя еще и не осознавал этого. В душе его щелкнул переключатель.
– Разговор у нас приобретает неожиданный поворот, – сказал Вергилий. – Во многом я должен с тобой согласиться. Но по-твоему получается, что из любого можно сделать убийцу и насильника, если рядом окажется вот такой психолог, как этот бандит. И что же это получается? Одна паршивая овца может заразить целое стадо.
– Да! – громко подтвердил Большой Василий. – Из любого! Из любого можно сделать преступника.
– Вот так из любого? Слишком смелое утверждение. Просто безнадежность какая-то.
– Из любого! Только нужно знать… даже не знать, а уметь это делать. Гипнотизёры погружают нас в транс и заставляют делать то, что хотят они. И мы делаем, помимо своей воли. То же самое проделывают и опытные преступники. Они гипнотизируют!
Подошел Стас. Протянул камеру. Оглядел всех нас. Потом включил ее. Зашипело.
– Не желаете посмотреть? Как снято? Зацените! По-моему, классно. Море лайков обеспечено.
Мы не желали. За то время, которое мы пребываем в Аиде, насмотрелись уже всякого.
Он пожал плечами и отошел. Склонился над камерой и стал рассматривать снятое.
– Выброси камеру! – сказала Леночка. – Эй! Малохольный! Слышишь меня? Или ты оглох?
– С какого это перепугу? – удивился Стас. – Ты совсем? Того что ли? Чего б я выбрасывал?
– Дышать невозможно. Вонища! Фу! Ну, отойди хотя бы подальше, если не хочешь выбрасывать!
– Ага! Знаешь, там какие у нас денежки! Так что терпи! Я тебе потом выделю пару косарей.
– Задохнуться можно! Что ты за человек? Да я бы ни за какие деньги не пошла на это.
– Ради этого и не такое можно вытерпеть! Не задохнешься! Смотри, какая чувствительная!
Глава 19. В круге восьмом
Опять медленно, как улитки, ползем по горной тропинке. Вергилий шествует впереди. Я у него спрашиваю, что нас ожидает на этот раз, каких еще монстров нам предстоит увидеть. Он молчит. Или не хочет говорить, или сам не знает, что будет впереди. И мы снова карабкаемся вверх по бесконечному горному серпантину. Вергилий скупо отвечает:
– Особого ничего. Но сеньорите всё равно не понравится. Как ей всё не нравится здесь. Я ее понимаю. Одного не могу понять. Она же знала, что отправляется не в Диснейленд.
Замечание совершенно верное. Порой и меня начинает раздражать это ее «хватит». Что не увидит, вопит: «Хватит! Сколько можно! Домой хочу!» Леночка фыркает:
– Лишь бы не было такой вонище, как в этот раз. И отмыться негде. Как хочется под душ! Первым делом, когда вернусь домой, побегу под душ. И буду мыться! Мыться!
– Изобретательности чертей можно позавидовать, – говорю я. – Каждый раз что-то неожиданное. У них очень богатая фантазия. Им бы писать фантастические романы. Или снимать фильмы ужасов. Это были бы такие блокбастеры, что мама не горюй!
– Да уж! – согласились со мной Леночка. – Лучше, если бы у них был недостаток фантазии. Слишком уж она у них какая-то изощренная в одну сторону. Паранойя настоящая!
– Отсюда и пошли выражения «чертовски умен», «чертовски изобретателен». То есть связанное с чертями означает превосходную степень. Даже говорят «чертовски хороша». Значит, и в красивой девушке что-то есть от черта. Она сводит с ума, заставляет мучиться. То есть подобно чертям пытает, издевается, вытягивает жилы, еще и наслаждается этим.
– Удивительного в этом ничего нет, – говорит Большой Василий, который идет налегке. Васька тащит рюкзак с аппаратурой, мне достался продуктовый рюкзак. – Их прародитель – падший ангел, то есть в свое время особа, особо приближенная…
Показывает пальцем в небо. Аид даже его приучил не поминать всуе…Люди здесь делаются суеверными. Чертыхнешься, тут же появляется черт. Помянешь всуе главнокомандующего, и он тут как тут.
Мы изрядно вымотались. Особенно я с Васькой. Тот уже согнулся дугой. И руки его болтаются ниже колен. Большой Василий кричит:
– Привал! Час на отдых! Оправиться, снять обувь, чтобы ноги отдохнули, немного перекусить!
Как-то незаметно он взял командование в свои руки. Никто не возмущается. На этот счет Вергилий не выразил никакого негодования, даже недовольства. Решатся ли эти парни нас убить? Мы в это не верим. На бандитов они не похожи. Вполне обыкновенные. Никаких тебе наколок. Им хочется очень больших денег. Но мы не мешаем им в этом. Хотя способ, которым они собираются разбогатеть, мне не нравится. Я бы на такое ни за что не пошел. Криминального в этом ничего нет. Закона они не нарушают. По крайней мере мне так кажется. Разве у нас запрещено снимать в Аиде?
Васька, отозвав меня в сторону, предлагает вытащить у них пистолеты, когда они уснут. Оружие у них под курточками. Когда курточки распахиваются, видно рукоятки пистолетов.
– Допустим, – сказал я. – А потом, когда они проснутся и потребуют вернуть оружие, что будем делать? Стрелять начнешь? Ну! Будешь стрелять? Нет, ты скажи прямо!
Васька выпучил глаза и попятился. Потом остановился и замахал руками, как будто отгонял комаров.
– Чо? Совсем что ли того? Ты за кого меня принимаешь? Ну, соврать еще куда ни шло…
И махнул рукой как на совсем пропащего человека. А как ты думал, дорогой товарищ?
– Скорей всего у них муляжи. Где бы они достали настоящее оружие? Если ты не бандит, то нигде не достанешь. Они же могилокопальщики. Кто же на кладбищах прячет оружие?
Припасы наши заканчивались. Никто не рассчитывал, что наше путешествие по Аиду продлится столь долго. Пайку с общего согласия урезали. Больше стали налегать на природные дары, даже на те, о существовании которых раньше не подозревали. Нам попадались ягоды, съедобные корешки, плодовые деревья. Васька поймал большого жука, оторвал ему крылышки, лапки, сунул в рот и громко захрустел. Леночка отвернулась, я изобразил отвращение, а парни рассмеялись, как будто перед ними были клоун. Васькино лицо сияло, как будто он съел не жука, а пирожное.
– Съедобный. Но жесткий, – прокомментировал Васька новое блюдо. – Как пережаренная корочка.
– Ты, тезка, не пропадешь! – сказал Большой Василий и похлопал его по плечу. – Молоток!
Васька выпятил грудь колесом. Он был польщен. Такие люди оценили его достоинства!
Мы остановились на привал. Чуть-чуть подкрепились и растянулись на травке, чтобы дать отдохнуть гудевшим ногам. Интересно, откуда в Аиде солнце? Васька поползал, но ничего съедобного не нашел. Ни одного жука. Даже покопался в земле.
– Чёрт! – воскликнул Большой Василий и хлопнул себя по ноге. – Чего же я раньше не дотумкал? Вот я идиот! Сразу надо было догадаться! Что же я так затупил?
Мы почувствовали знакомый запах и приподнялись. Но страха не было. На полянку вышел черт. Был он какой-то прилизанный весь и галантный. Даже шаркнул ножкой.
– Чо звал-то, придурочный? Дело какое, говори! Я тут поблизости прогуливался, слышу, зовот.
– Вырвалось! Не звал я тебя! Иди! Иди себе, куда ты шел! – махнул Большой Василий.
– Только бы беспокоить наше беспокойное племя! – ворчал черт. – Что мы вам сделали? Только бы и чертыхались на каждом шагу. Запаришься являться! Больше и поминать некого? Вырвалось у него! Отвыкать надо от плохих привычек, балбес! Вот кто ты!
– Ты прав, – согласился Большой Василий. – Как всегда! Я давно догадывался, что черти всегда правы.
– Мы, черти, всегда правы, даже, когда не правы! – бросил напоследок черт. – Можешь записать этот гениальный афоризм!
Ушел. Не оглядываясь. Мы поглядели ему вслед. Ко всему можно привыкнуть. Даже к чертям.
– Ко мне. Ребята! – позвал Большой Василий своих. – Надо было сразу понять это. Мы работали бессистемно. Поэтому кпд очень низкий. Положение надо исправлять. Конечно, потеряли много времени. Придется упорно поработать и наверстать.
