Николай Игоревич Зименов
Гюмрийские рассказы
Двигались по горной дороге, боялись, что по дороге начнётся такой же обстрел. Я ехал в одной машине рядом с девушкой, которая не переставала трястись и шептать что-то. На первой остановке она подошла ко мне и попросила сигарету. Зажигалка лизнула пламенем табак. Девушка втянула с силой дым и выдохнула сизый туман в сторону грунтовой дороги.
– Как ты?
– Сдохнуть охота.
– Я молчу. А что тут сказать.
– Давно здесь?
– В марте переехали с мужем. Сначала в Ереван, потом в Кировакан. Позавчера в Гюмри переехали.
– Пиздец. У меня аж дыхание перехватило. Она продолжает.
– Миша почти сразу умер, во дворе. А вот Дымка долго не могла найти. Уже потом увидела, его стеной придавило. Лапки слишком далеко от головы были, не стала пытаться достать, ехать уже нужно было.
Я отошёл, она пустым взглядом буравила место, где я стоял. Мне такое не нужно, я такого не хочу.
– По машинам!
Мне было насрать, что мои вещи поехали в другой тачке, я напросился поменяться местами с парнем, который ехал в идущей позади машине. Мы двинулись дальше.
Ширакская область осталась позади, впереди Лори, а значит Катнарат не так уж и далеко. Горы внимательно осматривают дорогу, но не вмешиваются в движение, подвеска "Волги" игнорирует колдобины, в отличие от "Опеля", в котором я ехал до этого. Ребята уже как-то отошли, достали из рюкзака бутылку красного "Иджевана". Выпили, закусывать нечем. Смешно, что они успели схватить бухло, а поесть не подумали взять. По груди и рукам растекается тепло, мы уже обсуждаем плюсы и минусы "эджайла", кто где кодит и почему фронтэндеры всё ещё не на фронте.
Удар. Машина спереди кинематографично подпрыгивает, будто зажигая римские свечи внутри. На мгновение это даже кажется красивым. Никто не останавливается, импровизированный караван начинает двигаться быстрее, объезжая горящий "Опель". Воткнутая с третьей на пятую передачу, машина начинает реветь, несясь под склон, будто стараясь наверняка слететь с дороги. Мы молча хватаемся за всё, что может нас стабилизировать в этой адской бричке. Удар. Ещё удар. Сзади ухает тачка и молча прыгает в последний раз на грунтовку. Я даже не пытаюсь молиться, вообще об этом не думаю. Мы летим вперёд, поворотов нет. Первая машина в колонне резко сворачивает направо на обочину и дальше рвет колёсами дерн. За ней, в другую сторону, то же самое повторяет вторая тачка. Следующие мы. Наш водитель резко дёргает руль налево и мы летим в след второй машине, проезжая чуть дальше.
– Вышли, блять, вышли живо!
Открыв пассажирские двери, мы кубарем выкатываемся на землю и ползём к левому борту автомобиля. Стрекот слышно было ещё внутри салона, но я не сразу понял, что это такое. На дороге стоял серо-песчаный блокпост, который сёк очередями наш караван. Пацан, который угощал нас "Иджеваном", уставился на меня стеклянным взглядом, наполовину выпав из тачки. Лёгкие, как кузнечные меха, выжигали моё горло, с нёба капал чистейший адреналин. Я был в ужасе. Водила стрелял в сторону поста из АК-103. То и дело по земле рядом с нами шоркали летящие с той стороны пули, а с нашей стороны были слышны только оглушительные "чк-чк". На перезарядке боец залез под водительское сидение и сунул мне в руки "Грача". "Я дам вам Парабеллум" бегущей строкой пролетела у меня в мозгу знаменитая фраза. Не знаю почему, держа в руках боевое оружие, у меня в голове всплыло сразу всё, что я делал армейского: умею драться врукопашную, без холодного оружия, разбирать и собирать ака, стрелять из глока, перебинтовывать ранение в голову чепцом, шизить до потери голоса и «ебать спартак». Из всего этого, мне могло пригодиться только умение обращаться с пистолетом. Проверил магазин, перевёл предохранитель, поранил руку прицелом, но передёрнул затвор. Водитель дёрнулся, сложив руки перед собой и упал, как-то внутрь себя, подогнув ноги. В голове была аккуратная черная точка. Девушка рядом со мной часто дышала, в такт моему дыханию. Она обнимала переноску с французским бульдогом, который пытался хрюкать с нами в одном порыве. Второй парень уже бежал, сверкая пятками, чётко выдерживая у себя за спиной силуэт машины.
– Хорошо бежит, нам бы тоже так надо.
Подумал я и посмотрел на своих соседей. Пытаясь как-нибудь, из-под колеса разглядеть блокпост, я начал ползти под правый борт авто, прячась за правым задним колесом. Стрёкота не было уже слышно, но одиночные "чк" всё равно взрывали землю рядом с нами. Ситуация патовая. Они к нам не идут, это я видел из-под тачки. И нам от них опасно бежать. Что делать непонятно. Пацан, чёрной точкой, удалялся от нас всё успешней и успешней.
– Давай за ним рванем, может шмотки из тачки даже вытянем?
Говорю соседям. Она молчит, пёсель очень активно хрюкает. Выходит два против одного. Открываю пассажирскую дверь, вытягиваю наугад сумку и рюкзак. Последнюю вещь надеваю на неё, сам хватаю переноску и сумку, засовываю в штаны, как настоящий гэнкста, "Грач".
– Ну, с Богом, передо мной иди, пригнись и на меня оглядывайся, хорошо?
Стараюсь очень уверенно говорить, так как от неё уверенностью не веяло. Она мотает головой. Да блин, твой пёс уже у меня, я на кортах сижу, ноги затекают, кусок железа с боевыми патронами в жопе, не кабенься, пожалуйста, думаю я.
Там по дороге село было, туда дойдём, отдохнем, поедим и дальше двинемся, эти на блокпосте дорогу сторожат, до нас с этой стороны им не будет дела.
Говорю и сам в это не особо верю. Но на неё, вроде, действует. Пригнувшись, она отлипает от двери машины и начинает продвигаться вперёд, оглядываясь на меня. Таким образом, мы аккуратно продвигаемся, защищаясь контуром автомобиля от взгляда блокпоста. Когда машина превращается в точку, я шёпотом кричу "бежим". Встав в полный рост, мы несёмся по выжженной засухой траве, растаптывая колючки. Собака в слоумо растрясывается в переноске. Я смеюсь, нет, я уже хохочу, представляя это. Заражаю смехом соседку. Мы уже не бежим, мы летим над сухой землёй, навстречу безопасности. Вздыхаю полной грудью, но как-то рвано. Опять невралгия. Между рёбер, что-то застряло, продохнуть не могу. Замедляю бег, мелко дышу, чтобы пробить и переждать боль. Выдыхаю через нос. Необычно как-то, жжется ещё. Кладу на землю переноску и сумку. Мгновенная усталость.
– Давай секунду передохнем? У меня отдышка с непривычки.
–Давай прощаться?
Чего, подумал я. Девушка оборачивается и я узнаю этот стеклянный взгляд. Она больше не буравит меня. Но всё так же курит.
– Давай прощаться.
Уже утвердительно повторяет она.
– Мне домой надо, к Мише и Дымку, а ты тут геройством занимаешься.
Лёгкие сжимаются всё с большей болью. Начинаю вспоминать, как порезался прицелом "Грача". Как встал перед капотом и начал стрелять в приближающийся автомобиль, со стороны блокпоста. И как будто осы меня в грудь стали жалить. Вас жалили когда-нибудь осы?
Очнись уже, ты последний остался, все нормальные люди уже умерли. Нам тебя долго ждать, долбаёб?
Хамка какая, фи. Ладно, мне действительно пора уже. Пока ребят, был рад вас всех видеть и знать. До встречи.