Николай Гарин-Михайловский
Зора
Пролог
Морская пристань большого английского города. Шум волн. В перспективе трубы фабрик, заводы, пароходы. На пристани толпа провожающих и отъезжающих.
Кто хочет плакать и поститься – пусть идет в монастырь!
Кто хочет тепла и покоя – пусть не вылезает из своей избы.
А кто хочет борьбы – пусть идет с нами в океан.
Мы научим его смотреть там опасности прямо в глаза,
Мы научим его брать быка за рога…
О, гей! О, гей! Стихия наша – океан, простор, борьба…
Кто хочет следовать за нами – иди!
Гарри и сестра его Мэри отходят и гуляют.
Мэри. Итак, милый Гарри, через несколько минут ты уедешь от нас в далекие страны. (После паузы, заглядывая ему в глаза.) Может быть, ты скажешь мне еще что-нибудь?
Гарри. Ты хочешь непременно заставить меня сказать тебе что-нибудь о Маргарите. Теперь, когда через несколько минут я скроюсь от вас надолго, моя дорогая, я решусь сказать тебе то, что прежде не сказал бы. Маргарита нравится мне. Ни с кем я не провожу свое время так незаметно, так легко не делюсь, – несмотря на то, что она еще ребенок, – своими, даже очень серьезными мыслями. Я вижу хорошо, что и я ей нравлюсь. Но… посмотри в эту минуту на нее, как беспечна и резва она в кругу наших приятелей. Разве это человек, сделавший свой бесповоротный выбор? А я? Я тоже думаю о ней, но я не знаю, встретив на пароходе другую, не буду ли думать о той, другой. Это еще не чувство, которое заставляет людей навеки связать себя друг с другом. Может быть, со временем… Но и оставим времени…
Мэри (вздыхает). Она любит тебя, Гарри, и я не могу представить лучшей жены для тебя.
Маргарита (подходит быстро). Гарри, я хочу говорить с вашей сестрой.
Гарри кланяется и отходит.
Милая Мэри, у меня гениальный план. Дворец Гарри, где он будет жить там, будет готов к Новому году. Папа сказал ему, что они приедут к нему, с ним вместе встретить этот Новый год. Мэри, милая, неужели вы не поедете, неужели с вами не поедет ваш друг, который так любит вас и боится оставить вас в таком далеком путешествии?.. Гарри не должен ничего знать; я хочу, чтоб он устроил маскарад, и я таким образом под маской увижу все, а затем спрячусь в вашей комнате и в роли вашей камеристки, в такой большой шляпе, уеду с вами назад. Согласны вы?
Мэри (грустно). Дорогая Маргарита, так вот о чем так возбужденно вы сейчас толковали!
Маргарита. Да, да… Вы видите, какое там движение – это все мои агенты убеждают папу и Гарри о маскараде. Пришло время решительной атаки: идем же к ним на помощь. (Задумчиво идущему Освальду.) Идите к Гарри, отвлеките его на время… Это необходимо, это вопрос жизни – идите же. (Проходит с Мэри.)
Освальд (вслед Маргарите). Пойду… Привык я заполнять твои желанья и любить безнадежно… (Подходит к Гарри и берет его под руку.) Итак, вы все-таки едете, и вас не удерживают проклятья друзей далекого народа, по словам которых культура наша принесет их народу не счастье, а страданье.
Гарри. Увы! Мировые законы жизни здесь – спрос рынка, обесцененный труд – и бессильны усилия идеалистов изменить тут что-нибудь. Наука, Освальд, милый, великая наука жизни и великие ее законы. Я сам был добрым утопистом и верил, что счастье людям свалится так… с неба. Мне надоело кропить жизнь святой водой моих желаний. Страданья?.. Страданья Нансена, когда в грязи, немытый два года, он жил на полюсе, рискуя каждое мгновение в арктические ночи замерзнуть, утонуть, моржами злобными быть затопленным в утлой лодке в океане. Пусть спросят же они у Нансена – страданье это или счастье? В сознаньи счастье, Освальд, милый, которое ведет людей к земному раю. Высокий жребий будит это сознанье – такую работу стоит любить.
Звонок на пароходе. Прощаются. Одни входят на пароход, другие остаются. Гарри тоже прощается.
Отец Маргариты (обнимая Гарри). Прощайте, друг наш. Вы молоды, отважны, энергичны. Капитал и знание в ваших руках, вы едете туда облеченный исключительной властью и силой, вы – гражданин страны, культурой своей победившей мир. Работайте же, пока есть силы.
Гарри. О, да. И пусть будет моим девизом: «Знание, буди ленивых». (Всходит на трап.)
Маргарита (тихо). Ну, папа, господа, что же вы? Он уж идет…
Гарри останавливается.
Отец Маргариты. Итак, вы говорите, что к Новому году уже ждете нас во всеоружии?
Гарри. О, да.
Отец Маргариты. Трудно верится такой быстроте… И мы тогда вместе празднуем победу? Так что ж? Может быть, устроим уж, как следует с новогодним маскарадом?
Гарри (радостно). С дамами?
Отец Маргариты (уклончиво). Не знаю…
Гарри (вынимает записную книжку). Итак, я записываю: маскарад 31-го декабря этого года.
Сквозь толпу протискивается старик – крепкий, с благообразной физиономией, просто одетый.
Старик (Гарри). Господин мой добрый, я к вам.
Гарри (быстро спускается к нему, вежливо). Я к вашим услугам.
Старик. Вы едете в страну, язык и нравы которой мне хорошо известны. Во многих случаях я мог бы быть ваш чичероне[1] там.
Гарри. Ваша специальность?
Старик (с усилием). Я должен вам всю правду рассказать…
Гарри. Я слушаю, но будьте кратки – пароход не ждет.
Старик. Я был матросом той страны, и, видит бог, исправным. Но это не избавило меня однако от оскорбительного произвола… Я не покорился…
Гарри (весело). Это хорошо.
Старик. …и дезертировал… Теперь я гражданин вашей страны, но с годами все неотразимо влечет к местам, где я родился и прожил свою юность.
Гарри. Но если вас узнают там?
Старик. Кто теперь во мне узнает веселого юношу, каким я был когда-то!
Гарри (шутливо). А если, рассердившись вдруг за что-нибудь на вас, я выдам…
Старик (качает головой). Вы меня не знаете, но я вас знаю: еще когда вы мальчиком ходили в школу мимо моих окон… Я видел, как в порыве увлеченья вы, защищая однажды…
Гарри. Довольно, старик.
Старик. Нет, благородный господин, не можете вы выдать. И насчет этого я спокоен.
Гарри задумывается.
Маргарита (Мэри тихо). Какой симпатичный старик. Он должен ехать с Гарри…
Гарри (старику). Вы едете со мной.
Мэри. Гарри, Маргарита просит тебя за старика.
