Николай Черушев
«Кухня» НКВД
При моей беседе с Дубовым в апреле 1937 года я рассказал ему о моих неприятностях по партийной линии, просил поддержки в этом вопросе и спросил совета – стоит ли обратиться к Якиру за помощью.
Дубовой мне посоветовал этого не делать, заявив: “У Якира дела плохи, тучи собираются. Вообще, обстановка для многих из нас осложняется”.
Когда же месяцем позже я рассказал Дубовому об информации наркома на совещании в Москве о Гарькавом, Дубовой заявил: “Вот, усатый, подвел всех”.
ВОПРОС: Назовите известных Вам участников антисоветского военно-троцкистского заговора.
ОТВЕТ: Помимо названных уже лиц, мне известны следующие участники заговора:
1. Орлов – б(ывший) заместитель начальника политуправления КВО. О его принадлежности к заговору мне известно со слов Кучинского и Сидоренко. С Орловым я лично имел ряд бесед на антисоветские темы.
2. Латсон – пом(ощник) комвойск ХВО по материальному обеспечению. Известен мне, как участник заговора, со слов Соколова-Соколовского, имел с ним ряд бесед троцкистского характера.
3. Гермониус – б(ывший) командир 17-го стрелкового корпуса. был известен мне, как участник заговора, со слов Сидоренко и Кучинского.
4. Бутырский – б(ывший) начальник штаба КВО. Знаю о его принадлежности к заговору со слов Кучинского и Сидоренко.
5. Зубок – б(ывший) командир 30-й Иркутской дивизии. Назывался мне, как участник заговора, Соколовым-Соколовским. По тем же данным Зубок был связан по заговору с Туровским.
6. Савко – б(ывший) заместитель начальника политуправления ХВО. О его причастности к заговору мне известно со слов Соколова-Соколовского.
7. Дубинский – командир 4-го танкового полка. Известен мне, как участник заговора, из бесед, которые были у меня с ним осенью 1935 года.
8. Бородулин – б(ывший) зам. нач штаба 7-го стрелкового корпуса.
9. Миронов – нач. штаба 41-й стрелковой дивизии.
10. Кафьянц – зам. нач. штаба 14-го стрелкового корпуса. Вовлечен в заговор Туровским, о чем мне было известно от Ягодина и из бесед с самим Кафьянцем.
11. Подольский – военком Харьковского РВК.
12. Шамунов – военком Сумского РВК.
13. Мочалов – нач. штаба 14-го стрелкового корпуса. Был вовлечен в заговор Туровским.
14. Куницкий – командир 23-й стрелковой дивизии.
15. Корытин – нач. штаба 23-й стрелковой дивизии.
16. Тальковский – командир 3-й стрелковой дивизии.
17. Галицкий – пом(ощник) командира 3-й стрелковой дивизии.
ВОПРОС: Какая вредительская работа была Вами проведена?
ОТВЕТ: Руководя в штабе УВО, а затем ХВО мобилизационной работой, я проводил широкое вредительство в области срыва мобилизационных мероприятий.
Мною нанесен большой вред мобилизационной работе прежде всего тем, что я умышленно не развернул проверки мобилизационной подготовки войск.
В период моей работы в штабе УВО, я сознательно не проверял левобережных войск округа, где с мобилизационной подготовкой было особенно неблагополучно.
Это привело к тому, что боеготовность левобережных войск, составлявших вместе с правобережными войсками прикрытие основной массы войск фронта, еще более понижалась и оказалась, в конечном счете, на очень низком уровне.
В случае войны это привело бы к значительному ослаблению фронта в целом.
Эта линия сознательного ослабления руководства и проверки мобилизационной подготовки войск была мною продожена в ХВО.
В частности, в 3-й и 80-й стрелковых дивизиях я умышленно допустил запущенность приписки к ним переменного и приписного состава, а также межсборовой работы и общую слабую готовность мобилизационных планов.
Это привело к значительному ослаблению готовности к войне 3-й и 80-й дивизий.
Под моим руководством нанесен большой вред мобподготовке войск ХВО неорганизованностью планирования вооружения и материально-технического оснащения войск как по текущему довольствию, так и по неприкосновенным запасам»[21].
БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА
АУССЕМ-ОРЛОВ Владимир Владимирович. Комбриг (1935). Немец. Член ВКП(б) с января 1918 г. Родился в августе 1897 г. в г. Брауншвейг (Германия). Из служащих.
До 1916 г. учился в реальном училище. С лета 1916 г. работал в г. Киеве подручным электромонтера в частной конторе. В 1917 г. – электромонтер на различных предприятиях г. Киева. Состоял в Красной гвардии – красногвардеец, командир отделения и взвода. Участник октябрьских событий 1917 г. в г. Киеве. В начале декабря 1917 г. вместе с делегатами 1-го съезда Советов Украины уехал в г. Полтаву, а затем в г. Харьков, где до середины января 1918 г. состоял для поручений при Народном секретариате (Совете народных комиссаров) Украины. В феврале 1918 г. сражался на Украине с немецкими войсками и гайдамаками в составе красногвардейского отряда Г.И. Чудновского в качестве помощника командира отряда. Под Люботином отряд был разбит. Оказавшись в тылу белых, В.В. Ауссем-Орлов работал электромонтёром на Трудовском руднике, затем помощником машиниста электростанции рудника. Из красногвардейцев и рабочих сформировал партизанский отряд. В августе 1918 г. нелегально перешёл границу РСФСР и прибыл в г. Орёл. Работал в закордонном бюро ЦК Компартии Украины в качестве курьера по переправке нелегальной литературы и директив на Украину. Затем – для поручений при штабе 2-й Украинской повстанческой дивизии. В ноябре 1918 г. – в штабе Украинского фронта, а затем в штабе Группы войск Харьковского направления в качестве дежурного адъютанта оперативного управления (отдела). Затем – заместитель заведующего организационно-инструкторским отделом ЦК Компартии Украины. Одновременно (с марта 1919 г.) исполнял обязанности командира роты 1-го Киевского коммунистического полка.
В Красной армии по партийной мобилизации с мая 1919 г. Участник Гражданской войны. Воевал на Южном фронте с войсками генерала Деникина. С мая 1919 г. – инструктор-организатор политотдела 13-й армии с исполнением обязанностей секретаря члена Реввоенсовета армии. С июня 1919 г. – военный комиссар 1-й бригады 42-й стрелковой дивизии. С июля 1919 г. – инструктор-организатор политотдела той же дивизии (одновременно командир роты 371-го стрелкового полка).
Из приказа Реввоенсовета Республики № 178 от 27 мая 1921 г.: «Награждается орденом Красного Знамени политработник 42-й стрелковой дивизии тов. Ауссем Владимир (младший) за то, что, находясь в рядах дивизии, в бою 7 сентября 1919 г. он с вверенной ему командой взял в плен английскую батарею. В бою 19 октября того же года названный товарищ лично захватил пулемёт противника».
С сентября 1919 г. – командир 2-го батальона, врид командира 371-го стрелкового полка. В боях четыре раза ранен и дважды контужен. После тяжёлого ранения в 1920 г. находился на излечении. В марте 1921 г. уволен с военной службы.
После Гражданской войны на ответственных должностях в РККА. В декабре 1921 г. ЦК РКП(б) направил его в распоряжение Главного управления военно-учебных заведений РККА. Учился в Высшем военно-педагогическом институте, откуда в 1922 г. был переведен слушателем основного факультета Военной академии РККА. Академию окончил в 1925 г. Практическую подготовку после окончания академии проходил в войсках Украинского военного округа (УВО) в должности командира роты и батальона 7-го стрелкового полка 3-й стрелковой дивизии. С октября 1926 г. – помощник начальника организационно-мобилизационного отдела штаба УВО. С ноября 1926 г. – заместитель начальника 2-го отдела штаба УВО. С августа 1928 г. – помощник насальника 3-го отдела 2-го управления Штаба РККА. С октября 1929 г. – и.д. начальника 2-го отдела штаба УВО. В мае 1930 г. утверждён в этой должности (он же помощник начальника штаба округа). С февраля 1935 г. – начальник 4-го отдела штаба УВО. В июне – июле 1935 г. исполнял обязанности начальника курсов мобработников УВО. С июня 1935 г. – заместитель начальника штаба Харьковского военного округа. С мая 1937 г. – в распряжении Управления по начсоставу РККА.
Награждён орденом Красного Знамени (1921. Знак ордена № 11403).
Арестован 2 июня 1937 г. Военной коллегией Верховного суда СССР 15 октября 1937 г. по обвинению в участии в военном заговоре приговорён к расстрелу. Приговор приведен в исполнение 16 октября 1937 г. Определением Военной коллегии от 6 октября 1956 г. реабилитирован.
Как известно, летом каждого года войска усиленно занимаются боевой подготовкой в полевых условиях, стремясь максимально приблизить ее к боевой обстановке. Эта пора учений, маневров войск, штабных игр и тренировок. В этом плане лето 1937 г. ничем не отличалось от всех других лет. Но вот морально-политическая обстановка этого года резко контрастировала с годами предыдущими. Арест ряда крупных военных работников на Украине, проведенные заседания Военного совета при наркоме обороны с обсуждением раскрытого НКВД «военно-фашистского» заговора в Красной армии, суд над группой М.Н. Тухачевского и расстрел ее участников – все это сильно накалило обстановку в ее войсках, в том числе в Харьковском военном округе, вызвало волну недоверия личного состава к командирам, снизило дисциплину и порядок в частях и соединениях. Командарм 2-го ранга И.Н. Дубовой инстинктивно чувствовал, что кольцо и вокруг него сжимается. Конечно, он не знал содержания показаний, которые давали на него арестованные командиры Киевского и Харьковского военных округов, но что такие показания на него имеются, он это чувствовал. Действительно, по приведенным выше материалам видно, как быстро пополнялось досье на него. И какими показаниями!.. Чисто расстрельными – участие в заговоре по свержению существующего строя, вредительство, терроризм!.. Поэтому речь могла идти только об одном – когда его арестуют.
Арест последовал 21 августа 1937 г. Ордер за № 4462 на арест И.Н. Дубового и производство обыска у него подписал сам Н.И. Ежов (подпись черным карандашом).
«ПРОТОКОЛ
На основании ордера Главного управления государственной безопасности НКВД СССР за № 4462 от 21 августа 1937 г. произведен арест и обыск у гр. Дубового И.Н.
Согласно ордера задержан гр. Дубовой Иван Наумович.
Взято для доставления в Главное управление государственной безопасности следующее:
1. Партийный билет № 0271001 Дубовой.
2. Удостоверение ЦК КП(б) У № 11.
3. Членский билет ЦИК № 190.
4. Орденская книжка № 014922.
5. Проездные билеты к орденской книжке № 014922.
6. Купоны к орденской книжке.
7. Орден Красного Знамени № 2259.
8. Значок ЦИК СССР.
9. Сов(етские) деньги 7 руб.
10. Папка с разной перепиской – 1 шт.
11. Папка с военными картами и военными книгами: 4 секретных и 2 устава, 2 книги “Тактические занятия”.
12. Три ключа от несгораемого ящика и циркуль.
Обыск проводил сотрудник НКВД Булех.
21/У111 1937 г.»[22].
Арестованного И.Н. Дубового доставили в Москву, во внутреннюю тюрьму НКВД СССР. Там же он собственноручно заполнил соответствующую анкету.
«АНКЕТА АРЕСТОВАННОГО
1. Фамилия ДУБОВЫЙ (так и написано – через “Ы”. – Н.Ч.).
2. Имя и отчество ИВАН НАУМОВИЧ.
3. Дата рождения 25 сентября 1896 г.
4. Место рождения с. Чмировка Чигиринского района Киевской
области.
5. Местожительство (адрес) г. Харьков, ул. Иванова, 35.
6. Профессия и специальность Военный.
7. Место службы и должность или род занятий г. Харьков.
Командующий войсками Харьковского военного округа.
8. Паспорт Нет.
9. Социальное происхождение (род занятий родителей). Отец
рабочий, мать домашняя хозяйка. Отец – пенсионер.
10. Социальное положение Военный.
а) До революции учащийся. Прапорщик до декабря 1917 г.
Имущества никакого.
б) После революции в Красной гвардии, затем в Красной Армии все время.
11. Образование (общее и специальное). Среднее – Славянское реальное училище. Высшие академические курсы.
12. Партийность (в прошлом и в настоящем). Член ВКП(б) с июля 1917 года. В других партиях не был.
13. Национальность и гражданство (подданство). Украинец. Гражданин СССР.
14. Категория воинского учета – запаса и где состоит на учете. На действительной военной службе.
15. Служба в белых и др. к-р армиях, участие в бандах и восстаниях против Соввласти (когда и в качестве кого). Нет.
16. Каким репрессиям подвергался при Соввласти: судимость, арест и др. (когда, каким органом и за что). Нет.
17. Состав семьи Жена – Нина Чередник-Дубовая – директор Украинского Гослитиздата. Дочери: Мария Ткаченко, Инна Дубовая, живут в г. Харьков, ул. Иванова, 35. Отец и мать: Наум и Ефросинья Дубовые. Отец – пенсионер, живут в г. Киев, Дом старых большевиков, кв. 2.
Дубовой»[23].
Неизвестно, что в тюрьме делали с И.Н. Дубовым (уговаривали, шантажировали, угрожали, мучили, пытали, что-то обещали), но 22 августа 1937 г. он обратился с заявлением на имя наркома внутренних дел СССР.
«Народному комиссару внутренних
дел СССР Н.И. Ежову
ЗАЯВЛЕНИЕ
Я хочу решительно порвать со своим преступным прошлым и рассказать честно и правдиво о своих тжелых преступлениях перед партией и Советским правительством. Я виновен в том, что с 1933 года являюсь участником антисоветского военного заговора на Украине. В заговор я был вовлечен Якиром после моего возвращения с учебы из Германии. По совместному участию в военном заговоре я был связан с участниками этого заговора Амелиным, Александровским (быв. нач. ОО УВО), Григорьевым, Демичевым. С переходом на должность командующего ХВО я оставался вместе с Якиром в руководстве военного заговора на Украине.
В Харьковском военном округе я был связан, как с участниками заговора – Соколовым (нач. штаба ХВО), Ауссем (зам. нач. штаба ХВО) и Рогалевым (командир 7 ск). Мне было известно от Якира и Александровского, что в заговоре на Украине участвовала группа чекистов во главе с Балицким и Александровским, имевших непосредственную связь с нами – руководством военного заговора на Украине.
Мы были также связаны с гражданской линией антисоветского заговора на Украине, во главе которой стояли: Попов Н.Н. (секретарь ЦК), Шелехес (зам пред. СНК Украины), Демченко (бывший секретарь Харьковского обкома), Вегер (секретарь Одесского обкома), Хатаевич (быв. секретарь ЦК).
Все эти группы антисоветского заговора на Украине объединялись центром заговора, в который входили: Якир, Попов Н.Н., Балицкий, Шелехес, Вегер.
Центр антисоветского заговора на Украине рассчитывал при уходе Якира с Украины возложить руководство военной частью заговора на меня.
Наряду с этим я хочу Вам сообщить, что мне лично Якир доверительно рассказал, что центр заговора на Украине имеет через него, Якира, особо законспирированную связь с Любченко (председатель СНК Украины), возглавляющего националистическую организацию на Украине, в которую входили: Хвыля, Порайко, Таран и др. Заговор на Украине вел подготовку наступления для захвата власти. Центр заговора имел связь с зарубежом – с Польшей и Германией.
Я обещаю дать полные и чистосердечные показания о себе и всех известных мне участниках заговора.
И.Н. Дубовый
22 августа 1937 г.
г. Москва»[24].
Итак, Иван Дубовой начал писать свой тюремный «роман», в котором крупицы правды были разбавлены невероятными небылицами, ложью, вымыслом. Хотя нередко все это звучит достаточно правдоподобно. Тогда же, по горячим следам, его заставили написать и первые собственноручные показания (это было начало «романа»).
«ПОКАЗАНИЯ И.Н. ДУБОВОГО
22 августа 1937 г.
В дополнение к моему заявлению об участии в антисоветском военном заговоре я хочу издожить все то, что мне известно о контрреволюционной работе заговорщиков и моей в частности.
Начну с того, каким образом я вступил в заговорщическую антисоветскую организацию на Украине. В 1933 году, в июле месяце, возвратясь из Германии, где я был на учебе в академии Генштаба, я приступил к своей работе (замкомвойск УВО). В Харькове в этот период я встречался часто с Якиром и Амелиным по службе и на дому. В Киеве и Харькове с Демченко (был секретарем Киевского обкома).
Постепенно мои разговоры с этими людьми, начавшиеся с критики мероприятий партии на селе, принимали все более и более антисоветский характер, и мы приходили к выводу о том, что вся политика ЦК ВКП(б) – неправильна, и что социалистическое строительство в СССР не удалось.
В конце 1933 года я был на квартире у Якира – мы долго говорили на разные политические темы. Разговаривали мы уже как единомышленники, стоящие на антисоветских позициях. В заключение разговора он мне сказал, что пора бросить заниматься болтовней, надо заняться практической работой, чтобы отстоять свои взгляды. Видя мое согласие с ним, Якир рассказал мне о том, что в Украинском военном округе существует возглавляемая им, Якиром, подпольная военная организация, ставящая своей целью устранение нынешнего руководства партии и правительства и захват власти для установления нового строя в СССР.
Должен заявить, что, как мне стало известно из последующих бесед с Якиром и др(угими) заговорщиками (Амелин, Александровский), (заговор) являлся чрезвычайно серьезным делом, и мы не сомневались в том, что он увенчается успехом. Мы не сомневались, что власть, в частности, на Украине, будет нами захвачена. Дело в том, как мне стало известно, в заговор входили не только военные, но и участниками руководства организацией были захвачены такие ответственные участки, как НКВД Украины и ряд участков партийного и советского аппаратов Украины.
Таким образом, в заговоре имелись три организационные линии: военная, возглавляемая Якиром, чекистская, возглавляемая Балицким, и гражданская, возглавляемая Поповым Н.Н., Шелехесом, Демченко и Вегером (все выделения в тексте сделаны рукой И.Н. Дубового. – Н.Ч.).
От Якира мне стало известно, что заговор не ограничивается только Украиной, а что аналогичные организации существуют по всей стране, и что в Москве в руководстве военным заговором состоит Гамарник.
Мне известны, как участники заговора на Украине, такие лица: по военной линии Якир, я, Дубовой, Амелин (нач. пуокр), Григорьев (комдив), Демичев (комдив), Рогалев (комдив), Соколов (комдив), Ауссем (комбриг), Кучинский (комдив), Подчуфаров (комбриг), Бутырский (комдив), Сидоренко (комдив), Головкин (комдив), Королев (комдив), Козлов (комдив), Евдокимов (командир танковой бригады), Карев (командир пулеметно-стрелковой бригады 45 мк), Куркин (командир механизированной бригады КВО), Бахрушин (командир авиационной бригады), Каган (командир авиабригады), Ошурков (командир авиабригады) и Зимма (командир авиационной бригады).
Из этих лиц, о которых я постепенно узнавал от Якира, лично со мной были связаны по заговору: Соколов (нач. штаб ХВО), Ауссем (зам. нач. штаба ХВО), Рогалев (командир 7 стр. корпуса).
В состав чекистской линии заговора на Украине входили, как мне об этом стало известно от Якира и Александровского: Балицкий, Александровский, Бачинский, Мазо, Розанов и Козельсий.
По линии гражданской в состав заговора на Украине входили: Попов Н.Н., Шелехес, Демченко, Вегер, Певзнер, Мусульбас.
Состав заговора значительно шире, чем тот, который я выше записал.
Я назвал те фамилии, которые мне были известны от Якира и Александровского и которые я вспомнил. Людей, участников заговора, о которых я вспомню – дополнительно сообщу.
Моя конкретная роль ко времени ухода Якира с Украины в Москву (в) 1935 г. намечалась, как сменяющего его по военной части заговора на Украине. Об этом мне заявил Якир, который советовался по этому вопросу с Балицким.
В армии на Украине мы сохраняли антисоветские кадры для использования их, в случае необходимости, при выступлении.
Эти же кадры продвигались и расставлялись на руководящих участках в округе.
В руководство заговора на Украине (объединенных организаций военной, чекистской и гражданской) входили: Якир, Балицкий, Попов Н.Н., Шелехес, Вегер и Демченко.
Руководство заговором было строго законспирировано и обеспечивалось от провала тем, чтов его состав входил нарком внутренних дел Балицкий, а по линии особистской в армии военные кадры обеспечивал от провала бывший нач(альник) ОО (особого отдела. – Н.Ч.) округа Александровский, как он сам мне об этом говорил.
Наличие такой серьезной силы, какую представлял заговор на Украине, ставило перед нами практически вопрос о конкретных планах захвата власти.
В этом направлении существовали три варианта планов, намечавшихся руководством заговора, как мне сказал Якир.
Первый вариант предусматривал вооруженное выступление организации в случае войны, использование этого момента для захвата власти и использование иностранных государств, воюющих государств, путем создания им условий для победы, путем поражения Красной армии.
Второй вариант предусматривал выступление заговорщиков в Москве, совершения ими “дворцового переворота” и поддержка их выступления нашей организацией на Украине.
Третий вариант предусматривал самостоятельное выступление вооруженных сил заговора на Украине и захват власти на Украине, что должно было послужить сигналом к вооруженной поддержке нас Германией и Польшей.
На третьем варианте (самостоятельного выступления на Украине) особенно настаивали украинские националисты, блокировавшиеся с нашим заговором.
Украинская националистическая организация имела на сей счет договоренность с польским и немецким правительствами.
Касаясь блока с националистами, я должен рассказать, что мне известно от Якира о теснейшей связи нашего антисоветского заговора на Украине с чрезвычайно серьезной антисоветской украинской националистической организацией.
Эта организация имеет свое самостоятельное руководство, из которого мне известны Любченко П.П. (предсовнаркома УССР), Порайко В.И. (зам. пред. СНК УССР), Хвыля А.А. (председатель комитета искусств СНК УССР), Таран (редактор «Вiстi»). Весьма серьезную роль играет в организации Трилисский (председатель Винницкого облисполкома).
Националистическая организация имеет широко разветвленную сеть повстанческих и диверсионных ячеек на Украине.
Состав низовых организаций националистов я не знаю, но со слов Якира мне известно, что крепкие националистические кадры имеются: Чернобыльский, Малинский, Тетиевский, Сквирский, Кагарлыцький, Ржищевский, Звенигородский, Тальновский районы и Новоград-Волынский округ Киевской области; Литинский, Летичевский, Хмельницкий, Браиловский районы и Шепетовский, Каменец-Подольский и Могилев-Подольский округа Винницкой области; Слободзлевский район АМССР; Вознесенский район Одесской области; Нежинский, Борзнянский районы Черниговской области; Полтавский, Кобеляцкий и Лубенский районы Харьковской области; Гуляй-Польский, Ореховский районы Днепропетровской области.
Запомнились мне эти районы потому, что, как говорил мне Якир, там имеются организованные повстанческие группы, которые поддержат нас при вооруженном выступлении.
Говоря о националистической организации, Якир рассказал, что ее участники во многих районах Украины проводят подрывную вредительскую работу в колхозах, МТС, на культурном фронте, на ж/д транспорте и т. д.
Националистическая организация ставит своей задачей полное отделение Украины от СССР и создание так называемой соборной Украины (УССР, Галиция и Прикарпатская Русь) под протекторатом Польши и Германии.
Связь с Германией и Польшей осуществляли Любченко, Порайко и Хвыля. В частности, как говорил мне Якир, они связаны с проживающим в Берлине полковником Коновальцем (бывший командир корпуса сичовых стрельцов), нынешним руководителем УВО (Украинской военной организации), тесно связанным с немецким правительством.
Надо сказать, что и член руководства заговора Попов Н.Н., руководивший работой КПЗУ (Коммунистической партией Захидной Украины), имел и свои самостоятельные связи с украинскими националистами и польским правительством.
Украинская националистическая организация в своей программе прямо ставила вопрос о фашистском характере будущего строя на Украине. Ее кадры состоят не только из бывших “боротьбистов”, “укапистов”, “уэсдеков” и других националистических партий, но в нее (организацию) привлечены националистические силы, ставящие одну общую задачу – свержение советской власти и установление фашистского строя.
Надо сказать, что некоторое разногласие с националистами у руководства заговором имелось в части того, какие силы будут держать власть на Украине после отторжения ее от Советского Союза.
Мне известно сожаление, высказывавшееся Балицким, Якиром и Поповым Н.Н. руководителям заговора по поводу разгрома Скрыпника и его группы.
Как говорил Якир, у Скрыпника была программа, с которой можно было идти в массы, вокруг которой в борьбе против ЦК ВКП(б) можно было организовать и коммунистов, и что разгром Скрыпника надо считать большой потерей для заговора.
Блок с националистической организацией, возглавляемой Любченко, был создан после разгрома Скрыпника, так как националистическая фашистская организация является большой силой, имеющей сравнительно многочисленные кадры, которые, как мы считали, должны быть использованы в целях борьбы против советской власти.
Блок этот объяснялся также тем, что националистов, как реальную силу, поддерживали правительства Польши и Германии, а это обстоятельство мы игнорировать никак не могли.
Помимо Польши и Германии, националисты имели также связь с румынским правительством через председателя СНК Молдавии (имеется в виду АМССР. – Н.Ч.) Старого.
Об этом мне рассказал Якир, сам имеющий свои, мне неизвестные, особые связи с Бессарабией.
Надо сказать, что националистическая организация, помимо связи с центром военного заговора через Якира, устанавливала и свои собственные связи в армии. Так, например, участник заговора Гермониус (командир 17 ск) установил связь с Трилисским, одним из руководителей националистической организации, работавшим председателем Винницкого облисполкома.
Об этом мне рассказывали Якир и Александровский.
Националистическая организация не только устанавливала связи с участниками заговора в армии, но и имела свои собственные кадры в армии из числа участников националистической организации.
Летом 1937 года на Военном совете в Москве читал показания Якира о том, что он завербовал Капуловского, затем с ним поссорился и якобы тот от организации отошел. Наряду с этим мне со слов Якира известно, что Капуловский являлся участником националистической организации и по ее заданию проводил националистическую работу в армии.
Я уже выше изложил, что руководство заговора, блокируясь с националистами, исходило из соображения координации антисоветских сил и использования такой силы, как националисты.
Националисты, со своей стороны, на блок с руководством заговора пошли исходя из тех же соображений и главным образом потому, что они видели наличие в заговоре военных сил, т. е. такие реальные возможности, которые создавали им перспективу победы.
И.Н. Дубовой
23 августа 1937 г.
г. Москва»[25].
Некоторые комментарии к этому собственноручно написанному документу. Эти показания И.Н. Дубовой начал писать 22 августа, а закончил 23 августа. Возможно, что писал он даже ночью. Вполне вероятно, что писал он, придерживаясь определенного плана или вопросов, согласованных со следователем. Также очевидно, что первоначально текст был написан на черновике, а затем переписан начисто. Доказательством тому служит небольшое количество исправлений в тексте (исправление отдельных букв, зачеркивание некоторых слов). Читая текст, чувствуешь продуманность плана изложения материала, достаточную стройность мысли автора. Как видим – много ссылок на И.Э. Якира. Что это? Стремление не выпячивать себя, желание показать себя на второстепенных ролях, не знающим многих деталей, не посвященным лично в планы руководства заговором? Возможно, вполне возможно…
«Куй железо, пока горячо!..» Видимо, таким девизом руководствовалось руководство 5-го отдела ГУГБ НКВД СССР, начиная «работать» с И.Н. Дубовым. Тем же числом, т. е. 23 августа 1937 г., помечен и протокол его допроса. В нем воспроизводится (в виде вопросов и ответов) в значительной мере материал предыдущих собственноручных показаний И.Н. Дубового, но есть и другие «интересные» данные…
«ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
обвиняемого ДУБОВОГО Ивана Наумовича
от 23 августа 1937 г.
1896 г. рождения, бывш(его) командующего
войсками Харьковского военного округа,
командарма 2-го ранга, бывш(его) члена КП(б) У.
ВОПРОС: 22 августа с.г. Вы подали заявление на имя Народного комиссара внутренних дел СССР, в котором Вы обещали дать правдивые показания о вашем участии и деятельности в антисоветском военном заговоре. скажите, когда и кем вы были вовлечены в антисоветский заговор?
ОТВЕТ: Я был завербован в антисоветский военный заговор бывш(им) командующим КВО Якиром в 1933 году. Произошло это при следующих обстоятельствах:
В июле 1933 года я возвратился в СССР – в г. Харьков из Германии, где я учился на курсах Генштаба. В Берлине летом 1933 года я встречался с приехавшими из Харькова Войцеховским – бывш(им) секретарем ЦИКа УССР и Амелиным – нач(альником) ПУ УВО. И Войцеховский, и Амелин в беседах со мной в Берлине в мрачных красках описывали положение на Украине и в Союзе в целом; они говорили о голоде, об огромной смертности, о сопротивлении крестьянства коллективизации, о недовольстве рабочих, о “неустойчивости власти из-за гибельной политики” и проч.
Эта информация Амелина и Войцеховского – людей, которых я считал авторитетными и осведомленными и которым я доверял, подтверждала сообщения иностранной, в том числе фашистской, прессы, с которой я знакомился в Берлине. У меня начало складываться уже тогда, правда, еще неоформленное убеждение в том, что линия партии не верна.
В июле 1933 года я возвратился на прежнюю работу в Харьков (зам. комвойсками УВО) и находился в непосредственной близости с Якиром и Амелиным; повседневно общался с ними не только в служебной обстановке, но и на дому. Близок я был в этот период с Войцеховским и с бывшим секретарем Киевского, а затем Харьковского обкомов КП(б) У Демченко Николаем Нестеровичем.
Мои беседы с Якиром и Амелиным (а их было очень много) в этот период носили тот же характер, что и в Берлине с Войцеховским и Амелиным. Мы много говорили о внутреннем и внешнем положении СССР, и Якир, и Амелин особенно подчеркивали «катастрофическое» положение страны и делали выводы о неправильной политике ЦК ВКП(б). Разговоры такого рода становились все более и более резкими, приняв к концу 1933 года открытый антисоветский характер.
Должен отметить, что большое значение в формировании у меня антисоветских взглядов имело самоубийство наркомпроса УССР Скрыпника. Как сейчас помню – в день приезда из-за границы, едва я вошел к себе в квартиру, раздался телефонный звонок и мне сообщили о его самоубийстве.
В беседах с Якиром и Амелиным мы обсуждали причины самоубийства Скрыпника; это был новый повод для Якира высказать мне свои антисоветские взгляды.
