Николай Бредихин
Маленький Лох-Несс. Повести и рассказы
Глава шестая
продолжающая повествовать о приключениях фотокора Валентина Попокина.
Валя Попокин, ночевавший не дома, где его тщетно пытались разыскать, а в кабинете Миши Айзенбаума, который теперь с него действительно чуть ли не пылинки сдувал, еле дождался выхода сенсационного номера «Пчелы» и тут же, набрав побольше экземпляров, поехал в Москву, чтобы попытаться продать негативы в какое-нибудь столичное либо, что несравненно лучше, западное издание за большие деньги. Судьба не могла подобрать лучшей кандидатуры, чтобы раздуть скандал в небольшом русском городе до размеров мировой сенсации. Но кого больше всего огорчила злополучная фотосессия, так это, разумеется, Сашу Румянцева. Едва начавшаяся «Повесть о капитане Копейкине» грозила сойти на нет, ещё не дойдя даже до своего кульминационного пункта. Между тем Александр многое за столь короткий срок успел сделать. Операции с утилем ещё во времена социализма были в России самым прибыльным бизнесом. Это единственная область, куда КГБ не совался в силу своей брезгливости и кажущейся мизерности дел, а МВД всякий раз трусливо поджимало хвост, поскольку здесь убивали любого, кто только подбирался поближе к истине (а убивали в те времена людей не то что сейчас, лишь в самых крайних случаях). В условиях начавшегося «стихийного» капитализма перестройка превратилась в перестрелку в первую очередь именно в этой сфере. Люди стали тысячами гибнуть за металл (в первую очередь за цветной металл – ранее считавшиеся презренными медь да алюминий). Но и кормились возле свалок, даже у обыкновенных контейнеров для бытовых отходов, не тысячи, а миллионы. Казалось бы, всё было вычищено, вылизано, один только Румянцев сообразил, где ещё не ступала нога новоявленного «мусорного» старателя. Именно таким путём, водным, он и удрал в прошлый раз с Васей Колобовым от бандитов, именно реки, пруды – любые водоёмы, решил превратить в источник своего благосостояния. Да вот попутал бес стилизовать свои миниподлодки, бульдозеры и экскаваторы под своеобразный «парк Юрского периода». Женя Бессонов Кулибина с Черепановым ещё в молодости превзошёл, да только никому не нужны были его изобретения да проекты, а тут появилась возможность развернуться в полную силу. Его экзотическая техника действовала безотказно. Работа находилась всем: сначала вовлекались в неё бывшие сослуживцы, просто коллеги, затем вообще любые военные, члены их семей.
Русла рек очищались и расширялись, любые отходы шли в дело, хорошие деньги приносил даже обыкновенный речной песок. Уже плавали баржи, суда, принадлежавшие новоявленным владельцам: невидимое сражение, разыгравшееся с одной из самых грозных российских мафий – рыбной, последней было безнадёжно проиграно. Без суда и следствия бандитов просто топили, как котят. По сути, давно уже можно было назвать бандитом и самого «капитана Румянцева», но как иначе жить в стране, где давно уже ни здравому смыслу, ни элементарной порядочности просто места нет? Сети конфисковались и продавались; рыба вылавливалась и поступала на рынки и в магазины по каналам, которые были отвоёваны у местного пошиба «каморр» -«каморок» и «козюлек» -«коз»; икра улетала в другие страны самолётами, уходила судами и подлодками. Но делалось это не хищнически, а на хорошо поставленном промысловом уровне: и мальки разводились, и рыбины кверху брюхом на поверхности не плавали.
Шила в мешке не утаить: информация давно уже должна была просочиться, но деньги на подкупы нужных людей не жалели, молчание действительно ценилось на вес золота. И вот Валя, «простой русский» дурак, как всегда в России встал поперёк наезженной колеи… Отстрелить бы: одним дураком больше, одним меньше, но по дуракам палить – что по воробьям на ветках.
Глава седьмая
сетующая, как мало в жизни бывает хорошего да приятного, а вот бедам и напастям в ней несть числа.
Вздрогнуть Валере Ломову было от чего. Он никак не мог избавиться от впечатления, что с попокинского снимка на него смотрели глаза вовсе не чудища-змия-ящера, а загадочного Нептуна. Авторитет этот появился в Москве совсем недавно, но за пару-тройку недель ухитрился обезглавить всю утильную, а заодно и рыбную мафии. Приставив к ним голову уже другую – свою. Люди похищались из офисов, квартир, коттеджей и исчезали бесследно. От не в меру ретивых «паханов», пытавшихся организовать по сему поводу сходку, мокрого места не осталось. Одни поговаривали, что операция осуществляется на государственном уровне, дабы хоть какие-то дыры в казне залатать, другие грешили на чеченских боевиков, но конкретного никто не знал ничего, даже кличка «Нептун» была вымышленной, специально придуманной, чтобы хоть как-то непонятное явление обозначить.
Валерию несколько раз намекали, хоть и весьма туманно, что ему пора навести порядок в своих местах, но эти намеки он не воспринимал всерьёз и только сейчас задумался. А не пора ли ему, и в самом деле, пригласить того киллера из Краснорецка, а то и целую бригаду? Однако вряд ли подобный его шаг мог остаться незамеченным, а так ведь недолго и свою голову потерять. Впрочем, одного-то человека уж точно нельзя было оставлять в живых. Это было, кстати, и в интересах самого Нептуна.
Скандал, грозивший разразиться до вселенских масштабов, как-то сам собой сдулся. Сверху как Уткину, так и Ломову лишь погрозили пальчиком: мол, шутите, ребята, да не зашучивайтесь. Сам возмутитель спокойствия со своими снимками и негативами куда-то бесследно исчез. Наверное, на многих его пример подействовал отрезвляюще, и о загадочном происшествии в Чёртовом затоне старались больше не упоминать.
Как ни странно, но рассказы местных экскурсоводов о динозавре, пойманном Валей в кадр, лишь увеличили интерес к Нижнекопьевску – пришлось включить в обязательную программу и заезд к злополучному затону; впрочем, вода в нём была теперь настолько чистой, что не грех было в ней и искупаться. Хоть и боязно, вдруг Нижнекопьевское чудище за ногу на дно утащит. Так и прозвали чудище: Русская Несси. Великолепно расходились футболки, значки, сумки, комплекты фотографий со свирепой, столь напугавшей Валю Попокина, физиономией, появились даже резиновые подобия ящера, рядом с которыми стало модным сниматься на память. И всё бы ничего, да опять же…
Валя Попокин с недоумением смотрел на человека, который чуть было не стал его убийцей. Совсем не громила и на рецедивиста мало похож. Вот только нож, валявшийся рядом, красноречиво выдавал намерения киллера. Сам он был настигнут коротким, точным ударом кастета в основание черепа. Возможно, жизнь в нём ещё теплилась, просто на время он потерял сознание. Но такие подробности Валю совершенно не интересовали. Ясно было одно: его «заказали», но нашлись и другие люди (или человек), которые его спасли (спас). Но ещё яснее было другое: нужно было сматываться, и как можно скорее. Валя даже не стал заходить к тётке, в квартире у которой скрывался, – он лишь предупредил её по домофону, что ему на несколько дней нужно уехать обратно домой. Сумку с вещами он решил в другой раз забрать, когда поспокойнее будет, ну а с оптикой он вообще никогда не расставался, она и сейчас была с ним – привычка. «Чёрт побери! – мысленно выругался Валя. – И как раз в такой день, когда мне удалось снимки пристроить. Неужели меня так и не оставят в покое?» К счастью, у него было ещё одно место, где спрятаться: старинная школьная подруга-любовница, которая в очередной, который уже, раз пребывала в разводе. «Приютит, куда она денется, как пить дать приютит», – подбадривал себя Валя, ощущая, как противно у него сосёт под ложечкой: так близко сталкиваться со смертью ему ещё не доводилось, разве что взять того динозавра!
Надо сказать, что ни одно столичное издание на Нижнекопьевского ящера не клюнуло.
– Утка! Милости просим с товаром сим в конце марта. А снимочки можете оставить, не пропадут.
– Ну да, вам только палец дай – всю руку оттяпаете, – мрачно усмехался в ответ Попокин, – но вот локти вам скоро точно придётся кусать!
Не имел успеха его «товар» и среди иностранных репортёров, они даже не комментировали своё «Нет, спасибо!», просто мило улыбались. И только одна итальянская бульварная газетёнка взяла Валин материал сходу, без колебаний: и текст, и снимки, и негативы, и экземпляры «Пчелы» с «Правдой», – заплатив по западным меркам за них сущие гроши, а по Валиному разумению – отвалила ему неплохой куш. Деньги эти жгли карман Попокину: ему так хотелось заявиться с ними домой и устроить семье праздник, да и пребывание у «подруги», как обычно, скоро стало обременять Валентина, требовала она от него в сексе таких штучек, которые Попокин совершенно не переносил. Однако путь в Нижнекопьевск был ему заказан, и потому Валя терпел.
Эх, так и хочется порадеть ухватистому да оборотистому соотечественнику нашему, человеку слова и дела, но ведь если верить одному небезызвестному классику, в России на тысячу человек непременно приходится один гений и 999… всё тех же – «рыцарей плохих дорог». Откуда же им взяться тогда, хорошим дорогам? Юрий Денисович чувствовал себя на седьмом небе, он ещё и не задумывался даже, чего бы ему хотелось достигнуть в Москве, но в Нижнекопьевске он покорил высоты, которых не достигал никогда ни один, из топтавших когда-либо сию грешную землю чинуш-функционеров. Однако, так или иначе, отъезд его всё близился: и должность в стольном граде была приготовлена, и коттедж в небольшом городке Краснолепске выстроен, оставалось только достойно провести 900-летие родного города и торжественно отчалить в новое плавание. Был и ещё один гвоздь: сколько ни крутил в голове Уткин, но так и не мог согласиться с кандидатурой своего преемника. Алексей Конобеёв… Казалось бы, вариант вполне подходящий, но всё детство и юность Лёхи прошли в общении с местной шпаной. Именно через него всегда осуществлялись контакты Уткина с Ломовым, а в последнее время контакты эти были постоянными: слишком много возникало так называемых «узловых» вопросов, а узлы, как известно, нужно распутывать, а не разрубать. Родион Славкин? Нет, фигура не того масштаба. Павел Жогин? Язык хорошо подвешен, но не хозяйственник, да к тому же пьянь. Да, как ни крути, а лучше Лёхи Конобея…
Лёха и огорошил его, кинув распечатку с принтера.
– Ну вот и Валя объявился. А всё говорили: убит. Тут он, наш придурок, аж на первой полосе красуется, на саму Италию вышел.
– Откуда у тебя это? – только и мог спросить изумлённый Уткин.
– Ребята, компьютерщики наши, скачали из Интернета, – усмехнулся Лёха. – «Попал я в тебя, попал», – подумал он злорадно.
– Да вы не бойтесь, Юрий Денисович, газетёнка паршивенькая, куда ещё Валя мог такую «дезу» пристроить?
На том и порешили. Однако Интернет – штука великая. Тут же нашёлся в Штатах какой-то компьютерный умник, который, воспользовавшись тем, что снимки попокинские были сделаны с близкого расстояния, расшифровал, что Русская Несси вовсе не животного, как все подумали вначале, а искусственного происхождения. Резонанс был огромный. Валины снимки попали в ведущие газеты мира. «Секретное оружие русских», «Русские вновь на коне», «Что произойдёт, если Русская Несси попадёт в руки исламских террористов и объявится в один прекрасный день на Гудзоне?», «Возможно ли установить на Русской Несси тактическое ядерное оружие?» Тут-то Валя и понял, в чём его звёздный час.
Глава восьмая
в которой утверждается, что любовь всегда побеждает, что никогда нельзя знать наверняка, откуда ждать помощи, и что не бывает Моцартов без Сальерий, а вот Сальериев-то без Моцартов хоть пруд пруди.
Как его разыскали в Москве, Валя Попокин ума не мог приложить. Но на пороге стоял разодетый в пух и прах Боря Гридин, как обычно благоухающий дорогим французским одеколоном. За его плечами скромно улыбалась Люся Озерецковская, смешанная некогда с грязью, но сейчас оттёртая и прекрасно выглядевшая его любовница.
– Здравствуй, Валя, – начал без обиняков Борис. – Надеюсь, ты хорошо отдохнул? Теперь пора за работу.
Он вынул из кейса загранпаспорта и авиабилеты и помахал ими перед носом Попокина.
– Уж извини, что я без согласования с тобой взял на себя нелегкие и весьма небезопасные обязанности твоего агента, но тебе самому носа наружу показывать сейчас никак нельзя. Что нас ждёт? Эксклюзивное интервью с одной из ведущих нью-йоркских газет: именно ей я решил доверить честь первой снять с тебя медовую пыльцу, отсюда все наши деньги, визы. Дальше большая пресс-конференция, потом прокатимся по нескольким городам с лекциями и… смотаем удочки: хорошенького понемножку, как говорится, не навек же нам там застревать? Ну а пока быстренько переодевайся во что бог послал, полный марафет на месте наведём. На сборы тебе полчаса. Такси ждёт, счётчик щёлкает.
Валя был настолько ошеломлён неожиданностью происходящего, что даже рта не мог открыть от изумления. К счастью, «боевая подруга» находилась в это время на работе и можно было уйти по-английски, не прощаясь. Только в «Боинге» до Вали дошло, как ловко присосался к его славе мерзавец Гридин, да ещё опять со своим самоваром не в Тулу, а в самые что ни на есть Соединённые Штаты летит. Впрочем, агент есть агент, никаких договоров они с Борей не заключали, так что не исключено, что Гридина в Нью-Йорке ждёт большой сюрприз.
Однако сюрприз ждал не Борю, а самого Попокина. Уже в редакции «Нью-Йорк Смайлз» Гридин поспешил заявить, что подозрения относительно нового секретного оружия зародились у него давно, после разговора с его сотрудницей Людмилой Озерецковской. Он решил самолично убедиться в обоснованности её данных, неделю дежурил по ночам у Чёртова затона и хорошо разглядел не одного, а даже нескольких «динозавров». Тогда-то он и понял, что это не живые существа, а секретная новейшая военная новинка. Как работник администрации, он хорошо знал о происходящем в городе и о том, что появление военных здесь не санкционировано, и решил довести сведения о загадочных существах до мировой общественности, засняв их на видеоплёнку. Однако в Брюсселе плёнка у них с мисс Озерецковской была похищена, за ними следили, не дали возможности встретиться ни с журналистами, ни с официальными представителями, а без документального подтверждения в их свидетельствах было бы мало толку. Пришлось уехать несолоно хлебавши.
Вернувшись на Родину, они оба подверглись преследованиям, и только параллельное расследование, затеянное мистером Попокиным, подлинным народным героем, придало им новых сил в стремлении не допустить очередного витка в гонке вооружений и направить чудо-технику туда, где ей и положено быть, то есть на благо цивилизации, прогресса и мира во всём мире.
Валя Попокин чуть не задохнулся от возмущения, ему ли как матёрому журналюге было не знать истинную подоплёку гридинских похождений, но крыть ему было нечем – выяснять отношения на виду у коллег со столь высоким статусом было бы полным самоубийством. Поэтому он даже в чём-то решил переплюнуть Гридина: подробно рассказав о динозавре из Чёртова затона и об обстоятельствах покушения на него, он подчеркнул, что в условиях разгорающейся войны с международным терроризмом ни в коем случае нельзя допустить, чтобы подобная техника оказалась в руках каких бы то ни было боевиков.
– Мне очень жаль, но, как очевидец, я должен сообщить вам, что «русские Несси» могут проникать в любые места, хоть как-то связанные с водными артериями, и поражать любые цели, – закончил он своё выступление.
Однако Боря никак не мог допустить, чтобы его хоть в чём-то обскакали.
– Мы располагаем и другими, не менее важными, сведениями о технике, столь остроумно прозванной «русские Несси», однако предполагаем в будущем предоставить возможность рассказать о ней самим её создателям. Если, конечно, они ещё живы, – с усмешкой добавил он. – К счастью, есть люди, которые помогают нам и охраняют нас, иначе мы все трое давно уже были бы в царстве теней.
«Да, вот тебе и агент! Чей агент?» Валя окончательно запутался и понял, что лучше ему с Гридиным объединиться. Всё могло быть: и то, что Боря динозавров раньше него видел, и что от смерти Валя только благодаря ему спасся, а уж связь с «теми» людьми – тут возразить вообще было нечего. Люська Озерецковская, с которой Валя, кстати, в школе вместе учился, тоже оказалась на высоте: мило улыбалась, кокетничала, но хватку проявила мёртвую: и Боре не позволяла «расслабляться», опробовать на полную катушку местные напитки, и гонорары выбивала для всех троих куда более высокие, чем им самим удалось бы сделать. Однажды, когда она уж очень Борю достала, Гридин отослал её к Вале в номер. В ту ночь Попокин впервые в своей жизни по-настоящему познал радости секса. «Чёрт! – думал он, взволнованный, после Люськиного ухода. – Они же меня все обманывали, даже моя Лидка. А я, оказывается, в этом деле совсем не пентюх. Просто надо ко мне с уважением подойти».
Дипломатические отношения России с западным миром в очередной раз испортились, но что это значило для нижнекопьевцев? «Русский Лох-Несс» искали теперь на карте; буклеты, значки, майки оказались как нельзя более кстати. Поток туристов хлынул не только со всех концов России, но и из-за рубежа. О золотом дожде, который пролился тогда на всех в городе от мала до велика, долго ещё потом вспоминали с завистью и восхищением: «Да, недаром говорится: кто не успел, тот и не съел!»
Глава девятая
в которой пришло время на редкость подробного и обстоятельного рассказа о капитане Рублёве, заветном слове, «речных гёзах», русских березах и других приключениях новоявленных Саши Уленшпигеля и Васи Гудзака.
Вале Попокину так и не удалось узнать, что было правдой, а что ложью в рассказах Гридина и Озерецковской, точнее было ли там вообще хоть на миллиграмм правды, а уж тем более невозможно было выяснить, кому он обязан своим чудесным спасением. Однако вот что он знал точно: без наглеца Бориса вообще ничего бы не было из того, во что он сейчас окунулся. Ни тугих пачек долларов в кармане, ни модной одежды, ни разинутых ртов людей, собиравшихся на их выступления. Поэтому Попокин был совершенно ошеломлён, когда выяснилось, что им всем троим предстоит срочно уехать. Впрочем, улетали только они двое: Люська, в промежутках между своими походами из номера в номер в гостинице, ухитрилась так очаровать одного богатенького аборигена с Манхеттена, что получила от него все, какие только возможны, авансы и покидать Америку наотрез отказалась.
Больше всего Валя опасался за свою жизнь. Раньше ему просто нечего было терять, оттого он так легкомысленно ко многим вещам и относился. Сейчас он познал не то, чтобы славу, но по крайней мере известность и у него были все основания для максимальной осторожности, граничившей с обыкновенной трусостью. Однако Боря Гнида был тем ещё прохиндеем. Назад они ехали с целой оравой газетных и телевизионных журналистов, подстраховав себя этим от любых неожиданностей.
Конечно, Гридин бодрился, не было у него никакой уверенности, что с ним захотят встретиться столь важные персоны. Кроме того, россказни болтуна Лёхи Конобея о загадочном речном царе-мафиози быстро соединились в воображении Гридина с покушением на Валю Попокина и загадочными ящерами, нарисовав такую картину, в которую лучше было не соваться. И тем не менее раз уж Валя выкрутился, да ещё с б-о-ольшой пользой для себя, значит, и он, Боря Гридин, может здесь чем-нибудь поживиться.
Скандальные похождения новоиспечённого директора музучилища, прославившегося на весь мир и посадившего в лужу его, Юрия Денисовича, не только в родном городе, но и в самых высоких инстанциях, поставили Уткина в сложное положение: как быть с зарвавшимся наглецом? Вопрос стоял так же, как и полгода назад, по возвращении Бориса из Бельгии: по роду своей деятельности в администрации города, а ещё в силу непреодолимой привычки совать нос куда не просят Гридин очень много знал из того, что ни в коем случае не должно было выплыть наружу. Эх, пришибить бы Лёху Конобея, неизменного Бориного собутыльника и приятеля по походам в казино и другие злачные места. Язык у Лёхи был не просто без костей – в минуты пьяного угара он был похлеще помела, причём поганее помела Уткин вообще в своей жизни не встречал. Вот и сейчас… Появление же в этой гоп-компании Вали Попокина вообще сулило взрыв сродни атомному. Сверху требовали, угрожали, настаивали, но, хорошенько поразмыслив, Уткин решил занять в этой драчке свою, особенную позицию.
Вот почему он очень приветливо встретил свалившуюся на него как снег на голову всесветную журналистскую братию и даже провёл по их просьбе пресс-конференцию с участием всех служб города. Ответы его на вопросы были весьма туманные, первые усилия он предложил сосредоточить на знакомстве с Нижнекопьевском, то есть изучить место действия. Отменной оказалась и культурная программа: задействованы были все жрицы любви города в возрасте от 13 до 60 лет. На вопрос, будет ли организована встреча с создателями знаменитых РН («Русских Несси»), Уткин ответил утвердительно, хотя ума не мог приложить, как он своё заверение выполнит. Единственное, на что он уповал, что сверху пойдёт такое противодействие его «инициативам», что ему будет на кого свалить вину за невыполнение своих обещаний.
Противодействие действительно было необычайно мощным. Город заполонили чиновники всех мастей, представители спецслужб, не дремала и мафия. Никто не сомневался, что в здешних краях появится и загадочный Нептун, на него как раз и закидывали, все кому не лень, сети.
И всё-таки Боре повезло, как везло всегда с его наглостью. Некто капитан Рублёв через своих людей вышел на Валю Попокина и заявил, что согласен дать пресс-конференцию самым надёжным западным журналистам при условии соблюдения строжайшей секретности. Валя был на седьмом небе от счастья и прежде всего горячо за своё спасение капитана Рублёва поблагодарил. Тот небрежно кивнул, довершив тем подозрение Попокина о том, что Гридин просто примазался к его славе, а на самом деле никакого отношения к капитану Рублёву, а уж тем более к Нептуну и его людям не имеет.
Ночью, собравшись в условленном месте, журналисты облачились в специальные костюмы и отправились в хоромы «речного царя». Они увидели «русских Несси» в полном составе и в действии, побывали в подземном городе, где копошилось много народу в масках с прорезями для глаз и рта. Снимать разрешалось сколько угодно и что угодно. Каким-то образом среди приглашённых оказался и Боря Гридин собственной персоной: для него в родном городе никогда и ни в чём не было тайн.
Явившийся «капитан Рублёв», тоже в маске, подробно ответил на все заданные ему вопросы, загадочно промолчав лишь о времени, с которого действует созданная им система, и с усмешкой покосился на Гридина: как видно, разоблачение Бориса вовсе не входило в его планы. В ответ на это Гридин облегчённо вздохнул. «Улыбчивый капитан» представил журналистам своих ближайших помощников: господ Нижинского и Копьева, которые подтвердили, что их деятельность никак не связана с военным ведомством, представляет собой лишь частную инициативу, хотя и является, в сущности, альтернативой совершенно бездарным потугам правительства в области экономики – развитии производства и создании новых рабочих мест. «Вынужденное бегство от глупости и нищеты: у нас просто не было другого выхода» – так они прокомментировали свои действия.
Естественно, подобная встреча, щедро снабжённая красочными буклетами, цифровым и текстовым материалами, а также съёмками и снимками самих журналистов, породила в мире новую сенсацию, которая, однако, вскоре «захлебнулась». Как только появился и разнёсся по миру термин «речные гёзы», сразу был взят за основу тезис, что это дело – внутренняя проблема русских, а значит, вряд ли заслуживает того излишне раздутого интереса, который к ней проявлен.
Валя Попокин был разочарован: нелегко падать с небес на землю, тем более что Жогин незамедлительно воспользовался возникшей заминкой и поспешил уволить не в меру самостоятельного фотокора из «Нижнекопьевской правды», скептически отнёсся и Миша Айзенбаум к давнишней мечте Попокина найти приют в его дружном «улье».
– Поверь моему слову, Валёк, ещё ничего не закончено. Самое удобное для тебя сейчас – побыть какое-то время фрилансером – «вольным стрелком». Абсолютно ни от кого не зависимым. Только уж меня по части материала не забывай. А насчёт места не сомневайся, такую знаменитость и в Москве сочтут за честь взять в любую газету.
