Русская идея – Николай Бердяев

Вряд ли кто-то узнает что-то новое о русском менталитете, прочитав «Русскую идею» Бердяева, кроме, конечно, исторического отсутствия у русского духа имперских амбиций. В остальном же книга и не призвана открывать кому-то глаза. Здесь должным образом собрана и систематизирована информация о российских мыслителях, когда-либо болевших за судьбу своего народа, определенным образом его идентифицируя и предлагая свои способы каких-либо изменений… Труд проделан автором огромный, оценки деятелей блещут своею субъективностью, но конкретно мне точка зрения Бердяева близка, потому от книги я получил реальное удовольствие.Чем больше всего удивляет сам Бердяев – этому человеку не нужно отстраивать никаких структуры для сравнения, даже мысленно, он оперирует каким-то всепроникающим чувством, которое может и не логично, но производит впечатление. При этом он не забывает оценивать всех и каждого с точки зрения человеческой совести и мир российской словесности очень скоро окрашивается в бердяевские краски. Почему словесности? Собственно, действительно, сборник у Бердяева получился в какой-то большей мере о литераторах, этому вопросу писатель посвятил отдельный семинар, объясняя форму российской философии, которая менее социальна, нежели западная, а потому у нас не было таковых нахлебников на зарплате, которых величали «философы», не было эпохи ренессанса.Как я это понимаю, Россия никогда не жировала до такой степени, чтобы позволить себе культурное свинство, оплатить неких признанных жрецов, чтобы они при этом еще начинали трепать судьбу великой страны. Игра в бисер у нас всегда велась за незамедлительный наличный расчет. Был некий период, зовущийся «русским ренессансом» (серебряный век), но его представители были однообразными и однообразно упоротыми, их Бердяев в присущей ему джентльменской манере называет «поклонялись не только Богу, но и Дионису». Кому-то, впрочем, они, безусловно, все, как на подбор, нравятся. Что еще раз подтверждает тот факт, что все они в основном похожи. И не нужно уповать на собственную тягу к разнообразию.Именно потому наши философы напрямую связаны с литературной деятельностью. Один мой знакомый, например, в настоящий момент защищает диссертацию на философском факультете на тему сравнения Толстого и Достоевского. В России не было философов, которые бы более характерно выразили русский дух. Таким образом, русская идея у нас с полным набором мыслей о религии, самоидентификации и без людей, которые открыто называли себя философами. Мне кажется, что именно это и связано напрямую с особенностями национального характера, у нас никогда не любили дармоедов-умников, которые целыми днями ходят из угля в угол в своих туниках, а при этом не занимаются ничем полезным. Мы предпочитаем их попроще и обличенных должной степенью власти."Русская идея" рассматривает полный набор деятелей, преимущественно 19 века, частично обращаясь в век 18-й, к Радищеву, и заканчивая веком 20-м, самим Бердяевым. Мысль о менталитете отслежена Бердяевым исторически, он даже предлагает некую связь, в которую, впрочем, я не поверил, ибо придерживаюсь здесь мнения Льва Толстого – не люди выдвигаются в определенное время, а время выдвигает определенных людей. Также, Бердяев немного задалбливает своей манерой сравнивать людей в выводах, это выглядит надуманным и порою не так и важно. Другое дело, что надумано, конечно, у него абсолютно все, но в ходе повествования это совершенно незаметно. Текст производит впечатление максимально объективного.Терминологически произведение мне показалось довольно простым, это хорошее свойство автора, который использует специальные слова только в тех случаях, когда избежать их уже невозможно, но, к сожалению, книга требует какого-то общего представления о русской литературе 19 века. В противном случае имена Писемского, Чернышевского, Льва Шестова покажутся только именами. Не считая самого себя вовсе не подготовленным в данной области, и я периодически натыкался на людей, которых никогда не читал. Да и одного чтения, определенно, мало. Скажем, ну, знал я Чернышевского в школе, но ничего кроме какой-то идеализированности и общей скучности оттуда не вынес.В любом случае, большое спасибо Николаю Бердяеву за его труд, сам бы я никогда в подобном ключе русскую литературу оценить не смог. Произведение, как я понимаю, хотя бы в части последней главы, где делаются выводы о природе большевизма, было запрещено при советской власти, да и, насколько я помню сам начало девяностых, когда все бросились читать Бердяева, сам автор не был в чести после революции. Это делает образ автора еще более притягательным.Рекомендую всем, кто хочет систематизировать свои представления о русской мысли 19 века, всем, кого данный вопрос особо интересует, всем, кто любит Бердяева. Книга написана широко, необъятно охватывает историю, философию, литературу и психологию. Автор – несомненный монстр, способный делать выводы о глобальном, проникший абсолютно везде и постучавшийся во все двери.

Сквозь труды этого патриарха русской философии я продирался без малого полтора года. Иногда было почти интересно, но по большей части я недоумевал зачем купил эту книгу. Если попробовать резюмировать идеи автора (неблагодарное, конечно, занятие), то получится что-то вроде: славяне и русские в частности – совершенно особый народ (-ы), которому (-ым) суждено вдохнуть в современное существование новый смысл и направить западную цивилизацию. Русские – противоречивый народ, славящийся своими крайностями. Он должен принести миру новое понимание христианства.

Как видно, идеи не сказать, чтоб очень новые. Достоевский говорил о чём-то подобном. Казалось бы, можно прочесть один раз, повысить самооценку и захлопнуть книгу, никогда более не возвращаясь к Бердяеву и только изредка его поминая добрым словом. Но тут начинаются детали. Оказывается, Бердяеву не нравятся ни капитализм, ни коммунизм, ни домократия, ни тоталитаризм. Нравится ему некая абстрактная свобода, которя внутри человека и не детерменирована внешним миром (или как-то так). И такую свободу может дать только религия, точнее: только христианство. Прочитав этот пассаж, я подумал:"И этот человек считается величайшим русским философом!"

С такой постановкой вопроса я в корне не согласен. Нет, конечно, позиция Николая Александровича имеет право на существование, её даже можно назвать интересной, но меня от подобного благолепия увольте.

Я хочу видеть свою страну великой и счастливой. И возгласы типа «Россия не создана для демократии» никак этому не помогают. И уж конечно я хочу её видеть светской – насчёт религии мне ближе позиция Зигмунда Фрейда (статья «Будущее одной Иллюзии»).

Вначале была тьма. Тьма была долгой. И тьму эту Бердяев слегка стыдливо называл обскурантизмом. И было там безмыслие . безмолвие и безгласие с одним часто повторяемым мотивом:

Православие- единственное истинное христианство.

Московское царство – единственное православное царство.

Значит , Московское царство – единственное истинное!

Потом пришел Пётр I с фонариком , купленным в Германиях там всяких и Голландиях .

Посветил – посветил вокруг. И понеслось !

Пушкин выяснил , что при свете хорошо пишется . Да писать стал так, что зачал русскую изящную словесность.

Другие при свете стали читать. Начитались немчуру Гегеля и стали думать.

Первые читатели были , правда, баре , мыслили категориями мыльных пузырей, поэтому идеалистами и были названы. Думали они всё больше, какой же путь у России – славянский или западнический.

Потом им надоело бесконечно талдычить про «Две дороги, два пути» и , в спорах челюсти натренировав в первичную славяно-западническую дилемму добавили цыганочку с выходом и коленца всякие с подвывертом.

Боже мой! – восклицает Леонтьев . – Неужели Колизеум и колонны Акрополя , победы Македонского и средневековые рыцари существовали только для того, чтоб довольный и сытый буржуа грелся на солнышке !? Нет, У России должен быть другой путь.

Да! – заявлял Хомяков – Немцы нам не годятся: ни духовности в них ни возвышенности . У нас свой путь. Отдельный от всех.

Достоевский в своих метаниях начав с того, что русский народ- народ богоносец , что только русский мальчик мыслит о звёздах а мирское для него низменно , транзитом через слезу ребенка пришел к определению огромной разницы между человекобогом и богочеловеком.

И после прихода в мыслители разночинцев , вакханалии с народниками и террористами , лампочку у фонаря подвыкрутили .

Но уже ненадолго , память то оставалась. Свет дали опять . Народ опять кинулся читать .

На сей раз массово начитались Ницше и понесло уже совсем . Причем кого куда. Кто о мирообустройстве думал. Кто о обустройстве общества. Кто учение о истинной религии на гора выдавал.

Тут и серебряный век с его вычурной поэзией, мистикой и эзотерикой подоспел. И тут БАБАХ ! – шестидюймовка Авроры к общему спору подключилась. И в крестьянской стране с отсталой промышленностью и малочисленным рабочим классом восторжествовал пролетарский миф .

Тут Бердяев собственно и заканчивается , никакой главной русской идеи не выведя.

Добавлю от себя.

Что Было 70 лет после этого – лучше не вспоминать.

А потом пришёл незабвенный Виктар Степаныч со своей сильно недооценённой квинтэссенцией русской идеи про : «Хотели как лучше , а получилось как всегда»

А потом пришёл Сурков , заявив: « А вот хрен Вам, жаждущие, ищущие и думающие. Россия еще сотни лет ̶в̶ ̶т̶е̶м̶н̶о̶т̶е̶ находится на особом пути будет , а русский народ так и будет оставаться ̶т̶ё̶м̶н̶ы̶м̶ глубинным.

Историческая спираль, в общем, сделала полный виток.

А всё , возможно , потому, что не идеал и рай на земле нужно было искать , а пытаться минимизировать недостатки. Немудрёная идея и не новая, но тоже могла бы русской стать.

Если бы не догматизм ))P.S

А наилучшая, пожалуй , рецензия принадлежит Науму Коржавину в

"Памяти Герцена"