Николай Александрович Игнатов
Мир развлечений
"....о погоде всё, родной. Выпуск новостей завершён. Удачного дня. Адиос".
Внезапно налетевший ветер сильно тряхнул беспилотник, которым притворялся Фирр. Он чуть не свалился в штопор, едва удержавшись. Мир пошёл кругом. Порывы ветра повторялись снова и снова, со всех сторон стали надвигаться тёмные тучи. Было понятно, что это подходит к концу действие нейротика, но не ясно, почему так быстро. Фирра отнесло куда-то в незнакомый район на окраине Центра. Плохо различая местоположение в сгущающемся от туч сумраке, он всё же узнал то место, над которым кружил. Это древнее кладбище. Как он помнил, там раньше было принято закапывать трупы родственников в деревянных ящиках. Прах родителей (точнее крупицы праха, что удалось собрать нано-дройдам после крушения самолёта) по их завещанию, они с сестрой закопали в титановой капсуле в этом забытом некрополе. А сверху было завещано поставить камень… Старый обычай, ничего не попишешь.
Сейчас он видел себя и Эю у этого камня. Они приходили навестить родителей каждый год после крушения самолёта. И сейчас это была уже пятая годовщина.
Фирр помнил тот день. Он пришёл первым, сестру видеть он не хотел. Совсем. Она только начинала тогда путаться с этими благотворителями, занимала какую-то низшую должность в "Руке Милосердия". Всё еду да лекарства с Эстакады сбрасывали этим-за-Стеной… Он называл её "Разносчица милостыни". Зло, некрасиво, аморально. Позже он это понимал; ну, знается она с кем попало, ну занимается чёрт знает чем, какой-то бессмысленной благотворительностью (всё одно мрут как мухи от болезней и голода), но она ведь его сестра-близнец. Единственная. Любимая. Сейчас, там внизу, он говорит с ней грубо и неучтиво. Из уст его сыплются обвинения чуть ли не в самой гибели родителей: "…ты помогаешь со своей шоблой этим мерзавцам, а они самолёты сбивают. А может они и передали им эти ракеты с Эстакады, а? А может и прицелиться помогли?!" После этих слов Эя даёт размашистую пощёчину брату, и в слезах уходит прочь. Беспилотник тряхнуло. Ещё раз. И ещё. Мир снова сделал несколько кругов и местность вокруг поменялась. Ветер всё не унимался, но причина тряски была не в этом. Заканчивался заряд батареи, двигатели начинали глохнуть. Вся видимая перспектива стала помаргивать и на мгновения на её месте появлялась комната, где в кресле сидел обдолбаный Фирр. Самолет начал терять высоту. Фирр, изо всех сил стараясь продлить действие наркотика, полетел к горизонту. Попытка была отчаянная и обречённая, полёт сразу перешёл в пике. Пикировал он над Нулевой зоной, в сторону восходящего солнца. Эти последние мгновения показались Фирру истинным блаженством, ради которого и стоило вообще принимать эту дрянь. Полёт к солнцу, чистому и доброму, который на самом деле лишь падение на жестокую и грязную землю. И длится это падение считаные секунды, по истечении которых солнце даже не успеет взойти.
Краем сознания Фирр успел разглядеть там, в Нулевой зоне, как Лигг (сомнений не было что именно он) в каком-то ярком костюме и в гриме, с рыжими волосами, показывал детям фокусы с огнём, как-то собирая его в причудливые фигуры. Дети визжали и хлопали в ладоши от радости…
***
Утро следующего дня было столь отвратительным для Фирра, что он вообще сомневался даже не в том, жив ли он, а в самой необходимости столь жестокой концепции бытия.
Отходняки есть отходняки. Вчера, после выхода из трипа, он почувствовал такую апатию и омерзение ко всему вокруг, и сильнее всего – к себе самому, что не смог найти в себе никакого побудительного мотива к любому действию, и просто уснул в том же кресле. И проспал до утра. Проснувшись, он долго не мог пошевелиться, всё тело затекло от неудобной позы.
Входящие, наконец, были просмотрены. Там не оказалось, как ни странно, ничего особо интересного; от Эи ни звоночка, ни строчечки. Впрочем, это логично. Одно только сообщение казалось заслуживающим внимания, и Фирр решил проверить его источник. Некий Робб-1791 просил срочно посетить его. Сообщение было голосовое, голос показался очень знакомым. Да и адрес, по которому следовало явиться, тоже вроде как уже когда-то мелькал на жизненном пути Фирра. Но, хоть убей, не припоминал он никого с таким именем!
Солнце бесповоротно клонилось к западу. Фирр стоял перед входом в ни чем не примечательное, серое, как и почти всё в Центре, здание. Находилось оно черт знает где, на самой южной окраине. Сам он жил на севере, и дорога сюда была долгой и утомительной. Состояние Фирра было паршивое: болело всё, мутило, подташнивало, даже покалывало сердце. Он болезненно и тупо всматривался в стену и окна фасада. В здании было множество офисов и разных контор. Сконнектившись с местным интерфейсом, Фирр разглядел-таки в списке нужное название: "Фонд помощи РУКА МИЛОСЕРДИЯ", оф.N 213. "Ну конечно, – подумал он, – то-то я думаю знакомый адрес. Пойдём-ка, посмотрим, чем там сейчас сестрёнка занимается и что это за Робб такой?!"
Обитель офисов была пустынна. Почти все кабинеты были автоматическими интерфейсными модулями и посещались людьми редко, да и то в основном отбывающими трудовую повинность.Найдя дверь с нужными цифрами, Фирр приоткрыл её и заглянул внутрь.
Ленн почти не изменился с их последней встречи. Всё также неряшлив, небрит, лохмат и одет чёрт знает во что – в какой-то короткий засаленный халат и шорты. Только седых волос, вроде бы, прибавилось на его не ведающей стрижки голове. Фирр знал его давно и всегда считал чокнутым, и далеко не только из-за внешнего вида. Ленн полулежал на середине дивана, разбросав руки по спинке, и глядел в потолок, не замечая вошедшего Фирра, который стоял и ждал внимания к себе. Перед диваном стоял небольшой столик, сплошь заставленный какими-то мензурками с разного цвета жидкостями. В углу комнаты стоял рабочий (должно быть) стол, заваленный разным хламом. Пахло в комнате довольно неприятно.
Фирр понял, что Ленн подключён к какому-то интертейнменту, возможно к ШИЗО, а может в МИФе залип, поэтому и не реагирует на его присутствие. Он легонько ткнул его пальцем в плечо, тот сразу встрепенулся и тупо уставился на возвышающуюся над ним фигуру. Зрачки Ленна быстро сузились, он узнал Фирра, вскочил с дивана и его непропорциональные челюсти изобразили гримасу радости.
– Фиррка! Здорово, брат! Ничего себе! Ты как… ты что здесь… Сколько лет!
Он полез обниматься и жать руку гостю. Фирр даже отпрянул от неожиданности. Он никак не припомнил приятельских отношений с этим типом.
– Эээ…Ленн, привет… Я ищу Робба. И Эю. Они здесь?
Выражение лица Ленна резко изменилось. Всюду, от его лба до жиденькой поросли на подбородке, обнаружилась вдруг какая-то липкая мягкость. "Да он под кайфом что ли?" – углядев метаморфозу, подумал Фирр.
Ленн отступил назад к дивану и, плюхнувшись на него, потёр левое запястье. После нескольких секунд вглядывания в видимые только ему символы и ярлыки, разбросанные по офису, он вяло взглянул на Фирра.
– А, так ты не знаешь… про сестру!?
– Что с ней?
Ленн стал сильно тереть лицо ладонями, пытаясь согнать остатки дурмана.
– Что с Эей, торчок хренов?! – закричал, грозно нависая над ним Фирр. – Она жива? Говори!
Он сильно тряхнул доходягу за тощие плечи, тот выпучил на него глаза.
– Да, жива, жива! Вроде… Ранили её позавчера в Нулевой зоне. Полицейская зачистка. Я сам толком не знаю ничего. Вот скоро директор подъедет, всё расскажет.
– Это Робб что ли, директор-то?
– Ага.
Лицо Фирра стало бледным, его сердце готово было разорваться, будто в нём вот-вот дойдёт до критической массы предчувствие… Он ведь понимал, что случилось нечто плохое, но всеми усилиями воли прогонял эту тревогу. Чувствовал всей своей хвалёной интуицией, но не придавал значения. Как если бы это было не про Эю, а про кого-то-за-Стеной, постороннего и незначительного.
Молчание длилось. Ленн с тяжёлой гримасой участия смотрел на Фирра, а тот, в сильном волнении глядя по сторонам, попятился и, упёршись в стоявшее у стола кресло, плюхнулся в него.
– Может, это… Ну, пока директора ждём, того?! – Ленн заискивающе кивнул в сторону цветных мензурок на столе.
– Чего?
– Может сыграем? Пока ждёшь.
Фирр сначала подумал, что убьёт этого нейромана. Безжалостно. Хладнокровно. Как убивают время. Но вдруг почему-то согласился.
Модуль ШИЗО как раз оказался вмонтирован в кресло. Фирр откинулся на его спинку и прикрыл глаза.
ПАУК. ЖУК СКАРАБЕЙ. БОГОМОЛ. ШЕРШЕНЬ. ШМЕЛЬ. СКОРПИОН.
Фирр редко играл в эти примитивные инсект-файтинги. Не его уровень. Но когда играл, выбирал обычно богомола. Что-то в нём казалось Фирру притягательно-благородным. А вообще, у богомола было самое простое управление, и причина выбора была именно в этом. Ленн с момента подключения сразу стал серьёзен, даже весь распрямился и сидел теперь в кресле напротив Фирра. Внешний вид недавнего бомжеватого доходяги излучал теперь деловитость и даже обнаруживал некий снобизм. Волосы его были зачёсаны назад, чёрный смокинг блестел безупречностью, а тлеющая между пальцев сигара источала сладковато-терпкий аромат. Лицо Ленна было полно самодовольной решимости, в эту игру он почти не проигрывал.
– Честь имею представиться, Ленн-0315, действительный гражданин Центра, первый помощник директора Фонда Помощи РУКА МИЛОСЕРДИЯ. Готов ли ты, Фирр, сразиться?
– Вот тебя таращит! Давай уже драться, помощник чертов.
Фирр был одет в белый фрак без рукавов и джинсовые рваные бриджи. Как он понял, именно таким образом, в представлении Ленна должен выглядеть его оппонент. Как идиот. Первый помощник директора пристально посмотрел в глаза Фирру, и паук сразу же кинулся в атаку, выставив вперёд две передние лапы. Богомол едва успел отскочить в сторону.
– Так значит, Ленни, жителям-за-Стеной помогаете? /богомол развернулся и тут же попытался рубануть паука зазубренной "рукой". Паук увернулся/
– В меру своих возможностей. /Паук поджал задние лапы под брюхо/ Кто-то ведь должен помогать людям, не всем же быть сибаритами вроде тебя и твоих дружков / и резко прыгнул на богомола, успев схватить его четырьмя передними лапами и вонзить жало в нижнюю часть брюшка/
– Ну да. И ты думаешь, что вы сможете им помочь, когда самому Правящему Совету на них плевать? /богомол сумел оттолкнуть паука, но тут же свалился в судорогах на пол/
– Первый раунд мой.
– Да подавись.
– Второй раунд, поехали.
Из клетки вышел новый богомол.
– Мы считаем, многоуважаемый Фирр, что человечество виновно в бедах этих людей. /паук сразу атаковал, но богомол ловко увернулся, успев даже шаркнуть острой стороной клешни по паучьим лапам/ Ведь их, жителей-за-Стеной, большинство, и большинство это живёт скотской, недостойной человека жизнью. Здесь мы видим великую несправедливость. А как человечество до такого докатилось, не думал?
/Замах, выпад и резкий удар левой шипастой лапой. Паучья морда отпрянула в последний момент, едва избежав урона/
– Да очень легко, Ленни. Нефть кончилась, потом газ, потом вообще всё давай заканчиваться. Кроме людей. Они всё плодились дальше. Планета была перенаселена.
/Контрвыпад. Паучьи цепкие лапы обхватили было верхнюю часть тела богомола и паук уже изогнулся, чтобы нанести укол брюшным жалом, но богомол в последний момент оттолкнул его и успел царапнуть по брюху/
– Значит, получается, что ни атомная энергия, ни другие альтернативные источники, не помогли? /богомол чуть отступил и тут же молниеносно бросился на паука; паук успел среагировать и выставил вперёд лапы/ Что же, правительства всех стран просто обделались и не смогли помочь людям не сдохнуть с голоду?!
– Так люди и не сдохли с голоду! /паук отвёл "руки" богомола в вправо и навалился на него всем телом/ Вот, мы с тобой, к примеру, не похожи на голодающих /паук смог таки вонзить жало богомолу в брюхо/
– Мы – тупиковая ветвь, Фирр! /богомол от боли забился в цепких объятиях паука с невероятной яростью и вцепился клешнями тому в морду, размозжив сразу два боковых глаза/ Посмотри, что там за стенами творится! /хватка паука резко ослабла и он весь вдруг скрючился; видимо ему было гораздо больнее/
Там, за-Стеной, если б ты хоть раз взглянул, ты б заметил – там по-прежнему голод! /богомол возвысился над корчащимся пауком/ Там – страшный разгул бесчинств! /над пауком нависла одна из "рук", клешни раздвинулись/ Там нет никаких законов! /и начали молотить, рвать и резать лапы и брюхо паука/ Нет даже питьевой воды! Я уже молчу про электричество. Правительство отвернулось от тех, кто за стеной /богомол, весь в паучьих потрохах, вдруг резко остановился, клешни застыли над остатками паучьей тушки/
– Точнее будет – повернулось к ним жопой. /богомол шатнулся/ Знаешь, Ленн, я в политике всегда не силён был. Что мне с тобой бодаться? /и рухнул замертво на истерзанное паучье тело/
– Ничья.
Ленн встал с кресла, и, обхватив обеими руками голову, подошёл к столу, заставленному миниатюрными сосудиками с различным алкоголем.
Фирр, подняв голову с подголовника, расслабленно вздохнул, и его зрачки резко сузились до нормального размера.
– Выпьешь? – повернулся к нему Ленн.
Фирр встал с кресла и принял мензурку с виски.
– Вот ответь мне, раз ты такой весь правильный, почему ты хлещешь дорогущий вискарь, пока миллионы людей-за-Стеной влачат жалкое существование? – Фирр кивнул на столик, выпил содержимое протянутой ему мензурки и продолжил. – Ведь это всё так дорого стоит, что можно человек пять из-за-Стены до отвала кормить недели две, а?! Это только одной такой рюмочкой.
– Да ну, скажешь, две недели! Дня на два еды можно взять. На одного.
– Тебе виднее, Ленни. Только скажи тогда, чем ты отличаешься, в сути своей, от тех самых сибаритов, которых вы тут так люто ненавидите? А? Твой папаша далеко не из нищих, оставил тебе кучу бабок, которые ты…
– Трачу на благое дело! – перебил его Ленн, и голос его был недобрым.
– Да ну. Пару раз мешки с жратвой за забор перебросили? Или что там ещё? Целых две аптечки умирающим от туберкулёза передали?!
Ленн молчал, опустив глаза и странно улыбаясь. В возникшей паузе, казалось, вот-вот заискрит от напряжения воздух. Внезапно, между Фирром и Ленном, пролетела, успев даже пару раз крякнуть, дикая утка. Довольно жирная и наглая, птица уселась на одну из полок на дальней стене. Надвигавшийся шторм конфликта вдруг рассеялся, оба оппонента ошеломлённо смотрели на пернатого пришельца. Утка успела крякнуть ещё раз, перед тем как её разорвало от попадания пули калибра 357 «магнум». Выстрел был оглушительным. Стреляли из дверного проёма. Фирр с Ленном машинально пригнулись, закрыв уши.
"Какого хрена? Мы же в ШИЗО Ленна, кто стреляет? – лихорадочно неслись мысли в голове Фирра. – Это что у него за сюжетная линия такая?"
Тут они, медленно распрямляясь, обернулись к выходу. Ленн сразу же опустил руки, недовольно вздохнув.
– Шеф, опять вы взломали меня! И как вы это делаете?! Я ж пароль ставлю.
– У тебя, Леннок, когда ты угашенный, на лбу этот пароль написан. (Ленн неосознанно потёр лоб) А угашенный ты постоянно.
В дверном проёме, с огромным дымящимся револьвером в правой руке, стоял высокий плотный мужчина с большими усами и в небывало широкополой шляпе. На нём была стеганая жилетка, широкие штаны и сапоги со шпорами.
– Тридцать две утки настрелял, пока до офиса ехали, а эта, курва, ушла. Раза три в неё бил – промазал! Ну, думаю, чтоб я меньше тридцати трёх нащёлкал, не бывать такому! Захожу – а тут вы, два шизойда, в креслах развалились. Ну, думаю, здесь-то тридцать третья от меня не улетит. А хорошо я её снял! Красиво.
Мужчина, самодововодьно улыбаясь, ткнул стволом револьвера в сторону поверженной дичи. Фирр с Ленном, переглянувшись, не стали комментировать тезис Робба.
– Господин Робб, я – Фирр, брат Эи. Мне пришло сообщение от Вас и я…
– Да, да, Фирр, конечно! Идём ко мне в кабинет.
Они отключились от интертейментов.
Робб, директор РУКИ МИЛОСЕРДИЯ выглядел весьма солидно и строго. На вид ему было лет 55. Фирр даже некоторое время, глядя на него, искал в себе силы поверить, что этот плешиватый толстяк, одетый в скучнейший деловой костюм, и тот стрелок с револьвером – один и тот же человек.
Они молча поднялись на лифте к директору в офис. Впрочем, похож он был скорее на жилище егеря или заядлого охотника-аристократа из древних времён. Все обшитые дорогим красным деревом стены были завешаны чучелами диких уток. Некоторые торчали наполовину из стены передней частью, некоторые – задней, а иные целиком располагались на полках. Сам кабинет был небольшим, из мебели – только аккуратный стол, кресло, два стула и шкаф. Мебель, как заметил Фирр, в отличие от облицовки стен, была не деревянной, а металлической. Всё-таки финансирование у фонда не такое уж шикарное, такой вывод делался сам собой.
– Стрелять любите? – проявил вежливость гость.
– Раньше, когда ещё… ну в общем, когда звери и птицы ещё встречались в дикой природе, это называлось "охота".
– Я это слово знаю. В новостях иногда говорят – "полицейские подразделения ведут охоту на террористов в Нулевой зоне…".
Робб несколько секунд пристально смотрел Фирру в глаза, как бы ища там что-то.
– Мн-да. Садись. Разговор серьёзный.
Оба присели: Робб в своё кресло, Фирр – на стул, что стоял рядом со столом.
– Состояние твоей сестры стабильное. Я только из больницы. Эю неслабо зацепило осколками гранаты… ребята еле успели дотащить её. Мы поместили её в армейскую санитарную капсулу. Сам знаешь – удовольствие дорогое, но для неё нам не жалко ничего.
– Она в сознании? Я хочу встретиться с ней.
– Да, в сознании, но очень слаба. Пока о встрече с ней думать рано. Может через день-два. Тебя, как брата, пустят к ней непременно.
– Как всё произошло? Ленн ничего толком не сказал, на вас сослался, мол, вы всё знаете.
– Ленн…, – лицо Робба посерело, лоб наморщился, – вот ведь дал Создатель помощничка. И туповат и торчок одновременно. А ведь казался перспективным парнем. Отец его, правда, чуть не Старшим в совете директоров «Лакшэри Фудс» был… Но вообще паренёк хороший, преданный.
Робб закончил и тупо уставившись на Фирра, потёр левое запястье. Буквально через две секунды он, очнувшись, выругался в адрес надоедливых звонков, что вечно беспокоят его не вовремя, и умоляюще взглянул на собеседника.
– Вы как раз начали говорить о том, как ранили Эю.
– А, да! Ты спросил меня, как всё случилось, точно.
Робб замолк, вглядываясь в лицо собеседнику. В тишине, казалось, можно было разобрать звук ударяющихся атомов воздуха.
Небольшим, совсем крохотным червячком зародилось глубоко в душе Фирра сомнение. Оно было столь незначительным, столь жалким, что поначалу он даже не обратил на его появление никакого внимания. А червячок, меж тем, оказался неимоверно прожорливым и принялся грызть Фиррово нутро, грозя в скором времени вырасти в гигантского уродливого монстра.
– Давай я начну издалека, но зато тебе всё станет ясно. Договорились?
Тон и тембр голоса Робба изменились. Теперь он говорил с Фирром мягко, почти заискивающе.
Фирр кивнул.
– Я знал ваших с Эей родителей. С отцом мы вообще были близки, и по работе и в жизни. Ты ведь не знаешь, чем он занимался на самом деле?
Червяк уже вовсю грыз его изнутри, становясь всё больше и всё больше ослабляя защитные механизмы психики. Вопрос Робба словно прозвучал в пустоту, Фирр только втянул голову в плечи и глупо глядел в глаза оппонента.
– Конечно, откуда тебе знать. Он даже если б хотел тебе поведать, не успел… Мнн… Так вот, для тебя услышанное сейчас покажется бредом, ну или выдумкой, но это будет правда.
– Зачем Вы мне её скажете? И за каким она мне чёртом?
– Два правильных вопроса. Умница, Фирр! Я бы никогда не откровенничал с тобой, если б не этот случай с сестрой. А зачем это тебе? Не знаю, это ты сам понять должен.
– Валяйте.
– Много лет назад, ты наверняка знаешь о тех событиях, в СМИ поползи слухи о неких разработках Пищевых Синтезаторов. Кое-что слышал, да? Отлично. Якобы это устройство способно создавать белковую основу из чего угодно, даже из камня. Тут история долгая и грязная, в общем, дело кончилось тем, что эти слухи прекратились, правительство официально заявило, что эти разработки нонсенс, чушь, выдумка и т.д.
– А на самом деле?
– А на самом… погоди.
Робб потёр запястье, вгляделся в дальний угол офиса, его лицо почернело, и он грязно выругался.
– Вот мудаки! Так, Фиррка, нажмём на паузу наш задушевный диалог, у меня тут ЧП.
Директор уже начал откидывать голову на подголовник, чтобы уйти в свой интертейнмент, как вдруг спросил:
– Сам-то играешь?
– А?
– Ну что у тебя: ресторан или гостиница? Такси?
– Ресто… так это Вам в игру срочно так войти понадобилось?!
– В игру! – усмехнулся Робб. – Вот из-за того, что вы всё как игру воспринимаете, у нас такое говно и творится. Ладно, я скоро.
Фирр вспомнил о «своём ресторане». Да, заходил в это скучное приложение он и вправду редко. Там сейчас опять, наверное, бардак, продукты кончились или стухли, гостей мало… да и кто в такую помойку пойдёт?!
Робб вернулся быстро.
– Вот уроды, а! Нет, ты представляешь, два часа не заходил туда, они успели обосраться.
Поймав непонимающий взгляд, Робб пояснил:
– Короче, гостиница у меня. Ага. Два пьяных каких-то урода дебош устроили, чуть пожар в номере не учинили, а этот метрдотель, мудила, ни полицию, ни пожарных вызвать не может. Сообщение, понимаешь, мне отправил. Письменное. "Чтоб не отвлекать от важных дел". Дебил. А постояльцы теперь что подумают?! Что у нас харчевня-за-Стеной, а не «Робеспьер Резорт»! И хрен у нас больше поселятся. Такие вопросы надо шустро решать и тихо, на то охрана есть. Зря, что ли, я плачу им…
Червь был уже довольно жирным. Фирр же напротив выглядел бледной куклой.
Директор, меж тем, успокаивался, краснота начала сходить с его лица.
– Кажется, в Главных районах где-то есть такой отель, «Робеспьер». Это Вы в его честь свой симулятор обозвали?
Робб сначала выстрелил в Фирра взглядом из-под тяжёлых бровей, но тут же черты его лица смягчились, и он по-доброму улыбнулся.
– Это он и есть.
– Это как?
– Мы отвлеклись, давай об этом чуть позже. Времени у меня не особо много. На чём бишь я остановился?!
– Пищевые фаберы.
– Точно! Так их тоже называли, ага. Так вот, никакая это была не выдумка. Прототипы (их было несколько) были действительно созданы. Рабочие прототипы! Я сам видел, как на одном из них, из кубометра какой-то неорганической дряни сварганили почти столько же высокопротеиновой массы. В принципе, получилось почти мясо.
