1795 – Никлас Натт-о-Даг

Я же вообще считаю, что после 1793 продолжения и не требовалось. «История одного убийства» вышла настолько мощной и интересной, что остальные две части затерялись на её фоне.1794 и 1795 стали лишь приятным бонусом, когда можно вновь встретиться со старыми знакомыми, побродить по мрачным улицам Стокгольма конца 18 века, да покопаться в столь же темных уголках памяти героев.Из всей трилогии запоминается именно первая книга. Своей энергией, жесткостью и сюжетом.Завершающая часть – «1795» более драматичная и абсолютно не детективная. Необходимая развязка, без пульсации истории, но с эффектом неожиданности в конце. Не вау, но дочитать стоит.

Последняя книга цикла оказалась слабее предыдущих двух. Здесь уже практически не было интриги, потому как никакого нового преступления не происходило, если не считать тех личностей, которые не получили по заслуге ранее и продолжали совершать плохие поступки. Поэтому история здесь вышла скучнее. Я знал к чему все идет и ничего нового не предвиделось. По сути все произведение – это растянутый финал второй книги цикла. Их можно было бы объеденить в одну и вышло бы просто прекрасно. Во второй урезать затянувшееся вступление, а в этой всю историю укоротить, тем более, что в ней событий меньше, чем в любой из предыдущих книг. Но в общем плане все довольно неплохо, просто хуже, чем было, но читать по прежнему интересно, пусть и интриги совсем мало. Остаются знакомые герои, за которых переживаешь, увлекательное описание жизни того времени, хоть и довольно тяжелое, ну и финальное противостояние. Все это тоже совсем не мало для увлекательного чтения. В любом случае я рад, что прочитал данную трилогию и с удовольствием продолжил бы цикл, если бы были книги еще.

Оценка 8 из 10

Продолжение – буквально с той же минуты, когда кончилась предыдущая книга. Время в повествовании не мечется, никаких воспоминаний и рефлексий, кроме пролога, в котором главный гад трилогии Тихо Сетон наконец-то убивает свою несчастную жену, представляющую из себя просто обрубок человека, живого мертвеца. После того, как сгорел частный детский приют, чьим основателем был Сетон, а «добрыми помощниками» числились многие из ордена эвменидов, Сетон, засветившийся в расследовании пальта Мишеля Карделя и Эмиля Винге, который теперь имеет определённый статус в доме Индебету (полицейском управлении) и потерявший почти всё своё богатство, становится для высокопоставленных уродов (ну нет другого слова, чтобы их назвать) персоной non grata. Единственный способ восстановить своё положение в ордене, а заодно и в обществе – устроить нечто такое, зрелище такого уровня, чтобы у попробовавших всё и испытавших все удовольствия, даже такие, до которых ни за что не додумается здоровый мозг, членов сообщества отвисла челюсть. И Сетон совершенно случайно натыкается на двух молодых людей, которых собирается использовать в своём представлении. И где натыкается – среди богомольных и добрых последователей Ларса Свала, проповедника новой религии, провозглашающего великую силу крови Христовой, причём именно из раны на груди. Как раз рана на груди становится ключевым моментом представления, и честно скажу, впечатлительным людям, далёким от либертинизма в самой извращённой его ипостаси, эту сцену лучше пропустить. Но оставшиеся от представления трупы, хоть и не в самом «Несравненном»– королевском театре, однако были найдены и послужили важнейшей ступенью в поисках Винге и Карделя.Параллельно Кардель упрямо ищет Анну Стину, девушку, которая уже давно ему очень понравилась, но главная причина поиска – он считает себя виноватым в гибели её младенцев-двойняшек, хотя сам понимает, что это просто стечение обстоятельств. Господа эвмениды с подачи Сетона следят за ним, но простой и вроде бы недалёкий Кардель оказывается им не по зубам.Я недооценил этого… Карделя. А самое скверное: он теперь настороже.Взаимоотношения пальта и младшего Винге так и не становятся по-настоящему дружескими, хотя помощь Карделя практически вытащила Эмиля из «синей ямы» и дала новое направление его жизни. Иногда грубый, но абсолютно здравомыслящий Кардель – хорошее средство против ситуаций, когда в голове младшего Винге звучит голос умершего брата, а то и мерещится он ему где-то рядышком.Вы не хуже меня знаете – порог гробницы можно переступить только в одном направлении. Я же прекрасно понимаю: это не Сесил. Химера, плод больного воображения. Медленный яд, заботливо преподносимый памятью. Я совершенно уверен – как только я перестану нуждаться в его помощи, он оставит меня в покое.Подробности поисков опустим, только об одном ещё хочется сказать: совершенно неожиданно Натт-о-Даг сворачивает на проблему, которая до сих пор витает в кино и литературе – допустимы ли преступные методы в борьбе с преступлениями? Так и вспоминается сцена из «Места встречи изменить нельзя» с подброшенным кошельком, когда Винге, подделавшего документ, который должен был покончить с эвменидами, полицейские ведут в дом скорби. Кардель абсолютно уверен, что Эмиль сумеет оттуда освободиться, а Эмиль точно знает, что нет…Дочитав последнюю часть, могу сказать, что трилогия совершенно не зря именуется нуарной. Помимо жутковатой натуры – вычурный, но грязнючий город между мостами, пристанища бедняков и бездомных, Прядильный дом, помимо мрачного исторического момента, включающего дни перед завершением регентства, помимо по-скандинавски безумно извращённых преступников, сами персонажи, которые должны бы представлять сторону добра, не слишком добры, светлы и не факт, что в своём уме. Да и наказание злодея сопровождается такими выводами:Главные негодяи живут и здравствуют. Как, впрочем, и всегда. Если у тебя довольно силы, можешь делать все что хочешь. Чего стоит все твое богатство, если ты подчиняешься написанным для бедных законам? А что касается врагов… ты видишь во мне главного врага. С таким же успехом ты мог бы назначить во враги морскую волну или падающий снег. Эти мерзавцы мной пожертвовали, потому что могут без меня обойтись, а ты у них на побегушках.Один только лучик света: Анна Стина ждёт ребёнка…