Никита Бичурин
Отрывки из путешествия по Сибири
Переезды Корымский и Турулевский еще недавно населены и на всех сельских занятиях видна юность домоводства. От Турулевки далее дорога лежит дремучим лесом, склоняясь по отлогости хребтов на северо-запад до Хаима, на левом берегу коего построен почтовый двор, в тридцати верстах от впадения сей реки в Байкал. Таков же точно и переезд Гремячинский, также состоящий из одного почтового двора. Дорога на сих двух переездах имеет большую покатость от подошвы Хаимских гольцов[3] до Байкала, почему и реки, выходящие из сих гольцов, текут чрезвычайно стремительно. Следующий переезд весь лежит по самому берегу Байкала до реки Турки. Переправясь через сию реку при самом се устье, вступаете в Туркннское селение, состоящее из одного почтового двора и шести обывательских; отселе останется девять верст до горячих вод, названных по речке Туркинскими.
Пространство от Турулевки до Турки представляет пустыню, в которой одна только дорога показывает следы труда человеческого, а все прочее напоминает дикость первобытных времен. Употребите усилие достигнуть со мною вершин Хаима и с высоты его окиньте взором окрестность во все четыре стороны: вам представляется горы за горами, одни других выше, одни других темнее, одетые дремучими непрерывными лесами. Отдаленные гольцы кое-где прерывают сие единобразие, белея на мрачных покатах, образуемых сливными вершинами дерев. Сия беспредельная пустота, сие повсеместное безмолвие нечувствительно увлекают воображение до первых времен мира, и после кратковременного мечтания погружают душу в какое-то самозабвение.
Здесь природа, как будто сохранила свою первобытную девственность. Но я должен был расстаться с любимою детскою мыслью: увидеть огромные древние деревья, современные возрождению нашего мира. Кедр и сосна, лиственница и ель находятся под общими законами природы. Дерева также имеют юность и возмужалость, старость и кончину. Отжившие свой век на высоких местах, перед смертью начинают сохнуть с вершин; растущие на низких местах, чахлы и маловетвисты; мох высасывает из них соки и они умирают преждевременно. Здесь на отвесных покатостях высочайших каменных громад лежат миллионы кедров и елей, упавших с обрушившимися скалами или опровергнутых ураганами; подле них уже начинают возникать новые поколения. После ураганов, лесные пожары составляют второй бич для лесов. На земляной почве огонь съедает только сухую траву и хворост, не вредя деревьям, а на каменном грунте, где корни лесин разстилаются по поверхности, он истребляет обширные леса. Дерево с обгоревшим корнем лишается органов к принятию влаги и засыхает.
